***
Какого ответа ждал от него Чонгук после подобной выходки? Когда макнэ признался, что хочет о чём-то сказать, да ещё с таким взглядом, Пак действительно испугался. Сам не понял чего, но ощутил грядущие перемены. Чонгук не может его любить. Эту простую истину он усвоил уже очень, очень давно. Когда сам понял, что влюблён. Господи, это произошло так давно, что страшно сказать! Спустя полгода после дебюта. И он был до такой степени глуп, что открыто заявлял о своих чувствах как самому Чонгуку, так и всему миру. Слава Богам, никто не воспринимал его серьёзно! Мемберы считали подобное поведение надоедливым или милым, сам Чон всячески демонстрировал неприятие чувств хёна, а другие видели в этом детские забавы. Детские… Они и правда были детьми в те годы. Непривычные к вниманию, камерам, критике, дети. Чимину потребовалось два года, чтобы понять – каждое его действие будет иметь последствие. Даже банальная диета вызвала среди поклонников волну беспокойства. В то же время он понял одну вещь, которая была у него под носом, но которую Пак не желал замечать. Два года разницы. И вроде глупости, но… У Чимина младший брат ровесник Чонгука. Если бы какой-нибудь посторонний «хён» попытался бы подкатить к его малышу, он бы оторвал ему яйца. Какие бы благие намерения у того не были. А ведь у Чонгука тоже есть старший брат. Нет, Чимин его не боялся, но, представив себя на его месте, уже не мог позволять себе прежние вольности в сторону макнэ. Чонгук никогда его не полюбит так, как любит Чимин. Это было вторым открытием, с которым пришлось смириться. Он принялся отучать себя от него. Перестал гоняться за ним по коридорам, больше не обнимал без нужды, которая время от времени возникала. Прекратил лезть к нему с поцелуями, лишь время от времени игриво предлагал самому Чону поцеловать его, но не потому, что надеялся на это, а по той причине, что резкая перемена в поведении Пака могла бы вызвать подозрения. Чимин не единожды пытался заставить себя воспринимать Чонгука только как младшего братишку. Когда он вёл себя мило и все остальные хёны тоже умилялись его выходкам, у него даже получалось. Тогда желание снова сорваться и побежать обниматься с макнэ просыпалось с новой силой, но эти порывы Пак уже научился контролировать. Он же старше на два года. Другими словами, он делал всё, чтобы не выдать себя. И что в итоге? Внезапно повзрослевший Чонгук, ранее не проявлявший столь пристального внимания к Чимину, стал тихим и чужим. И объяснить его поведение себе Чимин не мог, сколько бы ни пытался. Но чувствовал – он и есть причина. Что он сделал не так, в чём провинился? Чимин всегда был чутким и заботливым хёном, он позволял Чонгуку буквально всё, прощал ему все насмешки, тумаки, издёвки, эгоистичные поступки, неуважение. Не потому что был старше на два года, а потому что любил. Он даже поговорил о своих переживаниях с Шугой. Рассказать о своих чувствах он, разумеется, не осмелился, но все и так знали, насколько он одержим макнэ. Уточнять, что это не просто братская любовь не стал. Просто признался, что боится. Боится, что Чон его ненавидит. Что, возможно, настолько надоел младшему своим вниманием, что тот устал от него. Юнги ничего не обещал. Только поговорить с Чонгуком. Чимин не очень-то рассчитывал на этот разговор, потому что «просто поговорить» с макнэ пытались и остальные мемберы. Однако что-то произошло. Что-то, что вылилось теперь в обжигающий поцелуй, горевший остаточным теплом на губах Чимина, когда он провожал взглядом уходящего вон из зала Чонгука. - Хён, я буду ждать ответ. Какой ответ? На что? Как долго? Как ему надо ответить, чтобы Чонгук больше не избегал его? Чимин понял, что не уснёт, не получив ответы, поэтому рванул вслед за макнэ. И налетел на него в коридоре. Тот стоял сразу за дверью, повернувшись к ней лицом, и явно не намеревался далеко уходить. Пак неспешно отстранился и поднял глаза. Ему хотелось возмутиться и потребовать объяснений, но Чонгук смотрел на него слишком внимательно. Выжидательно, нетерпеливо. - Так, - негромко рассмеялся Чимин, - ты хочешь получить ответ прямо сейчас? Куки, ты неисправим! - Хён, я же серьёзно. - Я знаю, - перестав смеяться, отозвался Пак. – Но я не понимаю, на что конкретно ты хочешь получить ответ. Чонгук несдержанно ухватил его за подбородок, быстро поцеловав в губы. - На это. И на это, - заговорил он, целуя хёна поочерёдно в шею, щёку, ложбинку под нижней губой, ухо. – На это, а ещё на это. И… - Хватит, хватит, - краснея, воскликнул Чимин и отстранился. – Чонгук-и, что на тебя вдруг нашло? Ты же никогда не был сторонником обнимашек? - Обнимашки? – в голосе Чона проскользнул гнев. – Каким боком это «обнимашки»? Хён, я поцеловал тебя. Это тебе ни о чём не говорит? - Куки… - Я обнимал тебя за талию, ласкал и целовал, - не унимался младший. – Разве не очевидно, на что я жду ответа? - Я бы предположил, что ты меня любишь… - Так предположи! - …но это невозможно! – срываясь на ответный крик, заявил Чимин. – Совершенно невозможно, что ты делал это всё из-за любви ко мне. Ведь… Чонгук внимательно наблюдал, как голос хёна становился всё тише, а глаза краснели, грозя слезами. - Ты же не можешь ответить мне взаимностью. Спустя столько лет… Это невозможно. Многое для Чонгука было неясным в сбивчивой речи Пака, но одно он всё же понял. Проскользнувшее «взаимностью» имело под собой столько значения, что макнэ не поспевал за собственными мыслями. Мотнув головой, он решил подумать об этом интригующем слове позже. Сейчас он выделил из него лишь ответ, который смущённый хён все не мог из себя выдавить. Поэтому Чонгук просто двинулся на него, заставляя отступать, пока Чимин не упёрся спиной в стену и не оказался зажат между ней и макнэ. Чону пришлось упереться согнутыми в локтях руками по обе стороны от Пака, и наклонится, чтобы снова похитить поцелуй. В этот момент он был невероятно доволен, что выше хёна. Чонгуку всегда нравилось доминировать и ощущать контроль. Давно он этого не чувствовал. Тем более, когда дело касалось Чимина. Сейчас же он сладко целовал соблазнительные губы, не встречая сопротивления, но и без взаимности. Но потом хён всё же ответил. Несмело прикусил его нижнюю губу, оттянул, затем облизал. И потянулся за продолжением. Они целовались в слабо освещённом коридоре томительно долго, пока не заболели губы, пока возбуждение не стало невыносимым. Ведомый желаниями, Чонгук привычно сделал волну всем телом, словно вдруг решил потанцевать. Просто потому что всегда, когда Чимин нервничал, он хотел отвлечь его, поднять настроение. Поднял. Не только настроение. За тихим стоном последовало не менее тихое «Куки, пожалуйста…». О чём именно просил хён, было непонятно, но макнэ решил, что больше не станет заморачиваться над недосказанными фразами старшего, а просто расшифрует их в выгодном для себя свете. Поэтому он поспешно расстегнул ширинку джинсов Чимина, отважно запуская руку в его трусы. Пак, вздрогнув, откинул голову назад, тяжело выдохнув имя макнэ, который уже расправился с собственной ширинкой. Его ладонь была достаточно велика, чтобы обхватить оба члена, но движения были неумелыми, да и сосредоточиться оказалось сложно, когда прямо под носом негромко стонет любимый хён. Чимин, тяжело сглотнув, улыбнулся краешком губ, и опустил свою ладошку поверх ладони Чонгука, ведя её в нужном направлении. Сразу стало горячее. Они кончили почти одновременно и остались стоять, судорожно дыша, ослеплённые темнотой и поволокой в глазах. Обоим до конца не верилось, что это произошло.***
По настоянию Чимина они не спешили, но Чонгук был уже доволен тем, что теперь негласно мог считать хёна своим. Во всяком случае, так ему казалось в начале отношений. Но прошло две недели, и жадность не давала ему покоя. Они ежедневно и зачастую не один раз уединялись, целовались, ласкали, изучали тела друг друга, привыкали к новому статусу. Чону, Золотому макнэ, добившемуся немалого за свою недолгую жизнь, это казалось наибольшим достижением. То, что он безраздельно владел Чимином. И сейчас мог смотреть на него не просто как на старшего, как на брата, но как на любовника. Хотя фактически они ещё не занимались любовью. И именно это не давало Чонгуку спокойно спать по ночам. Макнэ уже успел выяснить, где Чимин чувствительнее всего, как он хочет, чтобы его целовали, где приласкали. Тоже самое относилось и к Паку. Он за рекордно короткое время умудрялся довести Чонгука до пика возбуждения, и тому требовалась львиная доля самоконтроля, чтобы не кончить раньше своего парня. Кажется, они уже прошли все положенные стадии и готовы сделать следующий шаг. Но Чонгук обещал не спешить, потому что Чимин попросил. Только вот не уточнил, сколько придётся ждать. Чон однозначно хотел поиметь прекрасное тело хёна, но, раз уж так всё тянется, он согласен быть снизу. Если уж Чимин боится и поэтому тянет резину. Чонгук покажет ему, что это не так больно (наверное) и тогда они смогут поменяться. Возможно, в ту же самую ночь. Макнэ как-то даже не сомневался, что сил у него хватит на это. Он уже собирался озвучить эту идею Чимину, когда тот неожиданно предложил поехать в загородный домик в их общий отпуск, который намечался на ближайшие выходные. - Я уже его арендовал. Территория частная, никого кроме нас там не будет. Проведём три дня наедине, - рассказывал Пак после очередного «уединения» в комнате макнэ. – Если ты не против. Чонгук горячо заверил его, что не против, и решил повременить со своим предложением. То, что выдвинул хён, ему нравилось куда как больше. - Куки, - улыбка, с которой Чимин рассказывал Чонгуку о предстоящей поездке, слегка померкла, - я, как ты уже знаешь, не первый год в тебя влюблён, но… Прежде, чем мы зайдём так далеко, я хочу быть уверенным, что ты… ну, не пожалеешь. - О чём ты? – напрягся Чон. - Ты действительно хочешь быть со мной? С парнем? Ещё и с таким… Сначала Чонгук хотел просто возмущённо нахмуриться на это. Потом решил, что стоит высказать своё недовольство вслух. Но понял, что с Чимином разговор может повернуть не туда, учитывая его низкую самооценку, поэтому он просто повалил его на кровать, чтобы на деле показать, как он хочет быть с ним. За пару дней до отъезда Чонгук неожиданно понял, что ничего не знает о сексе между мужчинами. Об обычном сексе он тоже знал не очень много, но там хотя бы было понятно что, куда и почему. Макнэ сел было смотреть гей-порно, но слишком перевозбудился, представляя на месте актёров себя и Чимина, поэтому решил почитать форумы. Но это лишь сильнее смутило. Кто-то писал, что никакого удовольствия это не доставляет, другие – что это очень больно. У третьих наоборот – сплошные фейерверки в глазах. Чон и позы всевозможные изучил, но, в мыслях ставя в них любимого, в очередной раз растерял самоконтроль и решил на время прекратить изучение темы. Для себя он уяснил, что держать себя в руках необходимо, если не хочешь навредить партнёру. Чимин, казалось, совсем не переживал. Наоборот, уверившись, что Чонгук идёт на это сознательно, стал спокойнее и нежнее. Это заметили даже другие мемберы, потому что макнэ слышал их перешёптывания по поводу того, что Пак в последнее время выглядит ещё красивее, чем обычно. А ещё он вёл себя слишком приветливо со всеми, как казалось слегка ревновавшему Чонгуку. Но он напоминал себе, что Чимин только его и немного успокаивался. Они уехали рано утром в пятницу, попрощавшись с ребятами. В дороге, пока Чонгук вёл машину, хён всячески развлекал его: шутил, пел песни, описывал красоты места, в котором они отдохнут, строил планы на сегодня и делал селфи. А младший наслаждался любимым голосом, мурлыкающим тенором, вперемешку со смехом. Чимин действовал на него успокаивающе, но, в то же время, заставлял сердце трепетно сжиматься от наступающих чувств. Макнэ ловил взгляд любимых глаз, отвлекаясь от почти пустой дороги, невольно скользил по лицу, отыскивая губы, мечтая поскорее поцеловать их. Наверное, он и правда несдержанный ребенок. Но и Чимин умалчивал о том, как ему хотелось заехать в какой-нибудь темный уголок и разделить с Чонгуком первый раз прямо в этой машине. Старший стыдился этих мыслей и ни за что не осмелился бы озвучить их. Не хватало ещё, чтобы Куки считал его извращенцем. Им и так нелегко сейчас, а дальше будет только сложнее. На место они добрались как раз к обеду. Уютный домик в отдалении от других, свежий воздух, пение птиц и ощущение оторванности от остального мира. Парням с первой же минуты захотелось остаться тут навсегда. Но уже через полчаса Чонгук принялся донимать Чимина жалобами на отсутствие интернета. - Чонгук-и, я тоже от этого не в восторге, - отозвался тот, раскладывая по тарелкам обед, - но придется пару дней потерпеть. - Я хотел провести отсюда трансляцию, - вздохнул макнэ, отшвырнув телефон. Принюхался. – Яблочный пирог? - На десерт. Чонгук, конечно, любил пироги. И за обедом был благодарен хёну, но неожиданно его насторожило повседневное поведение Чимина. Он же не собирается провести три дня за обычной болтовнёй, которой они могли бы заняться и дома? Правда же? Но пока всё шло именно так. Они пообедали, посмеялись и сели смотреть какой-то ужастик, который Чимин захватил специально для Чонгука. В любой другой раз макнэ бы оценил это, но он смотрел на темневшее за окном небо и размышлял. Когда? Он перевёл взгляд на хёна, сидевшего совсем близко от него и неотрывно глядящего в экран. Легкая белая футболка, свободные бриджи. Всё такое простое, но дополнявшее образ Чимина на отдыхе. Но Чонгуку хотелось поскорее избавить того от этих тряпок. Хотелось выключить уже этот ненужный ужастик и отнести Чимина на руках в спальню. Чтоб романтично, чтоб как в кино! - Куки, я устал что-то, - неожиданно сообщил Чимин, поднимаясь. – Досматривай, я пока в душ схожу. У Чона челюсть отпала, когда старший, развернувшись, ушёл в ванну. Ужастик позабыт. Вместо надрывных криков очередной жертвы очередного маньяка, макнэ прислушивается к шуму воды за дверью небольшой комнатки, не сводя с неё немигающего взгляда, словно хищник, высматривающий добычу. Нет. Нет, нет и ещё раз нет. Он приехал сюда не для того, чтобы выспаться. Как раз наоборот! Чимин в ванной подозрительно долго. Чонгук не знает, всегда ли он так долго принимает душ, но для него время течёт томительно медленно. Наконец за дверью стихает, и Пак выходит, закутанный в халат и протирающий влажные волосы полотенцем. - Я освободил, - мягкая улыбка невинного ягнёнка. - Хён… - Куки, иди в душ, поговорим после, ладно? Там внутри висит второй халат, можешь не брать сменную одежду. Нахмурившись, Чонгук всё же послушно отправился мыться, однако делал это значительно быстрее Чимина. Голову его уже распирали невысказанные упрёки, и сдерживать их становится слишком трудно. Им надо поговорить. Из ванной макнэ вылетел, едва укутавшись в халат, неожиданно испугавшись, что Пак вообще может сбежать. Но этого не произошло. Чимин терпеливо дожидался его, сидя на кровати. Совершенно голый. Он слегка обернулся на звук открывшейся двери и смотрел теперь на Чона немного застенчиво и тоскливо. И выглядел при этом так прекрасно, что Чонгук невольно выпустил из рук полотенце. - Холодно немного, - сообщил Чимин, сжимая в кулаке покрывало. - Так я тебя согрею, - выдал на автомате Чонгук, с опозданием осознавая, как заезженно звучит эта фраза. Но хён на это лишь улыбнулся и согласно склонил голову. - Правда, можно? – прошептал макнэ, ощущая зарождающуюся дрожь в теле. - Куки, иди скорее. Я столько времени потратил в душе, чтобы подготовить себя, что не позволю тебе теперь сбежать. А вот и дрожь. Сладкая, опьяняющая, толкающая на действия. И Чонгук делает несколько поспешных шагов, чтобы оказаться рядом с любимым, заключить его в объятия и коснуться прохладной, кое-где до сих пор влажной кожи. Чимин медленно, не выпуская из рук лица Чонгука, откидывается на кровать. Младший нетерпеливо и порывисто оглаживает его тело, которое успел за короткое время хорошо изучить, но всё-таки не до конца. Он прежде не видел его обнажённым, потому белизна кожи завораживала, а выделявшиеся на её фоне соски неумолимо привлекали внимание. И Чон, запрещая себе колебаться и отказываться, прильнул сначала к одному, очертив второй пальцем. - Чонгук-и, - выдохнул Пак, зарываясь в его волосы. – Хороший мальчик. Чонгуку всегда нравились похвалы хёна, но в этот раз он был рад им как никогда. Он настойчиво раздвинул коленом ноги Чимина, вплотную прижавшись к его телу, продолжая ласкать чужую грудь, и услышал первый стон удовольствия. Не выдержав, подтянулся и поцеловал в любимые губы. Чимин отвечал пылко и страстно, жадно притягивая Чонгука к себе, оглаживая его поясницу, и младшему было чертовски приятно ощущать эту безраздельную власть над собой. Только одному человеку было позволено такое. Но и Чонгук хотел подобного. Он неохотно оторвался от беспорядочных поцелуев, и облёк свою досаду в укусы, обрушившиеся на чувствительную шею Чимина. - Ах, Куки… Не надо, - зашептал тот, задрожав. – Останутся следы… В ответ Чонгук лишь сильнее сжал зубы на ключице. - Плохой мальчик, - всхлипнул хён. - Ты всё равно любишь меня, - усмехнулся макнэ, но кусаться перестал. Его куда больше заинтересовала разработанная дырочка, которая была ему теперь отчётливо видна, пока Чимин, подрагивая от удовольствия, расслабился и широко раздвинул ноги. Несмело и осторожно Чон коснулся пальцем колечка мышц. Чимин же игриво закинул одну ногу ему на плечо, и макнэ поднял на него взгляд. Пак улыбался ему. Самой нежной и влюблённой улыбкой. А ещё он был великолепен с пылающим румянцем, блестящими глазами и лукаво скользнувшему по мягким губам языку. И, несмотря на это соблазнительное зрелище, Чон ощутил, что хён пытается его ободрить. Хотя это ему сейчас предстоит испытать боль. Сжав зубы, Чонгук наклонился вперед, ладонями касаясь внутренней стороны бёдер, и провёл языком по желанному входу. Затем без усилий крутанул Чимина, перевернув его на живот. - Чонгук? – слегка испуганно позвал тот. - Доверься мне, - отозвался макнэ, приподнимая его бёдра и подкладывая подушку. – Расслабься. Он любовно провёл указательным и средним пальцами по впадине между ягодицами, пощекотав мошонку. Чимин, уткнувшись лицом в покрывало, следил за ним мутным взглядом виднеющегося из-под челки глаза. Улыбнувшись ему, Чонгук поцеловал аппетитную попку, а затем и само отверстие. Пак стыдливо отвернулся, за что получил шлепок по заду, и, не сдержавшись, вскрикнул. - Что ты делаешь? – выдохнул он, когда шок прошел. - В смысле? Ты об этом? Чон снова замахнулся и звонко шлепнул по мягкой ягодице. - Да! Об этом! – Чимин в удивлении приподнялся, но Чон поспешно надавил на его затылок, возвращая в прежнее положение. - Я же просил расслабиться. - Расслабишься тут… Ах! Хён не успел возмутиться, как горячие губы Чонгука коснулись его сфинктера, в то время как сильная рука властно сжала член. Макнэ принялся неспешно вылизывать проход, одновременно ладонью обхаживая чувствительную плоть Чимина. Тот старательно контролировал дыхание, хотя оно тяжелым осадком продолжало опадать на постель. Он вздрогнул, когда Чон проник своим бесстыжим языком сквозь колечко мышц. - Развратник, - простонал хён. – Где ты этому научился? Чонгук только усмехнулся, покрывая поцелуями покрасневшую задницу любимого. Возбудить Чимина оказалось несложно, хотя макнэ не понял из-за чувствительности ли, либо же от его стараний. Он не тешил себя иллюзиями, ему далеко до мастера в подобных ласках, но у них вся жизнь впереди, и он будет пробовать и доводить до совершенства всё новые и новые техники, чтобы ублажить любимого человека. Собственный член болезненно пульсировал, поэтому Чонгуку пришлось уделить внимание и ему, что не осталось незамеченным. Чимин прервал ласки, приподнявшись на локтях, развернулся лицом к Чону, и требовательно надавил на его плечи, заставляя упасть на кровать. Оказаться снизу было… неожиданно волнующе. Макнэ было крайне интересно, что задумал Пак, и это любопытство волной прошлось до самых кончиков пальцев ног. Чимин склонился над ним, заглядывая в глаза, а затем тягуче-сладко поцеловал. Он не использовал язык, лишь губы и дыхание, но Чонгук тянулся за добавкой, как за десертом, и остался слегка разочарован, когда хён пропал из его поля зрения. Он не видел, но чувствовал, как любимые губы целуют его грудь, живот, бедро, а затем и… Воздух шумно вырвался из лёгких Чона, когда мягкие пухлые губы окольцевали его головку. Язык Чимина длинной змейкой скользил снизу вверх по стволу, а жар внутри его рта становился для Чонгука невыносимым. У него начало сбиваться дыхание, а ноги сами собой поджались. - Ты такой красивый, Чонгук-и, - прошептал Пак, отстраняясь, а макнэ готов был слёзно умолять, чтобы он не останавливался. – Мой Куки. - Хён… Но Чимин и так всё понимал. Он вернулся к ласкам, на этот раз заглотив член любимого до самого основания, заставив Чона глубоко застонать. Удовольствие, что он испытывал сейчас, было куда сильнее, чем он себе представлял. В его фантазиях Чимин хоть и действовал напористей и откровеннее, но ощущения были иллюзорными. Сейчас же… Чонгук несмело опустил взгляд как раз в тот момент, когда Пак выпустил изо рта его член и сыто облизнулся. Парень судорожно сглотнул, когда хён привычно откинул назад свои шикарные волосы, и незамедлительно сел. Они едва не стукнулись носами. Чонгук тяжело дышал прямо в губы Чимина, а тот глядел ему в глаза с нескрываемой жаждой. Затем старший молча потянулся к лежавшим на тумбочке смазке и презервативу. Чон внимательно следил, как хён разрывает квадратик и касается его члена. Он позволил натянуть презерватив на головку, а затем вовлёк Пака в долгий поцелуй, пока тот раскатывал резинку по всему стволу. Чимин уже хотел было открыть смазку, но Чонгук его остановил. - Погоди, - отозвался он на вопросительный взгляд, и вытащил из сумки бутылочку с эфирным маслом, которое обычно используют при массаже. Он вылил немного на руку и обильно – между ягодиц хёна. По комнате распространился запах кедра. Чимин негромко засмеялся. - Что? - Ты, оказывается, романтик? - Может быть. Правда, подумал Чонгук, это не помешает мне трахать тебя сегодня как дикое животное. Пожалуй, вслух такое ещё рано произносить. Позже, когда секс войдёт у них в привычку. Чон массировал ягодицы Чимина, сжимал мошонку, и, разумеется, гладил ребром ладони промежность, заставляя хёна поскуливать от нетерпения. Первый палец проник без особых проблем, Пак лишь сдавленно охнул и ещё ближе подался к макнэ. Второй последовал почти сразу, и в этот раз понадобилось время, прежде чем Чонгук смог начать двигать ими внутри, растягивая любимого. - Хватит, - зашептал Чимин, обхватывая руками шею Чона. – Войди в меня. - Ты недооцениваешь мой размер, - усмехнулся тот, добавляя третий палец. Хён сдавленно вскрикнул, сжимая пальцы в кулак вместе с прядями волос Чонгука. Тот тихонько зашипел от боли, но стерпел. Внутри Чимина становилось свободнее, он уже мог дать волю пальцам, и те заинтересованно изучали и растягивали стенки узкого прохода. Неожиданно Чимин прогнулся в спине, чуть ли не падая назад. Чон еле успел подхватить его свободной рукой. Протяжный стон сопровождался судорожно вздымающейся грудью, и макнэ даже было испугался сначала, что у Пака началась лихорадка. Но затем он рефлекторно повторил пальцами движение, и тело Чимина повторно содрогнулось, а губы застыли приоткрытыми в немом крике. - Хватит, - прошептал он. – Просто… возьми меня наконец. Протолкнув внезапно застывший в горле воздух, Чонгук потянул к себе хёна, устраивая его у себя на коленях, и направил свой член к пульсирующему колечку. Всё-таки он не до конца подготовил Чимина, входить в него было тяжело. Они оба жмурились, пока макнэ натягивал Пака, всхлипывающего и дрожащего. Но, наконец, он вошел полностью, застыв и сжав любимого в объятиях, ощущая жар желанного тела. Спустя мгновение, а может быть целый час, он почувствовал, что боль узости Чимина отступает, а сам он шепчет ему: - Всё хорошо, дурачок. Хён сам стал неспешно приподниматься и насаживаться обратно, поэтому Чонгуку оставалось лишь помогать ему, сцепив их пальцы вместе и ловя его взгляд своим. Чимин двигался не спеша, привыкая к новым ощущениям. Он уже видел член своего парня раньше, когда они только дрочили друг другу, и не раз представлял, каков будет их секс. Но представлять и чувствовать – разные вещи. И всё равно он был рад, что смог перебороть свой страх и полностью принять Чона. Боль отступала, и с каждым движением его тело пронизывало удовольствие. Пак почти впал в транс от расслабленного движения вверх-вниз, когда макнэ неожиданно не перевернул его на спину, оказываясь снова сверху. Глаза его скрывали волосы, но Чимин видел его стиснутые зубы и вздувшиеся вены на шее. - Хён, прости, но я больше не могу ждать. Пак успел лишь сформировать в голове вопрос, а уже получил на него ответ. Чонгука явно уже не устраивал медленный темп, сохранявшийся до сих пор. Он стал быстрее проникать в Чимина, выходя почти до конца и резко вбиваясь до самого основания. Подобные игры очень скоро согнали дремоту с Чимина, и он мог лишь стонать от удовольствия, пока Чон, словно настроенный механизм, всё ускорял темп. Они потеряли счёт времени, а Чимин так вообще запутался в этом белом цвете. Сначала это была просто простынь и подушки, затем белые пятна пошли у него перед глазами, а затем белая пустыня разгорелась прямо в его мозгу. Он почти не слышал собственных громких то ли стонов, то ли криков. Только ощущал испепеляющее наслаждение, доводящее его до полуобморочного состояния. Разрядка пришла неожиданно. Просто Чимин понял, что больше не выдерживает. Чонгук в очередной раз задел простату, ворвавшись в его тело яростным вихрем. Он так и застыл, глядя на выплеснувшиеся на бледный живот белые капли, а секундой позже ощутил, как сжали его член стенки прохода, и закусил губу, чувствуя, как сам кончает. Поддерживая себя на дрожащих руках, он вышел из хёна и, стянув резинку, швырнул её прямо в мусорку. - Ты и правда золотой макнэ, - выдохнул обессиливший Чимин. - Это ты сейчас про моё точное попадание в тебя или в мусорную корзину? Чимин слабо пнул его ногой. - Нам надо вымыться, - без особого энтузиазма сообщил младший. - Знаю, - так же «энергично» отозвался Пак. Чон плюхнулся по соседству с ним и повернул голову, чтобы внимательно рассмотреть раскрасневшееся лицо хёна. Алые после долгих и частых поцелуев губы, блестящие от пережитого оргазма глаза и растрепанные влажные волосы пленяли воображение. Чонгук даже почувствовал, что у него есть силы для второго захода. Но он решил потратить их на ванну, поэтому поднялся сам и помог дойти Чимину. Как оказалось, сил у макнэ хватило и на то, чтобы вымыться, и на повторный раунд, поэтому обратно Пак уже не шёл, его несли, бережно и заботливо прижимая к крепкой груди. - А впереди ещё два дня, - мечтательно выдохнул Чимин, устраиваясь на кровати и оглаживая плечи макнэ. Чонгук многозначительно хмыкнул. Он ещё в ванной распланировал их выходные.