личное помешательство

      некоторые назвали бы это помешательством. дирку же нравится слово ‘зачарованность’ (даже если оно не очень существует). потому что нельзя смотреть на человека так, если ты помешан. нет, нельзя смотреть на человека с такой нежностью, заботой и чем-то другим, когда тот надевает на себя одну из любимых курток детектива. ассистенту она слегка велика, но это даже делает его вид особенным, поэтому дирк не жалуется.       дирк жалуется только на частые головные боли и синяки под глазами — да и то не вслух. боится, что тодд начнет ругаться, кричать или (не дай бог!) волноваться. детектив не хотел представлять себе развилку событий, в которой рассказывает тодду, что не может уснуть, а последний смеётся. или плачет. ни одна из этих сцен не грела сердце дирка.       сердце дирка грело то, как тодд глупо топчется на месте, пытаясь морально подготовить себя к проявлению заботы. вот он стоит рядом с чайником, смотря куда-то на свои черные носки (‘тодд, черные носки такие скучные, давай я куплю тебе с пингвинами! ’), а после оборачиваясь и смотря уже на носки дирка (с пингвинами!). детектив улыбается секунд пять, уже давно прочитав то, что партнёр пытается сказать, когда слышит: — почему ты сидишь на диване в майке? ты простудишься. никому не нужен заболевший идиот-детектив. укройся.       дирку остается лишь улыбнуться вновь, спрашивая, что же будет, если не укроется, но все очевидно — тогда тодд присядет к нему и укроет их обоих. и он укрывает.       и если люди говорят, что это помешательство, то дирк счастлив, что его рассудок затуманил тодд.