Сердцу не прикажешь

В течение следующей недели Вадим постоянно сталкивался со своей случайной знакомой. Он пьет кофе на веранде ресторанчика – она в магазине через дорогу выбирает шейный платок. Он поднимается на эскалаторе в торговом центре – она спускается на противоположном. И еще множество совпадений, которые, после тщательной проверки, он признал случайными. Да и не было похоже, что женщина искала с ним встречи, ведь ни разу она не повернулась в его сторону. Как существо, непосредственно связанное с магией, он не верил в совпадения, поэтому решил все же еще раз встретиться с ней. Как только решение было принято, женщина как сквозь землю провалилась. Он не мог найти ее ни на уровнях, ни с помощью палочки. Вообще никак. Никаких признаков существования. Так пропадают только в Стиксе, но Харон* сказал, что не перевозил никого интересующего /Эта информация стоила Казанцеву бутылки его лучшего коллекционного коньяка и второго тома «Мертвых душ». Ценитель хренов!/. Отправлять запрос в отдел тайн Вадиму не хотелось – их отношения с Визенгамотом были довольно прохладными, после того, как он провел их лучших Авроров... Дважды... И это только в этом месяце. Пришлось вспомнить школьные времена… *** Взмах палочки – и тяжелые дубовые двери беззвучно открылись, пропуская мужчину в темноту. В конусе света стоял лежак, в котором развалился белокурый кудрявый юноша. - Признаться, удивлен. - Прости, что давно не заходил, - глаза Вадима тут же скрыли солнечные очки, и он опустился в материализовавшийся рядом шезлонг. - Для того, кто живет вечность, нет понятия времени, - глубокомысленно изрек кудрявый. - И я рад тебя видеть. Мне нужна информация, - мужчина не был настроен на пространный разговор. - Я не могу тебе помочь, потому что ты сам не знаешь, что тебе нужно, - пропел белокурый. - Хирон, ради всех Богов! Не могу я так с тобой разговаривать. В мгновение ока они оказались в креслах у камина. Теперь напротив Казанцева сидел убеленный сединами старец в вельветовом костюме. - Тебе стало легче? – мягко поинтересовался он. - Не особо, - буркнул Вадим, - Но хоть солнце не светит. - Имею же я право на отдых. - Информация, - напомнил Казанцев, - Проведи меня. Я сам поищу. - Вадииим, - протянул старец, - Это опасно. Объем может раздавить тебя. - Ты говоришь так каждый раз, - настаивал тот. - Но ты давно не практиковался. - Ты же знаешь, что я бы не побеспокоил по пустякам. Тем более, ты должен признать, что объем давящий на меня, гораздо меньше, чем объем давящий на других. - Да. Помню времена, когда ты от туда не вылезал. Но твое сознание не спокойно. Я чувствую неуверенность и сомнение. Рассказывай. - А можно просто… - Ты знаешь порядок, - Хирон был непреклонен. - Знаю, - вздохнул Казанцев, - Я не могу найти человека. - Вампира? - Нет. - Демона? - Нет. - Другого мага? - Нет… Простого человека. Самую обычную девушку. - Зачем она тебе? Вадим вкратце рассказал ему о последних двух неделях. Хранитель задумчиво помолчал. - Это не случайность... Шея болит? - Ты что – то знаешь? – тут же встрепенулся маг. - Я продолжаю на досуге искать информацию о твоих аномалиях… - И что? - Вадим… - укоризненно посмотрел на него собеседник. - Да, да. Прости. Правило третье – не перебивать, - Вадим изобразил пантомиму «рот на замок» - Мальчишка, - вздохнул старец и продолжил, - Ты что – то знаешь про соулмейтов. «Мальчишка» нахмурился: - Что – то из области родственных душ? – несмело предположил он. - Обучение не прошло даром, - улыбнулся Хирон, - Явление редкое, древнейшая магия. - Покажи! – глаза загорелись жадным до новых знание огоньком. Хранитель протянул руки и коснулся пальцами висков Вадима. Глаза мужчины закатились, и он оказался в Хранилище. Ряды книжных стеллажей уходили в темноту. Объем информации, хранящийся в памяти Библиотекаря, начинал потихоньку давить. Не обращая на это внимания, Казанцев уверенными шагами прошел несколько метров, свернул в левый проход и оказался перед читальным столом, на котором уже лежала ожидавшая его книга. Он начал быстро листать страницы. Отработанная за несколько веков техника диагонального чтения позволяла поглощать информацию с невероятной быстротой, не теряя полноты. - Но тут сказано…, - пробормотал он. - Именно, - Казанцева выдернули из Хранилища. - Можно помягче? – возмутился тот. - Прости, нос зачесался, - подленько улыбнулся Хирон, - Так что там сказано? - Что я Неопределенный… - Редчайшее явление, - подтвердил Библиотекарь, - За всю историю мироздания таких было только двое. Ты – третий. - А еще там… - Да. До семисот лет Неопределенный может не принимать сторону. А потом темные и светлые силы, скопившиеся за это время, начнут раздирать его изнутри. - Расчудесно. Но я не собираюсь принимать сторону, - скривился Вадим, - А при чем здесь соулмейт? - Ты опять не дочитал до конца? – осуждающе покачал головой Хранитель. - При чем? – настаивал маг. - Создатели магии – были прежде всего людьми. Мудрыми людьми. И они ценили в человеке человеческое, подразумевая множественность вариантов, - начал издалека старец. - Давай по – сути, пожалуйста. А об истории магии поговорим потом. - Ох, молодежь! Ладно, если Неопределенный не хочет выбирать сторону, он должен найти своего соулмейта – существо, назначенное ему вселенной. Соулмейт защити его от уничтожения. - А шея? - Когда маг оказывается поблизости и во времени и в расстоянии от своего Назначенного, у него начинает проявляться метка. Чтобы легче было узнать. - Вот уж спасибо. Удружили, - пробурчал мужчина. - Вадим. Если ты, действительно, Неопределенный, то тебе надо спешить. Через сколько тебе 700? Казанцев что – то прикинул в уме. - Через 3 недели. - Тебе надо найти ее. Возможно, эта девушка – твой соулмейт. - Я по тому к тебе и пришел, если твой старческий ум это помнит! Я НЕ МОГУ ее найти. - Соулмейты не видны для магии. Абсолютно ни какой. Тебе придется искать так. - Но она обычная. - Ты уверен? - Научился, поди, отличать – то за свою короткую жизнь, - язвительно ответил Казанцев. - Вадим. Я еще раз повторяю. Это феномен. Он плохо изучен. - Дай мне еще информацию. - Больше нет. То, что ты видел – это все. - ...А они знают? - помедлив, спросил мужчина. - Скорее всего, нет. Но это пока. Там сидят относительно неплохие аналитики. Чем ближе срок, тем большее количество энергии ты излучаешь. Они это почувствуют и начнут копать. - Вляпался… - Тебе не привыкать. Что там в Никольской** было? - Знаешь уже? - Конечно. - Один из полудревних проснулся, зверствовать начал, - отмахнулся Казанцев. - Просто так они не просыпаются. - Да знаю я. - Ну и что? - А ничего. Ничего не было. Только его след. Никакого дополнительного магического вмешательства. - Или очень тонкое… -Скажи, - мужчина вдруг нахмурился, - а у соулмейтов тоже эти метки проявляются? - Да, но не так болезненно… - Уже несколько дел было, когда у жертвы срезали кусок кожи с шеи… Я думал, просто фетиш… - Нехорошо, - протянул Библиотекарь, - Ты оба перстня носишь? - Да зачем мне они? Палочки более чем хватает. - Вадим, ты сейчас не в том положении, чтобы пренебрегать безопасностью. Оставаясь Неопределенным до 700, ты, конечно, представляешь опасность, но они тебя не трогают. После обращения, если ты примешь в себя всю мощь обеих сил, они не будут мириться с таким положением вещей. Угроза, исходящая от тебя будет несоизмеримо больше пользы, которую ты приносишь, поэтому правительства постараются не допустить этого всеми возможными способами. - Надо ее найти… - Гляжу, урок ты усвоил. - Ладно, пойду я. Ах да, держи, - Казанцев оставил на столе небольшой сверток. - Хохохо. Не забыл, спасибо, порадовал старика. - Что в следующий раз принести? - «Наполеона». Интересно – как они этого императора изобразили в еде? Занятные, однако, существа … - Ладно, старик, оставайся в своих чертогах, с Метропольскими «Графскими развалинами». - Береги себя, мальчик. - Ты же заешь, что это пустой совет. - Знаю.

Если свет, который во мне, — есть тьма, То какова тогда тьма? Я худое око без ночи и дня, Сам себе позор и тюрьма. Помыслами путан, пороками мят, Перепачкан пеной молвы, Я засохший корень, запекшийся яд В стеблях перепрелой ботвы. Зависть да крамола, похоть да лень, Пеленают душу в тартар. Я жевал покорно страстей дребедень, Да глушил гордыни отвар. Сколько не кривляйся, сколько не лги, Чуриками вечность не взять, Тухлые болота сжимают круги, Хохотом заходится тать. Краснобаи глотки драли Искушали не видеть в небе огня, Совесть спесью растлевали, Подстрекали превозносить свое я. Жизнь. Смерть. Моя война. Я один из тысяч в движении ко дну, В танце суматошного дня. Я толком никогда не глядел в пустоту И пустота вгляделась в меня, Из вранья был слеплен почестей ком, Матом урезонили шах. Кто в жизни утверждался «подкидным дураком», К финишу пришел в дураках. Время, как солома в топке печи, Вспышка стала горсткой золы, Там, где били звонко живые ключи, Сквозняки считают углы. Я молился жарко, глазами в глаза, В небо душу плавил до дна: Если свет, который во мне есть тьма, — То какова тогда тьма?