rescue

когда небо заволакивают тучи, когда в подворотнях разлагаются трупы облезлых вшивых собак, когда, словно мухи, в муках подыхают люди — Киришима говорит, что все будет хорошо. он протягивает руку, тёплую и шершавую, и Изуку слепо хватается за неё, жмет, перехватывает и чувствует себя утопающим. Эйджиро — спасение, желанное, красивое, как в фильмах марвел или геройских сененах по типу ванпачмена, безупречное, такое, какое и должно быть в лучшем исходе событий. Мидория захлебывается в нем, давится тягучей слюной и не знает, радоваться или заливаться бессильным хохотом давящей на глотку ненависти. потому что Эйджиро — герой, тот, кем так вожделенно хотел стать сам он. Изуку впервые сжирают зависть и отчаяние, слишком яркие и дурманящие. Мидория хочет сорвать с Киришимы кожу, вытащить все внутренности и мерзким клещем пробраться в его хрупкий человеческий скелет, наматывая на руки артерии и вены. Изуку хочет обвить его шею змеей и задушить в темноте ночи, впрыснуть в него яду, наблюдать за его муками, такими сладостными и звонкими. но ещё больше Мидория хочет стать им — героем, опорой, тем, в ком нуждаются и кого безоговорочно любят. он бредит этой мечтой, вводит ее в себя грязным шприцем и видит только яркие-яркие звезды, такие же недосягаемые, как и настоящие. глаза его заволакивает дымкой, ночным небом и вспышкой проносящейся кометы, слезами и тяжелой горечью. в его светлом, идеальном образе Изуку видит свои мечты, желания и тайные, запечатанные жёлтенькой ленточкой, как в полицейских фильмах, страхи. в его ярких глазах и тонких светлых шрамах на сильных руках он чувствует силу и надежность, то, чего нет в нем самом. это пугает, напрягает, заставляет выпивать по три таблетки успокоительного и снотворного, и Изуку боится, что вскоре его будет рвать от передозировки и отравления. Мидория нервничает, пытается отвлечься на что-нибудь другое: на кактус на подоконнике, на документальный фильм о слонах, на готовку — на все, буквально все, до чего доставали руки. но кактус выброшен на помойку, фильм выключен, а печенья похожи на горстки чёрного угля. Изуку считает себя жалким и впервые добирается до алкоголя и книг по астрономии. Мидория слепо мечтает, пьёт три бутылки саке по вечерам и тоскливо смотрит на выглядывающие из окна звезды, ожидая сказочного чуда. Изуку аккуратно причесывает волосы, поправляет выбившуюся прядку и встаёт на шаткий табурет. в потных руках он держит веревку, мягко просовывает голову в петлю и думает, что после смерти станет кометой — красивой, изящной, кем-то любимой и кого-то восхищающей. Мидория рвано вздыхает и решительно шагает вперёд, навстречу ночному небу и желанному будущему.