Ночь в Лионе

Антон все еще ощущал на своих губах поцелуй с привкусом крем-брюле, когда они, наконец, дошли до отеля. Он даже не пытался вникнуть в разговор Мартена с администратором гостиницы, все еще размышляя на тему: «Что это было?» Поэтому на вопрос Фуркада, уместно ли будет взять один двухместный номер, только рассеянно кивнул. Поднявшись в номер, Мартен открыл дверь и первый прошел внутрь. — Черт, Антон, прости… Я не думал… Нас, наверно, неправильно поняли… — сбивчивый и извиняющийся тон француза заставил Антона отвлечься от своих мыслей и поднять глаза. Увиденное повергло Антона в культурный шок — посередине номера стояла огромная кровать — одна! — привлекая все внимание к себе своими необъятными размерами, и вызывая мысли, далекие от того, чтобы думать о спокойном сне, а скорее наоборот. Антон, переводя глаза то на кровать, то на Мартена, просто не смог сдержать бешеного, истерического ржания. — Бляяя, Марти, — он уже почти рыдал от смеха, сползая по стене. — А нам случайно не номер для новобрачных дали? А ну-ка проверь, может, в холодильнике стоит шампанское? Просто отличное завершение ужина. Добей уж меня окончательно и скажи, что ужин был романтическим… — а, взглянув снова на Мартена, заржал еще сильнее, — Ой, Марти, видел бы ты сейчас свое лицо… ты покраснел точно невеста перед первой брачной ночью… ой, бля, звучит тоже как-то двусмысленно… Мартен действительно был очень смущен данной ситуацией, но безудержное веселье Антона по этому поводу передалось и ему тоже. Он начал понемногу расслабляться, и неуверенная улыбка тронула его губы. — Да уж, ситуация так себе, довольно пикантная, — пробормотал он уже даже не стараясь удержать смешок, рвавшийся наружу. — Я сейчас спущусь и объясню, что нас не так поняли, и попрошу номер с двумя кроватями. — Да ладно, Мартен, не парься, — уже более-менее успокоившись, остановил его Антон, — На этом траходроме между нами еще можно будет уложить парочку известных норвежцев, и мы даже знать не будем, чем они там займутся… Так что выбирай сторону и ложись. Фуркад с сомнением посмотрел на Шипулина — ну вот как ему объяснить, что само то чувство, что они будут делить одну постель, пусть даже и такую огромную, уже никак не способствует тому, чтобы просто лечь и уснуть, но все же спорить с Антоном не стал. — Я лягу слева, если ты не возражаешь?! — Нисколько, — ответил Антон и, в подтверждение сказанного, направился к правой стороне, на ходу сбрасывая с себя пиджак. Мартен тоже начал раздеваться, стараясь не смотреть в сторону Шипулина, но вдруг застыл, снова услышав безудержный хохот Антона. — Ну, это просто пиздец! — Антон, стоя рядом с кроватью, откинул покрывало. — Одеяло тоже одно! — Значит, одна кровать на двоих тебя не смущает, а одно одеяло смущает? — попытался съязвить Мартен. — Да не то чтобы смущало, — парировал Шипулин, — Приходилось спать и на менее широких кроватях, но одеял всегда было два. Я, видишь ли, привык спать, практически заворачиваясь, как в кокон, так что боюсь, что за одеяло точно будет борьба не на жизнь, а на смерть. Ну да ладно, попробую сегодня себя контролировать. — Может, все-таки попросить другой номер? — с надеждой глядя на Антона, Мартен сделал еще одну попытку обезопасить себя от необдуманных действий, которые он мог предпринять. Антон только махнул рукой:  — Не заморачивайся. Всего одна ночь, уж как-нибудь переживем. Он уже почти окончательно разделся, оставшись лишь в трусах и футболке, и быстро скользнул под одеяло, отвернувшись от француза в другую сторону. Мартен выключил свет и последовал его примеру, тоже поворачиваясь к Антону спиной, закрывая глаза и пытаясь заснуть, но фраза, брошенная вскользь Шипулиным о том, что ему уже приходилось делить с кем-то одну постель, и явно не с девушкой, не выходила у Фуркада из головы. — Антон, — позвал он, разворачиваясь. — Можно вопрос? Антон тоже развернулся, подперев голову рукой и кивнул:  — Давай, задавай. — Это, конечно, не мое дело, но что ты имел в виду, когда сказал, что уже приходилось спать с кем-то в одной кровати? — Любопытный ты, Марти, — улыбнулся Шипулин. — Да, в принципе, ничего особенного — ты же знаешь, что во время этапов нас в основном селят по двое? — и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — Так вот, иногда в номере тоже, случалось, была только одна кровать, так что, считай, мне не привыкать… — он вдруг нервно хохотнул, как будто что-то вспомнил, — Я как-то даже в одном интервью сказанул, что сплю вместе с Бабиковым чаще, чем с женой. И знаешь, что мне на это ответили болельщики? — Даже боюсь предположить. — притворно ужаснулся Фуркад. — Они мне написали, что я могу спать с кем угодно, хоть с Крючковым, лишь бы был результат! И медали. — Антон снова прыснул от смеха. — Так что можешь считать, что я здесь с тобой с полного одобрения своих фанатов. Может, твое везение и мне передастся? — Ну, если бы победы передавались половым путем, то я… — Мартен вдруг резко придвинулся к Антону, обнимая его за шею. — Что бы ты сейчас сделал, если бы я снова тебя поцеловал? Антон сглотнул подступивший к горлу комок, не в силах отвести взгляд от горящих каким-то бешеным огнем, глаз Мартена и прошептал: — А ты попробуй… — Провоцируешь? — угрожающе прошипел француз, наклоняясь еще ниже и уже почти касаясь губ Антона. — Нет, скорее напрашиваюсь, — Шипулин облизал вмиг пересохшие губы и сам подался навстречу Мартену, накрывая его губы своими в медленном, но глубоком поцелуе. Мартен не смог удержать рвавшегося наружу стона от нахлынувших, словно цунами, ощущений мягких губ, целующих его. Он крепче прижал к себе Антона, перекатываясь на него сверху, по-хозяйски шаря руками под футболкой, исследуя гладкое мускулистое тело, слегка задерживаясь на вмиг затвердевших, сосках, с диким восторгом осознавая, что Антон не пытается отстраниться, а наоборот, старается еще теснее прижаться, обнимая в ответ. С трудом оторвавшись от таких сладких губ, Мартен рванул вверх шипулинскую футболку и, так же быстро стянув свою, снова набросился на Антона с поцелуями. Он жадно облизывал и зацеловывал каждый сантиметр обнаженной кожи — шею, плечи, грудь, еле уловив сладкий стон Антона, когда его губы плотно обхватили сосок и втянули его в себя. Спускаясь все ниже и ниже, он скользнул языком в ямку пупка, вырывая еще один тихий стон и остановился, взявшись за резинку трусов и вопросительно взглянув на Шипулина. — Кончай издеваться, — прошипел Антон, нетерпеливо подаваясь бедрами вперед, и сам, поддев большими пальцами, стянул с себя свое, давно мешавшее, нижнее белье. Мартен усмехнулся, но, столкнувшись взглядом с полыхающими глазами Антона, быстро передумал его дразнить и накрыл ртом его возбужденный до предела, сочащийся естественной смазкой, член, вбирая в себя почти полностью, чем вызвал у новоявленного любовника низкий гортанный крик. Продолжая быстро двигать головой, помогая рукой там, где не доставали губы, наслаждаясь стонами, которые издавал Антон, Мартен очень быстро довел его до кульминации, принимая и глотая все, что выплескивалось ему в рот, стараясь не обронить ни капли. Начисто вылизав его, Фуркад подтянулся вверх, снова оказываясь на одном уровне с Антоном. — Ты такой вкусный, — промурлыкал он, обнимая Антона, проводя носом по его щеке и, наконец, снова целуя, позволяя ему самому ощутить собственный вкус. — Чувствуешь? — Очень похоже на сегодняшних устриц… — Антон все еще тяжело дышал, но на улыбку его все-таки хватило. — Такая же гадость. — Если ты хотел меня обидеть, то тебе не удалось, — рассмеялся Мартен. — И вообще, чтоб ты понимал в высокой кухне? Тоже мне, гурман нашелся. — Ладно, Марти, не обижайся, — примирительно ответил Антон, перекатываясь на Мартена сверху, подминая его под себя. — Готов на ответную услугу? — Я бы предпочел по-другому, но у меня ничего с собой нет, так что… — А это что? — Антон не дал ему договорить, поворачивая его голову к прикроватной тумбочке. Глаза Мартена расширились от удивления — на столешнице, рядом с пепельницей, аккуратно лежала пачка презервативов и смазка. Ну, конечно же, номер для новобрачных! И как он сразу не заметил, хотя… и хорошо, что не заметил, а то начал бы нервничать еще больше и тогда точно бы опрометью кинулся просить другой номер, и уж точно бы не получил свой огромный и долгожданный приз в виде Антона Шипулина. — Ну что, Марти, продолжим знакомство? Мартен зарычал, хватая смазку с тумбочки, сталкивая с себя Антона, переворачивая его на живот и устраиваясь сверху. — Значит, устрицы тебе не нравятся? — прошипел он, проталкивая в Шипулина скользкий от смазки палец, целуя и облизывая его спину, вновь вырывая ласкающие слух стоны. Тратить много времени на подготовку у Фуркада уже явно не хватало ни терпения, ни сил, но чувствуя с какой страстью Антон сам насаживается на его пальцы, как нетерпеливо вздрагивают его бедра, отзываясь на каждое движение внутри, он понимал, что эта самая подготовка не особо-то и требуется. Антон совершенно не против небольшой боли, лишь побыстрее ощутить Мартена в себе. Он не стал разочаровывать любовника и, быстро приставив член к колечку ануса, проведя пару раз вверх-вниз, плавно толкнулся вперед. Антон зашипел сквозь плотно сжатые зубы, но и не подумал отстраниться, наоборот, сам подался назад, полностью принимая в себя далеко не маленький орган француза. — Охуеть… — только и смог выдохнуть Мартен, упираясь пахом в задницу Антона. Антон нетерпеливо дернул бедрами, заставляя Фуркада сразу задать быстрый темп, стараясь самому не отстать от него, подмахивая в такт, и уже просто скуля от удовольствия, потому что француз почти с ходу нашел его простату и теперь, с каждым толчком, неумолимо попадал прямо по ней. Возбуждение накатывало с огромной силой и стремительностью, весь мир для них сузился исключительно до точки их соприкосновения, а все остальное вокруг казалось пустым и безжизненным, куда так не хотелось возвращаться из этой невероятной эйфории. Когда рука Мартена нашла и сжала член Антона, то это стало последней каплей, которая унесла с собой остатки разума, и больше уже ничего не удерживало их в этой реальности. Оргазм накрыл их с головой, огромной обжигающей волной, которая даже не торопилась откатываться обратно, не давая возможности вздохнуть, и это было так сладко и мучительно одновременно, что выплывать никто из них двоих не торопился. — И что дальше? — едва отдышавшись, спросил Антон. — Чем займемся завтра? — Самое первое, что мы сделаем, когда вернемся — это перенесем твои вещи в мою комнату. И это не обсуждается!