Blood

— My life has no reverse! Коварно улыбаясь, я осмотрел беснующуюся в горячке толпу. Глаза жгло, потому что они безумно устали от режущего света. Футболка Ramones, которую я после недолгих размышлений нацепил на первый концерт как талисман, намокла до такой степени, что ее можно было выжимать; темная, почти черная от влаги челка липла к виску, как после бассейна. Хотя... Кровь, пот и слезы, по большому счету — все приметы невъебенного гига. Горло люто саднило от часа беспрерывного гроула, но это того стоило — фанаты просто ходили на голове. В восторженных истерических криках исходил весь огромный зал, вибрировавший от распирающего его хардкора почище любой секс-игрушки, и я гордо ухмыльнулся: моя работа. Лидер теперь я. По помещению еще раз разнесся усталый, вкрадчиво-жуткий голос Тобина Белла, многократно усиленный динамиками, и толпа взревела еще громче. There will be blood. Одними губами по привычке я повторил эту фразу про себя, глядя, как световые эффекты красным морем заливают визжащий зал. Кровь. Единственный ингредиент, которого сегодня так не хватает; если все удастся, то крови будет дохуя и больше. По спине моментально будто хлестнуло горячим жгутом — тело приятно, тягуче заныло, и под кожей, как героин, разлилось блядское нервное возбуждение. Серж, когда ты вообще успел стать таким садистом? Ответ был прост до безобразия — когда пришлось научиться держать все в своих руках. Сучки, которая правила бал, уже и след простыл; поэтому, когда встал вопрос, кого считать главным, парни, долго не парясь, единогласно выбрали меня. К сожалению, никто из них не подозревал, что на самом деле творится под моей окончательно поехавшей крышей. А что там творится, тролль и лжец? Там замышляется месть, как в голливудских фильмах, с наслаждением осознал я. Ощущение единения с толпой фанатов заводило так, что темнело в глазах и хотелось запустить руку в джинсы прямо на сцене. Неплохая фишка для будущих концертов, кстати, но первым делом нужно было думать о том, чтобы придерживаться плана. Поймать и обезвредить. Я еще раз глянул в толпу, и на мгновение клокочущая пучина дорвавшихся до пилотного концерта Oceans Red показалась мне толпой напирающих наемников, которых немедленно нужно разнести в клочья парой ударов катаны. По жилам опять разлилось тепло. Как же мне охуительно... А может стать еще охуительнее, между прочим, если кое-кто соизволит сегодня пожаловать. Он слишком тщеславен и мелочен, чтобы пропустить такое. Только бы не сорвалось, повторил я вслух во весь голос; в связках приятно отозвалась вибрация колонок, и я решил, что это хороший знак. Он должен приехать. Он обязан приехать. Неуловимое дуновение воздуха коснулось моей взмокшей от пота спины, и я обернулся. Дасти, проскользнувший мимо с гитарой, прошептал только одно слово, которое я прекрасно понял и едва не задохнулся от злобного, извращенного восторга. Здесь. Теперь все идет, как договорились. Дасти взмахнул дредами и заорал что-то в зал, протянув к толпе худые татуированные руки, и я мысленно благословил его умение общаться с аудиторией. Вопи-вопи, ты мне очень поможешь, если заболтаешь контингент так, чтобы один квадрат временно выпал из обоймы. Сейчас нужно было действовать быстро, прикинул я. Он здесь. Эта селедка обязательно зайдет в гримерку, чтобы опять начать качать права, как это было уже тысячу раз. «Серж, где гитара? Где мои колонки? Где извинения, которых я так долго жду? Ты скажешь это лично или опять выйдешь позориться к фанатам?» Хотя после драки было вот уже три года как поздно махать кулаками, взглядом я все равно выискивал в толпе знакомую фигуру, как будто мог въебать ему по лицу прямо со сцены. В любом случае, его безупречные черты невозможно было выбить из памяти, как бы я ни старался доказать себе, что меня это скорее бесит, чем заводит; перед глазами все равно вставали темные презрительно прищуренные глаза и пошлая, приторная, самоуверенная улыбка. Дасти был прав — нужно много времени, чтобы перестать по ночам представлять под собой его тело. Вечно голодная сука. Ты ответишь за все. Я чуть не споткнулся об провод, потому что неожиданно увидел Дениса настолько близко от себя, что это поражало своей наглостью; ну нихера себе, вот он, тварь!... Денис стоял, мягко скажем, неподалеку от сцены, но практически неподвижно по контрасту с бушующей толпой в центре зала. В принципе, я бы удивился, если бы он прыгал в пьяном радостном угаре вместе со всеми, но его показное презрение, на мой взгляд, слишком сильно его сдавало. Слишком уж инородное тело в этой толпе, как кактус в заднем... Ладно, неважно. Глаза Дениса были благоразумно скрыты за темными очками, но я и так слишком хорошо представлял их выражение «дайте мне все и поскорее». За три года Шафоростов практически не изменился; если все удастся, с затаенной радостью подумал я, то для него самого все изменится навсегда. Моей главной всеобъемлющей задачей теперь было поймать Дениса так, чтобы этого никто не видел; естественно, если он не совсем дурак, то не станет светиться и уйдет самым первым; даже дауну понятно, что минимум половина нашей группы уже его спалила. Ну что, Денис? Будто услышав наши мысли, Денис развернулся и начал торопливо пробираться к выходу. Еще раз взглянув в спину экс-вокалисту, стараясь быть хладнокровным, я попятился и исчез за сценой. Нужно было сделать это в одиночку и быстро. Унизить, чтобы отомстить. Так просто и легко. На самом деле я бы много отдал, чтобы знать, чувствует ли Денис такое беспокойство и желание обосраться, какого бы я ему искренне желал; все-таки он очень и очень сильно рисковал, приезжая в этот клуб. Не было никакой гарантии, что фанаты не расчленят его прямо под сценой, догадавшись, кто именно пожаловал на концерт. Среднестатистический челкастый дрыщ в черной одежде, конечно, не так сильно выделяется на фоне остальной публики, но для его величества Дениса существовала немаленькая вероятность, что кто-то все-таки его опознает и... и расчленит. Такой исход меня бы тоже вполне устроил, но все-таки я хотел заняться им сам. Так что, если он действительно приперся за своим полумифическим оборудованием, то предпочтет потолковать со мной с глазу на глаз. Личный разговор, на худой конец, и то лучше кровавой бойни с функцией «помощь зала», доступной, к сожалению, только участникам Oceans Red. Хорошо быть на своей территории. Чертовски хорошо. Я прислонился к стене за поворотом около выхода из зала, полностью уверенный, что моя логика оправдает себя. Главное, сохранять хладнокровие до того момента, когда можно будет наконец выпустить свои эмоции наружу. В полную силу. Никакой жалости. Тишина. Я уже решил, что Денис обосрался и побежал закоулками отмываться, но через несколько секунд дверь все-таки открылась, и оттуда, торопливо оглядываясь, выскочил не кто иной, как Денис Шафоростов собственной персоной. Ух ты! Само совершенство и сама независимость так наивно и боязливо ищет, откуда будет нанесен удар. Интересно, на что он на самом деле надеялся, когда приезжал сюда? Я отреагировал моментально и, схватив Дениса за плечо, с силой прижал того к стенке возле двери в гримерную. Растрепанные волосы Дениса выбились из-под капюшона, часто дыша, он смотрел на меня, и я некстати почувствовал исходящий от него запах, забытый за столько времени, сводящий с ума. Помутнение рассудка сейчас было бы очень, очень не вовремя. Я задержал дыхание. — Какого черта ты здесь делаешь? — процедил я сквозь зубы, сжимая в руках воротник куртки Дениса. — Опять захотелось зрелищ? — Полегче, Серж, — самодовольно ответил Денис, стараясь не выказывать никакого недовольства положением притиснутого к стене. — Ты не рад меня видеть? Мне показалось, что ты так хотел встречи со мной, что начал придумывать всякие дурацкие оправдания для общественности. Разве нет? Я ухмыльнулся, понимая, что наш экс-вокалист отупел настолько, чтобы даже не выдумать собственной причины припереться на наш сейшн; идейка Дасти оказалась не просто неплоха, а в самую точку. «Если Шафоростов соизволит посетить наш первый концерт, мы публично извинимся перед ним и вернем все его нагло расхищенное имущество». Невероятно, чтобы Денис попался на такую тупую уловку, но это факт. Вот он, факт. Слегка ослабив хватку и сощурившись, я не торопясь разглядывал ненавистное лицо; я думал, что придется привыкать к нему заново, а я, оказывается, даже не успел отвыкнуть как следует от его вида. Дасти расстроился бы, если бы узнал, так не будем же ему говорить... Итак, шлюха определенно похорошела за пару лет; тем слаще будет испортить такое красивое личико. Гладкие губы Дениса изгибались в улыбке, но под ладонью, которой я все еще упирался ему в грудь, ощущалось отчаянное биение сердца. Он все-таки боится. Чудесно. Оглянувшись через плечо, я через три ступеньки потащил Дениса в гримерку, собираясь провести воспитательную беседу, однако тот неожиданно опередил меня, дернув меня за руку так, что я чуть не поперхнулся от смеха; наверно, очень сильно по его меркам. Риалли, ты собираешься мне противостоять? — Ну, я жду, — Денис сложил руки на груди и высокомерно поднял голову, глядя мне в глаза. Я понял манеру, которую он пытался навязать, и едва не хрюкнул от хохота: Денис думает, что больше агрессии и уверенности спасут его от того, что Серж задавит любой диалог к чертям. Неужели жизнь ничему не научила? Я вопросительно поднял бровь, слегка улыбаясь. Похоже, Денис совсем растерял остатки инстинкта самосохранения. Ну, чего ж ты хочешь, деточка? — Хочу мое оборудование. И, конечно же, извинения, но это позже, — надменно проговорил бывший вокалист, чувствуя себя едва ли не королем. Я едва сдерживался, чтобы не зарядить ему по морде, но было пока еще рано; пришлось отвлечься мыслью, что неплохо бы расцеловать Дасти за отличную идею с твиттером. Какое счастье, что наш король любит копаться в дерьме вроде многочисленных мусорных постов и комментариев, не нужных даже самым заядлым задротам. Очень удачно. — Ты прочитал? — поинтересовался я. — Как это мило. Еще не разучился? Денис откинул черную прядь со лба, и я злорадно отметил, как слегка дрогнула его рука. Он явно подозревает, чем все кончится — скоро одну красивую куколку придется сломать. Давай же, повыпендривайся напоследок. — А ты писать, кажется, разучился, раз Дасти все за тебя делает. Только и делаешь, что смотришь свои идиотские фильмы и кроишь из них идиотские треки, — передразнил Денис, пытаясь перейти в наступление. — Что у нас сегодня в прокате — Пила? Надел очки и стал повелителем мира? Я молча улыбнулся своей фирменной кривой улыбкой, от которой раньше Денису, уж я-то знал, моментально становилось жарко; сейчас она на сто процентов имела такой устрашающий вид, что тот съежился, почти прижавшись к стене. Когда до него, блядь, уже дойдет, что все идет совсем не по его сценарию? — Не тот фильм, Денис, — загадочно произнес я, параллельно раздумывая, не слишком ли это замороченный для него намек. — Но в целом ты правильно угадал. Еще вопросы? — Кстати, ты таскаешься в его рубашке, я смотрю, — злобно сообщил мне Денис, как будто я сам не знал, в чьих я таскаюсь рубашках. Ему определенно становилось все труднее сдерживать свои эмоции, и я усмехнулся. Дасти — это второе, чем поинтересовалась эта дрянь. Хороший и многообещающий знак. — Что, нечем заполнить задницу? — с безмятежной улыбкой спросил я. — С твоей растяжкой удовлетворить может только ядерная боеголовка. Дасти — это пройденный этап, нет? Либо что-то в моем голосе удивило Дениса, либо это все действительно оказалось сложно для его недоразвитого мозга, но он вскинул голову, внимательно глядя на меня. Ну же, крошка. Если ты догадаешься сам, то это хотя бы немного уменьшит твой болевой шок. Догадаешься? — Недолго вы по мне тосковали, а? — Денис вдохнул и неожиданно выдал целый поток едких замечаний, бьющих в цель. — В каждой группе должна быть загадка, да? Теперь это ваши отношения с Дасти? Я облегченно вздохнул: все-таки он оказался не совсем одноклеточным, иначе было бы скучно. Теперь вопрос состоял только в том, насколько хватит фантазии Дениса, чтобы раздражать меня своими беспочвенными предположениями, которые наверняка причиняли кое-какой дискомфорт и ему самому. Троллить надо тонко, я всегда это знал. — ...что, давно вы трахаетесь? Неужели эта сучка легла под тебя, Серж? — все распалялся Денис, не понимая, что сам загоняет себя в угол. Наконец я решил, что он налепил уже достаточно гадостей для того, чтобы я сделал то, к чему и вел. — Сучка здесь только одна, — произнес я, проигнорировав все заданные вопросы и толкая Дениса внутрь гримерки. Пора, товарищ, пора на заданные позиции, и не спорь со мной. Денис ввалился внутрь полутемной комнаты, тут же пытаясь встать стойким несгибаемым солдатиком и казаться увереннее. Я опять ухмыльнулся, и Денис из последних сил попытался атаковать. — Я ведь угадал, Серж? — вкрадчиво проговорил он. Дурилка, ты от меня не просто на расстоянии удара, а на расстоянии, на котором я могу голой рукой вырвать тебе глаз. Не стоило бы зарываться. Сдержанность — это по-прежнему не про мистера Шафоростова. Пальцем я подтянул Дениса к себе за ткань футболки, мешаясь в переменных чувствах от отвращения до желания, и кратко сообщил: — Тебя, сука, это не касается — это во-первых. А во-вторых, мы не трахаемся. Не думай, что все такие же, как ты. Не успел Денис возразить, как почувствовал болезненный удар под ребра; мне наконец надоело сдерживаться, и захотелось ткнуть его хотя бы для начала. Начало было явно положено хорошее, потому что Денис закашлялся и обхватил себя руками. — Ты хотел извинений? Сейчас ты их получишь, — сообщил я. — Так получишь, что и сам рад не будешь. Еще удар, несильный, исключительно для разминки — и Денис уже осел на пол, обнимая себя руками и пытаясь таким образом унять боль. Некогда пытаться прийти в себя; я не дал ему времени опомниться и насильно поднял голову Дениса за волосы. Вашу мать, как же он одуряюще пахнет. Страхом и сексом. Прости, милый, но сегодня секс будет насильственным. — А сейчас тебе придется вспомнить, какая ты на самом деле шлюха, — проинформировал я. Свободной рукой я расстегнул молнию на джинсах, все еще не отпуская злобно глядящего на меня Дениса, и с силой притянул его голову к своему паху, приказав: — Заработай на оборудование, рыбка. К моему удивлению, рыбку переклинило настолько, что она даже не попыталась применить зубки; видимо, за эти годы пиранья потеряла хватку и превратилась в гуппи или что-то вроде, иначе я никак не мог объяснить то, что Денис сразу не откусил мне все нахрен. Наконец я просто решил, что его нимфомания по-прежнему сильна до такой степени, что происходящее доставляет ему извращенное удовольствие. Это, конечно, грустнее, чем старое доброе ультранасилие, но тоже подойдет. Жаль, нельзя закрыть глаза и наслаждаться процессом. Я взглянул вниз: чтобы лишний раз не провоцировать Сержа, Денис решил побыстрей отделаться; что ж, это лестно. Стоило ему привычным движением высвободить мой возбужденный член и плотно сжать его губами, как меня повело до такой степени, что ноги едва не подкосились; я немедленно убедился, что сука по-прежнему знает свое дело как никто. Видимо, моя хватка чуть ослабла, потому что Денис одарил меня лютым взглядом снизу вверх, который я бы воспринял чуть серьезнее, не будь его рот занят моим болтом. Давай, малыш. Хотя я, не теряя бдительности, все еще держал голову Дениса, не давая ему отстраниться, Денис все равно работал как в старые добрые времена. Мастерство, как говорится, не пропьешь. Умелыми движениями, хотел он того или нет, он доводил меня буквально до дрожи, проходясь языком по каждой вене, с нажимом дразня головку и обводя языком маленькое отверстие. Хотя я думал, что предельно сосредоточен, но сам не заметил, когда мое дыхание участилось и начало сбиваться. Явно знак, что детских игр достаточно. С большим сожалением от прерывания процесса, прикусив губу, я оттолкнул Дениса от себя, не удержавшись от замечания: — Молодец, навыки не растерял. Поскольку Денис особой инициативы, как и противодействия, не проявлял, то я просто поднял его за футболку и опрокинул животом на стоявшую у стены колонку. От моего внимания не укрылось, как Денис при этом болезненно скривился: слишком уж грубо с ним обращались, он явно не привык к такому либо, что более точно, уже от этого отвык. Помнишь, как я жарил тебя, когда ты был помладше? От воспоминаний, которые провоцировало горячее живое тело подо мной, мои мысли перескочили на неожиданную и пресно-занудную покорность Дениса, которая меня начинала порядком раздражать. Хочешь пожестче? Нет, я понимаю, что драться с Сержом — глупая затея, не нужно быть предсказателем, чтобы угадать, с каким счетом и кто победит. Ах, вот оно что. Секс — просто-напросто более привычная для Дениса стихия, в ней он всегда чувствовал себя как рыба в воде; стало быть, надеется, что все еще имеет некоторые преимущества. А вот удастся ли тебе ими воспользоваться?... — Чего кривишься-то? — осведомился я, не упуская шанса исследовать, как на медосмотре, каждый сантиметр тела Дениса, чтобы лишний раз указать ему его место. — Твоя нелюбимая поза, да? — У меня все позы любимые, — робко попытался включить порнозвезду Денис. Сколько новых татуировок, черт подери, и правда как элитная порнозвезда! Я деланно захохотал и отвесил ему несильный тычок в бок, попутно напоминая себе, что я тут не развлекаюсь, а мщу свою месть, пока никто не видит. Всеми силами, вызывая в памяти самые дерьмовые моменты наших взаимодействий, я пытался трансформировать свое желание в стремление во что бы то ни стало отомстить и причинить боль. Наконец мне это удалось. На всякий случай ткнув ему кулаком под ребра еще и с другой стороны, я завел руки Дениса назад и держал их так, чтобы у него не оставалось никакой возможности освободиться или пошевелиться; увы и ах, но следующая часть представления могла понравиться Шафоростову гораздо меньше, чем маленькая прелюдия для флейты. Проявляя небывалую дальнозоркость, Денис жалобно заскулил; его раскрасневшееся и полускрытое спутанными волосами лицо выглядело совершенно по-блядски и вместе с тем убийственно красиво; на полсекунды я даже ощутил что-то вроде жалости. — Первую часть своего оборудования ты получишь сейчас, — прошептал я в ухо задыхающемуся Денису и крепко стянул его запястья проводом от колонки; меня никогда не связывали проводом от колонки, но я полагал, что это достаточно извращенно и одновременно достаточно надежно. Денис испуганно расширил глаза, тряся головой, и, судя по ошарашенному виду, начал лихорадочно соображать, что же ему делать. Дело явно принимало совершенно другой оборот, прокомментировал я мысленно, как заправский детектив. — Зачем так грубо? Брось, Серж, я не буду сопротивляться, развяжи, — сделал попытку договориться Денис. — Иначе я закричу!... — Ты никогда не отличался логикой, детка, — сообщил я, садясь на корточки рядом с его склоненной головой и убирая волосы с его лица. — Но сосешь ты по-прежнему божественно. — У меня один вопрос, Серж, — выдавил Денис, и я в который раз восхитился его самообладанию. Ну, или степени его готовности абсолютно ко всему. — Зачем ты это делаешь? На всякий случай я покрепче стянул его запястья, уже и так начинающие синеть от перекрытого кровотока, и наклонился над ним, опираясь руками о колонку: — Подрастешь — поймешь, — сказал я. Встав сзади и бросив вороватый взгляд на запертую дверь, я спустил свои джинсы до колен, не потрудившись снять их полностью. Дел-то — хорошенько наказать и выебать лежащую передо мной шлюху; это не займет много времени. В другой ситуации я предпочел бы растянуть удовольствие, но гримерка — не самое подходящее для этого место; в любой момент может нагрянуть любимая группа. Впрочем, судя по музыке, гремящей с верхнего этажа, пока парни не собираются мне мешать, что тоже является частью моего плана. Отлично. С чувством потерев руки, я плюнул на ладонь; для нежного романтического свидания смазки маловато, но для того, чтобы не покалечиться самому, вполне подойдет. Почти пинком раздвинув ноги Дениса, я решил не тянуть с наказанием. Твое счастье, Денис, если ты не записался в монахи и трахаешься настолько часто, чтобы уже быть достаточно растянутым. Резко выдохнув, я вставил член, одной рукой вцепившись Шафоростову в волосы, а другой придерживая себя; впрочем, от легкой боли это не спасло. И правда, что ли, исправился? — Ебаная сволочь!... — Денис, надо отдать ему должное, заорал только тогда, когда я начал двигаться, особенно не сдерживаясь; вбиваясь в него, я воображал, что лишаю его одновременно девственности и контракта с Джои Стерджисом, и получал неописуемый кайф. В свою очередь, от боли или из упрямства, Денис елозил подо мной, как на сковородке, и каждое его движение отзывалось у меня внизу новой волной наслаждения. Для наказания это было неприлично приятно, и я сжал пальцы в его волосах еще крепче, принуждая его запрокинуть голову еще дальше, чтобы было трудно дышать. Как же это охуительно приятно — унижать. Жаль только, пока не хватает надрывных воплей и слез... — После того, как мы тебя выгнали, тебе, наверное, даже и потрахаться не с кем было? — издевательски протянул я, поглаживая Дениса по голому бедру. Пальцы приятно скользили по коже, чуть покрытой испариной, и я ущипнул его так сильно, чтобы он дернулся. Пусть почувствует себя вещью; в конце концов, я скучал по его синякам конченой проститутки, а сейчас я ни одного не видел. — Ты вообще ебешься или завязал? Я имею в виду не девок, двух баб в одной постели видеть все-таки скучновато... — Ошибаешься, — нашел силы ответить Денис и заговорил, шумно выдыхая: прорвало. — У меня недостатка в сексе как раз не было... В отличие от тебя. Все настолько плохо, что пришлось выбирать из того, что было?... Дурачок-барабанщик...гном-гитарист или небритый басист — ты всех протестировал? Возбуждение резко исчезло, и я почувствовал, как впадаю в ярость. Шафоростов-Шафоростов, всегда знает, куда нужно бить. Как ему это удается? В случаях, когда ситуация выходила из-под контроля, Денис всегда, сколько я его помнил, начинал язвить и говорить гадости и уже не мог остановиться. Но сейчас, конкретно в этот момент, Денис перешел грань, когда я проигнорировал бы его слова. Вместо ответа я еще сильнее дернул Дениса за волосы, как делал это раньше во время секса; кто-то говорил о Пиле? Вот тебе твоя Пила, постарайся вспомнить, какая именно часть, когда я сдеру с тебя волосы вместе с кожей!... Здесь будет боль. Здесь будет кровь. Я сам был уже почти в полуобмороке, что уж говорить о Денисе. Никогда, никогда еще жесткий трах не приносил мне такого удовольствия, как сейчас. Возбуждение многократно усиливалось ощущением превосходства и безоговорочного контроля над ситуацией. Кроме того, тело Дениса, как никогда раньше, сводило с ума. Возможно, потому, что унижать своего врага, причинять ему боль и знать, что он у тебя в руках и уже никуда не исчезнет, было для меня чем-то новым и уж точно очень давно желанным. Такого подарка, — спасибо, Дасти, — у меня не было никогда. Денис, к этому времени плюнувший на поддержание имиджа недотроги, уже не сдерживал стонов, граничащих с криками, и судорожных всхлипов, которые рвались из его горла с каждым новым толчком в его тело. Волосы у него прилипли к лицу, спина покрылась каплями пота, все тело мелко дрожало. В сочетании с тем, что он наконец заткнулся и больше не умничал, выглядело невероятно сексуально. Облизнув губы, я сильнее дернул его за связанные руки; гладкий провод сполз чуть ниже, обнажая намечающиеся кровоподтеки. Обожаю все, что связано с кровью. Обожаю красный. Денис совсем притих и перестал даже всхлипывать, только вздрагивая от каждого удара моего члена внутрь, и я вернул его обратно из спящего режима хлестким ударом по щеке. — Не отключайся, принцесса, — посоветовал я. — Иначе все самое интересное пропустишь. Не найдя сил ничего ответить, Денис снова застонал. На самом деле, я был уверен, он и рад бы был поговорить, покачать права, но с каждой секундой приближался к осознанию, что не сможет сидеть до конца своих дней. Не знаю, о чем точно думал Шафоростов, но лично я думал о том, чтобы не кончить; я знал, как его согрела бы мысль о том, что он по-прежнему заводит меня едва ли не сильнее, чем раньше. Чем жестче я его насиловал, тем труднее становилось сдерживаться, и я решил прекратить. С трудом оторвавшись от него, я несколько раз яростно передернул, видя уже только черные круги перед глазами, и молча кончил прямо на пол, прикусив губу. Надо прикрыть чем-нибудь, ну да похуй; для чего еще гримерки, в конце-то концов. Застегнув джинсы, я глянул на Дениса; его тело совершенно обмякло, но из последних сил он повернул голову и посмотрел на меня покрасневшими глазами. — И это все, на что ты способен? — прохрипел он. Забыв о терпении, я подлетел к нему и, сдернув его с колонки, практически швырнул в стену. Денис, не имея возможности даже закрыться руками, медленно сполз на пол, и я встал над ним, еле дыша от ярости. — Гребаный садист, ты за это отве... — тихо начал говорить Денис, зная, что я прекрасно его слышу; в эту же секунду мощный удар в челюсть заставил его замолчать на полуслове. Прости, Денис, мое терпение истекло. Из разбитой губы Шафоростова стекло несколько капель крови, и я стер их пальцем. Красивые губы, особенно красивые, когда есть возможность кое-что между ними вставить... — Улыбнись, Денис, потому что чуть позже я тебя убью, — произнес я, про себя отметив, что музыка наверху давно стихла. Пять, четыре, три, два... Дверь распахнулась на секунду раньше, чем я предполагал, и я не спеша обернулся. На пороге стоял Дасти, да там и не мог стоять никто другой, потому что из остальных ключ был только у него. Я снова перевел взгляд на Дениса; его взгляд засиял и преобразился, как будто он увидел всю Армию спасения в одном лице. Еле-еле шевеля губами, он произнес, пытаясь привстать или хотя бы сдвинуть свое изломанное тело: — Да...Дасти!... Дасти, господи, помоги мне! Этот урод... Дасти, ты же не дашь ему добить меня?... Дасти молча изображал изумление и замешательство, и я мысленно облегченно выдохнул; чувство ликования от того, что он не предал нас, что он ни на дюйм не отступит от нашего общего плана, захлестывало меня, хотя я и не подавал виду. Он никогда не вернется к Денису, и крошка Денис узнает об этом прямо сейчас. Шафоростов тем временем опять рванулся вперед, точнее, вверх по стене; было ясно видно, что каждое движение причиняет ему нестерпимую боль. Я заулыбался. — Дасти, — уже совсем неуверенно повторил он. — Дасти, ты же любил меня... Все меня любили. Неужели...неужели ты с ним? Вместо ответа Дасти шагнул вперед, оказавшись рядом со мной, и носком ботинка оттолкнул Дениса, заставив того снова бессильно скорчиться на полу. Человек, которого я любил, стоял рядом со мной; другой человек, которого я ненавидел, лежал передо мной, униженный и сломленный. Время вокруг нас троих как будто замерло; может, так казалось только мне, потому что этого, именно этого момента я ждал очень долго. Я знал, как больно ему сейчас будет, и это само по себе уже было как оргазм. Я не стал продлевать ожидание и обернулся к Дасти. Он шагнул ко мне, не обнимая, потому что это было бы слишком личным, но его ладонь, как обычно, коснулась моего лица. Его глаза закрылись, и я поцеловал его, долго и чувственно, с каждой секундой все яснее и даже не глядя ощущая, как именно это должно действовать на Дениса. Ты, дрянь, не знаешь, что между нами на самом деле; мы сами толком этого не знаем. Но я чувствую, до чего тебе больно, как тебя разрывает от чувства, что тебя предали и у тебя нет больше союзников, на которых ты надеялся. И это охуенно. Я даже не успел оторваться от губ Дасти, чтобы в случае чего парировать какой-нибудь едкий комментарий от униженных и оскорбленных; но, даже раньше, чем мы оба взглянули на него, я услышал, что Денис плачет. Тихо, изо всех сил пытаясь не сорваться, но некрасиво кривя губы, как плачут брошенные женщины. То, что нужно... — Серж, ты не думаешь, что это слишком? — спросил Дасти, запуская руки в светлые дреды; в его синих глазах проглядывал странноватый блеск, и я насторожился. — Не думаю, — медленно сказал я. — А ты не думаешь? — Я думаю, что ему еще мало, — прошептал Дасти. — А еще я просто считаю, что он здесь лишний. — Тебе решать, что с ним делать, — я снова подошел к Дасти вплотную, ища в его глазах помощи и поддержки. Дай мне силы не убить его, не убить человека, который изгадил мою жизнь до такой степени, что я изнасиловал бы его еще тысячу раз. Скажи, что делать. — Швырни его в ящик, как Коллекционер, — напомнил Дасти. — Ты же это собирался сделать? — Вообще-то я собирался его убить, — тяжело сказал я. — Но его дальнейшую судьбу я предоставляю решить тебе. Мы оба синхронно перевели взгляд на противоположную стену, у которой громоздился огромный канонически красный сундук, который идеально, без какой бы то ни было возможности открыть его изнутри, вплотную помещался в багажном отделении нашего туравтобуса. Дасти медленно улыбнулся. — Сколько ты выдержишь, Денис, если везти тебя в красивом ящике метр на метр шириной навстречу нашей славе?