Белый змей Конохи

      Вот хорошо придумали все-таки шиноби медитировать. Очень полезная вещь для здоровья душевного, и не выглядит такой же бесполезной тратой времени, как болтовня с психотерапевтом. Вроде бы, просто сидишь, думаешь обо всяком, а на самом деле чакру гоняешь по каналам. Себя познаешь. Бездельничать, занимаясь делом — это хорошо.       Концентрируя чакру в теле, в нервах, можно увеличить концентрацию, стабилизировать работу… Короче, познать дзен. И поразмыслить над своим поведением.       Как сказала Сераму, прошлое должно остаться в прошлом. Но в прошлом нужно найти ошибки настоящего. Как я жил в том мире? Что было моей целью? Что двигало мной? Что было моей страстью?       Биология? Знание, как устроена жизнь, как она течет, ее величие. И знание, как взять под контроль эту силу, обуздать и подчинить себе. Генетика, биотехнологии — это здорово и увлекательно. Но можно ли считать, что наука была моей целью и смыслом жизни?       Если это так, то зачем мне нужно было тратить время на занятия фехтованием, просмотр мультиков, игры, поглощение всяких не нужных на практике знаний? Это тоже было интересно. Я так упорно сопротивлялся всяким попыткам бывшей жены найти в моих хобби какую-то подоплеку, неудовлетворенность, но что если в самом деле в этом что-то есть?       Я стремился понять душу, ощутить ее, углубился в философию и смог прорваться в иной мир. Это ведь тоже не на пустом месте произошло. И вряд ли это можно считать моей целью. Но что, если все связано?       Положа руку на сердце, признаю, что я был девиантной личностью. Причины? Возможно, биологические, но скорее психологические. Жизнь в период моральной деградации общества. Прогресс достиг того уровня, когда есть возможность основать колонию на соседней планете, проводить генетическую терапию, избавить от смерти безнадежно больных. Но в то же время прогресс не позволяет еще прокормить многомиллиардное население родной планеты, перевести всю энергетику на возобновляемые ресурсы, решить проблему отходов и загрязнений.       Игры, фантастика, иной мир — было ли это средством, чтобы сбежать от реальности? Пожалуй, что нет. Углубление в науку можно ли считать желанием абстрагироваться от окружающего, стать наблюдателем, который выше всяких невзгод? Хотелось бы, но, пожалуй, у меня гораздо более серьезные проблемы.       Альтруизм и миролюбие заложены в человеке на генетическом уровне. Естественный отбор с успехом отсеивал тех, кто не в состоянии был собрать еду и отнести ее своей самке, руки которой заняты переноской детеныша. Те, кто не научился поддерживать друг друга, оказались съедены, их потомки умерли от голода, не выдержали конкуренции. Этот альтруизм оказался настолько хорошо заложен в нас, что даже в эпоху всеобщего прогресса его оказалось непросто выветрить.       Печально это признавать, но моя девиация — это не только гениальность, но и самоотверженность и чувство жалости. Увлечение мангой — это жажда справедливости, пусть даже на примере тупенького дурачка с прокачанной нарутотерапией. Игры — желание безнаказанно творить добро. Генетика — возможность помочь людям. И долгая жизнь — шанс продолжить свое дело.       Вот так вот. Прожил в сумме скоро уж полтора века, а только сейчас понял, насколько я, на самом деле, махровый идиот с повышенным чувством справедливости. Который еще этой своей стороны личности стыдится, маскируя ее всеми возможными способами, и стремится ее рационализировать.       Хотя все же не стоит исключать, что я просто до сих пор нахожусь под впечатлением от того, с каким фанатизмом и яростью Микото рвала глотку моему клону. Что-то как-то не понравилось мне это. А также то, что в Конохе в целом отнеслись к стилю обучения Хируко спокойно. Ну да, молодец, смог провернуть такое, хватило воли и силы учеников построить. Всем бы такие способности. Ну-ну.       Правильно сделал Хаширама, не став распространять свои клановые учебные пособия в Конохе. Народ здесь дикий, Волю Огня привечают, но и силу уважают. Маловато еще поколений сменилось со времен воюющих кланов, чтоб общество адекватнее стало.       Пожалуй, в этом свете я даже готов несколько подкорректировать свои планы на будущее. Нужно только все хорошенько обдумать.       — Орочи, не забудь, через час ты должен быть в Шикенкайджо. Твои ученики же прошли второй этап.       — Я помню, Мицуко!       Еще целый час, все равно успею добежать.       Вздохнув, снова концентрируюсь на циркуляции чакры. Волевое усилие, и… Открыв глаза, вижу сразу всю лабораторию перед собой. Стеллажи, термостат, рабочий стол, сосуд Дюара, приборы, репликаторы с клонами, все три пылинки на полу — мощный поток информации проносится сквозь сознание, отпечатываясь в памяти. Но бактерий, клеток и других столь же мелких вещей не вижу. Интересно, кецурьюган вообще можно развить до такого уровня? Если поднапрячься, то могу разглядеть на своей руке каждую пору, уловить мельчайшие движения мышц, но не микробиоту. Сквозь барьер, непроницаемый для бьякугана, тоже не могу видеть — дальше стен лаборатории лишь тьма. Однако интересно другое.       Чакра. Я ее прекрасно видел. Сравнить разрешающую способность с другими додзюцу не могу, но при попытке разглядеть тенкецу единственное, чего я добился — это кровь из глаз. Занятно еще и то, что кроме чакры я увидел еще что-то. Ток энергии в дереве, скопление света в образцах ткани Сенджу и Узумаки, все еще растущих в термостате, призрачные линии в искусственно выращенных клонах. Что это? Природная энергия или телесная? Что примечательно, Мицуко ее не видит. То есть чакру в тканях людей и «немагических» клонах замечает, но очень блеклую. Еще интереснее то, что на цельном живом экземпляре человека или животного для нее видна кровеносная система или ток жизненной энергии, а вот труп с какого-то момента уже становится просто куском плоти с пятью граммами железа на шестьдесят килограмм прочих элементов. И выращенные мной клоны для нее все равно, что мертвые тела, хотя так-то кровь в них циркулирует и сердце бьется.       И это все очень странно! У нас с ней получился… Скажем, разной чистоты кецурьюган. Допустим. Но какая связь между глазами, видящими жизнь, кровью и управлением железосодержащими жидкостями? Тут мои научные знания начинают грубо сквернословить, поминая какую-то «магию». Но если хорошенько подумать, то я могу вспомнить очень похожий на додзюцу кецурьгана улучшенный геном.       Шикоцумьяку. Управление костями. Этот кеккей генкай позволяет выращивать кости, управлять ими, но главное для меня — он может перераспределять отложения соединений кальция костной ткани. Параллель есть — управление металлом в собственном теле. Правда, такой нюанс: кальция в человеке раз в триста пятьдесят больше, чем железа. Калия — в пятьдесят, натрия — в четырнадцать, магния — в восемь. А в самой крови того железа всего три с половиной грамма на пять литров. Опять эта чертова магия! Почему кости и кровь?!       Ладно, допустим. Лучше продолжим аналогию. У шикоцумьяку есть улучшенная версия — кеккей мора — обращающие в прах кости. Тут ведь тоже абсолютно непонятно, что за связь между управлением костями и их способностью, собственно, в прах обращать. Так может, у меня тоже кеккей мора пробудилось?       Улучшенная версия кецурьюгана. Хорошо звучит, но что это счастье дает?       Деактивировав додзюцу, снова осмотрелся по сторонам, задумчиво потирая едва заметную морщинку на лбу.       — Того и гляди, это у меня не лишняя дырка в голове, а настоящий убер-глаз, — озадаченно сказал сам себе. — Как бы мне самого себя препарировать?       Взгляд сам собой зацепился за болтающихся в физрастворе клонов, а именно на своей личной копии. Затратные игрушки, но расходный материал всегда лучше иметь под рукой. И хотя я уже досконально изучил себя самого, вскрыв несколько собственных клонов, но может, что-то упустил? Не использовал исконно местные технологии, основанные на чакре? Может, попробовать…       — Рюсэй-сама! Шинкенкайджо!       Да твою ж мать!       — Иду, мамочка! — в самых расстроенных чувствах язвительно крикнул я в ответ.       Как всегда, какая-нибудь ерунда мешает. Ладно, мир сам себя не спасет, ему нужен герой… И я готов начать геройствовать прямо сейчас, встав и явившись на этот глупый экзамен.       — Съешь омлет перед выходом, — крикнула с кухни Мицуко, когда я, недовольно топая, поднимался по лестнице из лаборатории. — Эти несчастные бои двенадцати неучей опять на весь день растянут, чтоб дайме развлечь.       — Так там и кормить будут.       — Всякие пройдохи с данго и яки-имо, чьей продукцией даже шиноби отравить можно!       Кисло глянув на внезапно разбушевавшуюся Мицуко, вспомнившую, что она, вроде как, мать мне, а не горничная. А вот когда я только тело поменял, она совсем другого мнения была.       Я поспешно сел за стол, за которым уже сидела моя приемная Юки, и уткнулся в тарелку с выложенными аккуратными горячими рулетиками омлета. Стыдно вспоминать. Дочь Мицуко еще обещал. Вот же жесть! Гормоны — это чистейшее зло. Все время так некстати в голову ударяют, да и бьют сильнее всякого алкоголя.       — Вот видишь, Сора-тян, я страшный и ужасный шиноби, а мной все равно помыкают обычные людишки. И как это называть? — обратился я к беззаботно уплетающей свой завтрак Юки.       — Это называется справедливость, Орочимару-сама, — наставительно сказала девочка, быстро проглотив рисовую запеканку.       — Мне кажется, Микото плохо на тебя влияет, Сора, — уныло произнес я. — Ничего вы не понимаете. Все, что я делаю для вас, это от большой любви и заботы. Учиха еще благодарить меня будет.       А Хируко, гада такого, даже винить мне не в чем. Он ведь просто прилежно исполнял мой приказ подготовить учеников к большой войне. И даже согласно моим планам, только чуткости не хватило. Не там он предел у детей видел, не мог вовремя остановиться. Что было, на самом деле, ожидаемо, зная, на что он сам готов пойти ради того, чтобы стать шиноби.       — Рюсэй-сама правильно говорит, Сора-тян. Жизнь воина сложна. Но если у него было тяжелое обучение, то бои становятся легче, — убирая опустевшие тарелки перед Юки, поведала Мицуко.       — Я знаю, — легко согласилась девочка. — Поэтому не хочу быть шиноби. Но Микото моя подруга, поэтому я должна ее поддерживать.       — А я твой приемный отец, — напомнил я.       — И именно поэтому я буду ее поддерживать с безмерным уважением к вам, Орочимару-сама, — изобразила поклон Сора. — И давайте пойдем уже на экзамен!       — Могла бы уже давно уйти, теперь там и места, наверно, все заняты.       — Вы давно не были дома, Орочимару-сама, — немного обиженно сказала Сора. — Все время то в лабораториях своих, то на тренировках. А я хочу сегодня с вами пойти! У вас же все равно место будет, как у наставника команды-участника. И как у ученика Хокаге.       — Ладно… Мицуко, а ты не хочешь сходить?       — Не люблю смотреть, как дерутся дети, — безапелляционно заявила девушка, только закончив перемывать посуду и вытирая руки о передник. — Лучше уборку проведу.       — Ну, как хочешь. Тогда пошли, Сора.       Улица встретила нас стандартным весенним деньком для Конохи: ясное небо, теплое солнце. Здесь, вообще, осадков маловато летом бывает.       — Сора, а как у тебя с учебой? — спросил я на выходе из дома. — Сможешь по крышам до арены добраться?       — Наконец-то вы, Орочимару-сама, поинтересовались моими успехами! Конечно смогу! Я уже год занимаюсь с Микото контролем чакры, вот!       — Это хорошо, а то мы, кажется, опаздываем, и я уж думал тебя на себе нести.       — Орочимару-сама! Знаете, я очень неуверенно еще себя чувствую, пользуясь верхними тропами, — внезапно выпалила Юки, чем меня немного удивила.       Взглянув на нее, увидел, что девчонка смотрит на меня горящими от восторга глазами. Ну, все понятно…       — Ладно, забирайся, — вздохнув, разрешил я.       Довольная Сора мгновенно вскарабкалась мне на спину, вжавшись всем телом и шумно дыша прямо в ухо.       — Полетели! Ух-ху!!! — восторженно воскликнула Юки, оказавшись в воздухе.       Сколько радости от поездки на приемном папе-то.       — Кажется, ты ведешь себя как ребенок. Не стыдно будет, если одноклассники увидят, как тебя на спине носят? — язвительно поинтересовался я у девчонки.       — Ни капли! — довольно заявила Юки. — Пусть смотрят! Не мне же одной завидовать, когда кто-то с родителями за покупками ходит. Или тренируется с ними.       — Ну, прости уж, Сора, что папка такой занятой…       — Вы, Орочимару-сама, почти год где-то пропадали, — шепотом обличила меня девчонка. — Я почти сразу поняла, что вас подменили, хотя тот шиноби хорошо маскировался и хорошо вас знал.       — Но никому не сказала? — осторожно спросил я.       А я-то думал, что всех уже приучил, что иногда у меня бывают приступы социофобии, когда месяцами пропадаю в лабораториях и сам на себя становлюсь непохожим. Как раз на тот случай, если придется тайно ото всех покинуть деревню. Хотя Юки-то об этом ничего не знала, я ее удочерил незадолго до командировки.       — Сначала я спросила Мицуко, что не так с вами, — призналась Юки. — А она мне сказала, что все нормально и так нужно. Что вы на задании, наверно. И что ни в коем случае никто не должен узнать, что вы — это не вы, иначе вам будет плохо.       — Это Мицуко правильно сказала.       — Ага, — невесело подтвердила Сора. — Но мне пришлось соврать Микото, что с вами все нормально, когда она заподозрила, что с вами что-то не так.       — А она, значит, заподозрила?       — Шаринган! — получил я лаконичный ответ.       Странно. Мне казалось, что у Корня хорошо отработаны методы наложения личин, чтоб даже бьякуган и шаринган подмены не замечал. Хотя бы потому что их накладывают как раз сами обладатели шарингана и бьякугана. Тем более сама Микото меня своим додзюцу видела только один раз — когда оно пробудилось.       — А, может, вы ей сами расскажете? — осторожно спросила Юки.       — Что именно?       — Ну, что это не вы их в последние месяцы тренировали, — неуверенно пояснила девчонка. — А то Микото сильно расстроилась.       — Запомни, Сора, если у шиноби было секретное задание, то оно остается секретным до конца его жизни, и никто не должен о нем узнать, — пафосно задвинул я. — Ясно?       — Ясно, — грустно подтвердила Юки.       Хотя над предложением Соры стоит подумать. Рассориться с учениками в мои планы не входило. Однако есть сложности. Корень очень негативно относится к тому, что его тайны оказываются раскрыты. Вся та афера в Роуране строилась вокруг того, что в городе не должно было остаться ни одного известного разведкам других деревень шпиона Конохи. А всю оперативную информацию Анбу получало от меня и моих змей, которых быстро поймали. Но в итоге вину свалили на какого-то неизвестного мне шиноби Песка, заключившего контракт с обитателями Рьючидо, а я остался белым и пушистым, так как официально был в Конохе. И будет довольно скверно, если выяснится, что ко всяким беспорядкам вокруг Роурана причастны, на самом деле, я и Корень.       Не уверен, что кто-то сможет что-то выяснить у Микото, если я ей намекну, что я был не я. Но шпионов в Конохе хватает, чтоб не болтать лишний раз языком. И в данном случае стоит опасаться даже не агентов других деревень, а своих родных, из Корня.       Да и если у Микото были подозрения, что меня заменили другим шиноби, то она могла пойти со своими сомнениями не только к Юки, но и к кому-то другому. Что-то я очень сомневаюсь, что подобное ей сделать позволили. Надо бы проверить девчонку на гендзюцу. Но даже если ей мозги промыть не смогли магией, все равно все бы в один голос подтвердили, что Орочимару ее обучает самый что ни на есть натуральный. Потому что все лично меня знающие друзья оказались внезапно на заданиях, а требовать правды от Хокаге или Анбу — это все равно что у жмота копейку выпрашивать.       — Ладно, Сора, покаталась и хватит, — сказал я, приземлившись у ворот в Шикенкайджо, к которым тянулся жиденький ручеек зрителей. — И запомни, о нашем разговоре никому ни слова.       — Так точно, Орочимару-сама!       Скептически посмотрев на абсолютно серьезную Юки, все же решил, что она вняла моим приказам. И направился в сторону ворот.       Шикенкайджо, место экзамена, построенное еще при Первом и его усилиями. Снаружи выглядит как огромное деревянное яйцо, наполовину закопанное в землю и со срезанной верхушкой. И нам сейчас нужно подняться к самому верху, где расположены трибуны. Не стал я нервировать охрану Хокаге и дайме своим внеплановым появлением сразу среди зрителей, так что придется ножками пройтись.       За воротами темный коридорчик, вьющийся вдоль стен. Окон здесь маловато, а с одной стороны их и вовсе нет — там сплошная стена из массивных каменных плит. Генины и чунины, как правило, не отличаются большой мощью, но среди них встречаются кадры, способные сокрушить даже эту защиту.       Стоило нам преодолеть сотню с лишним метров пути наверх, как коридоры вывели нас сразу под трибуны. Сверху поднимались ряды сидений, справа кованый парапет, а снизу гигантский колодец арены, окруженной серыми плитами, на дне которого овальная площадка с редкими чудом уцелевшими деревьями. Когда-то и я здесь экзамен проходил.       Народу на этот экзамен пришло немало. На соседних трибунах люди толпятся прямо у парапета. Мы же вышли на места для привилегированных. Сразу над нами еще один этаж, где установлены троны для дайме, каге и глав деревень, а у нас здесь собралась вся элита деревни. Главы кланов, их семьи, местные богатеи, наставники. Здесь же будут наблюдать за поединками своих соперников экзаменуемые. Пока же они толпились все внизу, на арене, получали последние инструкции и ожидали торжественного начала экзамена. Которое, кажется, традиционно откладывалось из-за неизвестно где задерживающегося дайме.       — О, там Нами и Чихиро! — дернув меня за рукав кимоно, сообщила Сора. — Я к ним, Орочимару-сама.       — Давай, — отмахнулся я в ответ, мазнув взглядом по сидящим на верхних рядах Хьюга и Казамацури.       Сам я рассиживаться не собирался, решив посмотреть на бои с первых рядов, так сказать. То есть от самого парапета. Тут и так высоко, так чего там видно-то с верхних рядов? А какой обзор у дайме, которые над нашей крышей сидят, вообще не ясно.       Навалившись на стальное ограждение, лениво посмотрел вниз. Там сейчас было тринадцать человек. Двенадцать участников, прошедших второй этап в Акагахаре, и один шиноби из ниндзя-наставников, какой-то токубецу-джонин, имени которого я даже никогда не знал. До итогового этапа дошли четыре команды. От деревни Водопада и Водоворота по одной, и две от Листа. Кто б сомневался в таком раскладе? В Конохе банально больше генинов, значит, больше шансов пройти в третий тур экзаменов.       Странно, что так мало народу допустили до боев, думал, сейчас постараются всех по максимуму чунинами сделать. Ан нет, видно, не прошли. Наверно, в других селениях попозже удачу попытают еще. Зато вот мои справились, восьмилетние шкеты. Другим-то уже по десять-одиннадцать. Хотя в команде Узумаки, может, мелкий парень и девяти лет. Фиг их разберешь, этих долгожителей.       Второй этап испытаний я благополучно прогулял, занятый изучением и развитием своих способностей, так что кто на что способен, сказать не могу. Знаю только, что первой на бой выйдет пара Узумаки-Хьюга, потом кто-то из Водопада с Кизаши, а дальше я и не смотрел, если честно. Тогда главное было, что не мои первыми сражаются, и можно не торопиться. Да и за Кизаши я не переживал, этот продует в любом случае. Не на схватки его натаскивали, а на лечение в первую очередь. Ирьенины, конечно, могут леща прописать и сильным шиноби, но Харуно пока до этого далеко, хоть и на выдумки горазд.       В команде от Водоворота, кстати, не все были красноволосыми Узумаки. Один чернявый парень. А вообще, интересно будет посмотреть на них. Как-то раньше не удавалось посмотреть на сражения специалистов по запечатыванию с обычными шиноби. Мито не в счет, она Цепями Чакры могла спеленать почти кого угодно, там смотреть не на что.       — Вот ты и попался, Орочи! — со всей широты своей простецкой души вмазав мне по спине, сообщил Джирайя.       — А если б я улетел вниз, Джи? — устало выдохнув, спросил я у старательно подкрадывавшегося ко мне уже целую минуту Джирайи.       — То расшибся б в лепешку, — весело сообщил беловолосый оболтус. — Туда тебе и дорога, лентяю, просиживающему штаны в Конохе. Пока мы героически защищаем интересы нашей великой Родины и отстаиваем свободу наших союзников в Стране Деревьев, ты прохлаждаешься, тренируя генинов. Ну кто так делает, а, Орочи?       — Люди, которые думают о будущем. Чунины тоже нужны, Джи. Кто будет тебе на фронт еду подвозить, если я генинов не воспитаю? Привет, Цуна. Вы когда в деревню-то вернулись?       — Да вчера только, — ответил Джирайя, привалившись возле меня к парапету. — Недельный перерыв перед отправкой в Страну Гор. Пока Ива с Песком что-то делят у себя на границе, для нас нашли новое задание. Что-то там феодалы или торговые гильдии не поделили. Вот скажи, что такого в этой Стране Гор? Там же… одни горы!       — Торговые пути, балда, — присоединилась к нам Цунаде, тоже рассматривая ожидающих начала турнира генинов внизу. — На северо-восточной границе Страны Огня горы сплошные, а за ними Страна Рисовых Полей и Страна Железа. Торговые пути по горам проложить невозможно, там и просто пройти-то сложно. Единственный маршрут через Страну Гор, и по нему все железо к нам и дальше идет, все эти посыпки новомодные для полей, зерно. Страна Гор решила, что она там среди хребтов неуязвима, и стала цены за транзит поднимать. Языка человеческого не поняли, теперь придется нам объяснять, что такое здоровая конкуренция. Думаешь, почему в этот раз на экзамене не было ни одного генина из Кагеро?       — Слушай, а ты чего еще Хокаге не стала, раз такая умная? — обиженно спросил Джирайя. — И почему раньше мне не сказала?       — Чтоб Орочи не думал, что ты за год поумнел, — фыркнув, ехидно заявила Сенджу. — Что, змей, говорят, ты тут монстров выращиваешь?       — Плюнь в лицо этим лжецам, — отмахнулся я. — Посмотри на Микото, разве это монстр? По-моему, она вылитая маленькая звездочка.       — С двумя томое в шарингане, — мрачно вставила Цунаде. — Что ты с ней сделал, Орочи?       — Скоро война, Цуна. Я научил их выживать, — попытался отмазаться я.       — Не хочешь — не говори, но знай, что я это не одобряю. Эти ненормальные Учиха могут благодарить тебя, а остальные хвалить за усердие и отличных учеников, но у нас в семье знают, какой ценой дается шаринган.       — Все нормально, просто она гений, — как можно более уверенно сказал я.       — Ты смотри, один такой гений чуть деревню не разрушил, — мрачно прокомментировала мои слова Сенджу. — Если Микото обозлится на Коноху, я тебя сама в порошок сотру. Ясно?       — Предельно. Но, вообще, вам, ребята, стоит отдохнуть и не разбрасываться угрозами.       — Это не мне, а Цунаде, — перевел стрелки Джирайя. — Умная слишком, вот и проблемы себе находит постоянно.       — Молчал бы… — надулась Сенджу.       А ведь, на самом деле, опасения Цунаде логичны. Если я свалю вину за мучения Микото на Корень, считай, Коноху, вполне логично сменится и цель ее ненависти. Я в шоколаде, а деревня получит недовольного ниндзя. Да и я сам тоже тогда не в самом лучшем свете предстану, раз допустил подобное. Щекотливая какая-то ситуация. Не будь Микото из клана Учиха, то проблем было бы меньше. Психика детей достаточно лабильная, чтоб переварить и забыть даже существенные невзгоды. Но красноглазые с эмоциями, честью и чувством собственного достоинства имели странные отношения. Затеять заговор против деревни — раз нужно, значит, нужно. Подставить шею под клинок сына за этот заговор — да вообще не вопрос! И дети у них не лучше. Впечатлительные, и от лабильности у них одна неустойчивость и чрезмерная глубина переживаний, а не способность быстро менять настроение и адаптироваться к стрессовым ситуациям.       Наверное, зря я психологией пренебрегал…       — СПАСИБО ВСЕМ, КТО ПРИШЕЛ НА ЭКЗАМЕН НА ЗВАНИЕ ЧУНИНА В СЕЛЕНИИ СКРЫТОГО ЛИСТА! — мощный голос Третьего прогрохотал над ареной, заставив недовольно поморщиться и выбив лишние мысли из головы.       — Ну, наконец-то. Началось!