Keiner von uns

11.02.15, Среда

Первое, что меня ожидало с утра – это крайне виноватое лицо Артёма. Он сидел рядом со мной на кровати, поджав под себя ноги и внимательно меня разглядывая. Да, с виноватым видом. Ещё взволнованным. Что же, блять, только было не так. – Добрый день? – мне даже было страшно с ним заговаривать. Вот пусть только попробует снова включить режим виноватого обмудка. Я его побью. – Всё нормально? – тут же выпалил он. Вот как будто только возможности и ждал. – Прекрасно просто. Ебало попроще сделай. Тут же мне стало стыдно за такие разговоры, так что я опустил взгляд и отвернулся. Вскоре, правда, у меня снова появились вопросы. – Ты опять ничего не помнишь? А то мало ли. Успел закинуться вчера в какой-нибудь момент, пока я не видел, вот сейчас и изводится сидит. Мы же вставали в шесть утра, когда ему уходить надо было, он уже спрашивал, всё ли нормально. Он думает, за несколько часов сна что-то успело измениться? Достал, блять. – Если бы я ничего не помнил, я бы сейчас вообще не переживал. – И что тебя тревожит на этот раз. Всё было исключительно по его согласию или инициативе, и я искренне недоумеваю, почему он сейчас начал опять выёбываться. Мне вот тоже не прикольно, но я чёт не выёбываюсь. А с тобой что не так? – Даже не знаю. Ты. Нормально себя чувствуешь? – Ну да. – Мда, ты просто ещё не пробовал ходить, – в сторону пробормотал Артём. – Уймись, а. В шесть утра ходил, всё нормально было. Спасибо за заботу, блять, заебал уже. Но если тебя так волнует, сидеть мне хуёво. Всё? Удовлетворился? Спать мне уже не хотелось, но надо было отлежаться. Было бы неплохо сделать это в спокойной обстановке, но раз уж Артём проснулся и, судя по всему, желает меня доебать сегодня с самого утра, то мне явно не судьба. Твою, блять, мать. Сперва он просто залез на меня, потом втиснулся между мной и стенкой и на пару секунд замер. Потом, видимо, ему надоело лежать зажатым со всех сторон и он принялся толкаться, выбивая себе побольше места. Пиздец какой-то. Вот спал себе спокойно, нахуя просыпался. Чтобы слушать доёбы Артёма и чтобы потом он мешал мне даже просто лежать, блять. Я уже не говорю про сон и что-то большее. Пиздец просто. Когда он затих, я какое-то время лежал всё равно весь напряжённый, ожидая начала какой-нибудь хуйни. Что он опять заёрзает или начнёт пиздеть о какой-нибудь хуйне, но всё было нормально, и скоро я позволил себе расслабиться. Долго, правда, моё счастье не длилось. По обыкновению. Сперва Артём начал скучающе сопеть. Вернее, в принципе сопеть. Обычно он так не дышит, но вот сейчас начал, и это было первым признаком того, что сейчас начнётся. Я не открывал глаза намеренно, но в целом, опираясь на слух и примитивную логику, можно было догадаться, что происходит снаружи. Вот Артём вскидывает голову. Видимо, рассматривает меня. Что он там задумал опять? Почувствовав его руки у себя на шее, я вздрогнул больше по привычке. Потом заметил, что Артём тёплый. Ну, в целом, сколько мы тут уже лежим, он бы успел отогреться на десять раз. Ничего удивительного. Странно только то, что он типа дождался этого. А не полез ко мне сразу своими холодными лапками. С другой стороны, вдруг ему только сейчас захотелось. Или ещё там что-нибудь. Когда он начал целовать меня в шею, постепенно переходя на плечо, я недовольно выдохнул, уже тупо не удержавшись. – Ну и что ты делаешь? – Полтора года встречаемся. До сих пор почти каждый раз спрашивает, что я делаю. – Ты перестал так делать, – подумалось, что нужно объяснить, почему я заволновался. Артём сразу отстранился и уставился на меня. – И что теперь. Никогда к этому не возвращаться? Мы теперь вообще многого не делаем из того, что делали раньше. Ты больше не фотографируешь меня, не снимаешь видео. Мы больше не зависаем так же часто, как раньше. Хотя это не.. Вина кого-то из нас. Твоя и напрямую, вообще-то. – Не надо было соглашаться танцевать. Зачем ты это сделал. – О, господи. Хочешь поругаться с самого утра. – Сам доебался на пустом месте. Артём выразительно оглядел меня, не очень воодушевлённый, но говорить ничего не стал. Только затолкал меня на спину, перебираясь на меня и усаживаясь сверху. – Я могу продолжать? – Продолжай. Мне было как-то похуй, так что когда Артём снова склонился ко мне, я отвернул голову в сторону, чтобы ему было удобнее. Тут же стало интересно, остался ли у Артёма тональник. А то не хотелось бы светить перед матерью засосами, всё такое. Зачем в лишний раз напоминать ей о том, какое я чмо. – У тебя такая чистая кожа. – Доброе утро. Она чуть ли не с весны такая. – Звучит как серьёзное обвинение, – посмеялся Артём. – И я вообще-то не про это говорил. У тебя так мало татуировок. Мне это не нравится. О-о, нет-нет-нет. Нет, Артём. Иди нахуй. Снова я на это не поведусь. – Ты не хочешь.. – Нет, – сразу остановил его я. – Хватит. – Точно? Ты похож на позёра. У которого забиты видные обычно части тела, но ничего больше. О, как хорошо, что мне поебать, на кого я похож и нет, и что обо мне будут думать всякие там Артёмы и им подобные. – Ничего больше? – не понял я. – Нихуя себе. Нет, спасибо. Трёх хватит. Артём недовольно помотал головой. – Надо вот так, – он расставил руки, типа показывая себя. – Минимум свободного места. Тебе же нравится. – Нравится. Но это же не значит, что я хочу так же. Почему тебя вообще это так ебёт. – Я люблю тебя. И татуировки. Понимаешь, как бы? М? Если я дам тебе забить меня в с е г о, ты бросишь Саню? – Нет. Хватит уже. – Ну ладно, – протянул тот, но на всякий случай ещё уточнил. – Даже плечо забить не дашь? Я помотал головой. Оно ещё с лета было забронировано Кристиной, так что никак. Надо было раньше. Тут как с записью в больницу. Можно позвонить в четверг или пятницу. Позвонил в пятницу – хуй тебе, а не запись, звони через неделю. Вот так и живём, блять. Артём, видимо, решил вспомнить тот год? Особенно его начало. По крайней мере, я не мог вспомнить, чтобы подобное было у нас после прошлой зимы. Когда он просто кусал меня и раздирал ногтями, при этом ничего большего как бы не предлагая. Если из-за укусов я ещё хоть сколько-то грустил (реально же прикольно, мне нравилось), то за расцарапывания я ему был благодарен (что он прекратил этим заниматься). Это мне абсолютно не заходило, но я молчал, потому что будет как обычно. Артём творит хуйню. Ты даёшь понять, что тебе это не нравится. Он начинает творить её чаще и усерднее. Потому что мудак. И ладно бы, он просто царапался. Но он именно раздирает. Конкретно ногтями и до крови. До подкожных кровоизлияний, а иногда и открытых ран. Это неприятно. Ни разу не возбуждает и вообще пиздец. – Артём, блять, – прорычал я, хватая его за плечи. Тот только посмеялся, обнимая меня посильнее и так не давая оттолкнуть себя. – Всё, всё. Не буду больше. Больше царапать он меня и правда не стал, но кусать продолжил. От этого я его не останавливал. Было не так больно, да и раз место даже незаметное, то в чём проблема. Хотя я всё ещё злился. Вот что с ним не так опять. Зачем он начинает вести себя как чмо. Достал, реально. Когда он потянулся руками к ширинке моих шорт, я так же схватил его за руки. Отличное утро, блять. Только проснулся, уже в штаны лезут. – Ты не хочешь? – сразу загорелся Артём. Я прям слышал вот это неозвученное окончание "Чё, психологическую травму словил?". Артём и смотрел на меня, ну, довольно весело. Ну конечно, смешно ему. – Н.. Нет. Но всё равно уйди. Артём с таким грустным вздохом убрал от меня руки, после чего обнял меня, крепко прижимая меня к себе. – Но всё точно нормально? – Пизды сейчас получишь. Заебал, блять. Ляг и спи. – Я не хочу спать. – Не еби мне мозги тогда. – А можно уже шутить о произошедшем? Нет, но вот хули он такой радостный? Или на самом деле ему стрёмно и он пытается вести себя как обычно, но от нервов перебарщивает и в итоге по шкале, где ноль – это нормальное поведение, он из "-2" ушёл в "+10". Это не хорошо, Артём, господи. Бесишь уже. А самое тупое, что теперь его даже послать нахер нельзя. Потому что так он решит, что я расстроен или ещё что-нибудь, и начнёт доставать меня ещё больше. Пиздец, теперь терпеть эти его феерии. – Что. Не то чтобы я очень хотел. Но Артёму, наверное, надо попиздеть, так что пусть поговорит. – Как-то. Ну, в одной конфе был парень, который говорил, что как-то ему пришлось ебать качка. Который был выше его, ну и шире. И у них была прям существенная разница в телосложении. И типа это было очень тупо. И неловко. И они не могли. Эм. Скомпоноваться. – А от меня ты чё хочешь. – Хорошо, что у нас нет разницы в росте. Хотя бы так. А то у собак просто тоже такое бывает иногда. Когда самец маленькой породы пытается залезть на самку большой породы. И это выглядит по-уёбски. И ты такой: "Бля, чел, не позорься", а он лезет и лезет. Ему похуй. И он серьёзно переживал или чё, блять..? Это так тупо, господи. – А позами это никак не. Нельзя поправить там, я не знаю? У людей, по крайней мере. – Ну вообще, да. Я не знаю, что они там пытались делать. Пьяные, наверное, были. Ебаться по пьяни плохо. Ну, в смысле, когда ты совсем прям пьяный. До пизды вот. Это будет зашкварище. Жизненные уроки от Артёма. Можно записывать уже, наверное. – Может, языковой барьер был. Не поняли, как надо и кто что хочет. Может, этот качок хотел, чтобы его раком выебали. Всякое же бывает. Всё, заткнись. – У тебя хлор есть, – уже морально подготавливаясь к тому, чтобы вылезать из кровати, спросил я. – Хлорик? Да, был где-то. – Дай. Артём тут же поднялся и отошёл к шкафу. Я даже не надеялся, что он быстро там что-то найдёт, но всё равно тоже встал, сразу разворачиваясь к зеркалу и рассматривая свои плечи и грудь. Надо же заценить, что тут Артём со мной наделал, животное тупое. Всё изодрал и искусал. Пиздец, блять. Зато тупое животное догадалось сразу захватить ватные диски. Но мне он отдавать ничего не стал. – Давай я, – когда я протянул ему руку, сказал он, и я про себя выругался. Да что б тебя, а. Но, вздохнув, я всё же развернулся к нему спиной. Допустим, Артём с этим заданием справится лучше меня, так что пусть. – Что, они болят? – Нет. – А чё ты тогда протираешь. – Потому что надо, может быть? – Вот бы ты умер от пары царапин, – фыркнул Артём. Я не стал ничего ему отвечать. Пошёл он нахуй, не собираюсь я с ним спорить и объяснять ему, что может быть после подобной поеботы. Но я забыл, что сейчас нельзя было молчать, даже если очень хочется. Любое моё не такое действие будет воспринято ещё более неправильно. Пиздец. – Ты злишься? – Мы уже говорили об этом. Хватит, а. – Ладно, ладно. Оттерев мне спину и плечи, Артём развернул меня лицом к себе. Типа ему надо было протереть мне и грудь, о-о, блять, так же это нельзя было сделать. Или дать сделать это мне, но допустим, я не против. Закончив, он снова развернул меня и принялся рассматривать мою спину. При этом так пиздато лапая меня. Прям вот по-хозяйски, блять. Его спина, не иначе. Охуел там, что ли? Руки вырву нахуй сейчас. – Что, поплыло что-то? – через какое-то время уточнил я. Ну, о чём ещё можно было думать. Что там ещё Артём мог рассматривать? Не иначе, что-то не так. Хотя я забываю, что он задрот последний и эту хуйню у меня на спине он воспринимает о-очень серьёзно. Вспоминает о ней раз в год, но очень серьёзно. – Нет. Нормально всё. Лучше, чем у меня на руке. – Меньше чесать надо было. – Может, это не из-за этого. – А из-за чего. – Ну, Данил хуёво набил. Или ещё там что. – Ты раздирал кожу до крови, – напомнил ему я. Он при мне угорал с того, как смешно начинается подкожное кровотечение от раздирания кожи. – Ну и чё. Не саму же татуировку. – А есть разница? Мне кажется, кожа – дело такое. Раздираешь ты саму татуировку или кожу вокруг неё – не принципиально. Тем более, что Артём очень близко подбирался к ней. Я не знаю, почему он вообще не рассматривает этот вариант. Или просто не хочет признавать, что сам виноват. Расчесал себе всё, а теперь там где линии утолщились, где краска подплыла чуть-чуть. Не критично, да, издали даже незаметно. Но всё равно же неприятно. С другой стороны, он за неё не платил, ничего. То есть, ему бесплатно досталась поебота, ну, чё, хули ныть. Вот если бы он шесть косарей отдал. И ему хуйню набили. Вот тут да, есть причина и расстраиваться, и идти ебать мозги мастеру. А так. Пф. – Ну не особо. Наверное. – Хуесобо, блять. Потом ноешь, что хуйня получилась. Артёму что-то показалось смешным, и он упёрся лбом мне в спину. – Как я тебя обожаю, господи. Да я вижу. Заобожался уже, пиздец, как ты только жив ещё. Вспомнив об этом, я задумался. В последнее время всё было подозрительно хорошо, уже даже ненормально. Учитывая то, что с Саней Артём всё ещё общается. И что, как бы, пора уже хуйне начинаться. Скоро должно что-то произойти. Затишье перед бурей, у-у. – Пойдём. Есть. – В школу ты не хочешь, да. – Ой, Арсений, – Артём болезненно поморщился. – Какая школа, ты чё вообще такое говоришь. Пойдём поедим что-нибудь. Я хотел было узнать, что осталось после вчерашнего, но решил промолчать и просто подождать пару минут. Сейчас придём и сам всё увижу. Хули мне. Из еды была пицца и какие-то бутерброды – Артём в понедельник, видимо, вдохновился Ковальским и сейчас тоже наделал себе таких. Которые больше сэндвичи, чем бутерброды в классическом понимании, мда.. Арсений опять завыёбывался, вы посмотрите. Ели мы в полной тишине. По сути, это не было чем-то необычным, и вот как будто мы раньше так никогда не стояли, молча. Но я прям видел, как Артёму неловко и как он изводится из-за всякой хуйни. И самым тупым было то, что я тоже начинал мусолить у себя в голове всё произошедшее и пизде-ец.. Я думал, на самом деле, что он может неправильно воспринять мое поведение. Решить, что я реально в прострации из-за того, что меня выебали, но нет. Дело было в другом и вообще, молчал я сейчас не из-за этого. Я как бы всегда молчу. А даже если и предполагать, что это потому что меня что-то смущает, то нет, и проблема в другом. Во-первых, блять. Артём был охуенно вежливым. Настолько, что сейчас это можно было вспомнить и поохуевать с него, но реально. Ни одного смущающего комментария, ни даже слова с не той интонацией, и это при том, как он обычно пиздит и выговаривает всё, что стоит и не-. Это даже перебивает собой то, что по факту он торопился и из-за этого было довольно неудобно и неприятно поначалу. Так что удивление тут вполне уместно. Так вот даже понимаешь.. Ну, в смысле. Я не думал об этом, конечно, но Артём рассказывал о своих девушках, Ковальский упоминал их. Говорил, что Артём одно время был прям популярен. Типа, некоторые дамы даже искали способа с ним познакомиться. Пара даже по рекомендации своих подружек начала к нему подкатывать. И я такой типа: "Бля, да ну нахер, что за бред, кто осознанно пойдёт к вот этой поеботе". А, вроде, и становится понятно. Если он и с дамами так себя ведёт, то ясно теперь, что им надо было от него. Ух, бля, строить теории по какой-то хуйне, обожаю. Но он правда.. Короче, было неожиданно. Пиздец просто как. Опять же, до сих пор слегка в ахуе. Во-вторых, самая мякотка. Он мне отсосал. Возможно, кстати, что он поэтому сейчас так бесится. Хотя я так и не понял, с какого хера это произошло вообще. Ну типа. Он все мозги мне выебал за то, что это сделал я. А потом сам такой: "Ну, хули". И сейчас ведёт себя как ни в чём не бывало. Почти. Может, он ждёт расспросов или подъёбов? Но нет, Артём. Я же всё понимаю. Ну, ладно, нихуя, на самом деле. Но это не повод дрочить людей. Да, Артём? Очень странная хуйня. Невозможно просто. С другой стороны, возможно, он это сделал, чтобы уравняться со мной. Я не могу придумать, какой смысл он может вкладывать в подобное, но почему нет, как бы. Вообще, я думал об этом – что это произойдёт рано или поздно. Потому что девятого числа Артём доёбывался до меня с этой темой, но вот с другой стороны, с чего я должен был всерьёз воспринимать его слова. А он взял и. Вот так. И сейчас ведь даже не говорит об этом. Может, и не должен, конечно. Может, для него это травмирующие воспоминания. Или это было попыткой шоковой терапии, не ебу. Мне просто интересно, какого хуя. Это не совсем то, о чём я должен думать, наверное. Потому что от этой хуйни только хуже становится. Но допустим. – Хочешь обсудить что-нибудь? – наконец решил уточнить я. Я не считал, что подобные вещи помогают в решении проблем. Но конкретно сейчас это могло бы сработать, потому что так Артём выговорится, возможно, пошутит пару раз в процессе, ну или хотя бы просто поймёт, что ничего страшного-жуткого не случилось, и уймётся уже, блять, наконец. По крайней мере, можно попробовать. – Ну, – протянул он, но какое-то время молчал, прожёвывая. – Наверное. Я не знаю. – Говори уже. Заебал ебало хмурить. Артём посмеялся, смущённо отворачиваясь. Вот сейчас, вроде, выглядел, как обычно, как надо. Ты можешь в этом режиме остаться? Видишь, всё нормально? Хватит мозги всем ебать. – Какая нетипичная ситуация. Хули нетипичная, блять? То ты, блять, один вечно переживаешь и начинаешь разговоры, когда что-то не так. Или да..? – Эм, – Артём всё ещё нервничал. – Ну. Ну? – Я тебе сейчас въебу, – через пару секунд я уже просто не выдержал. – Ну бля. Ты знаешь, что я хочу узнать. .. Реально огребёшь сейчас. – Что ты хочешь узнать, блять. Понравилось мне или нет? Что, блять, тяжело два слова сказать? Давай, Артём, учимся говорить. "Тебе понравилось?". Повторяй. Для девятнадцатилетнего парня, который ебётся с тринадцати, это не должно быть трудно. – Ну да. – Да. Возможно, прозвучало грубо, но как-то дополнять ответ я не решился. Да и что можно было сказать. Уточнить про детали? Типа, конкретно назвать плюсы и минусы? Да ну нахуй, господи, о чём я только думаю. Что вообще за бред. И Артём сам виноват. Нельзя было сразу нормально себя вести? Я бы тоже нормально отвечал. Пошёл он нахуй вообще. Но блять. Теперь и мне было интересно. – А тебе. Нахуя я это делаю, но не важно. По сути, надо было это уточнить. Артём планирует повторять? Это важно. – Не, – Артём помотал головой. – Вообще хуйня. Не, в смысле, ладно, было заебато. Но во второй раз я бы этим заниматься не стал. Только не бери на свой счёт, ладно. – Да я и не собирался, – фыркнул я. Кое-кто много хочет. Хотя бля. Мне надо уточнять, я вёл себя как бревно или нет? Сейчас же это типа важно. Может, Артём потому и не хочет больше пробовать, потому что я хуёвый партнёр при таких позициях. Как бы, и раньше был не очень, а сейчас ещё хуже. И он просто не хочет переживать это снова. У-у, вижу повод загнаться. – Ну я примерно так и думал. – А чё тогда соглашался. – Как бы сказать. Что-то вроде попытки выяснить, как.. Это ощущается. Чтобы потом можно было, ну. Он поморщился, усмехаясь. – Бля, язык потом с мылом вымою, какая дрянь. Короче, использовать, чтобы. – Я понял, – остановил я. Хотелось договорить или "Заткнись", или "Можешь не продолжать", но я не решился. Это была слишком всратая хуйня, ей-богу. Но допустим. И вот серьёзно, да? То есть, полтора года он фыркал каждый раз, когда об этом заходила речь (пара раз, но допустим), а потом такой: "Хм, мне интересно, как это ощущается на позиции верхнего". Заебись, блять. Я просто не понимаю, как это работает. – Как мудак выражаюсь, но мда, – вздохнул Артём. – Не грузись. Пей и не грузись. – Мы же идём в школу? – поднося стакан ко рту, спросил я. – Да-да, – протянул Артём, но это не особо внушало доверие. Я почему и спрашивал. Что всё походило на то, что он пытается споить меня и остаться дома. Ух, коварный и хитрый Артём. Ладно, не то чтобы я против. Но мы опять пропускаем среду. А пропускать среды плохо. Но допустим. Что ж, хотя бы Артём развеселился и перестал строить из себя хуй пойми кого. Даже вернулся к своему старому режиму. Выговаривай Арсению всю хуйню, какая только приходит в голову. Обычно меня это бесило. Но в данной ситуации – это блажь. Можно засечь, за сколько он меня заебёт обратно. – Бля. Ты переживаешь, что вёл себя как бревно? – Начал пару минут назад. Артём посмеялся, прикрывая рот кружкой. – Я просто сейчас представил, – в неё же сказал он, но потом убрал её от лица и продолжил уже нормально. – Типа ты когда ушёл в ванную. Ну, ещё перед этим всем. Ты сел на машинку, допустим. И такой. "Та-ак. Как не быть бревном". При этом Артём потыкал в экран своего телефона, изображая понятно, что. Да-да, так ведь всё и было. – Я уже читал про это. – Блять, – выпалил Артём, закинув голову назад. – Серьёзно? Я покачал головой. – Просто было интересно. Все так пишут про это. Но что вообще имеется в виду. Чего ждут от второй стороны. Мне было интересно. – Участия в процессе, блять, ждут от второй стороны. – Конкретно, – уточнил я. – А если она будет участвовать слишком. Настырно. Это никого не выбесит? – Люди умеют говорить, – фыркнул Артём. – Предполагается, ни у кого из вас рот ничем не занят. Или его можно быстро освободить. И ещё у вас достаточный уровень доверия, чтобы высказать, что вас не устраивает и чего вы хотите друг от друга. – Нихуя себе, – протянул я. – Это так работает. Я правда был удивлён. Не, я читал, конечно, что надо обсуждать, говорить, хуё-моё, разговоры о сексе – признак здоровых и счастливых отношений. Но типа. Я уже, наверное, просто не могу воспринимать всю эту поеботу всерьёз. – То есть, ты читал. Я-то думал, выйдет заебатая шутка. А это не шутка. – Это было ещё в том году, если что. Если его это утешит. Так я понимаю, ему было важно, чтобы я делал это не перед процессом в виде подготовки к нему. Ну вот. Это было задолго до того, как ты согласился на попробовать. Успокоит тебя такое? – Ну и чего ты там интересного вычитал, – Артём решил переключиться на другое. – Тебе потом не было, ну. Неприятно? – Я уже ничего не чувствую. Только вот это. Стандартное охуевание. Что люди пиздец странные и я никогда их не пойму. А так мне почти поебать. Артём обречённо помотал головой. – Пиздец, Арсений. Ну и что. Что там пишут. Ты опять читал статьи для женщин? – Потому что для мужчин о таком не пишут. – Ай-ай-ай, – Артём грустно покачал головой, приложив руку к лицу. – Как же так. Вот не смешно. Это реально возмутительно, мне кажется. Ну, в смысле. Не могу же я быть единственным таким. Есть ещё кто-то. И уж не знаю, пытаются ли они найти выход из ситуации (ну да, через прочтение статей в интернете), но блять. Почему для женщин дохуя всякого такого, а для мужчин нет. Как будто они одни могут быть брёвнами. И как будто им одним надо интересоваться, как не быть бревном в постели. – Ну и что там пишут-то. – Что, – я напрягся, вспоминая, что я читал об этом деле. – Надо самим проявлять инициативу. Не бояться экспериментировать. Показывать страсть и интерес. Учиться. Я так и не понял, чему, правда. И стонать, как порно-актриса. Артём закатил глаза, глубоко вздохнув. – Эм. Ещё был совет доебаться до своего мужика. Узнать, что он любит. И делать это. Всё. – А про врачей там ничего не писали? – Писали. Эндокринолог и сексолог. – И всё? – уточнил Артём. – По-моему, должен быть ещё один какой-то врач. Я пожал плечами. – В душе не ебу. Писали про этих. Ну психолог. По сути, сексолог он отчасти и психолог, так что похуй. – Господи, прости, – Артём почесал голову. – Какой пиздец. – А, – я вспомнил одну вещь, о которой даже хотел рассказать ему. Типа посмеяться. – Там ещё на одном сайте внизу был типа опрос. "Оцените свои способности в сексе по шкале от одного до десяти". И два варианта ответа. "Сто из ста" и "А в минус можно уйти?". Вообще-то, Артём должен был рассмеяться или хотя бы просто хихикнуть, но он только с осуждением на меня уставился. – Это очень грубая самоирония. И типа тебе не смешно, ты хочешь сказать? Ты заебал. Сам вечно издеваешься надо мной, но когда это же делаю я, так начинается. "Зачем ты так говоришь. Так нельзя. Это очень грубо". Пиздец, блять. – А что делать, – я пожал плечами. – Кстати, я нашёл статью про эту. Как разбудить свою чувственность. Хуювственность. Ы-ы. – О, – Артём аж встрепенулся. – И как оно. – Дичь ебаная. Типа. Надо ответить на несколько вопросов. И там они такие ёбнутые. "А как изменится моё мироощущение, если я изменю свою сексуальность". Или что-то такое. Я не дочитал. Это реально срань какая-то была. – Эта статья по сути своей не могла выглядеть, как что-то нормальное, – успокоил меня Артём. – А там же есть ещё два подхода. Психологический и физический. – Это был психологический? А в физическом про дрочку было? – Нет. Там писали, что надо.. Ну, там три упражнения. Полюбить себя. В смысле, принять своё тело. Потом. Найти кучу разных тканей.. Артём так внимательно меня слушал, что мне даже показалось это подозрительным. Тут же вообще весь его интерес к данной теме вызвал у меня пару вопросов. Я же не зря ему это всё рассказываю, да? А то вдруг. Он потому и спрашивает, чтобы понять, что со мной надо делать, и потом как начнёт хуйню творить и пиздец. Мне такое не надо. – .. Эм. Разных тканей, да. И всяких штук из разных материалов. Из дерева, пластика, всё такое. Трогать это всё и думать, что тебе больше нравится, всё такое. Потом надо водить этими штуками себе по телу. Артём рассмеялся, закрывая лицо руками. – И так же отмечать, что приятнее. – Чем приятнее дрочить – рукой, обмотанной бархатом, или наждачкой? Или ебать стакан? Ну, или тереться об. Статья-то для женщин. Фу, блять.. Нахуя ты такое животное, скажи, пожалуйста? – Потом было что-то про развитие обоняния и вкусовых рецепторов. Типа завяжите глаза, хуё-моё, блять. Нюхайте сыры, вина.. Потом типа нарежьте фрукты. И когда будете есть, прям вот вникайте, чем терпкий сладкий банан отличается от кисло-сладкого яблока. Так-то, в жизни вы, наверное, и не задумывались, чем же они отличаются. А теперь вот займитесь этим вопросом. А то чё как лох. Лохушка, кхм. "Статья-то для женщин". – Я сейчас блевану нахуй, – протянул Артём, ошарашенно глядя перед собой. – Что это за поебота. – Ну вот какая-то такая хуета там была. – Я прям вижу, как ты читал, пытаясь вникнуть. Я так и не понял, было это сарказмом или нет. Но в любом случае решил поделиться наблюдениями за собой. – У меня уже психологическое отторжение этой хуйни идёт. Я столько этой дичи перечитал, что. Скоро сам смогу такие статьи писать, пиздец, блять. – Бедный ты мой ребёнок, господи, – подходя ко мне и обнимая, протянул Артём. – До чего довёл себя. Ты всё ещё этим занимаешься? – Нет, больше нет. Где-то.. С конца осени перестал. – Ну и хватит. Господи, – он снова посмеялся. – А я находил только про дрочку. Что дрочите почаще и пробудится ваша чувственность. Даже знать не хочу, зачем ты что-либо искал об этом. Хотя мы, вроде, уже говорили об этом. Но всё же. Артём говорил о причинах тогда..? Он для меня это делал? Чтобы помочь мне? Ой, прекрати. – Я тоже думал, что там про мастурбацию будут писать. Не знаю даже, что лучше. – Но не уточнялось же, что всякими предметами нельзя себе дрочить? – Ну наверное. Я ебу, что ли. Никто же не будет реально этим заниматься. Да..? – Да-да, конечно, – протянул Артём, снова смеясь и поглаживая меня по голове. – Никто не будет. Так, он что-то знает? Он знает девушек, которые так делали, или что? Что он от меня скрывает? Когда он отстранился, я в первую очередь отметил, каким довольным он теперь казался. Ну вот, блять. Животворящие разговоры о ебле. Или он надо мной так угорает. С того, какой я дебил. Ладно, это в любом случае лучше, чем его обычное поведение. Похуй. – Хочешь ванну принять? – Да.. "Да не особо", хотел сказать я. Но типа зачем начинать, если все мы заранее знаем, где это закончится.. – .. давай. – Заебись. К слову тогда. Бля, ну сейчас это будет смотреться странно, – он отвернулся к окну, задумчиво щурясь. – Но ладно. У тебя же. Голова начинает болеть не от всех запахов? – Чё? – сразу напрягся я. Это правда был очень странный вопрос. – Ну, если мы возьмём какое-нибудь масло или бомбочку, ты потом.. Ну, у тебя потом разболится голова или нет? Что, блять, он несёт опять.. Теперь уже нельзя просто ванны принимать, теперь надо с какой-то хуйнёй обязательно это делать? Я просто не понимаю, для чего. Ладно ещё, масла, с ними всё понятно. Но бомбочки? Это ещё что за хуета. – Не знаю. Что вообще за бомбочки для ванн? – Ты не знаешь, что ли? – Артём оглядел меня, вскинув одну бровь. – Эм. Пошли. Покажу. У себя в комнате Артём какое-то время рылся в шкафу, прежде чем достать оттуда какую-то коробку. – Вот такие. Подойдя поближе, я забрал у него эту хуету и поднёс поближе к лицу. Надо было хорошо рассмотреть. Я впервые такое видел. Хотя нет, не впервые. Мать покупала такие в Таиланде в подарок своим подругам, да, точно.. Я тоже себе хотел такую. Ну что. Красивая коробка с разноцветным содержимым, прикольно же. Но что-то я постремался попросить. – Она не вскрытая? Я же правильно понимаю, откуда у него это? – А, – Артём, кажется, не понял. – Должна быть? – Не знаю, – протянул я, всё ещё удивлённый. Я думал, они тут с Ритой отрываются, как в последний раз. А, получается, месяц уже прошёл, а они даже не открывали её. Блять, Артём. Скажи, что у вас просто не получалось. А то я расстроюсь. Учуяв какой-то запах, я поднёс коробку уже прямо к лицу. В целом.. Мне не думалось, что от такой хуйни мне непременно поплохеет. Так что если Артёму так надо, пусть делает, что хочет. Другое дело, что я так и не понимаю, нахуя оно кому-то надо. Но предположим. – Я просто не хочу, чтобы было как в том году, – он, видимо, опять решил построить из себя заботливого. – Что ты будешь лежать и умирать, а я грустить, что убил тебя. Хотел как лучше, а получилось как всегда. Это одновременно и умиляло, и бесило. Типа спасибо за заботу, я очень рад, что ты помнишь про мою нелюбовь ко всяким пахучим веществам, даже если в общепринятом понимании они относятся к "приятным". Но? Ты достал, реально, делать вид, что тебе не похуй на меня. И что ты меня не ебаться просто как любишь и вообще о-о, блять, жить без тебя не могу. Это так глупо смотрится и вообще неуместно. Зачем ты меня расстраиваешь, животное.. – А тебе не жалко её открывать? – Ну, нет. Какая разница. Никто же не умрёт. Я сейчас умру. От разрыва сердечка. – Я к тому, что. Это же как сувенир воспринимается. – И чё теперь, это десять лет лежать будет. Зато красиво, – произдевался Артём. – Выбери менее мерзкое. Если найдёшь такое, конечно. И пойдём. Что ты делаешь, блин, чёрт старый.. – А так что это вообще? – Ты серьёзно не знаешь? – с жалостью спросил Артём. – Бедный ребёнок. Короче, их надо опускать в воду и они начинают пениться. А потом вода красивого цвета. Ну и запах, да. А твоя мать разве.. Ну да хотя. Вряд ли ты следил за тем, как она моется. А кто-то так делает..? Так, минутку. Рассказывай, какого хуя ты сейчас об этом заговорил. Я же спать теперь не смогу. Много твоих знакомых парней смотрели, как моются их матери? Вы чё, ёбнутые, что ли? – А ты за своей следил, что ли? – Ну, меня с этой хуетой Риты познакомила, как бы. – Ну логично. – Просто вдруг ты видел такие у вас в ванной хотя бы. Я об этом говорил. Я пожал плечами. Не часто я рассматриваю вещи своей матери в ванной. Хотя я видел такие шарики в магазинах в отделах с косметикой. Только побольше. Хм. – Ладно, похуй. Пойду воду поставлю. Пока его не было, я ещё раз осмотрел содержимое коробки. Тут ещё были эти.. Которые типа ароматические палочки..? Только не в виде палочек, а таких конусов, как бы. В ювелирных на подобных кольца на витринах выставляют. И я видел такие у Насти. И у Кирилла, кажется, тоже. Он же вообще задрот знатный до таких штук. Хм.. – Ты у себя ванны вообще не принимаешь? – вернувшись, Артём сразу принялся доёбываться. – Нет. Не особо понимаю, в чём прикол. – Бля. Что не так с людьми, которые не любят полежать в тёплой водичке. Вот что с тобой не так. Ну не знаю. Возможно, это как-то связано с тем, что ты мёрзнешь большую часть времени, потому тебе и нравится горячая вода. А мне нормально и так. Пожизненная тахикардия, все дела. Тут не помёрзнешь, если целенаправленно на морозе не зависать. А Артём земноводное. Снаружи холодно – ему холодно. Снаружи жарко – ему тепло. Снаружи не ебаться как жарко, просто жерло вулкана, блять – ему заебись. Ну а так как живём мы в Сибири, ванны – его единственная отдушина в этом царстве льда и холода. Вернувшись, Артём тут же повис на мне, утыкаясь лбом мне в ухо. Меня всё ещё триггерила его тяга к контакту, так что я попытался отстраниться хотя бы немного. – А подыши, как вчера. Меня аж передёрнуло. Он совсем охуел, блять? * Вечером пришлось идти домой. Ну, при том, что я с понедельника там не появлялся, мне даже нужно было это сделать. Просто как-то так получилось, что в понедельник мы все собирались, потом во вторник, а сегодня вот.. Ну надо было. Матери и так всё это не нравится, а мне в кои-то веки не похуй. Как бы это ни смотрелось со стороны, мда. – О, ещё не забыл, что у тебя дом есть, – с самого порога начались наезды. – Прости. Просто Ковальский предложил собраться в понедельник. А вчера всё как-то слишком внезапно случилось. – М-м, – выразительно протянула мать. – Зайди сейчас на кухню. Надо поговорить. Звучало не очень хорошо, но как будто у меня был выбор. Оставив сумку и кофту в комнате, я прошёл к матери. – Мне звонила Татьяна Викторовна. А, ну всё. Рип ин пепси, Арсений. Правда, я думал, это уже давно было..? Мать забыла? Или Ковальский напиздел? ТВха могла при всём классе повздыхать, что позвонит моей матери, но потом призабыть об этом. И поэтому она позвонила матери только сегодня. Или вчера, предположительно? Не важно, по сути. – Она сказала, что раздала вам листы с оценками. О, и ты хочешь на него посмотреть? Ого.. В смысле, нам каждые недели две раздают эти листы, и ТВха каждый раз пишет родителям о том, что выдала нам их. Но мать впервые за два года спрашивала меня об этом. Охуеть.. Ладно, в целом, понятно, почему она это делала. Типа, я пропадаю у Артёма, и мать вполне может подозревать, что я не только после уроков это делаю, но ещё и во время них. И это сказывается на моей успеваемости. Не, ну технически, это правда, что я проёбываю уроки из-за Артёма, но зато он пишет мне все контрольные по физике и алгебре, и это немного компенсирует всю отсосность ситуации. Другое дело, что у меня дохуя пропусков. А так как в том листочке так же отмечают эн-ки.. Кажется, пришло время огребать за свои поступки. Чё думал, школьник ебаный, что будешь шляться хуй знает где в учебное время, и твоя любимая мамочка об этом не узнает? А если и узнает, то забьёт хуй? Хотя так я и думал, как бы. Но вот внезапно всё по-другому. Мама умеет удивить. – И ещё она сказала, что у тебя куча пропусков. Ты для этого так в школу просился? Я аж испугался немного. Куда-то не туда тема зашла. Это плохо. – Нет. – И что тогда происходит? Она сказала, что это Артём на тебя плохо влияет и что я должна с тобой поговорить. Мать криво усмехнулась, но я так и не понял, что это было. Она смеётся над собой? Или над Татьяной Викторовной? Или над ними обеими? – Это даже смешно. Я хотела ей пожаловаться, хоть кому-то выговориться. Как он на тебя влияет, – мать выразительно меня оглядела. – Но решила, что втягивать в это школьных учителей будет слишком. Ну да. Ты бы ещё нашим соседям выговорилась. Которых мы видим-то раз в неделю в лучшем случае. Я вижу, поправка. Мать и того реже с ними сталкивается. – Но я подумываю написать Отто и попросить его поговорить с тобой. А вот это уже не прикольно. Вообще не круто. Не шути так. Ты же шутишь, да? – В общем, я сказала ей. Что если ты пропустишь ещё хотя бы один урок, пусть она позвонит мне. И тогда тебе точно пиздец. Верну на домашнее, раз ты всё равно занятия не посещаешь, понял? И едва ли ты отсюда выйдешь. Я покачал головой. – Да, хорошо. Что ж, теперь у меня хотя бы есть отговорка для Артёма. "Давай сегодня никуда не пойдём". "Нет, не могу". "Ну чё опять". "ТВха настучит матери, а та Отто. А тот настучит мне по шее. Не физически, но хуёво мне будет так же". Он, так и быть, отъебётся. Тема закончилась, но я не спешил уходить. Просто хотелось рассказать кое о чём матери. Уже же можно, всё, да? Мы обсудили этот вопрос, он закрыт, можно начинать другую тему? Хотя теперь это всё так неловко.. Но ладно. Мы справимся. – Я встретил Таню. – Какую? – Шадрину. Иду, тут меня вот так за шею хватают сзади. Немного помешкавшись, я показал на матери, как это выглядело, так же взяв её за шею, только не так сильно сжимая пальцы. Меня там чуть нахуй не задушили, но ладно, опустим ненужные подробности. – Потом она такая выскакивает. "Привет, грустный ребёнок". – Грустный ребёнок? – переспросила мать, оглядев меня. – А ты сказал ей "Привет, весёлая женщина"? – Ага. Я очень её боюсь, на самом деле. Как-то раз, ещё когда мы жили в деревне, они собирались забухать у нас, но мать ушла в магазин, и тётя Таня приехала, когда её не было дома. Когда я открыл ей дверь, она поняла, что дома, кроме меня, никого нет, и ушла, сказав, что приедет попозже. Хорошо, ладно. Потом вернулась мать и дала мне пизды. За то, что я, такой грубый мудак и вообще пиздец, как меня только Земля носит, захлопнул дверь прямо перед носом у тёти Тани, и как я вообще посмел так себя повести. Пиздец я там охуел. То есть, она сама ушла. Я же прям помню, как она развернулась и спустилась по лестнице вниз, я это видел. Я после этого закрывал дверь. Но матери она сказала, что я типа захлопнул перед ней дверь, не предложил посидеть, подождать у нас, и вообще я сука последняя. С тех пор мне страшно. Хотя на самом деле это моя любимая мамина подруга. Она такая охуенная. Мать называет её токсичной, но я её прям обожаю, пиздец. Её чувство юмора и какая она весёлая – это прям а-а-а. Но она меня не любит, наверное. Иначе что вообще за подставы, зачем так было делать.. Сколько лет, блять, прошло, а я до сих пор переживаю. Неженка, блять, пиздец. Сегодня так стрёмно было, пока мы вместе шли.. – Мы особо не разговаривали. Ей машину надо было забрать. – А, ну да. Она говорила, что ездит куда-то здесь в автосервис. – Если она скажет, что я опять вёл себя как урод, не верь ей. – Что? – мать недоумённо уставилась на меня. – Ну. Будет как в тот раз. Ты не помнишь. Охуенно, блин. Все уже хуй на это забили двести раз, один я переживаю и извожусь. – Помню, – фыркнула мать. – До сих пор не знаю, кому верить. В смысле, ты не знаешь, если уже дала мне пизды? Полагается, ты приняла сторону тёти Тани, нет? Что за дела, мам. – Мне, – вздохнул я, и мать обречённо покачала головой. – Оценки мне свои неси, – тут же выпалила она. – А. Я подумал, раз ты знаешь про пропуски, то тебе это уже не нужно. – Неси, – повторила мать и я, в полном ахуе, потопал в комнату. Ничего себе, как бывает. Мать волнуется о моих оценках, прикольно. Хотя это немного не то, всё-таки.. Ей поебать, она просто хочет оценить, насколько у меня всё хуёво. Но блин. Так странно. Заметив, что на телефоне мигает диод, я ненадолго задержался.       Ты у меня кофту забыл Бля. А я-то всё думал, чё так холодно. А это я молодец, кофту надеть забыл. Ну да, ну да. А зачем нам. Не минус же сорок, можно и без кофты пройтись, хули.       И       Принесёшь завтра В чём проблема, как бы. Странный какой-то человек.