Жизнь взаймы

Майкл просидел у дерева всю ночь. В какой-то момент его сморил сон. Проснувшись от лучей солнца на своем лице, он не сразу понял, где находится. Он с трудом встал на ноги. Все тело затекло от долгого сидения на земле. Мышцы не хотели слушаться. Ничего, танцевальная студия приведет его в форму. Он со стоном выпрямил спину. Она у него часто болела. Но его врач, мистер Хоторн, говорит, что это от переутомления. Может, надо зайти в дом и принять таблетки? Он уже давно не принимал их, помня наказ Ланы — не давать повода для лишних сплетен. Но сегодня у него все так болит. Зря он остался тут на ночь, надо было хоть в индейскую деревню пойти. Но теперь уже поздно. Он медленно брел по дорожке и понял, что сил у него просто нет. Боль в спине была непереносимой. Он упал на колено и уперся ладонью в землю. — Майкл… О господи, что с тобой? — голос Ланы вывел его из забытья. Она подбежала к нему, глубоко вдохнула, обняла и помогла встать. — Пойдем, пойдем. Вот так, аккуратно. Кое-как она довела его до своего домика. Она сама еле держалась на ногах, но не отпускала свою столь драгоценную ношу. Она не думала о себе. Как бы ей ни было больно, Майклу все равно больнее. Для нее эта боль сиюминутна, а его она терзает постоянно. Она затащила его в бунгало и заперла дверь. Незачем прислуге знать о том, что он здесь. Она опустила его на кровать. — Майкл, что с тобой? — Я не знаю. Мне больно. Даже дышать тяжело. — Где болит? — Спина. — Погоди-ка. Потерпи буквально одну минутку, хорошо? Я сейчас. Она начала рыться в своей сумке, а Майкл тихо стонал на ее кровати. — Сейчас, миленький, сейчас. Она, наконец, нашла, то, что искала. Быстро пролистала до нужной страницы, внимательно всмотрелась в написанное и захлопнула книгу. — Майкл, где ты был ночью? — У Дарующего дерева. — Ты и спал там же? Сидя на земле? — Да. — А когда ты проснулся, ты лежал на боку или сидел прямо? — Лана, мне больно. Я не помню. — Пожалуйста, это очень важно, вспомни. — Кажется, лежал. — Все понятно. Майкл, у тебя защемление нерва, позвонок сместился, поэтому тебе так больно, — она облегченно вздохнула. — И чему ты радуешься? — Тому, что я могу тебя вылечить, дурачок. Он через силу открыл один глаз и посмотрел на нее. — Ты что, врач? — Нет, но у моей бабушки часто была такая проблема. И я всегда вправляла ей позвонки. Это несложно. Только немного больно. Потерпи, я сейчас. Она стала стаскивать с него пиджак и рубашку. Он слабо сопротивлялся. — Ты что, хочешь лежать здесь до прихода врачей, которые придут и просто-напросто сделают тебе укол снотворного с обезболивающим? Ты заснешь, но через некоторое время у тебя опять начнутся проблемы. Доверься мне, — она посмотрела на него. — Я не причиню тебе зла, ты же знаешь. Если бы я не умела этого делать, я бы никогда за это не взялась, уж поверь. Я знаю, как легко можно навредить. Но сейчас я знаю, что делаю. У него уже не осталось сил сопротивляться. Черная пелена стояла перед глазами и грозила затянуть в водоворот небытия. Он боролся с ней, боролся с болью. Он должен. Вот, оказывается, что испытывала Лана, когда он с ней первый раз заговорил, и когда она дотронулась до него. А ведь она говорила, что проецирует на себя одним куском всю боль, которую ей удается увидеть. Господи боже, а ведь сколько раз в своей жизни он испытывал боль… С самого детства жестокое обращение отца, потом этот жуткий случай на съемках рекламы, когда его с сильнейшим ожогом увезли в больницу. Матерь божья… Это же сколько ей пережить пришлось? И судя по ее словам, это еще не все, что его ждет. А ведь вся душевная боль тоже ей передается… Какой кошмар, бедная девочка… Лане удалось, наконец, снять с него рубашку. Оставалась футболка. Снять ее обычным способом не представлялось возможным — в таком состоянии Майкл руки поднять не сможет. А черт с ней, с футболкой, не последняя она у Майкла. Она взяла ножницы, надрезала край и рванула. Футболка превратилась в два куска, чем-то напоминающих половую тряпку. Лана отбросила их в сторону. — Майкл, мне нужна твоя помощь. Он посмотрел на нее. Она знала, как ему больно, она чувствовала эту боль, но сейчас ей было не до этого. Как только она поможет Майклу, ее боль тоже уменьшится. — Ложись на пол, на живот. Ему было так больно, что было уже все равно. Она помогла ему сползти с кровати. Он встал на колени и лег на пол, как она просила. Она выпрямила его руки вдоль тела, от чего ему стало еще больнее. — А сейчас потерпи, пожалуйста. Будет больно, но только одну секунду. Потом полегчает. Она тщательно прощупывала каждый позвонок, пока наконец не нашла тот, который искала. Майкл глухо стонал, когда она прикасалась к нему. Но когда она нашла позвонок с защемленным нервом, он почти закричал. — Сейчас, сейчас. Потерпи, мой хороший, мой родной. Она резко надавила на позвонок и вправила его на место. Майкл вскрикнул, но тут же замолчал. — Вот и все, сейчас станет лучше. Сейчас я тебе массаж для снятия напряжения сделаю. Она стала разминать его задеревеневшие мышцы. Майкл почти потерял сознание от боли, когда Лана что-то сделала, от чего перед глазами рассыпался фейерверк, от которого он вскрикнул. Боль была дикой, невыносимой, но продолжалась всего секунду. Он был опустошен, он ничего не чувствовал, не слышал, не воспринимал. Но из того полузабытья, в которое он впал, его выдернули руки Ланы, которые делали ему массаж. Он уже пришел в себя и думал о том, что она сейчас видит перед собой — пятна витилиго, пара ссадин, синяк на спине и плече и царапины на полспины. Ему стало стыдно. Он дернулся, чтобы встать, но нежные и одновременно сильные руки удержали его на месте. — Тсссс… Лежи. Все нормально. Тебе нечего стесняться, я уже все знаю. Просто лежи. Она продолжала ощупывать его спину, находя каждый узелок боли и разминая его. Майкл иногда постанывал, но в целом лежал тихо и спокойно. — Погоди секунду, я сейчас. Он слышал, как она вышла в ванную комнату, но быстро вернулась. — Лежи спокойно. Она открыла крышечку маленького тюбика, выдавила чуть-чуть мази на палец и стала аккуратно втирать в его ссадины и синяки. Ее пальцы медленно двигались вдоль каждой царапинки, нанося мазь. Ему не было больно. Наоборот. Ее нежные прикосновения рождали в нем чувства, о которых он старался не задумываться. Сил терпеть эту муку у него больше не было. Майкл резко сел и перехватил ее руку. Она даже не поморщилась, изумился он, отпуская ее. Она задержала руку, чтобы погладить его по волосам. — Тебе лучше? — Спасибо тебе. — Майкл, это я виновата. Если бы я вчера не разозлила Лизу, ты бы вообще не оказался у этого дерева, и ничего бы не произошло. — Ты не виновата. Я мог пойти куда угодно, но пошел туда. Я сам виноват. А ты… просто нет слов. Может, пойдешь учиться на врача? Он вдруг увидел ее полные ужаса глаза, и понял, что сморозил очередную глупость. — Прости, я опять забыл, — он виновато опустил глаза. — Но я, правда, благодарен тебе. Боль была просто адская, а теперь все хорошо. А ты как? Незачем ему знать, что пока она тащила его сюда, вправляла позвонок и делала массаж, у нее началась аритмия. Это пройдет. А вот то, что она чувствовала, кроме боли, прикасаясь к его сильному, натренированному телу, не пройдет. Никогда. — Нормально. Со мной все хорошо. — Прости, что заставил тебя пережить такое. — Не вини себя. Неужели ты думаешь, что я стояла бы там и смотрела, как ты теряешь сознание от боли? Он виновато улыбнулся. А потом зябко поежился. — А где моя одежда? — он вдруг опять смутился своего внешнего вида. — Вот рубашка и пиджак. Извини, но футболку придется выбросить, вернее то, что от нее осталось. — Жаль, а я так любил ее… Лана расстроилась. — Эй, — рассмеялся Майкл, — я шучу. У меня таких футболок целый шкаф. — Обманщик, — Лана незаметно стащила подушку с кресла и бросила в него. — Эй, это нечестно. Она показала ему язык, и попыталась убежать. Но он уже был на ногах и стоял на пути к двери. Она начала пятиться от него, пока не почувствовала спиной ручки комода. Она вжалась в них и замерла. Майкл подошел к ней вплотную, оставив небольшое расстояние между ними. Положил руки на комод по обе стороны от нее. Если бы она хотела, то легко могла бы сбежать, поднырнув под любую из его рук. Но она стояла и смотрела, как он сверлит ее своими глазами цвета шоколада. Он просто гипнотизировал ее, его глаза затягивали ее в водоворот. Она нервно облизала губы. Черт, зачем она это сделала? Он и так уже еле сдерживается. ЭмДжей, не стой столбом. Либо поцелуй ее, либо беги… Майкл подумал и сделал выбор в пользу первого. Лана увидела, как его лицо медленно приближается к ее лицу. Он что, поцеловать ее хочет? Его губы остановились в двух сантиметрах от ее и замерли. Передумал? Ну уж нет, она ему не позволит. Лана наклонилась вперед, коснулась губами его губ и обвила его шею руками. Она вздрогнула, но не оторвалась от него. А он стоял и не верил, что это происходит наяву… У нее была возможность убежать. Но она этого не сделала. Он дал ей возможность остановить его, но она отказалась. Что же это значит? На этом все его мысли закончились. Они растворились в чувствах, которые он испытывал — восторг, счастье… любовь… Ей было больно, но это не шло ни в какое сравнение с радостью, которую она испытывала. Она хотела остановить этот миг навсегда. Пусть ей будет больно. Переживет, не в первый раз. Только пусть это не заканчивается. Она не боится его, не боится прикасаться к нему… Эта мысль засела в его голове намертво. Он придвинулся к ней ближе. Вот черт, он ведь так и не успел одеться. Но ощущения от прикосновения к ней были непередаваемые. Майкл придвинулся к ней и прижался всем телом. О Господи… Это для нее уже слишком. Ее руки скользнули по его спине и безвольно упали вниз. Она бы упала, если бы Майкл не подхватил ее на руки. Какая она легкая. Он уложил ее на кровать. Лицо ее было мертвенно-бледным, губы побелели, глаза были закрыты… Эх, ЭмДжей, ты все-таки непроходимый кретин. Он сидел рядом с ней на кровати, боясь даже взять ее за руку, чтобы не сделать хуже. Он ругал себя последними словами за то, что позволил себе зайти так далеко. Он увидел, как лицо Ланы постепенно приобретает нормальный цвет, ресницы ее дрогнули. — Лана, Лана… Прости меня, ради бога. Прости… Она открыла глаза и улыбнулась ему через силу. — Все хорошо, не бери в голову. Это был мой выбор. Я могла отказаться. Но я не жалею, что пошла на это… — А я жалею. Что? Он уже жалеет, что поцеловал ее? Она отвернулась от него. — О боже… Ты неправильно поняла. Я жалею о том, что позволил себе зайти так далеко. Я не должен был… Она рывком повернулась к нему и села. — Не смей, — она вдруг притянула его к себе и еще раз поцеловала, но тут же отстранилась. Майкл в полном изумлении смотрел на нее. — Если я захочу, я могу прекратить все это в один миг. Так что ты не виноват. Вот только… — Что? — Оденься, пожалуйста… — Ой… Прости, конечно, сейчас. Он встал и начал одеваться. Она посмотрела на синяки и царапины и поморщилась. — Как твоя спина? — Отлично. Не болит. — А ничего больше не беспокоит? — Нет, — не будет же он ей говорить, что его на самом деле беспокоит сейчас. — Это хорошо. Но тебе надо обратиться к врачу. Тебе бы не повредил курс массажа. Или иглоукалывания. Он вздрогнул и повернулся к ней. В глазах был испуг. — Нет, только не это. Ненавижу иголки. — Ну ладно, ладно. Но массаж точно необходим. У тебя же вечные проблемы с позвоночником. Давай я все организую. — Уколов точно не будет? — подозрительно сощурившись, он посмотрел на нее. — Какой же ты ребенок… Да не будет, обещаю. А сейчас иди. — Ладно, организуй. Думаю, не помешает. С этими словами он вышел из бунгало Ланы и пошел по дорожке. Дошел озера и растянулся на траве, глядя в небо. Он сам думал, что лучший массаж будет тот, который сделает ему Лана. Но это мечты… Она не боится его, но он видел, что произошло сегодня. Ему надо быть осторожнее и не давать волю чувствам. Его разум зацепился за это слово, и вдруг он вспомнил то, о чем думал во время поцелуя. О чувствах, вызванных им… И там промелькнуло… любовь… Он задумался над этим. Неужели то, что он испытывает к Лане — это любовь. Вот только… Есть проблема. Даже две. Во-первых, он женат на Лизе. Но это еще ничего. Вторая проблема куда серьезнее. Он только недавно выбрался из этой гнусной истории. И если сейчас он признается, что любит Лану, разведется с Лизой, он все равно не сможет жениться на Лане, она несовершеннолетняя. А просто жить с ней под одной крышей — это повторение истории. Только на этот раз будут не мальчики. На этот раз он не будет невиновен и все будет куда серьезнее. Ему даже подумать страшно. И что ему делать, скажите на милость? В таких невеселых раздумьях прошел целый день. Он уже возвращался в дом, когда увидел, что ему навстречу бежит запыхавшийся Билл. — Билл, что случилось? — А то, что мы целый день тебя ищем, Майкл. С ног сбились. Ты где был? — Гулял. — Гулял он… В следующий раз предупредить не забудь. Или хотя бы телефон с собой бери. Все еще ворча, Билл пошел от него прочь, предупреждая охрану, что он нашел босса. В доме его ждала Лиза. — Майкл. Нам надо поговорить. — Хорошо, идем. Они поднялись в спальню. — Может, ты объяснишь мне, что вчера произошло? — А что произошло? — Не валяй дурака, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Об этой девчонке. Как ты на нее пялился весь вечер. — Я не пялился… Просто… — Просто… Что? — Не ожидал ее увидеть в таком виде. — Она у тебя под носом хвостом вертит, пытается соблазнить, а ты, видите ли, не ожидал… — Соблазнить? Господи, Лиза, ей всего семнадцать. Что ты несешь? — Ей уже семнадцать, Майкл. И если ты не видишь, что эта дрянь… Он вдруг зло посмотрел на нее. Подошел, сжал ее локоть, заставив посмотреть на себя. — Если бы не воспитание, Лиза, я бы тебя сейчас ударил. Никогда, слышишь, никогда не смей говорить о ней в таком тоне. Я могу терпеть издевательства в свой адрес, но в ее — никогда. Мне надоело, что ты ведешь себя, как снежная королева. Ты принцесса, но я — король. Не советую тебе об этом забывать. И это мой дом, я здесь хозяин. Если ты еще хоть раз скажешь хоть одно дурное слово о Лане — я выставлю тебя вон, несмотря на все мое уважение к твоему отцу. Лиза смотрела на него в немом изумлении. Куда подевались его хваленые мягкость и доброта? Сейчас он больше был похож на Майкла-звезду. Уверенный, сильный. Вот такого она его любила. Ей не нужен был стесняющийся мальчишка. Она была женщиной, и ей нужен был мужчина. Она чувствовала его злость. Ну и пусть, она будет не она, если не воспользуется шансом. Лиза повернулась к нему и резко сдернула с него пиджак, потом рванула рубашку так, что пуговицы разлетелись в разные стороны. Майкл с недоумением смотрел на нее. — Что ты творишь? Лиза, ни слова не говоря, притянула его к себе… Поздно вечером Марта, проходя мимо хозяйской спальни, услышала странные звуки. Как будто там переставляли мебель. Что-то падало, что-то разбивалось. Ну вот, вздохнула она, завтра ей предстоит немалая уборка… И тут она услышала голос Майкла: — Лиза, не надо. Ай, Лиза… не делай этого… После этого опять что-то упало… Марта побыстрее ретировалась и сделала вид, что ничего не слышала. Не ее ума это дело. Хозяева сами разберутся. Хотя голос Майкла внушил ей тревогу. Болтать она не должна. Но… Что же делать, с кем посоветоваться? Ей не нравилась хозяйка, слишком властная и надменная, никого, кроме Майкла, за людей не считает… Лана, вот к кому она пойдет. Лана искренне заботится о Майкле уже не первый год. Она посоветует, что делать. Кивнув головой своим мыслям, Марта вышла из дома и пошла к домику Ланы. — Лана? Ты здесь? — у них давно установились дружеские отношения, и Марта иногда прибегала поболтать. — Да, Марта, я в душе, сейчас выйду. Выйдя из душа и вытирая волосы полотенцем, Лана увидела задумчиво сидящую у окна Марту. — Что случилось? — Не знаю, как сказать. Лана подошла к девушке. — Марта, скажи, как есть. Ты можешь мне доверять, ты же знаешь это. Марта кивнула и рассказала, что слышала у дверей спальни. Лана побелела, как полотно. Она поняла, что происходит что-то нехорошее. Но почему она этого не увидела? Странно… Что происходит? Она понимала, что бежать к дверям и выяснять бесполезно. Кто она такая? Но завтра она выспросит Майкла обо всем. Пусть только попробует не признаться. — Не бойся, Марта. Я все выясню. — Но как? Они поймут, что кто-то проболтался. Лана улыбнулась. — Поверь мне, все будет хорошо. А сейчас иди. И спасибо, что рассказала. — Лана, я знаю, что ты искренне заботишься о мистере Джексоне. Он такой… не знаю, как сказать, но ему нужна забота. — Ребенок? — Да, точно. Он сам порой не понимает, где хорошие люди, где плохие. Ты всегда ему помогаешь. С тобой ему спокойнее. Ты ведь его не бросишь? — Нет. Только если он сам не попросит. — Он никогда этого не сделает. — Никогда не говори никогда, — эти же слова Лана сказала Майклу в Доминикане. — Спасибо еще раз. Марта пошла к двери, но обернулась. — Ты ведь… любишь его, да? — Это так заметно? — Нет, не волнуйся. Я просто рядом с тобой со дня твоего приезда два года назад. Поэтому замечаю некоторые вещи. Я никому не скажу. — Спасибо тебе, — сказала ей Лана, пряча слезы за улыбкой. Марта вышла, а Лана думала над ее рассказом. Что же такое произошло? Она боялась за Майкла. Ничего, завтра он ей все расскажет. Или она сама все узнает. От Марты Лана узнала, что Майкл ничего не ел на завтрак, поэтому она попросила Кэрри собрать ей корзинку для пикника. Марте она дала записку, чтобы та передала ее Майклу, когда он выйдет из танцевальной студии. Беспокоить его, пока он там, Лана запретила. Пусть танцует, ему это необходимо. Она взяла корзинку и пошла к любимому озеру Майкла. Выходя из танцевальной студии, он столкнулся с Мартой. — Лана просила вам передать, — Марта сунула ему записку и удалилась. «Жду на твоем озере. Надо поговорить. Лана» Что опять случилось? Он весь похолодел в предчувствии беды. Он зашел к себе переодеться. — Майкл, — Лиза встретила его на лестнице, — ты куда? Нам надо поговорить. — Не сейчас, Лиза, я занят. Позже. Он выбежал из дома и быстрыми шагами стал удаляться. Лиза поджала губы. Он увидел ее издалека. Она сидела на берегу. Рядом на траве было что-то белое. Подойдя поближе, он увидел корзинку для пикника и вопросительно поднял бровь. Она встала и села в лодку, стоящую у берега. — Присоединяйся. Майкл взял корзинку и сел в лодку. Они поплыли на его любимый остров, где никто не помешал бы их разговору. Доплыв, они вытащили лодку на берег и прошли чуть дальше, сев на траву. — Что ты хотела сказать? — Сначала поешь. Ты даже не завтракал, потом три часа танцевал. Ничего не скажу, пока не поешь. Майкл вздохнул и развернул сэндвич. Запивая его апельсиновым соком, он принялся сосредоточенно жевать. Лана наблюдала за ним. Ну хоть поест нормально. Нельзя же так, право слово… Перекусив, Майкл передвинулся ближе к Лане. — Так о чем ты хотела поговорить? — Майкл, что произошло вчера вечером у вас с Лизой? Он отвел глаза. — Лана, я… — Только не ври мне, Майкл, пожалуйста. Я же знаю, что что-то произошло. Я не хочу «читать». Расскажи мне сам. Майкл вздохнул. А что, собственно, ему терять? Лана ведь все равно узнает. Если не сейчас, так позже. Он перевел взгляд на озеро и рассказал все без утайки. Лана была в ужасе. Как Лиза могла так поступить? — Она сумасшедшая. — Нет. Я сам виноват. Хотя. ну не знаю. Все так сложно. — А почему она так сильно разозлилась? — Ну сначала за то, что я «глазел» на тебя за ужином. Потом она приплела туда тот портрет, который ты нарисовала. Уж кто ей сказал — не знаю… Потом… она нашла рисунки, которые я рисовал в клинике… — А что такого было в тех рисунках? Он перевел на нее глаза. — Там была ты. Лана опешила. — Я? — Да. В клинике я рисовал тебя. Но после этого мы все уладили. Помирились. — И что дальше? Он замялся. — Ну, дальше… Мы… Я… В общем, я назвал ее твоим именем. — Чтоооо? О господи… Теперь она понимала, почему Лиза так разозлилась. И все равно, это ее не оправдывает. Лана смотрела на Майкла. Он повел плечом и поморщился. — Что у тебя там? Ну-ка, покажи. — Лана, перестань. Я взрослый мальчик и могу сам о себе позаботиться. — Ты? — фыркнула она. — Что мальчик — я согласна. А вот взрослый — сомневаюсь. Он смутился. — Майкл, я уже много чего видела, если ты помнишь. Так что, я жду. Он нехотя стал расстегивать рубашку и стаскивать с себя футболку. Потом повернулся к ней спиной. Лана аж присвистнула. — Мдааа… Лизе не мешало бы ноготочки-то укоротить. Примерно, по локти. Вся спина Майкла была располосована багровыми следами от ногтей. Как хорошо, что она позаботилась взять с собой мазь. — Сиди тихо, — скомандовала она. Майкл зябко поежился. — Не лето ведь, — пробурчал он. Но тут Лана прикоснулась к нему и начала втирать мазь в царапины. И он забыл о том, что на дворе конец февраля. Ему было жарко. Кожа его горела там, где до нее дотрагивались нежные пальчики. Она касалась его так ласково, словно боялась сломать или разбить. Майкл закрыл глаза и растворился в ее руках… Закончив с царапинами, она достала другой тюбик, смазала руки кремом и стала растирать его плечи. — Ай, больно же. — Расслабься и потерпи. Ради тебя же стараюсь… Те же пальцы теперь были сильными, будто сделанными из стали. Было немного больно, но он покорно терпел. Он готов был на все, лишь бы она к нему прикасалась… Лана чувствовала под пальцами его худое, но сильное и тренированное тело и не могла отделаться от ощущения, что так и должно быть. Что так — правильно. Она отогнала от себя эти мысли и отстранилась от боли, которая поднималась от кончиков пальцев и шла дальше по всему телу. Ей было все равно. Она видела то, что сотворила с Майклом Лиза, и слезы сами катились по ее лицу. Все равно Майкл сидит спиной и не увидит. Она разминала его плечи и наслаждалась прикосновениями к его бархатной коже. Слезы высохли. Она на мгновение отстранилась от него, дав себе передышку. И тут же он сел к ней лицом, пристально глядя на нее. — С тобой все нормально? — Да, — голос немного дрожал, но это ничего. Она взяла его рубашку и накинула ему на плечи. — Ты замерзнешь и заболеешь. — Если ты будешь моей сиделкой, я готов болеть хоть всю жизнь. — Я буду тебе делать уколы, как заправская медсестра. Он погасил испуг в глазах. — От тебя я готов терпеть, что угодно… Майкл посмотрел на нее, а потом потянулся к ней. Она смотрела на него. В его глазах горел огонь, шоколад плавился и таял. Он оставлял ей возможность остановиться, но она не хотела. Она потянулась навстречу и нашла его губы своими. На них остался привкус апельсинового сока… Майкл замер. Он предоставил ей полную свободу действий. Она говорила, что может контролировать все это, и он ей поверил. Лана подняла руку и распустила его волосы, которые он небрежно собрал в хвост. Они рассыпались по плечам, и ее тонкие пальчики сразу запутались в них. Майкл вздрогнул, но продолжал сидеть неподвижно. Вторая ладошка Ланы легла на его шею. Ладонь сразу стали колоть сотни иголок, но она не чувствовала ничего, кроме невыразимого блаженства. Боже, как ему все это выдержать? Он ведь даже дотронуться до нее не мог, чтобы не навредить. Ему оставалось только сидеть и терпеть эту сладкую муку. Но он готов был на все, лишь бы она не отстранялась от него. Но когда ее руки стали падать, он подхватил ее и бережно положил на траву. Она смотрела на него и прерывисто дышала. — Я же сказала, что могу… контролировать… — Ты — да. А я почти на пределе. У меня нет таких способностей к самоконтролю, как у тебя, — он опустил взгляд. — Я боюсь. — Чего? — Что однажды сорвусь, и причиню тебе вред. — Ты? Нет, — она улыбнулась. — Ты умеешь все: ты танцор, певец, хореограф, поэт, музыкант, художник, постановщик, артист… Ты умеешь любить, как никто; ты умеешь прощать, как никто; ты умеешь страдать за других, как никто… И только одного ты не умеешь… — Чего? — Причинять боль… Майкл вскинул на нее глаза. — А как же ты? — А что я? Это ведь не ты причиняешь мне боль. Это другие, кто причиняет ее тебе. — То есть, я не виноват? — горько спросил он и отвернулся. — Конечно, нет, глупый, — она взяла его за подбородок и развернула к себе лицом. — Никогда не смей винить себя, слышишь? Он кивнул. Лана помолчала, а потом решилась. — Майкл, а почему ты позволяешь Лизе такое вытворять? — Ну не знаю, — он опять смутился. — Она же моя жена. Да и потом: сначала ведь все хорошо обычно. А потом… ей надо еще и еще. А я так не могу. Лана гладила его по волосам. — Бедный мой Питер Пэн, — она дотронулась до его руки. — О господи, ты же ледяной. Замерз совсем. Одевайся быстро. Только сейчас Майкл почувствовал, что ему и в самом деле холодно. Вся кожа покрылась мурашками. У него вдруг застучали зубы. Он начал спешно одеваться. — Ого, чувствую, нам пора возвращаться. — Нет, пожалуйста. Еще немного. — Но ты замерз, надо согреться. Он застегнул рубашку и встал. — Пойдем. — Куда? — Пошли-пошли. Увидишь. Она встала и пошла за ним. По еле заметной тропинке между деревьями они вышли к крошечному домику. Он был весь увит плющом. — Ой, какая прелесть, — Лана захлопала в ладоши. Майкл открыл дверь и зашел внутрь, Лана за ним. Несмотря на небольшие размеры, дом был настоящим. Майкл захлопнул дверь, быстро накидал поленья в камин, бросил сверху растопку и поджег французской спичкой. Через пару минут в камине полыхал огонь, сразу стало тепло. — Ну вот. Теперь мы не замерзнем. — Майкл, это замечательное место. Здесь так… спокойно… Он сел у камина, а Лана стащила подушку с кресла, положила под голову и легла, глядя на Майкла снизу вверх. Но что же ему сделать с Лизой? Лана увидела его задумчивость и посоветовала ему решить все раз и навсегда. — А ты? — спросил он. — А что я? Я здесь, никуда не уйду. — Разве тебе не будет больно, ну… что мы с Лизой… — Майкл, мне больно уже давно. Не думай обо мне. Я люблю тебя и просто буду рядом, — ну вот, она это сказала… Майкл посмотрел на нее. Растопленный шоколад плескался в глубине его глаз. — Я тоже тебя люблю, но… — Но мы не можем, я знаю. Поэтому решай все проблемы с Лизой, а я просто буду здесь. Она невероятная… Они просидели в этом домике до самого вечера, болтая обо всем на свете. Лана не прикасалась к Майклу, решив, что на сегодня с нее достаточно. А Майкл, хоть и не подавал вида, очень хотел прикоснуться к ней, почувствовать под своей рукой гладкость ее кожи, зарыться лицом в шелк ее волос… Но знал, что не решится. Он признался ей, что любит ее и хочет всегда быть рядом с ней. Но ей всего семнадцать. До совершеннолетия еще три с половиной года. Как ему выдержать? Он не сможет… Но он должен, ради нее…