Если вглядываться в вебку, рано или поздно вебка начнет вглядываться в тебя. Это страшило и привлекало одновременно, потому что по ту сторону всегда кто-то был.
Олег закрывает глаза и облизывает губы. Сухие, как наждачка. Нащупывает бальзам и проводит на ощупь: ну вот, теперь хорошо. Улыбка отражается в глазке вебки, кривоватая и гротескная. Тело — обыкновенное, проступающие ключицы и впалый живот, мягкие очертания мышц — отображается на экране. Вся жизнь — вирт, а ты в нем валютная проститутка. Хуевая, кстати сказать, и не потому, что плохо обслуживает, а потому что все в этой комнате-с-экрана — белый фон-полотнище, плакаты с рок-музыкантами, стикеры со свинками на ноуте, дилдо от baddragon, флаги и свернувшийся под креслом флоггер — все это куплено на хуи. На то, что кто-то подрочил свой хуй, разглядывая Олега, который дрочил себе. Человеческая хуеножка. Круговорот кончи в природе.
Он облизывает губы, мягкие, со вкусом дешманского бальзама, и входит в чат.
Олег — начинающая звезда. Олег зарабатывает по сотке зелёных в месяц. Олег висит на второй странице. Олег берет по шестьдесят токенов, чтобы кончить. Олег расставляет источники света в трёх точках, будто он из маститых ютуберов. Олег общается со зрителями, хотя его английский не очень хорош, и его часто переспрашивают.
Олег ненавидит то, что любой, загугливший lspolegi, попадает на дурацкое архивное видео, где Олег пытается усидеть на двух хуях одновременно, потому что поговорка прикольная, и потому что пятьсот токенов на дороге не валяются.
Олег обожает это сраное видео, потому что его замечает electro_ded. Потому что он вкатывается в приват со своим
ебать ты рофлишь и донатит ему ещё тысячу.
Он ничего о себе не рассказывает. Пишет, что ему двадцать шесть, что зовут Ромой и что живёт в СНГ; Олег шлёт приветы из Ебландии.
Рома не просит скакать на хуях. Ему скучно смотреть. Он и приходит-то поговорить, но чаще слушает, отвечает на сообщения быстро и замолкает на полчаса. Говорит, что работает из дома. Олег теряется, потому что он не дает ни единой подсказки, и приходится все чаще задвигать лубрикант подальше. Однажды он ловит себя на том, что сидит у компа, поджав ноги, с чашкой кофе, приправленного вискариком, Рома мурлычет что-то в наушниках — Олег уже знает, что он музыкант.
— Ром, — зовет он. — Нахуй чатик, в скайп пошли?
Мурлыканье стихает. В чатик прилетает логин,
Джон Доу по-английски, на аватарке психоделическая чернуха с крестами, и Олег, пожалуй, расстроен. Фейковый скайп все равно лучше, чем ничего, кроме того, он всерьез намеревается развести Ромку на вебку, как будто это Ромка сгребает просмотры лопатой и дрочит перед незнакомыми пидорасами круглые сутки.
Неделю спустя у Олега кончаются бабки. Пейпал шлет нахуй с выводом, технические проблемы; налички на один поход в Пятерочку по скидонам, а еще за квартиру платить, за инет, за мобилу… За резинки и смазку не нужно: с тех пор, как они с Ромкой общаются, Олег неплохо так экономит.
Ромка просто чудо, Ромка пиликает на синтезаторе, как Есус; Ромка зачитывает стихи — иногда и книжки, когда Олег жалуется, что не может уснуть; Ромка спамит мемасами, и вообще Ромки так много, что Олег задумывается — а как раньше жил-то? Прислушивается к себе. Там, в груди, было пусто, а теперь что-то есть, цветет очень робко и разливается теплом по телу, которое болит чуть меньше, чем всегда.
— Прости, — шмыгает Олег в один вечер. — Завтра не получится. Давай в субботу?
Сегодня вторник. По вторникам Рома уходит бухать, но пока что он здесь — на часах едва пять. Интересно, он тоже живет по московскому времени?
Рома соглашается. До субботы Олег зарабатывает чуть меньше, чем нужно, и скатывается на строку в рейтинге. Это плохо, его пробирает паника; видимо, двойные хуи больше не доставляют. Нужно что-то особенное.
Коробка под диваном помечена лаконичным «на черный день». Олег жмурится и клянется себе, что все ради дела. Разглядывает хуйцы обреченно, щупает за изгибы, ковыряет ногтем трубку для подачи спермы. Потом перетряхивает коробку еще раз и понимает, что искусственную сперму положить забыли. Или он забыл заказать; приходится гуглить, как ее делать. Гугл советует крутой рисовый отвар, но получается хуйня, так что Олег приунывает и забрасывает двачи вопросами. Благо, аноны оказываются сведущи.
«В сб не могу», — пишет он. «Извини».
Ромка ничего не отвечает, но появляется на трансе, когда его никто не ждет, и набирает по скайпу. Олег кое-как попадает по значку трубки, вздыхает и вытирает лоб. Если долго мучиться — что-нибудь получится…
Он не сразу замечает, что у Ромы включена вебка. Что он может видеть его руки, изящные кисти, такие красивые, что встает еще раз; что Ромка тоже красивый и весь в родинках; у него острая, выточенная из кости челюсть, брови вразлет, длинный нос и глаза непонятного цвета, то ли синие, то ли зеленые.
Олега что-то душит. Хуй валится из рук, инострашки в чате засыпают пронзительным
cum back Oleg, токены мутятся, сердечко Олега крутится и немножко рассыпается, когда Ромка поднимает свои непонятные глазищи и смотрит в его.
— Я думал, ты старый и жирный, — ляпает он и пиздит, как дышит. Не думал, не-а, чувствовал каждой кудряшкой — Рома заебись, Рома — отличный пацан, ведь человек с таким голосом просто не может быть всратым.
Тут он спешит. Рома, наверное, не человек. Пьет свой ебучий чаек и пиликает на синтезаторе, заебись музыкальное сопровождение —
Хотлайн Майами на синтезаторе; Олега потрясывает от нервного хохота — вряд ли бы мама хотела, чтобы он пытался оседлать конский хуй под Хотлайн.
— Ну пиздец, — пыхтит он. — Я не знаю, как люди с конями ебутся.
— У тебя просто правильного коня не было, — ржет Ромка.
— Да иди ты, — обижается Олег, — сам-то типа дохуя конееб?
Ромка тычет в экран фигуркой Рэйнбоу Дэш, и Олег банит его на три дня; конский хрен отправляется в коробку под толстый слой скотча.
***
Спустя месяц Олег не выдерживает. Рома рубится в ГТА, и у него крайне сосредоточенное лицо.
— Ром, — просит он. В горле ком, дышать трудно и ладони потеют. — Сделаешь для меня кое-что?
Рома сворачивает игру, подкатывается на кресле и морщится:
— Штаны надень.
— В сушке, — морщится уже Олег. — Блядь, Ром, обещай мне никогда не разводить клей с белком, ебал в рот эту сперму…
Он опускает глаза боязливо. Ромка ждет, но признаваться ебано и неловко, будто спиздил баблосы у мамки и свалил все на отца.
— Ром, — шепчет он, — я хочу к тебе. В гости.
Рома теряется, даже родинки сигнализируют — втф?
— Помнишь тот раз, — Олег шмыгает носом, — ты и я, Рэйнбоу Дэш…
Рома блочит
его и не заходит в приват целых два дня.
***
Когда они встречаются впервые, Олег краснеет от мучительной неловкости, прячет руки в карманы джинсовой курточки, а глаза — под очками. Потом вскидывает упрямый подбородок, Ромка стаскивает очки с его носа, сжимает за дужки и целует Олега так хорошо, что у того крупно дрожат ноги и мелко — ладони.
— Я тебя хочу.
— Я тебя не так представлял.
Выпаливают одновременно. Олег зажимает рот, чтобы не завизжать от восторга, Рома вспыхивает, как спичка, на бледных щеках пляшут алые пятна, и его ладонь перебирается с плеча Олега на грудь.
— Хочешь, значит, — дразнит Олег, — а как же надеть штаны? А титул грамотного конееба у тебя имеется? А?
Рома закатывает глаза. Он делает это по-особенному мудацки, а потом они всё-таки ебутся, и на сей раз синтезатор молчит.
— Что мы будем делать, когда заебем друг друга?
В комнате тихо, шуршит лишь кондей. И ещё книжка, которую Рома откладывает, когда пялится на Олега испытующе.
— А мы заебем? — уточняет Олег.
— Обязательно заебем.
Олег издает протяжное «хм-м-м» и прячется под одеяло. Потом высовывает руку и воздевает указательный палец:
— Притворишься натуралом, который никогда не дрочил на вебкам?
— Олежа, — говорит Ромка с чувством, — я на тебя
не дрочил.
— Ну и дебик, — говорит Олег грустно, тычет пальцем в чужой бок. — Тогда подождёшь, пока я усну, сунешь ножик в печень, нахуяришься под группу «Мы»… Потом включишь Брейкинг Бэд, там в первых сериях растворяют труп в ванной, ванна тоже растворилась, но ты умнее, учись на ошибках; как с химией в школе было?.. Ром, ты вообще слушаешь, убери свою книжку; Ром, я тебя очень; пожалуйста, не заебывайся, потому что я заебался дрочить — ну, в смысле, не заебался, но заебался на камеру…
Ромина ладонь замирает на шее. Рома перекатывается на бок и прижимается губами под челюстью, руки — на животе, аккуратно поглаживают; Олег всхлипывает и часто кивает, когда тонкие Ромкины пальцы обвивают ствол и аккуратно надрачивают; Олег пялится вниз, на Ромины руки, перевитые венками, на изящные сухожилия, на узкие и белые, что снег ладони. Книжка улетает на пол, Олег ерзает, перетекает к Роме на колени и спускает через полторы минуты. Засекает по часам, что тикают на стене; у него никогда таких не было.
Впрочем, таких охуенных уебков, как Ромка, не было тоже.
