Страх приступает к веселью.

Громкие аплодисменты и крики были слышны со сцены даже здесь. Только Алексеев сидел в гримерке, нервно сжимая плотную ткань рубашки. Он кусал свои губы, начиная чувствовать противный металлический привкус, и сам того не заметил, как в это время зашел Мэловин. За весь период их знакомства Никита никогда не был так напряжен, все видели его как веселого и радостного, а Мэл наоборот никогда не улыбался, всегда был сдержанным. Он подошел ближе, от неожиданности другой вздрогнул, резко поднимая грустный взгляд на своего соперника. Он не мог назвать его другом. В любом случае то, как они общались, вообще нельзя было назвать дружбой. Но сам Алексеев всегда был приветлив. За эти пару дней пытался быть вежливее и помогать в чем-либо. Мэловин же оставался подобающе своему персонажу на выступлении, очень странным и загадочным, не говоря ничего лишнего. Никто не знал его хорошо и не мог ожидать чего-то противоположного ему самому, смех например. Он подсел рядом и уставился в карие напротив глаза, заметив в них тревогу и страх, чего не было раньше. Этот строгий и напутственный взгляд Мэла словно гипнотизировал и успокаивал. Алексеев будто с надеждой смотрел, он не думал услышать каких-то слов поддержки, и сам прекрасно знал, что порой сложно вытянуть хоть слово из того. За эти дни их не совсем общения он постоянно пытался узнать хоть что-то, ему приходилось придумывать новые для разговора темы. Почему то именно в этом участнике он нашел что-то завораживающее и притягивающее, ему хотелось узнать, кто же такой Мэловин на самом деле. Алексеев оставался напряженным, каждая частичка его лица замерла, ему стало слишком душно, кровь приливала к щекам, но он оставался на месте, не шевелясь. Таинственный взгляд, сидящий напротив, так манил и желал узнать что-то самое сокровенное. Мэл всегда оставался для него загадкой, что и послужило причиной для знакомства. Ладошки стали потеть, а голову будто сдавливал невидимый обруч, казалось, что сейчас Алексеев потеряет сознание, ведь он почти не дышал. И как вовремя, когда в его глазах стало мутнеть, он почувствовал, что Мэловин приближается, наверное, чтобы помочь ему. Веки начали прикрываться, и тогда он почувствовал этот сладкий вкус губ соперника, перемешанный со своей кровью. Мэл нежно касался чуть приоткрытых губ, глаза в этот же момент распахнулись и Алексеев уже хотел оттолкнуть другого, но что-то его затормозило, может слабость в движениях или же желание узнать, что будет дальше. Он чувствовал, как Мэловин проводит языком от его губ до шеи, оставляя влажный след. Сильные руки начали охватывать за спину и притягивать ближе. Он начинал кусать шею, а после осторожно зализывать маленькие следы, проводил языком по оставшимся укусам. Алексеев перестал ощущать волнение, он вообще отключился от всего мира, его глаза начали закатываться от удовольствия, а с уст сорвалось шепотом протяжное: - Мэл. Он настолько был расслаблен, что с великой тяжестью скользнул рукой по спине соперника, чтобы провести по его волосам, и притянуть ближе к себе, чувствовать его всем телом, полностью. Ему не хотелось отпускать его, когда тот оторвался от полностью искусанной шеи и вновь приблизился к лицу. Алексеев перестал жмуриться от доставленной боли, и, не понимая ничего, со своим будто опьяненным взглядом, томно дыша, и, обжигая кожу Меловина горячим дыханием, поддался вперед. Мел понял, что можно действовать. Он медленно и не спеша вновь начал целовать его, изредка покусывая и оттягивая и без того израненные губы, от чего в ответ слышал короткие, но такие манящие стоны. Алексеев, чувствуя приятные ощущения внутри себя, которые увеличивались с каждым разом все больше, не мог вынести этого, его руки начали притягивать Мэловина все ближе, хоть и было уже некуда, ему хотелось почувствовать его. И уже сам он начал жадно целовать его губы, только бы это не кончалось. Его тело в эту же секунду было прижато к дивану. Мэл бродил руками по нему, резко остановившись на белой и жалкой рубашке, пуговицы которой отлетели сразу же, когда тот беспощадно разорвал нити. Их глаза горели желанием, им не хотелось приходить в себя, только бы все продолжалось...