ТОМ

Том берет в руки гитару и нежно, почти любовно проводит пальцами по струнам. Аккорд, еще один, затем еще и еще. Постепенно они слипаются вместе и создают фантазию, которую позже Том ни за что не сможет повторить. Они обволакивают собой небольшую тускло освещенную комнату, будто защищая ее от всего внешнего мира. Они хранят в себе секреты, свидетелями которых им так и не удалось стать. Они хранят в себе то, что льется изнутри Тома. Они это то, что выворачивает наизнанку его душу. Том сидит на кровати напротив распахнутого настежь окна и бездумно дергает струны. За его спиной лежит Билл и кольцами выдыхает сигаретный дым, стряхивая пепел прямо на пол. Его рука лежит рядом с ногой Тома, а кончик тлеющей сигареты вот-вот коснется острого колена. Но не касается. Едва заметный ночной ветер колышет короткие волоски, выбившиеся из светлых дредов Тома. В комнате прохладно, но никто не закрывает окно. Бодрящая свежесть будто отрезвляет. Хотя все же нет. Не оборачиваясь, Том наощупь находит на кровати пачку сигарет и подходит к окну. Он жадно затягивается и судорожно выпускает из легких дым. В голове мутно. Только одна мысль пульсирует так сильно, что кажется — ее видно на лбу. Поэтому Том не поворачивается к Биллу. Он не хочет стать жертвой собственных желаний. Или все же хочет. Он снова затягивается, докуривая сигарету почти до самого фильтра. Глаза слезятся от едкого дыма, но уж лучше от него. Он выкидывает бычок в окно, на секунду зажмуривается и поворачивается, в одной руке все еще крепко сжимая гриф. Возле кровати валяется пустая бутылка из-под красного вина. Билл смотрит в потолок и безотчетно дергает ногой, как будто все еще слышит отголоски мелодии. Его глаза плотно закрыты, зубы стиснуты до проступивших желваков, а губы темнее, чем обычно. Наверное, из-за вина. Том чувствует, как надламываются его брови. У него бардак в голове, и в горле першит от сигарет, но ему хочется выпить еще хоть немного и затянуться еще хоть раз. Он сглатывает и облизывает губы, жестко закусывая нижнюю. Он очень хочет сделать то, на что так долго не мог решиться. У Билла между двумя пальцами все еще тлеет сигарета. Том ставит гитару на пол и нервно скребет короткими ногтями по грубой ткани джинсов. Ему больно, и губы давно начали кровоточить от постоянных укусов, но он не может остановиться. Он хочет докурить за Биллом, пока еще не весь табак превратился в пепел. Он хочет докурить за Биллом. Том в два шага преодолевает расстояние от окна до кровати и замирает. Билл распахивает глаза и смотрит на него шальным взглядом. В его зрачках будто мечутся потусторонние искры, а брови надламываются почти так же, как у Тома. Он больше не дергает ногой и будто ждет чего-то. Том все так же стоит в оцепенении и смотрит на Билла сверху вниз. Ему кажется, что он стоит на краю пропасти и вот-вот упадет в нее вниз головой. Он видит эту пропасть так же отчетливо, как и Билла перед собой, и не может понять: пугает она его или же манит. Билл подносит руку к губам, и огонек на конце короткой сигареты загорается так ярко, что Том не может отвести глаз. Билл не выдыхает дым и смотрит прямо в глаза. Их разделяет пропасть — Том на краю, а Билл на самом дне. И с каждым мгновением расстояние между ними все меньше, потому что Том уже несется очертя голову в бездну. Он нависает над Биллом и приближается почти вплотную. Ему в лицо устремляется струйка дыма, прямо из легких Билла, и он ловит ее губами. Билл протягивает руку и пальцами касается его щеки, отчего волосы на загривке встают дыбом. Том чувствует, как что-то становится поперек горла, а лицо искажает гримаса. Он больше не способен бороться. Он почти всхлипывает, когда его губы впервые касаются губ Билла. В ушах начинает звенеть, а веки сжимаются против воли. Он не дышит и не чувствует дыхания Билла на своей коже. Том боится до одури, но отступить у него уже не получится. Он открывает шире рот и осторожно засасывает пьянящие губы. Сердце стучит где-то в горле, а ноги уже ватные и еле держат. Его ладонь бесконтрольно ложится на горячую щеку и ползет вверх, к волосам, к черным корням на затылке, где может коснуться не каждый. Билл, будто придя в себя, начинает отвечать. Его язык рвется навстречу Тому, а дыхание становится шумным и в тысячи раз горячее, чем воздух в комнате. Одна рука тянется вперед, поперек обхватывает спину и тащит на себя. Том почти падает, придавливая Билла своим весом к кровати, но так и не отрывается от губ. Пальцы на его спине терзают футболку, будто пытаются разорвать ее, чтобы добраться до кожи и разодрать и ее тоже. Том чувствует, как остервенело ногти елозят по ткани, как самозабвенно отвечает на поцелуй Билл, и как плотнее он пытается прижаться. Его ноги будто сами собой раздвигаются в стороны, и Том полностью ложится на него. Билл сжимает своими бедрами бедра Тома и тихо выдыхает ему в губы. Том неловко берет его за руку и переплетает пальцы. Ладонь больно обжигает так и не потухшая забытая сигарета. Билл дергается и пытается освободить руку, но тщетно. Том до боли вжимается в губы Билла и крепко стискивает их ладони — запах паленой кожи разносится по комнате. — Ты больной, — шепчет Билл, разрывая поцелуй и жадно глотая воздух. — Совсем чокнутый. Том пьяно улыбается и снова ненадолго прижимается к губам темным то ли от вина, то ли от его поцелуев. — Я думал, это никогда не случится, — здоровой рукой Билл ласкает шею Тома, накручивая на пальцы завитки волос. — Я думал, я умру, а ты меня так и не поцелуешь. — Я боялся, — Тома мелко трясет изнутри. Он не верит, что смог решиться. Он не верит, что это было так хорошо, так волшебно прекрасно. Он снова коротко целует Билла в уголок губ и кайфует от того, как сбивается ритм сердца. Ладонь жжет, и он смотрит на обуглившуюся кожу, на красное мясо с черными точками пепла. Он разворачивает к себе руку Билла и видит там точно такую же уродливую рану. — Ты выжег дыру в моей линии жизни, — беззаботно говорит Билл, даже не глядя на ладонь. — Теперь ты обязан ее чем-то заполнить. Том молча кивает и снова переплетает пальцы, соприкасаясь одинаковыми ожогами. — Надеюсь, это была та часть твоей жизни, где не было меня. *** Том сидит в комнате у Билла и буравит тяжелым взглядом дверь. Он сидит на сломанном стуле, который Билл приспособил под книги, грязные вещи и прочий хлам. Том сидит, не шелохнувшись, потому что расшатанные ножки могут в любой момент подломиться и скинуть его на пол. Но он специально выбрал именно этот стул. Чтобы не позволить себе комфорта. Чтобы не дать себе расслабиться. Его впустила мать Билла. Она предупредила, что сын в душе, но Том, если хочет, может его подождать. Тому было все равно, ему нужно было увидеться. Поэтому сейчас он сидит на неудобном деревянном стуле и лишний раз даже не дышит. Пальцы его рук крепко сцеплены в замок, так, что даже костяшки побелели, но ему все равно. Он ни за что не простит себе того, что собирается сделать. Но по-другому никак. Он сидит здесь уже двадцать минут. Секунды ожидания тянутся мучительно бесконечно и в то же время несутся с чудовищной скоростью. Том слышит стук крови в голове, чувствует сухость во рту и не чувствует себя живым. Он ждет возвращения Билла с нетерпением и молится всем богам, чтобы тот торчал в этом душе еще час, два, три. Еще ровно столько, чтобы Том смог передумать и сбежать. Или придумать новый предлог для своего появления в его комнате. Не такой позорный, как правда. Билл появляется на пороге в одном полотенце. С его волос стекает вода, а губы складываются в удивленное «О». Он стоит несколько секунд в замешательстве и смотрит на Тома, а тот на него. Том жадно впитывает глазами худое тело, торчащие ребра, темные соски, бледную кожу и россыпь родинок на ней. — Кхм… привет, — мямлит Билл и идет к шкафу с вещами. Том провожает его тяжелым взглядом и мрачно размышляет о том, хотел бы он увидеть то, что скрыто под полотенцем, или все же нет. — Привет, — его голос хриплый от напряжения, и приходится прокашляться. — Извини, я не знал, что ты здесь, — Билл пытается скрыться за дверцей шкафа, но Том все равно все видит. Он понимает, что не может вот так смотреть, но взгляд будто прилип. — Ничего, я не долго ждал, — врет он и через силу отворачивается, когда Билл начинает натягивать белье. — Ты хотел что-то? Я думал, мы встретимся вечером, — уже одетый Билл выходит из своего укрытия и останавливается прямо перед Томом. — Мы же вроде договорились… Его футболка собирается складками и липнет к мокрому телу, вода с волос капает и оставляет разводы на ткани, стекает за шиворот и мочит футболку еще сильней. В комнате прохладно, и кожа Билла покрывается мурашками. Сквозь тонкую ткань видно, как затвердели его соски. У Тома перехватывает дыхание, и на стуле становится сидеть еще неудобней. Он чувствует персиковый запах геля для душа. С такого расстояния он чувствует его как нельзя лучше, и от этого на душе появляется камень. Он неловко поднимается со стула и оказывается почти вплотную к Биллу. Он старается незаметно втянуть носом воздух, так, чтобы Билл не услышал. Рука против воли поднимается коснуться открытой кожи, залезть под короткий рукав и сжать тощее плечо. Он хочет притянуть Билла к себе, сжать его в объятиях со всей силы и до умопомрачения вдыхать этот отчего-то тяжелый запах его персиковой кожи. Том закусывает губу и опускает руку. Это будет слишком нечестно. — Том? — взволнованно зовет Билл и переминается с ноги на ногу. — В чем дело? — Я должен уйти. — Зачем тогда приходил? — Билл ничего не понимает и лишь озадаченно хлопает глазами. Том обходит его и устремляется к выходу. — До вечера? Вопрос плетью бьет в спину. Том замирает перед дверью и практически видит беспомощное лицо Билла, его надломленные брови и маленькую складочку между ними. Он чувствует, как его глаз дергается от нервного тика. — Нет. Том открывает дверь и выходит, оставляя Билла одного. Он уже себя ненавидит за собственную трусость. Но так будет лучше. Однажды он уже падал с этого деревянного стула в комнате Билла. Том пожалел, что не упал с него в этот раз и не проломил себе голову. *** Том стоит за углом школы и курит со своими новыми друзьями. Каждый из них — представитель школьной элиты. Каждый знает, что такое знаменитость, хоть и в узких кругах. Каждый из них на спор курил травку прямо на уроке, занимался сексом в школьном туалете или поджигал собачьи экскременты под дверью директора. Каждый из них особенный, и они приняли Тома в свою компанию. Наверное, об этом мечтает каждый новичок. Том перевелся в новую школу два месяца назад. Он хотел закончить выпускной класс в старой, но мама настояла. Там он был хорошистом, а теперь.., а теперь он в компании элиты. Том затягивается и не вслушивается в очередной рассказ Дика или Дирка о какой-то девчонке. Ему с ними не очень интересно. Ему просто нужны друзья. И такая компания далеко на самый плохой вариант. Он улыбается, когда слышит смех, и кивает, когда слышит одобрения остальных. Он не чужой, но и своим себя не ощущает. — Смотрите, смотрите, вон фифа идет! — хлопок по животу немного отрезвляет Тома, и он переводит взгляд туда, куда указывает один из близнецов. По дорожке из парка, придерживая на плече рюкзак, идет он. Такой странный и странно красивый, он, кажется, не обращает внимания вообще ни на кого. Хотя крики то ли Дика, то ли Дирка не услышать невозможно. — Иди ко мне, красавица, я тебя не обижу, — кричит близнец и свистит. — Ой, Билл, это ты. Извини, не узнал. Том усмехается и растягивает губы в кривой улыбке, когда начинают ржать остальные. Ему не смешно. Плоские шутки перестали быть смешными года три назад. — Ох, Билл, и почему ты не девчонка, мы бы с тобой так оторвались, — кричит Блейн и дергает за шлевки на джинсах. — Думаю, он и так неплох, — близнец сегодня в ударе. Том рад, что его глаза скрыты за черными очками. Он следит за Биллом пристальным задумчивым взглядом и докуривает сигарету до самого фильтра, так что во рту остается горячая горечь. Он досадливо кидает окурок на землю и сплевывает, когда Билл скрывается из виду. Почему-то с этим странным парнем ему хочется пообщаться больше, чем с этими остолопами. Но он уже чувствует, что связан с ними. — Я слышал, он спал с каким-то парнем из параллельного. Как там его, не помню. Джонни, Донни, Джеки? — Денис. — Один хрен с этими пидорами, — морщится Блейн и брезгливо сплевывает сквозь зубы. *** Том сидит за задней партой и выводит каракули в чистой тетради. Прямо перед ним сидит Билл и что-то усердно пишет. Том пялится четко ему в затылок и удивляется, как у несчастного парня еще все волосы не встали дыбом. Ему интересно, что будет, если собрать их в кулак и потянуть. Об этом он думает всю последнюю неделю. Каждый день. Каждый раз, когда оказывается за последней партой. За все то время, что Том учится в новой школе, они с Биллом общались лишь несколько раз. Он убирает все со стола и стучит по тощему плечу впереди. — Дай листик. Билл не оборачивается. Он вырывает листок из тетради и через плечо протягивает Тому. Том хмурится. Он хочет, чтобы его заметили. Он снова бьет Билла по плечу. — Дай ручку. Билл вздыхает и лезет в рюкзак. Он роется в нем целую вечность, и Том видимо-нетерпеливо барабанит пальцами по столу. Он наблюдает, как длинные волосы соскальзывают с плеч и тонкие пальцы убирают их в сторону, как перебирают что-то в рюкзаке худые руки, и как недовольно поджимаются губы на кукольном личике. Билл дергает плечами, когда не находит ручку, и возвращается к уроку. Том хмурится и снова тычет Билла в плечо. — Дай ручку. Хлопнув по столу, Билл берет свою ручку и кладет ее перед Томом. Он откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, глядя на доску. Его голова приблизилась к Тому еще немного, и теперь мысли о черных волосах снова копошатся в черепной коробке. Том берет ручку, растерянно крутит ее и не знает, что делать. Ему она не очень нужна, а Биллу теперь нечем писать. За все то время, что Том учится в новой школе, они общались всего несколько раз. И каждый раз инициатором был Том. Он двигает к себе листок и начинает записывать за учителем. Он старается писать разборчиво, практически выводит каждую букву. До звонка не так долго, одного листка должно хватить. Он пишет и почти не думает, как, наверное, было бы здорово закопаться пальцами в эти волосы и посмотреть на белую шею под ними. Он не думает об этом. Он пишет теоремы и формулы. В конце урока Том ждет, пока из-за парты встанет Билл. Он поднимается следом и, задев Билла плечом, проходит мимо. У него на столе он оставляет исписанный листок с темой урока и записанным домашним заданием. *** Том приходит домой и сразу идет в свою комнату. Он садится за стол и достает из ящика папку с рисунками. Он переворачивает листы один за другим, он ищет чистый. Такой, на котором еще не успели появиться головы драконов, корпусы спорткаров и черты лиц. Он быстро перебирает пальцами работы, он хочет скорее нарисовать то, что застыло у него перед глазами. Он достает из папки последний чистый кусок плотной бумаги. Ручка мечется из стороны в сторону, набрасывает контуры, вырисовывает детали, штрихует. Полусогнутое тело, тонкие руки тянутся в рюкзак, волосы закрывают лицо. Том видит все это, как будто не было получаса быстрой ходьбы до дома. Как будто не было этого урока. Как будто он не писал сложные формулы, чтобы отдать их Биллу. Как будто перед ним все еще сидит Билл. Как будто он все еще пытается найти эту дурацкую ручку. Линия контура спины обрывается посередине, волосы закрывают только лицо, но их нет на макушке. Потому что нет самой макушки. Руки держат рюкзак, у которого нет дна. Зато есть брелок на молнии и маленькая родинка на предплечье. Очередной набросок. Ручка замирает над половиной черной головы Билла и не решается снова ее коснуться. Том закрывает глаза и выдыхает. Он убирает руку и закрывает ручку колпачком. Он критично осматривает то, что только что нарисовал. Он хочет закончить, но боится испортить то, что ему уже и так нравится. Может, позже. Завтра. Или послезавтра. Через неделю. Может, никогда. Он снова снимает колпачок и обводит руки. Вырисовывает торчащие кости локтей, швы на рукаве футболки, делает слегка длиннее челку, раскрашивает рюкзак. Линия контура спины удлиняется, но лишь на пару миллиметров. Том закусывает губу и снова решительно закрывает ручку. Листок он засовывает обратно в папку, а папку в ящик стола под кучу каких-то тетрадей, которыми не пользовался уже уйму времени. За те два месяца, что Том учится в новой школе, они с Биллом общались всего несколько раз. За те два месяца, что Том учится в новой школе, это был уже восьмой незаконченный рисунок с Биллом в его папке. *** Том быстро толкается в горячее тело под собой. Он тяжело дышит, а руки давно устали удерживать вес тела. Он не хочет опускаться. Он хочет видеть то, что лежит под ним. Он хочет убедить себя в том, что все происходящее — реальность. Ее зовут Мерседес. Она учится в параллельном классе и нравится Тому гораздо больше его собственных одноклассниц. Она носит короткую стрижку, катается на скейте и слушает панк. У нее вздернутый нос, пирсинг в брови и маленький шрам на щеке. Она лежит под Томом и вздрагивает от каждого его движения. Том смотрит на ее грудь, на твердые коричневые соски и не может отвести взгляд. Он слышит редкие охи и чувствует влажные ладони у себя на плечах. Он не думает ни о чем, кроме того, что нужно продержаться еще хоть немного. Еще хоть минуту. Хоть полминуты. Всего несколько секунд. Он задерживает дыхание, как если бы это могло помочь. Он представляет лица людей, с которыми никогда бы не занялся сексом. Мама, бабушка, старшая кузина и ее страшная подруга, девочка через дорогу, Блейн, близнецы, Отто, Билл. Пальцы на ногах поджимаются, и Том с щенячьим скулежом кончает. У него не было шансов продержаться дольше. У него слишком давно не было секса. Он откатывается в сторону и натягивает на себя одеяло. Мерседес сводит ноги и даже не пытается прикрыться. Она трет бедренную косточку и закидывает руки за голову. Она не знает про стыд. И это нравится Тому. Он протягивает руку и сжимает между пальцами ее сосок, осторожно теребит и опускает ладонь на мягкий живот. Мерседес улыбается краешком рта и встает с кровати. В комнате душно и пахнет сексом. Задернутые шторы плохо пропускают солнечный свет, но Том все равно отчетливо видит немного угловатую, не совсем женственную фигуру. Мерседес встает на носочки и потягивается. Ее тело вытягивается струной, и Том отводит взгляд. Возбуждаться еще раз ему не хочется. Она поднимает с пола свои шорты и быстро надевает. Тому в лицо летят его трусы, футболка и джинсы. Ему не нужно объяснять. Цель его визита выполнена, и это значит — пора уходить. Том одевается, поглядывая на Мерседес. Она уже стоит в белой майке, поправляет свои короткие светлые волосы и ждет его. — Я провожу, — она открывает дверь и выходит первой. Том плетется следом, постоянно одергивая джинсы. Он хочет быстрее вернуться домой и принять душ, чтобы одежда не липла к потному телу. В прихожей он долго возится со шнурками. Пальцы будто ватные и, кажется, сами готовы завязаться вместо шнурков. — Уже уходите? Голос матери Мерседес застает Тома врасплох. Он выпрямляется, засунув шнурки в кеды, и хочет провалиться сквозь землю под этим понимающим взглядом. — Том уходит один, мне нужно готовиться к зачету, — как ни в чем не бывало отвечает девушка. Как если бы подобные вещи происходили с ней каждый день. Как если бы она привыкла заниматься сексом, когда за стеной все слышит ее мать. И Тому кажется, что, наверное, так и есть. Он мямлит что-то на прощание и выскальзывает за дверь. Чувство стыда смешивается с удовлетворением и становится где-то поперек горла. Том быстрым шагом идет домой и думает о том, что такого с ним раньше не случалось. Он думает о том, что было бы неплохо повторить. Он думает о том, что прежде, чем кончить, он подумал о Билле. *** Том курит за углом школы. Сегодня он стоит тут один: его друзья снова на спор делают какую-то фигню. Том не особо осведомлен, что они придумали на этот раз. Ему не особо интересно. Хотя, наверное, должно быть. Он смотрит на школьный двор. Пока тепло, здесь в перемены гуляет много народу. Сегодня на улице прохладно, и вышли из здания только старшеклассники в одних футболках. Потому что они клевые, потому что им уже можно. Том усмехается и затягивается. Наверное, он бы тоже так делал, если бы у него были здесь настоящие друзья. Или нет. Не важно. Он отворачивается и смотрит за забор. Ему уже хочется побыстрей уйти отсюда. Эта школа находится где-то чуть дальше последнего места в его личном списке предпочтений. Здесь стало находиться еще неприятней с тех пор, как у них испортились отношения с Биллом. Вернее, с тех пор, как Том сам их испортил. Он достает следующую сигарету, когда видит Мерседес. Она рывком открывает калитку и въезжает на территорию школы на своем скейте. На ней надето короткое черное платье и черные колготки, а волосы не топорщатся в разные стороны, как это обычно бывает. На ногах у нее развязанные кеды, а из рюкзака торчат туфли на высоком каблуке. Отчего-то Тому не очень приятно ее видеть, но он кивает, когда она приветствует его рукой. — Сегодня экзамен, — кричит она через весь двор, и Том снова кивает. В последнее время он часто ходит к ней домой. Они пьют чай, а потом занимаются сексом, пока мать Мерседес в соседней комнате лепит фигурки из папье-маше и заказывает всякую дрянь из телекаталога. Иногда Том уходит почти сразу, иногда задерживается дольше. Иногда он вообще жалеет, что пришел, потому что под ложечкой отчего-то мерзко сосет. Он приходит к ней, потому что ему нравится их секс. Он приходит потому, что они нескучно проводят время. Он приходит потому, что, по сути, пойти ему больше не к кому. Том замечает Билла, когда тот выходит из здания школы. Он смотрит на серое небо и хмурится, затем надевает капюшон толстовки и спускается по ступенькам. Мерседес останавливается возле него и просит подержать рюкзак, пока она переобувается. Билл пожимает плечами и делает, о чем его просят. Как если бы он ничего не знал. Как если бы все было по-прежнему. Тому становится трудно дышать, и кровь отливает от лица. Он чувствует, как холодеют пальцы, и тело становится мраморным изваянием. Это инферно в его груди, но он бы предпочел никогда об этом не знать. Мерседес забирает у Билла рюкзак, благодарит и поднимается по лестнице в своем черном платье и со скейтом в руках. Том смотрит, как Билл достает плейер и засовывает в уши наушники. Как он проходит мимо и выходит из калитки. Том смотрит и видит, как Билл медленно, но верно выходит из его жизни. *** Том сидит на кровати, опираясь спиной о стену. У него раскалывается голова и все еще болит лицо и кое-какие внутренности, но он чувствует себя поразительно счастливым. Ему кажется, что вся это боль не больше, чем символическая плата за то гигантское чувство, что сидит сейчас у него в груди. Ему кажется, что он заплатил бы и больше, лишь бы продлить эту неуверенную мерцающую радость, маленькой искрой сверкающей в душе. Билл сидит у него на коленях и крепко сжимает ногами его бедра. Он сидит так близко, что Том может разглядеть почти незаметные веснушки на его носу. Его дыхание касается лица Тома, а грудь еще немного и прижмется к груди напротив. Билл смотрит перед собой огромными глазами и лишний раз не шевелится, потому что Том морщится от каждого неосторожного движения. Он невесомо проводит пальцами по лицу, старается не задевать поврежденные места и шепчет, что не знает, как помочь. Том слабо улыбается и качает головой. Он благодарен Биллу уже за то, что тот рядом. Он благодарен, что Билл пришел. Он благодарен ему за его огромную душу. Тому невыносимо видеть Билла так близко. В последний раз они были на таком расстоянии в той почти забытой комнате. Том вдыхал невозможный персиковый запах кожи и проклинал себя за малодушие. Он морщится, как от зубной боли, хотя эта боль гораздо хуже. Все его тело пульсирует и ноет, но даже это не может сравниться с тем, что происходит внутри. — Поцелуй меня, — Том почти умоляет. Слишком долго он мучил их обоих. Слишком долго он был идиотом. Билл неуверенно смотрит на него, затем приближает свое лицо вплотную и осторожно касается губами целой стороны рта Тома. — Нет, — Том трясет головой, отчего в ушах начинает звенеть, а перед глазами появляются черные точки. Внутренности сжимаются от подкатившего спазма, и Том жмурится, ругая свою неосмотрительность. — Поцелуй меня по-настоящему, — тихо просит он, так и не открывая глаз. — Тебе будет больно, — как-то судорожно всхлипывает Билл, опаляя кожу дыханием. — Давай. Том чувствует неуверенные губы на своих. Они несмело прижимаются чуть сильнее, чем в первый раз, и осторожно целуют с одной стороны. Том немного поворачивает голову и за шею притягивает к себе Билла. Тот охает, но все же понимает, что от него требуется. В следующую секунду он сильнее прижимается к губам Тома и проникает языком в его рот. Он целует без напора, все еще осторожно и будто сдерживаясь. Он обнимает Тома за шею и аккуратно придвигается еще ближе. Он ровно дышит, но в каждом движении его губ сквозит отчаяние. Том приоткрывает глаза и видит страдальчески надломленные брови на бледном лице. От этого у него сводит внизу живота. Он обнимает Билла и прижимается к нему всем телом. Ему плевать на боль. Он просто хочет быть как можно ближе. Они целуются, пока не начинает сводить челюсть. Билл отстраняется, и Том видит размазанную кровь на его губах. Видно, его рана снова открылась. Билл подносит ладонь ко рту, в его глазах читается испуг. — Не надо было, — он виновато смотрит на Тома и стирает кровь с его губ. — Надо, — Том все еще крепко сжимает Билла в объятиях и пытается не думать о стуке в мозгах. Билл качает головой и слизывает снова выступившую кровь. — Надеюсь, ты ничем не заразился, пока спал с ней, — он снова проводит языком по ранке, а Тому кажется, что его только что схватили за горло. — Прости, — он сдавленно шепчет и мечтает, чтобы одно это слово могло вернуть все обратно. Билл мягко целует его в разбитые губы и кладет голову ему на плечо. Том мечтает, чтобы это не было сном. Он мечтает, чтобы Билл на самом деле был сейчас здесь. Если все это ему приснилось, Том мечтает, чтобы кто-нибудь все же проломил ему голову. *** Том топчется под дверью в ванную и не решается повернуть ручку. Он снова пришел к Биллу не очень во время. Но, по крайней мере, в этот раз у него нет той отвратительной цели «уничтожить». Он пришел, потому что соскучился. Он пришел, потому что уже давно не видел Билла. Кажется, со вчерашнего дня. Том знает, что лучше будет подождать Билла в его комнате. Лучше прийти туда, сесть на его кровать и просто ждать. Это гораздо лучше, чем вламываться в ванную к голому Биллу. Хотя, конечно же, нет. Том закусывает изнутри щеку и закрывает глаза. Мысленно он понимает, что выбор уже сделан, и он не пойдет ждать в комнату. Нужно лишь повернуть ручку. Но ему страшно. По лестнице слышны шаги: мать Билла поднимается на второй этаж. Том начинает метаться по коридору. Ему не хочется быть застуканным под дверью, поэтому, набрав в легкие побольше воздуха, он поворачивает эту чертову ручку и оказывается в душной ванной. Зеркала и кафельные стены запотели, даже несмотря на приоткрытую форточку. Билл тихо напевает что-то себе под нос из душевой кабины, и Том понимает, что его появление осталось незамеченным. Он стоит в растерянности и уже не считает свою идею такой уж удачной. Зачем он зашел? Помыться вместе с Биллом? Посмотреть на него? Поговорить? Том размышляет об этом и смотрит на мутное стекло, по которому стекает вода. Очертания Билла лишь угадываются за фактурной перегородкой, и Том утешает свою совесть тем, что ему ничего не видно. Значит, не считается, что он подглядывает. В противном случае, со своей совестью он бы смог договориться. Тому жарко. Пот уже выступил крупными каплями на лбу, и он вытирает его рукавом футболки. Он хочет поторопить Билла, и тот будто слышит его немую просьбу. Вода выключается, и в ванной сразу становится тихо. Сквозь стекло Том видит, как Билл отжимает волосы. Он стоит к нему спиной, поэтому даже не догадывается о присутствии Тома. Том хихикает, как первоклассник, и тихо подходит ближе, чтобы Билл сразу наткнулся на него. Он замирает в взволнованном предвкушении и снова кусает себя за щеку. Наконец, Билл открывает дверцу и замечает его. От неожиданности он вскрикивает и отступает назад. Том хитро улыбается и щурит глаза. Билл, красный от горячей воды, кажется, краснеет еще сильней и пытается прикрыться руками. Том впервые опускает взгляд на то, что так отчаянно пытается спрятать Билл, и расплывается в глупой улыбке, когда Билл смущенно опускает голову. — Зачем ты пришел? — шипит он, переминаясь с ноги на ногу. — Мог бы подождать меня в комнате. — Не мог, — продолжает улыбаться Том и ловит Билла за локоть. Он вытаскивает его из душевой кабины и закрывает за ним дверь. Билла он прислоняет спиной к стеклу и после упорного сопротивления убирает в стороны его руки. — Успокойся, я не смотрю. Просто так тебе неудобно. Билл вскидывает голову и с вызовом смотрит на Тома. Его щеки пылают, а глаза горят диким огнем. Том чувствует, как сползает улыбка с его лица. От вида Билла у него что-то сжимается в животе и пересыхает во рту. Он совершенно точно не ожидал, что все будет так. Он подходит к Биллу вплотную и прижимает его собой к кабине. Футболка впитывает воду с мокрого тела, но Том не обращает на это ровно никакого внимания. Билл смотрит прямо ему в глаза, и Тому кажется, что он прожжет две круглые сквозные дырочки у него в затылке. Том запускает руку под волосы Билла, он крепко сжимает сзади его шею и приникает к губам. От этого прикосновения будто бьет током. Он целует Билла страстно, с абсолютной самоотдачей. Он растворяется в ощущениях, ему сносит крышу от неземных разрядов насыщенного наслаждения. Он целует Билла так, как не целовал никогда прежде. Он целует его так, как не целовал до этого никого. Тому кажется, что время встало в тот момент, когда они соприкоснулись. Кислорода отчаянно не хватает, и Том отстраняется на пару секунд хоть немного перевести дух. Билл снова тянется за его губами и водит руками под мокрой футболкой. Том вжимается в него с новой силой и осторожно трется об обнаженную кожу. Билл тихо всхлипывает сквозь поцелуй и отрывается. — Остановись, — он шепчет срывающимся голосом и цепляется за плечи Тома. — Прошу тебя. Тому кажется, что тормоза у него сорвало, когда он вошел в эту ванную. Он слышит мольбы Билла, но прекратить уже не в силах. Он влажно целует шею, торчащие ключицы и острые плечи. Сегодня персиковый запах легкий и провоцирующий. От него невозможно оторваться. Билл охает и с силой закусывает губу, когда Том касается его полувозбужденного члена. Том видит, как закатываются его глаза, когда он осторожно перекатывает яички и немного сдвигает крайнюю плоть. Он видит перед собой напряженную шею и прилипшие к лицу мокрые волосы. Он неспешно водит рукой по члену Билла, как если бы делал это для себя. Как если бы уже делал так много раз. Билл тихо поскуливает и практически сползает по стенке вниз. Том крепко держит его, и после пары резких движений его пальцы оказываются в белой вязкой сперме. Билл тяжело дышит через рот и затуманенным взглядом смотрит на Тома. — Ты.., — он не договаривает. Он отодвигает Тома в сторону и, побрызгав в лицо холодной водой, заматывается в полотенце. Том тупо смотрит перед собой и растирает между пальцами сперму Билла. Его мир только что сошел с ума. *** Том болтает ложкой в чашке и задумчиво разглядывает Билла. Тот пришел к нему домой уже седьмой раз, и каждый раз Том расценивает, как свою личную маленькую победу. Он страшно горд, что ему удалось завладеть вниманием этого странного парня. Теперь он не просто придурок, который сидит сзади и постоянно что-то просит. Теперь он Том, одноклассник с именем, с которым иногда можно пообщаться. Каждый раз он завлекает Билла к себе домой под разными глуповатыми предлогами. Отдать тетрадь, объяснить ему тему, помочь написать реферат. Все это никогда не являлось необходимостью, но Том все время просил. А Билл никогда не отказывал. По большей части они разговаривают о всяких важных и не очень вещах и мало уделяют времени рефератам, домашним заданиям и прочей дребедени, с которой Том прекрасно может справиться сам. Первое время разговоры не клеились, и странная неловкость витала в воздухе и ощущалась почти физически. В первый раз они занимались уроками, и лишь под конец нашлась интересная тема для обсуждения. С тех пор становится все лучше и лучше, и Тому кажется, что скоро их отношения примут пограничный характер одноклассник-друг. Если уже не приняли. Билл сидит напротив него и шумно тянет горячий чай. Том не понимает, прикалывается он или нет, и на всякий случай немного кривит краешек рта. — Что там тебе сегодня объяснить надо? — меланхолично спрашивает Билл и снова булькает чаем. — Сегодня у меня реферат. Том опускает нос в чашку и изо всех сил пытается скрыть улыбку. Билл слишком смешно пьет. Билл не помнит про его реферат. Биллу все равно, зачем он здесь. Билл приходит не чтобы помочь, а потому что Том его просит. Они идут в комнату Тома, когда пить становится нечего, а в вазочке заканчивается почти все сладкое. Билл заходит первым, Том идет следом за ним и закрывает за собой дверь. Он развешивает шторы на окне и ставит за стол второй стул. У него в голове происходит ядерный взрыв, когда он замечает папку со своими рисунками в руках у Билла. Он забыл. Он совершенно забыл, что рисовал утром и не убрал ее в ящик. Билл переворачивает листы один за другим, а Том отсчитывает удары пульса в своей голове. Через сколько ударов произойдет еще один взрыв? Через сколько ударов Билл найдет там себя? Том закрывает глаза и сглатывает. Он все так же стоит чуть позади Билла и до боли сжимает в руках спинку стула. Он с бухающим в груди сердцем ждет, когда случится то самое неизбежное. Шелест бумаги прекращается. Это значит, что Билл нашел. Теперь он подолгу смотрит на каждый рисунок и будто нехотя переворачивает листы. Том пытается вспомнить, сколько набросков Билла он успел сделать в новой папке. Четыре? Пять? С тех пор, как Билл стал заходить к нему в гости, рисовать стало легче, и новые портреты появляются все чаще. Может, шесть или семь? Том рисует его перед компьютером или с учебником в руках. Восемь, девять? Они пьют чай, или Билл лежит на кровати, или он недовольно поджимает губы, глядя на Тома. Билл переворачивает наброски и останавливается на последнем. Том смотрит через его плечо и видит сегодняшний рисунок. Он чувствует, как розовеют его бледные до этого щеки, и отводит глаза. Сегодня утром он нарисовал то, что видел во сне. То, что не давало ему покоя несколько недель. На самом последнем рисунке его рука крепко сжимает волосы Билла. *** Том идет по осеннему парку и крепко сжимает руку Билла в своей. Они идут медленно, как будто просто никуда не торопятся. Но Том знает, что такой темп выбрал именно он. Он захотел, чтобы этот парк казался больше, чем он есть на самом деле. Он захотел, чтобы их тропинка оказалась самой длинной. Он захотел вернуться домой как можно позже. Еще теплое солнце переливается на желтых листьях и заигрывает с волосами Билла. Оно щедро сыплет в лицо пучками света и кидает блики в редкие лужи. Том щурится, но не надевает очки. Когда он с Биллом, ему не хочется скрывать глаза, потому что от Билла не хочется прятаться. И если бы Билл был бабочкой, он бы летал в душе у Тома и взрывал ее изнутри каждым взмахом своих крыльев. Fin.