Приключения "хуДНОшников" в Великом Новгороде

Когда солнце садилось над Новгородским Кремлем, было уже далеко за девять часов, хотя май-месяц только начинался. Заселенные в гостинницу только сегодня приезжие «художники» из города Липецка сидели по своим номерам, громко переговаривались или зависали на балконе, попивая чаи и любуясь темнеющей рекой. Только вот не всем посчастливилось встречать закат над Новгородом или делиться новостями с зашедшим «в гости» из соседнего номера приятелями… Высокий парень сидел под деревянной дверью и завывал разнообразные ругательства, обращённые к хихикающим в номере пацанам, которые закрылись, пока тот отошёл в коридор. — Тепло ли тебе, девица? — кричали ребята. — Завалите! — Матвей, ты там жив? — Да, задолбали! Откройте дверь! Так и заканчивался первый день на пленере. Днём в Новгороде было жарко, но не стоит забывать, что город-то северный, поэтому к ночи стало быстро холодать. — Эй, мудаки! — орал Матвей, ломясь в дверь. — Долго я буду здесь сидеть?! Но на этот раз никто не ответил. — Э-эй, бл…! Последний раз ударив кулаком по деревянной двери, Матвей потерял всякую надежду. Он отчётливо слышал ржач своих товарищей из комнаты, куда ещё и заглянули девчонки из соседнего номера, а сам вынужден был сидеть на полу в коридоре и мерзнуть. Зашибись участь. «Закопаю к чертям, » — со злостью думал Матвей, прижимаясь вплотную к стене. — «Вот точно говорю, убью этих словолочей…». А из номера тем временем все ещё раздавался тихий смех.  — Как вы думаете, ребята, Матвей там ещё жив? — хихикал поцан в шортах. — Не помрет, — пожала плечами темноволосая девушка. — А если пошёл жаловаться учителям? — предположил ещё один невысокий парень в чёрной одежде. — Да ну, слишком гордый! — Да пусть хоть помрет там, — хмыкнула девушка. — Это же Матвей, что с него! — Знаешь ли, Настя, ты бы там… — А что «я бы там»? Потом впустим, пусть посидит, а то сгниет, — ответила Настя — Ишь, как себя любишь! — заметил тот поцан в темной одежде. — Ром, это у Матвея ЧСВ зашкаливает, просто. Ну его, больше пользы будет. Что там, Кирилл? — Эй, а он притих, — ответил тот. — Помер, наверное. Настя бессердечная! — Да идите вы, — фыркнула девушка. — Ромка, можно подумать, ты Матвея особо любишь. Всегда думала, что ты пи… — Заткнись, — перебил тот. — Я натуральный натурал. — Отрицаешь? Значит — гей, — ухмыльнулась девушка. — Докажи, что я гей! — Это ты докажи, что натурал! — засмеялась Настя. — Че, боишься? Окна на балконе затряслись от визга. — Ты долбанулась, че орешь?! — Да там…! А, нет, ничего… Это был комар. А эти события происходили спустя несколько номеров почти в самом конце коридора, где в засранном трехместном номере жили три девицы: Маша, Даша и Рената. — Ты офигела?! — крикнула Маша, ударяя рукой ржущую в углу Дарью. — Говорю же, это комар был! Девушки сидели на балконе, куда попали через окно, так как дверь была сломана. — Ну и бомж ты… Рената вздохнула. Комары были огромных размеров, причём повсюду, поэтому пришлось завести своеобразный «Дихлофос», которым служил освежитель воздуха. Вдруг Рената краем глаза увидела какое-то движение на оконной ручке. — Маша, Даша… Что это там? — Капец. Там сидел огромный и чёрный паук. «Что там за дикие крики?» — думал Матвей, прислушиваясь к тому, что творится в других номерах. Внезапно раздались шаги по коридору, и в темноте Матвей увидел знакомый тощий силуэт. «Учительница?», — предположил он, но вскоре автоматически включаемый свет озарил фигуру ещё одного товарища, которого все это время не было в номере с остальными пацанами. — Антон? — спросил Матвей. — Ну не уборщица же, — хмыкнул тот. — А ты че тут сидишь? Выгнали? — Ага, — кивнул Матвей. — Я уже полчаса под дверью сижу, эти мрази про меня забыли. Стучать бесполезно, они так орут, что не слышно. В гости не пригласишь, а, Антон? — Напрашиваешься? — Антон хихикнул. — Соскучился, что-ли? — Завали, — улыбнулся Матвей, поднимаясь. — Ну, так идем. У меня из номера все к вам убежали, там и посидим, чаек погоняем. — Чаек, говоришь, погоняем? Чаек, значит… Эх, ну ладно, пошли. А то замёрз уже сидеть. — Пхпх, погреешься. А мудаков прибьем, я тебе обещаю, — Антон дружески ударил Матвея по плечу и полез в карман за ключами от номера. Почти все комнаты на этаже мало чем различались: везде три кровати, балкон, грязный ковролин и полнейшее отсутствие холодильника. Антон направился заваривать чай, а Матвей уселся на одну из кроватей, мысленно радуясь, что наконец-то может больше не сидеть на полу в коридоре. Антон ушёл куда-то далеко и надолго, и Матвея посетили мысли о том, что он подох где-нибудь на лестнице, но вскоре друг вернулся, правда, с пустой кружкой. — В куллере воды нет, — пояснил он. — Придётся жить без чая. — Все сегодня против меня, — сделал вывод Матвей, падая спиной назад. — Ну, почему же? — Антон загадочно ухмыльнулся. — Я могу погреть тебя иным способом. Тот подскочил, как ошпаренный. — Голубой даун, — засмеялся Матвей, но сам был заметно обеспокоен. — Разве плохая идея? — пожал плечами Антон, подходя к товарищу сзади и слегка приобнимая его. — Че ты делаешь? Отпусти!  — Вот ты и попался в мою ловушку, Матвейка… Воздух прорезал «крик мужской боли». — Вы слышали? — светловолосый парень отложил телефон и поднял голову. — Ярик, это не Матвей орет, случайно? — Кирилл посмотрел в дверной глазок. — Эй… А где Матвей? Настя, сверлящая взглядом Ромку, удивленно переспросила: — Как где? Что значит — где Матвей? — Не хочу вас пугать, но его там нет. Рома отвернулся от Насти и подытожил: — Да ну, может, в туалет на первый пошел или за водой. — Без кружки, ага! — фыркнул пацан в тёмных очках. — Ладно, Вань, допустим, не за водой, — кивнул Кирилл, приоткрывший дверь. — Но что это был за крик? Настя засмеялась: — Это Матвей представил, как Рома сейчас будет «натуральность» свою доказывать. — Ага, а как я это делать буду? — возмутился тот. — Трусы снять — доказать, что не кастрирован? — Ты же «натурал», вот и найди способ! — Я придумал, — подал голос Кирилл. — Слабо поцеловать Настю?  — МАША, УБЕРИ ЕГО ОТТУДА! — визжала Рената, забравшись на стул. — Не буду! Смотри, какой он стремный, я не подойду! — ДАША! — Неееееет! — Как мы отсюда теперь выйдем?! — крикнула Маша. — Чем убить паука? Даша, дай тапок! — Нет, он спидозный! — Это ты спидозная! Черт, что делать?! Огромный и чёрный паучище забаррикадировал выход с балкона. За окном было уже совсем тёмно, и прохожим на улице было отлично видно все, что происходит на балконах, в том числе и то, как три девицы забились в угол, прижимая к себе освежитель воздуха, но не решаясь распылять его на паука. Рената вытянула вперед обе руки, направив «Дихлофос» на насекомое, подруги кричали ей, чтобы она уже убила паука ко всем чертям. Все выглядело проще простого — освежитель был таким ядреным, что смог перекрыть даже страшный трупной запах смерти в туалете, и господин паук точно бы не выдержал этого удара благовонием лаванды. Но Рената знала истину — одно неверное движение, и станет только хуже. А вдруг эта тварь не умрет? Или поползет к ним? Девица содрогнулась от ужаса, не решаясь нажать на «курок». — Чего ты ждёшь? — прохрипела Мария, вжимаясь в стекло. — Давай быстрей! — торопила Дарья, но Рената не сводила остекленевшего взгляда с черного паучища. У нее дрожали руки. — Оно сейчас приползет сюда! — Маша теряла терпение. — Рената, да ты задолбала! Жми! — Не могу! — ныла та. — А вдруг у меня не получится, я промахнусь, он разозлится и… — Пошла! — Мария смачно пнула подругу с вертухи, и Рената вывалилась вперёд, остановившись в паре сантиметров от чудовища. Девчонка замерла, словно окаменела, боясь воспроизвести хоть одно движение и даже моргнуть. Ренате казалось, что один только ее вздох потревожит паука и тогда от смерти уже не спастись. — А-а-а, я не хочу умирать! — тихо захныкала Рена. — Я ещё так молода, у меня было столько планов… Я ещё не успела убить Эльку, я ещё не успела доесть все Дошираки, которые купила в Пятёрочке, я ещё не успела увидеть свадьбу своих канонов, мне ещё рано покидать этот бренный мир! — Я, конечно, все понимаю, у нас Шекспир, — шикнула Дарья из угла. — Но ты могла бы уже двести лет назад его убить! Рената попыталась сосредоточиться. Настроила прицел. Она понимала, что этот кошмар не может продолжаться вечно, поэтому покорно закрыла глаза и нажала на распылитель… Матвей принялся медленно отступать к двери на балкон, надеясь оттуда позвать на помощь. Антон так же медленно двигался ему навстречу, и в жёлтом свете люстры его хитрая улыбка казалась жуткой, а сам парень был похож на смертельно опасного хищника. Матвей отказывался верить в то, что вот-вот произойдет. Он в отчаянии смотрел на товарища, продолжая следовать спиной назад, ища путь к спасению от безумия, происходящего здесь и сейчас. — Антон, не надо… — Неужели ты боишься меня? — Антон сделал широкий шаг вперёд и взял Матвея за руки. — В чем дело? — он склонился к его лицу. — Неужели ты что-то чувствуешь? — Нет! — выкрикнул Матвей, и в этот самый момент споткнулся о сумку, стоящую на полу. Антон без особых усилий подхватил друга на руки и усадил на тумбочку, пристроившись у него между ног. — Что на тебя нашло? — дрожащим голосом спрашивал Матвей, вяло пытаясь отбиться от товарища ослабшими от страха тощими руками. — Прекрати! — А если нет? — вопросом на вопрос ответил Антон, ещё сильней понизив свой и без того низкий сломанный голос. — Я буду кричать. — Не сможешь, — победно изрёк Антон и сделал резкий выпад, впиваясь в губы Матвея. Тот широко округлил глаза и протестующие замычал, издавая немой крик и начиная биться в конвульсиях, но товарищ присосался, как клещ. Матвей был в шоке, он чувствовал животный страх перед неизвестным и все ещё отказывался верить, что все это происходит с ним. Может, это какая-то глупая шутка? Жалкое недоразумение? Черт, какое это может быть недоразумение? Сейчас Антон откровенно пытался уложить Матвея на лопатки и изнасиловать, а тот так наивно верил, что это все страшный сон! Матвей чувствовал, что воздух в лёгких заканчивается, но Антон, похоже, был бессмертный, поэтому несчастный парниша решил как можно скорее закончить с этим и убежать за помощью, или хотя бы на балкон. Матвей собрал себя в кучу и предпринял последнее усилие, чтобы прикусить товарищу язык и оттолкнуть его от себя. Антон не устоял на ногах и повалился навзничь, и тогда, пользуясь моментом, Матвей соскочил с тумбочки и пустился бежать. Он мог преодолеть расстояние от тумбочки до двери в пару шагов, ведь был длинным, но Антон тоже был длинным, поэтому сию же секунду схватил товарища за штанину и толкнул. Матвей, к своему ужасу, упал на Антона, и тот подобрал его под себя, усаживаясь сверху ему на спину. «Боже, я не хочу умирать!» — думал Матвей, скребя ногтями по ковролину, но не мог сдвинуться с места. Любые попытки были тщетны, парень чувствовал себя слабым и беспомощным, жалкой мышью, попавшей в когтистые лапы совы. Вскоре Матвей почувствовал, как силы начали покидать его, он перестал биться и уронил голову, повернув ее так, чтобы видеть лицо безумца, сидящего на его спине. Парниша в отчаянии всхлипнул и взвыл: — Почему?! Почему ты делаешь это со мной? @^%#&, куда я попал?.. Антон! — Ты попал мне прямо в сердце. Матвей не мог вынести этого дьявольски спокойного голоса, но потерял всякую надежду. — Пожалуйста, остановись, — простонал он, но знал, что товарищ уже его не слышит. Вот, что делает с людьми весна. — Тебе это не нужно, я не знаю, что произошло, но ты просто не в себе. Может, ты что-то выпил и теперь не очень хорошо себя чувствуешь… В-ведь так? Матвей боялся слышать ответ, боялся вновь видеть лицо правды. — Я чувствую себя прекрасно, — выдохнул Антон ему в шею. — Надеюсь, скоро и ты почувствуешь то же самое. Бедный парень с ужасом смотрел то на своих друзей, то на Настю, и не мог поверить. — Вы что, серьезно? Я не собираюсь тратить свой первый поцелуй на нее! Это не романтично, и вообще, нафиг она мне сдалась? Девушка пожала плечами. — Это далеко не самое страшное, что могло случиться со мной в жизни, так что я не против. Последняя надежда Ромы рухнула. — Вы же шутите? — он побледнел. — Конечно, шутите! Я не смогу… Ваня театрально приподнял очки. — Так мы и не обязываем. Это твой спор, Ром. На пацана. Ярик даже оторвался от своего телефона, чтобы наблюдать за эпическим зрелищем. Настя хихикнула. — Я вся твоя. Рома продолжал в ужасе оглядываться на ребят. «Как же так? Это не справедливо! А не послать ли мне их всех нахер? Вот блин, я не хочу этого делать!» Парнишка весь залился краской, глядя в лицо подруги, которая была дьявольски спокойна. — Чего? Признайся уже, что ты по мальчиками. Рома смотрел. Рома не видел. Он чувствовал, что его макушка пылает от устремленных на него взглядов. Он стоял на тоненькой черте: убить романтику всей его жизни с подругой или публично признать, что он не по девочкам. Парень чувствовал, как дыхание участилось, зажмурил глаза и изрёк: — Я ПО М… И тут воздух прорезал дикий визг, самый дикий и жуткий, который кто-либо когда-то мог слышать. В этом визге была боль спартанской армии, отчаяние донбасских беженцев, гнев ста северных корейцев и страх трехсот стад овец. От этого крика кровь стыла в жилах, и Рома заметил, как треснул стакан на прикроватной тумбе. Тумбе у кровати Матвея. — Черт побери, Матвей! — вскрикнул Кирилл. Все поняли без слов, что произошло что-то ужасное, и поэтому гурьбой высыпали в коридор. Там же, в коридоре, уже стояла половина крыла и вертела башкой в поисках источника душераздирающего вопля. Вперёд вырвалась молоденькая и симпатичная преподавательница в очках — Инна Владимировна. Она одарила толпу суровым взглядом и строго спросила: — Вам все равно, что уже ночь, а мы в отеле не одни? Кто визжал? Говорите немедленно! Дети в коридоре начали переглядываться и в недоумении качать головами. Внезапно из гущи народа раздался голос: — Да ведь это же был Матвей! Инна Владимировна жутко зыркнула на учеников, стекла ее очков сверкнули в полумраке тусклого света коридорных светильников. — Он что, с ума сошел? — у преподавальницы был тихий шипящий голос, который было сложно разобрать. — Где Матвей? С кем он был? Кирилл осмелился и вышел из толпы. — Он был с нами. Потом он вышел в коридор и не вернулся. — Как понять «не вернулся»? — Инна Владимировна была озадачена. — Разве он не с Антоном? — снова выкрикнул кто-то. — Мы как раз его найти не можем. — Кричали неподалеку, значит, они в номерах, — рассуждала женщина. — Мне этот звук не понравился. И тут всех накрыло новой волной ужаса, ор возобновился, причем с новой силой. В глазах преподавательницы мелькнула паника. — Найдите их! Скорее! Рената подскочила на месте, как и все ее спутницы, и уронила освежитель. На секунду она забыла, кто она такая и где находится, страшный звук откуда-то из соседних номеров потряс весь отель. И потеря бдительности оказалась роковой ошибкой… Со страшным воем вымирающего мамонта паук бросился девушке в лицо и отшвырнул к открытому окну. Маша и Даша наблюдали за смертельной схваткой пресвятой мученицы Рены и исчадия ада с мохнатыми лапками. Это была борьба не на жизнь, а на смерть, она была масштабный любой битвы из «Наруто», эпичней любой передачи на Рен ТВ, страшней любой серии про роботов в «Ну, погоди!», это было сражение длиною в жизнь… Внезапно Рената прохрипела сквозь шум битвы: — Вы чуете, братья мои? Это гейщиной пахнет! Оставьте меня, бренное мое тело, и идите только вперёд на свет голубизны! Таков ваш путь ниндзя! Прощайте, друзья! И девушка пожертвовала собой профессионально, прыгнув в окно и унеся за собою зло… — НЕЕЕЕЕТ, Рено-семпай! — провыла Даша, но Мария успела оттянуть ее от форточки раньше, чем та успела сигануть в окно за Ренатой. — Мы уже ничем ей не поможем! Исполним же ее последнюю волю! — скорбно провозгласила Маша и взяла в зубы телефон. Дарья серьезно кивнула и последовала ее примеру. Девушки схватились руками за раму, оттолкнулись от карниза и поползли по стене в поисках окна, за стеклом которого происходит гейщина, дабы исполнить волю почившей и накормить свою демоническую душу, которая питается яоем. Матвей жутко выл от каждого толчка и бился в агониях, в то время как Антон наслаждался процессом. Он пытался как-то скрасить страдания друга поцелуями и поглаживаниями, только тому уже было все равно на них, он не чувствовал своей задницы, не чувствовал ничего, кроме боли. — Мне тоже больно от того, что я вижу тебя в таком состоянии. Я лишь хочу, чтобы мы были счастливы вместе, хочу, чтобы мы принадлежали только друг другу! — ворковал Антон своим голосом Джигурды. Лицо Матвея перекосило. — Моя боль сильнее твоей! Снова и снова раздавались истерические визги, жуткие стоны, страшные крики умирающих лошадей. Антон даже не представлял, что человек может так орать. Но только до сегодняшнего дня. — Узри, Матвей, всю мою мощь! — говорил парень. — Что сделать я могу, чтобы тебе не было так больно? Да что он мог сделать? Наверное, добить бедняжку до конца, потому что тот сейчас был похож на раненое животное, доживающее последние минуты жизни. Тем временем Матвей уже не знал, страшно ему или нет, он смирился с тем, что его насилует его товарищ самым жестоким образом, наверное, парнишка даже бы обрадовался от отчаяния, что он кому-то нужен, и хотел бы получать хоть какое-то удовольствие от процесса, раз уж это его первый и последний раз. На то он и последний, что Матвей уже не чувствовал ничего, на то он и последний, что мысли о «все не так уж плохо» начали посещать его. Какому живому человеку придет в голову обрадоваться, что его насилует тот, кто вроде бы к нему не безразличен, но в то же время болен своим сумасшедшим и нездоровым фанатизмом? Какому живому? Девки прилипли к стеклу и жадно ловили каждую секунду зрелища на свои камеры, кровь, текущая у них из носа, стекала уже по карнизу и падала капельками с третьего этажа. Змеиными глазами Маша и Даша пожирали горячую ауру происходящего и молчали. Антон закончил, в прямом смысле, свои дела в нужное место и шумно выдохнул. Казалось бы, делов-то: раз, два, и готово, а сколько шума было! Парень бросил быстрый взгляд на балкон, где с крыши вниз башкой свисали две аутистски с телефонами, и не придал этому значения. Он взглянул на Матвея. — Расслабься уже, все закончилось. Тот не шелохнулся. — Матвей? Антон легонько толкнул друга и тот проехался щекой по ковролину, вытягиваясь и безжизненно оставаясь лежать на полу. Антон умилился. «Надо же, уснул. Наверное, у меня ещё будет время все объяснить. Да, теперь у нас времени полным полно…» — парень перевернул товарища и выражение на его лице начало медленно меняться. Сначала оно сменилось недоумением, потом испугом, и затем смертельным ужасом. Антон почувствовал, что похолодел и стал ещё холоднее тела на своих руках. — Матвей? Ты что, умер? Труп не ответил. Антон смотрел на ничего не выражающее лицо так горячо любимого им уже долгое время человека и ничего не мог делать. Ноги отказались двигаться, лёгкие отказались дышать, глаза отказались моргать, Антон пялился на то, что натворил, и не понимал почему мир так жесток. — Матвей! О, Господи, да почему?! Матвей! Глаза наполнились слезами. Антон уже давно замечал, что бы он не делал, обязательно все идёт наперекосяк, обязательно случается какая-нибудь хрень, ну что, блин, без этого никак?! Но парень понимал, что подобное произошло впервые, и никогда ещё его попытки проявить свою любовь не заканчивались изнасилованием со смертельным исходом. — О, нет, Матвей! — заорал Антон, вскакивая с пола и в ужаса вжимаясь в стену. — Это не должно было произойти! Я не этого хотел! Почему?! Почему, какого хрена?! Ведь Антон не знал, что на самом деле его товарищ был очень слабеньким и хрупеньким, и если бы он учился с ним в одной группе и ему поведала бы преподаватель, ничего сейчас бы не произошло. Теперь парень остался один на один со своими мыслями и стынущем телом своего семпая. Глупый, глупый мальчишка… Толпа детей во главе с тремя учителями выламывает дверь. В комнате царит хаос, стекла покрылись трещинами, по окну на балконе стекают струйки крови и расходятся отпечатки рук, на жёстком ковролине валяется нагой и мертвый тощий парень, а под потолком мотается безжизненное тело блондина на чем-то галстуке. На куче разбросанных вещей лежит лист дорогой акварельной бумаги, где написано кривым почерком Я люблю тебя. Встретимся в аду. Антон.