Контроль. А нельзя ли обойтись без него и поддаться чувству?

- Чего надо? Сынгыль, открывший дверь номера, выглядел непривычно. Всегда собранный, безупречно холодный… Сейчас темные волосы были растрепаны, глаза были красными от слез. Юри сглотнул, отводя взгляд. - мне нужно с тобой поговорить. - Как твои слова могут хотя бы чем то мне помочь? – хмыкнул кореец, готовясь закрыть дверь. Кацуки ожидал, что Сынгыль захлопнет дверь перед его носом, но тот этого не сделал, - Подожди минуту. Я все равно проголодался. – все, что сказал он. Парень оставил дверь в номер наполовину распахнутой, и Юри остался наблюдал, как в полутьме Кореец натягивает спортивную кофту поверх белой майки, кое-как приглаживает волосы, и тушит торшер возле кровати. Парни пришли в маленькую кофейню, которая находилась не далеко от отеля. Юри заказал сладкий каппучино и маффин, Сынгыль хмурится и говорит, что ему не следует налегать на сладкое. - Карамельный латте и банановый чизкейк, пожалуйста. - Ты же сам сказал мне не увлекаться сладостями! – возмущенно воскликнул Кацуки, заставляя Сынгыля усмехнуться. - У тебя еще Гран При на носу, а ты быстро теряешь форму. Юри заливается краской. - Какое тебе дело до моей формы, - бурчит он себе под нос. - Не только до твоей, я наблюдаю за всеми своими соперниками. Сильные стороны, слабости, любимые связки и прыжки, - голос Ли опять звучит ровно. Кацуки не нравится то, что корейский спортсмен всегда пытается казаться безразличным, будто его ничто не колышет, хотя он видел его слезы после объявления результатов. Ведь именно поэтому Юри пришел к нему. Он хотел его поддержать, а Сынгыль опять независимый и собранный, явно не нуждающийся в чьей-то поддержке. - А… у меня есть сильные стороны? – Кацуки поднимает глаза на корейца, который аккуратно размешивает в чашке сахар. - Ты эмоционален. Это может как играть тебе на руку, так и сбивать тебя. Еще ты не можешь отсеять лишние эмоции, и когда ты волнуешься о чем-то, это отражается на твоем выступлении, как это было вчера. Движения Сынгыля четкие, выверенные и оточены до предела, как в жизни, так и в фигурном катании . Он сидит прямо, не суетится, как Юри, во всей его натуре чувствуется не отчужденность, как казалось Кацуки раньше, а контроль. - О чем ты хотел поговорить? – наконец начинает Ли, расправляя салфетку на коленях. Кацуки морщится. Все, что он хотел сказать парню раньше, теперь кажется неуместным. Среди разноцветных фонариков и горящих свечей, когда пахнет кофе и сладостями, а официантки шушукаются в углу, то и дело поглядывая на иностранных спортсменов. - Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Ли едва заметно напрягается. - В полном порядке, - слишком ровно говорит он, и Кацуки понимает – врет. - Ты не должен винить себя, - продолжает Юри, глядя как бледнеют костяшки тонких пальцев, сжавшихся в кулаки. – С технической точки зрения твое выступление было идеальным. - Ты пришел, чтобы пожалеть меня, ба? – Сынгыль говорит также бесстрастно, только его голос звучит немного глуше. Поиздеваться надо мной захотел? - Конечно, нет! – восклицает Кацуки после секундной заминки, но уже поздно. Ли аккуратно складывает салфетку на стол, встает и направляется к выходу. Юри идёт за спортсменом и едва не подскальзывается на мокром полу. - Сынгыль, подожди! Кацуки вошел в гостиничный номер вслед за корейцем. Его разум кричит ему, что это неправильно, но он понимает, что еще более неправильно было бы оставить это недоразумение ,как есть. - Я никогда не видел тебя таким расстроенным. - Юри подходит к парню, что неподвижно застыл у окна. - У меня все под контролем, - глухо отвечает тот, пытаясь казаться безразличным. Это выводит Кацуки из себя. - Я не понимаю, в чем твоя проблема! Зачем ты прячешься? Я думал, что для тебя на самом деле ничего не имеет значения, но вчера я увидел, что это не так! - То, что было вчера – было моей ошибкой. Я должен был сдержаться. Юри замирает. Он наблюдал за Ли в течение недели, и все время ему казалось, что его показное безразличие – искусное притворство. И он оказался прав. - Сынгыль… - Кацуки кладет ладонь на плечо парня, и тот не пытается ее сбросить. - Ты никому ничего не должен… - голос Юри звучит мягко. Парень оборачивается, и его глаза вспыхивают огнем ярости. - Я должен! Всю жизнь и всем должен! Я должен быть лучше, нет, должен быть лучшим! И вчера я всех подвел. Свою страну, семью и друзей, самого себя… Его голос дрожит, глаза влажно блестят, он снова и снова кусает измученные губы. Кацуки понимает. Он всю жизнь был на месте этого парня, и теперь ему больше не хочется быть слабым. Сынгыля хочется утешить, хочется защитить, хочется быть сильным и уверенным для него. Юри обнимает парня, и тот не сопротивляется, только вцепляется в его кофту и продолжает плакать. - Когда ты в последний раз делал то, что хочется? – тихо спрашивает Юри, утыкаясь в макушку парня. - Мне хочется тренироваться, - бурчит тот Кацуки в плечо. - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Сынгыль молчит. Юри заставляет парня посмотреть на него. - Чего ты хочешь прямо сейчас? – шепчет он, глядя как темные брови парня беспомощно поднимаются домиком. - Это сумасшествие, - шепчет Ли в ответ. - Мне все равно – Японец улыбается. По щекам парня все еще катятся слезы, когда тот тянется к Юри за поцелуем. И вот, они уже лежат на кровати Сынгыля, их поцелуи соленые и влажные, неумелые и отчаянно нежные. Юри шепчет парню, что он ни в чем не виноват, на что тот, съедаемый чувством вины, отвечает очередной порцией слез. Когда Кацуки возвращается в номер, уже светает. *** Они встречаются в холле, отлет в Корею раньше, чем у Японских спортсменов, и Ли выглядит подавленным и грустным. Он подходит к Кацуки первым и говорит, не поднимая на него глаз: - Я прошу прощения за то, что случилось вчера. Это было абсолютно безответственно. Забудь обо всем, что произошло. Он разворачивается, но Юри ловит его за запястье. - Абсолютной безответственностью будет, если мы обо всем забудем. Он кладет свою ладонь на макушку Корейца, а потом наклоняется к нему совсем близко. - Я позвоню тебе, когда наш рейс приземлится. И попробуй только не ответить. Ли поднимает на него заплаканные глаза, и Кацуки видит в них в равной степени и удивление и восторг.