Она точно знает, они смогут быть счастливы — просто не здесь.
***
Испытания. День за днем — испытания. Они — омерзительные тени неизбежного с разных ракурсов — приходили во сне, появлялись в расплывчатых отражениях или же прямо в стеклах очков, заставляя Хомуру с трудом сдерживать рвоту из-за обилия крови, имеющей происхождение в
ней. Кьюбей просто хочет помучать ее, она точно знает это.
Хомура и сама не поняла, когда потеряла счет времени, или, наверное, лучше сказать времен, в которых она побывала. Она потеряла ниточку, свой шанс на счастье и спокойную жизнь, когда зверек, а затем и девочка в тонах розового ворволись в ее скучную жизнь. В какой-то момент она просто потеряла все улыбки кроме этой. Для нее все погасло и только одна звездочка до сих пор отражалась в стеклах с большими диоптриями, красиво играя бликами в радужке — Мадока. Волшебница терзается. Она всегда понимала, что не сможет защитить никого, но почему-то сейчас хочется думать, что только им — девочке с большими
проблемами синяками под глазами и девочке, сладкой и воздушной, как сахарная вата — все-таки повезет, обойдет стороной. Но нет. Снова окрававленные черты, обломки, снова то, что она не хотела бы видеть больше никогда, но обречена видеть постоянно.
Это было предсказуемо. Глупо и предсказуемо. Брызги от распластавшихся на улице луж на ногах, сбитое дыхание, гнездо на голове, криво посаженные на носу очки — не успела. Невольно хочется, как в драмме, крикнуть, да так, чтобы глотку разорвало. Она все еще не может привыкнуть. Никогда не сможет — к такому не привыкают.
— Это какое-то безумие.
— Правда~? — эта маленькая бело-розовая дрянь как всегда здесь; отравляя воздух своим противным голосом, Кьюбей проходится по обломкам.
— Тебя только не хватало, замолчи наконец. — окровавленная фигура впереди расплывается. Фон белеет. Расплывшаяся только в той части, где обычно слезы, Хомура встает плавно. — Неужели снова ты все сведешь к этому?
— Разумеется~ А чего ты ожидала?
— Не этого. — честно признается девочка и это правда. Она устала видеть смерть самого важного в ее жизни человека, устала бороться потом с желанием коснуться ее, убедится, что она правда еще жива в очередном таймлайне. Она просто устала. И он знает это.
Теперь все белое, невыносимо жжет глаза, непонятно отчего больше. Теперь все потеряно, она не справилась. Снова.
— И что же теперь? — спрашивает лениво, как кот, развалившийся на плотном горячем асфальте и довольный собой.
— Неужели провернешь все заново?
— Я не знаю, никто не знает. — она вздыхает на это: угораздило же в жизни
влюбиться в ту, которой предназначено умереть наткнуться именно на этого двуличного лгуна. — Но ты же не оставишь все вот так?
Вопрос остается без ответа, очередной таймлайн завершается, вовлекая в цепочку новый. Все по кругу.
***
— Давай станем волшебницами вместе! — проносится такой родной и до боли узнаваемый голос где-то внутри головы, потрескивая в ушах и заставляя резко обернуться на недвижимое тело, будто сейчас оно встанет и заулыбается так, как Канаме всегда и делала.
Именно тогда Хомура решает, что с нее довольно. С них обеих. Довольно бесконечных петель, довольно смертей, довольно этих глупых образов, которые она натягивает каждый раз, просто довольно. Кьюбею довольно занятно, что теперь будет со вселенной, но он уходит, видимо, наигравшись и оставив маленьких девочек друг другу.
А она просто ложится рядом, устилая ломаную поверхность земли черными волосами, переплетая холодные пальцы и просто засыпает. Она не хочет просыпаться. Они обе не хотят.
Она точно знает, они счастливы — просто не здесь.
