Вприпрыжку по мёртвым улицам

Изношенные практически до дыр синие кеды Кихёна слегка шуршат по нагретому солнцем асфальту. Младший, даже не замечая этого, идёт вприпрыжку впереди сосредоточенного Юнги, попутно оглядываясь вокруг. Ки так делает всегда вот уже в течении года, с тех самых пор, как они с Юнги встретились в давно уже не показывающем фильмы кинотеатре. Мин вспоминает эти дни и невольно содрогается. И даже не знает почему: то ли из-за стрёмности всей ситуации, то ли из-за того, что в тот день его преследовала огромная толпа мертвецов, увязавшаяся за ним с самого утра и никак не желающая покидать. Хотя тогда спасшихся людей было больше. Гораздо больше, нежели чем сейчас. — Сейчас поворот направо, — Юнги всё ещё не привык к тому, как громко и непривычно звучит его голос на улице. Раньше, сказал бы он с такой же громкостью, его бы услышал лишь Кихён да парочка людей, идущих совсем рядом. Сейчас же он похож на истошный крик, рушащий молчание мёртвых улиц. — Я знаю, — отзывается Кихён, продолжая так же скакать. Ю совсем беззаботный для зомби апокалипсиса, и это, чёрт возьми, напрягает. По крайней мере, Мин не может его понять. Как можно беззаботно скакать по улице, когда в любой момент из любого здания может выбежать толпа мертвецов, жаждущая разорвать выживших на куски? — Тогда успокойся уже, чёрт тебя дери, — Юнги стремительно сокращает расстояние между ними и крепко хватает Кихёна за капюшон чёрной толстовки, с абсолютным безразличием слушая тихие писки парня. — Ты такой безрассудный! Мы, блять, не в парке аттракционов вату идём жрать. — Беспокоишься, что меня укусят? — С хитрым прищуром, развернувшись так, чтобы можно было посмотреть реакцию Мина, спрашивает Кихён. — Беспокоюсь, что тебя разорвут на моих глазах, — вздыхает тот. — Зрелище омерзительное, уж поверь, а блевать остатками консервов в желудке мне не особо хочется. Кихён закатывает глаза и резко поддаётся вперёд, вырываясь из хватки Мина. Впрочем, Юнги и сам больше не держит — прекрасно знает, что пусть и неохотно, но Кихён его послушает. Они доходят до перекрёстка, держась за руки скорее для моральной поддержки, чем действительно для чего-то нужного. Кихён по условному сценарию вжимается в стенку углового здания, оглядываясь вокруг, чтобы в случаи чего можно было тут же среагировать и сбежать. Юнги в это время, хватаясь за кирпичную стену, осторожно выглядывает из-за угла, невольно задержав дыхание. Он постоянно так делает, каждый раз волнуясь, что может столкнуться лицом к лицу с зомби, который, конечно, рассусоливать не станет и мгновенно цапнет его. О том, что мертвецы тупые и полагаются только на животные инстинкты, Мин постоянно забывает. Улица за углом сплошь обставлена автомобилями. У многих открыты двери, разбиты стёкла — люди, видимо, не успевшие покинуть город на машинах, сбегали как могли, начисто переставая думать и действуя лишь интуитивно. Юнги вглядывается в узкие тропинки между автомобилями и не видит ничего подозрительного. Впрочем, пока что. — Что там? — Шепчет, положив руки на плечи Мина, Кихён. Парень тут же выглядывает из-за угла, за что получает по ноге от Юнги. — Ты можешь глянуть и потом, а сейчас смотри, чтобы эти уроды не повыбегали. — Злюка, — с толикой обиды в голосе шипит Кихён, однако Юнги чувствует, как тяжесть с плеч пропадает — Кихён практически всегда ему подчиняется, понимая, что старшего в данном случаи нужно слушаться Юнги не знает, что лучше сделать: пока оставить эту улицу и убраться, наконец, домой или же рискнуть и проверить хотя бы несколько ближайших машин. С одной стороны они могут найти что-нибудь полезное, в идеале — оружие. Обычный складной нож уже будет ценной находкой. С другой — нарваться на неприятности в лице сидящих в машинах живых трупаков, которым хлебом не корми, дай сожрать парочку выживших. К тому же у них с Кихёном не настолько бедственное положение, чтобы срочно искать средства для выживания. Их дом — квартира на четвёртом этаже в одной из точно безопасных многоэтажек — находится поблизости с довольно большим продуктовым магазином, где консервов, по подсчётам Юнги, должно хватить ещё на год. Соседний магазин — магазин одежды и обуви, разворованный кем-то ещё до прихода Юнги, но всё же с парочкой джинс как раз их размера, футболок и толстовок. У них пока есть всё для жизни выживания, но запасы не бесконечны. Мин никогда не скажет Кихёну, что боится того дня, когда полки из-под консервов опустеют, а последняя их одежда изорвётся из-за долгой носки. Он просто не должен допустить такого. Поэтому пора переступать через себя и свои страхи. Мин, собравшись с духом, делает маленький шаг вперёд, выходя из-за угла и тут же прислушиваясь к тишине. Сзади за край ветровки цепляется Кихён, но Юнги, тут же заведя руку назад, несильно бьёт младшего, требуя отпустить. Чужие руки сразу исчезают, однако волнение Кихёна не торопится пропадать — старший спиной чувствует на себе взгляд Ю и невольно ведёт лопатками. Он, чёрт возьми, знает, что это опасно. Именно поэтому он пошёл сам, а не сбросил эту ношу на Кихёна. Между ним и ближайшей синей машиной каких-то пару метров. Разбитое заднее стекло даёт Юнги окинуть внимательным взглядом салон машины. Пусто. Если, конечно, мертвец не разлёгся на заднем сидении. Ещё парочка аккуратных шагов, и Юнги обходит автомобиль сбоку, становясь спиной к кирпичной стене когда-то жилого здания. Дверь машины слегка приоткрыта, будто приглашая распахнуть её сильнее и проверить весь салон. Искушение, конечно, велико, но Юнги не торопится. В новом мире главное — не торопиться в моменты затишья. Старший поднимает глаза и сталкивается взглядом с Кихёном. Брови Ю сошлись на переносице, руки сложены на груди — Ки всем своим видом даёт понять, что ему не нравится эта затея, на что Юнги, честно говоря, плевать. Парень заставляет себя растянуть губы в пустой улыбке, а затем резко и без промедлений раскрывает дверь автомобиля до упора. Счёт идёт на минуты, и Юнги прекрасно это знает. Парень не залезает на водительское сидение, он просто перегибается через него и раскрывает бардачок, тут же запуская руку внутрь и одним движением руки сметая всё на сидение. На мягкой обивке оказывается женская помада, несколько батончиков с неизвестно каким сроком годности, нераспакованная мятная жвачка и — о чудо! — электрошокер. Такое себе оружие, которое даже неизвестно, подействует ли на зомби или нет, но Юнги всё же хватает его первым, запихивая в карман ветровки. Немного подумав, Мин хватает жвачку и батончики и тут же кладёт в другой карман. Вылезает Юнги из машины со слегка приподнятым настроением — на заднем сидении он нашёл довольно вместительную спортивную сумку, в которой одиноко валялись чёрные кроссовки для бега. Не особо разглядев размер и остальные качества обуви, Юнги вжикает молнией и закидывает сумку себе на плечо. Дверцу приходится оставить раскрытой, дабы не шуметь и уберечь себя от лишней опасности. Кихён выдыхает только тогда, когда Юнги оказывается за углом, бок о бок с ним. Старший тут же вытаскивает находки из карманов и демонстрирует их всё ещё недовольному жизнью Ю. — И нужно было так рисковать ради каких-то батончиков, жвачки да электрошокера? — Бормочет себе под нос Ки. — Нужно. Нам необходимо как можно больше полезных вещей, ведь мы не сможем прожить тут долго. Поэтому нужно готовить пути к отступлению заранее, — отвечает Юнги, попутно снова рассовывая найденные вещи по карманам. Кихён фыркает, разворачивает на пятках спиной к Юнги и идёт обратно, в сторону их дома. Мин следует за ним, на всякий случай оглядываясь по сторонам — зомби вполне могли зайти с другого конца улицы. В одно мгновение у парня в голове проскальзывает мысль, что нужно забаррикадировать улицу так, чтобы проникать сюда могли только они с Кихёном. Однако он не успевает озвучить идею, как совсем рядом оживает автомобильная сигнализация как раз со стороны того перекрёстка, где они недавно были. А следом раздаётся раскатистый рёв, который ни Юнги, ни тем более Кихён ни разу не слышали. До их дома остаётся каких-то пару десятков метров. Парни переглядываются и тут же срываются с места, желая оказаться за спасительной дверью подъезда как можно скорее. Пугающий рёв звучит снова, лишь подстёгивая парней бежать быстрее. Юнги очень хочет оглянуться, но он усилием воли заставляет себя смотреть вперёд, на возвышающееся над другими здание, в котором они живут. Он всем своим телом вплоть до мизинцев на руках и ногах чувствует переполняющий его ужас и старается не отставать от бегающего впереди Кихёна. Ю вполне ожидаемо добегает до двери первым, тут же хватаясь за ручку и с силой таща на себя. Дверь распахивается, пропуская Кихёна внутрь, однако парень не забегает, придерживая дверь для старшего. Чувствуя близость спасения, Юнги всё же позволяет себе оглянуться назад и посмотреть на перекрёсток. Пусто. Пока что. Мин с облегчением выдыхает и уже собирается повернуться обратно, как чувствует, как цепляется носком правой ноги за бордюр и падает на асфальт, проезжаясь по нему коленями и совсем чуть-чуть — ладонями. Отчаянное негромкое «Юнги!» раздаётся словно в тумане, и старший хочет поднять голову, однако та почему-то не поддаётся, продолжая свисать вниз. Колени жжёт инквизиторским огнём, ровно как и ладони, по которым течёт густая кровь, капающая на асфальт. Нет, ни в коем случае нельзя этого допустить. Кровь может привлечь монстров, что, конечно же, Юнги с Кихёном совсем не улыбается. Мин чувствует, как его хватают за капюшон и силком заставляют встать на ноги. Конечности парня дрожат от напряжения, но он всё же сдвигается с места, давая Кихёну затащить себя в спасительный подъезд. Дверь за ними оглушающе хлопает, но ни Кихён, ни Юнги не обращают на это должного внимания. Прохладные стены подъезда слегка отрезвляют Юнги, и парень, закрыв лицо ладонями, медленно скатывается стеной по спине. Он сотворил огромную ошибку, которая может стать решающей для них с Кихёном, которая может в один момент пресечь все их попытки выжить. Он дал след, прямую наводку на их убежище. И им очень повезёт, если уже сегодня под окнами не будет выть толпа мертвецов, пытаясь попасть в убежище. — Я мудак, — приглушённо сообщает Юнги, чувствуя тепло рядом с собой — Кихён присаживается вплотную, слегка облокачиваясь на хёна. — Не накручивай себя, может, обойдётся. Юнги прекрасно понимает, что Кихён врёт.

***

Лучи восходящего солнца красиво играют в волосах Кихёна, особенно прекрасно освещая когда-то ярко-рыжие концы. Создаётся впечатление, будто Ю горит заживо и чёрт возьми, это так эстетично, что Юнги возбуждается ещё больше. Лучи проходят мимо, когда Кихён, закидывая голову назад, пошло стонет в потолок. Юнги не боится, что их могут услышать, поэтому даёт Кихёну делать что угодно. Ю сам поддаётся назад, насаживаясь на член Мина как можно глубже, вырывая у себя из глотки новые стоны. Они звучат умоляюще, как стоны бедного подростка-бомжа, которого Юнги часто видел сидящего у входа в супермаркет и просящего милостыню. Вот только в голосе Кихёна есть что-то ещё, другие чувства, доселе Мину неведомые, и от них внутри что-то щекочет живот. Кажется, раньше это называлось бабочками и обозначало влюблённость. Пальцы Юнги цепляются за пряди младшего и исступленно тянут назад, заставляя Ю задрать голову ещё сильнее, хотя, кажется, дальше уже некуда. — Юнги… отпусти, мне больно… — Закрой свой грязный рот, давалка, — грубо обрывает Мин парня, но волосы всё же отпускает, позволяя Кихёну наклониться вперёд и уткнутся лбом в старое, уже давно никем не меняемое покрывало. Парень слегка горбится, отстраняется, и это совершенно не устраивает Мина. Он опускает бёдра Ю и, проводя кончиками пальцев по коже, останавливается на пояснице и слегка надавливает, вынуждая Кихёна прогнуться чуть ли не до хруста в позвоночнике. Новый стон кружит голову подобно крепкому алкоголю, и Юнги, забывшись, вдалбливается в податливое тело быстрее. Волна наслаждения прокатывается по всему телу, заставляя Юнги содрогаться в приближающемся оргазме, и парень кончает прямо в нутро Кихёна. Старший выходит из всё ещё напряжённого тела сразу, с каким-то извращённым наслаждением наблюдая, как из растраханного ануса вытекает его сперма. — Юнги, блять, я ещё не кон… — Хнычет Кихён, однако его голос тонет в уже знакомом рёве с улицы. Он слышится на этот раз в разы отчётливей, а значит, что чудовище, издающее его, совсем рядом. И оно наверняка скоро доберётся до них. Мин соскакивает с кровати и подбегает к приоткрытому окну, вжимаясь чуть ли не носом в стекло. Однако улица пуста, и Юнги не может сказать, радует его это или же наоборот. Жить в страхе не хочется. Как и пугать лишний раз Кихёна, который в последнее время и так слишком зашуганный. Младший ведёт себя тише воды ниже травы, и не то чтобы Юнги это настораживает. Это скорее непривычно. Он ещё никогда не видел Кихёна таким запуганным. Даже когда впервые встретился с ним в кинотеатре, за стенами которого их поджидала огромная толпа мертвецов — Никого? — Кихён, полностью голый, прижимается к Юнги стояком, недвусмысленно намекая на продолжение, однако Мин отходит от него на пару шагов, тем самым показывая, что не намерен помогать ему с небольшой проблемкой. — Сука, ты, значит, выебал меня, а со своим стояком справляться я должен сам? — Обиженно шипит Кихён, складывая руки на груди. Рассерженный вид младшего, впрочем, ни на секунду не пугает Юнги. Кихён похож на разозлившегося хомяка, который единственное, что может сделать — это прикусить ему средний палец. Вообще Ю выглядит лет на пять моложе Мина, но никак не одногодкой. Телосложение у них одинаковое, но вкупе с милым личиком Кихён чем-то даже напоминает Юнги моделей из гейских порно-журналов, что он рассматривал как-то, позаимствовав у своего друга Тэхёна. Хороший был парень, этот Ким Тэхён. Пока монстры его не разорвали на части прямо на глазах Юнги. — Нам нужно разведать обстановку, — не обращая внимания на брюзжание младшего, говорит Юнги, задумчиво смотря на окно. — Эй, я что, со стеной разговариваю? — Предлагаю завтра выйти в полдень — эти уроды плохо переносят яркое солнце, в случаи чего у нас будет несколько секунд форы. — Юнги! — Возьмёшь с собой что-нибудь, чем можно хоть немного ранить или же замедлить зомби, я вооружусь электрошокером… Юнги не успевает договорить, как оказывается прижатым к стене телом Кихёна. Ю смотрит из-под ресниц, испепеляет злым взглядом, и на мгновение сердце Юнги замирает. Но лишь на короткое мгновение, после чего бьётся снова в обычном темпе. Они друг другу никто, так, товарищи по несчастью и способ окончательно не выжить из ума от отсутствия общения. Кихён после кинотеатра увязался за Юнги, а тот и против особо не был — в конце концов хоть какое-то развлечение посреди унылой жизни выжившего после апокалипсиса. Он не собирался как-то привязываться к Кихёну, не собирался чувствовать к нему долбанную влюблённость, которая вообще не нужна в таких условиях. Он по прежнему не собирается этого делать хотя бы потому что Кихёну это тоже не нужно. Они ведь даже не друзья — любовники, которые скрашивают одиночество друг друга. — Отойди, — температура голоса Юнги ничуть не уступает температуре северного ледовитого океана, но Кихён на это не обращает внимания. По крайней мере очень старается не обращать. — Почему ты не слушаешь меня? — Мин чувствует на своих губах чужое дыхание и невольно поджимает их, что не укрывается от Кихёна. Младший тяжело вздыхает и всё же отходит от Юнги. Они не целуются. Ни Юнги, ни Кихён не знают почему, но факт остаётся фактом — за то относительно недолгое время совместного выживания они ещё ни разу не лобызались и даже как-то не думали об этом. Юнги по крайней мере точно. — Что ты хочешь? — Устало спрашивает Мин, выжидающе смотря на почему-то покрасневшего Ки. — Отсоси мне. — А не слишком ли ты нахален? — Иронично поднимает бровь Юнги. — Ни капельки. В глазах Кихёна решимость океаном разливается, собираясь, кажется, затопить всю радужку. Юнги этого не может не заметить, однако он — вредный и сразу на уступки не пойдёт. Даже если всё уже решил для себя. — После нашей завтрашней выходки, — ухмыляется старший. — Никого не обнаружим — я отсосу тебе ровно три раза. — По рукам, — заключает Кихён, ответно ухмыляясь с вызовом в глазах.

***

Юнги тяжело дышит, смывая с рукавов ветровки огромные кровавые пятна неестественного бурого цвета. Кровь никак не желает смываться, будто въевшись в ткань навсегда, и парень чертыхается, в конце концов кидая ветровку в другой конец комнаты. Мин плюхается на кровать и прикрывает глаза, желая поскорее сдохнуть. Правда, теперь это сделать куда проще, чем раньше. Рядом с прикрытой дверью лежит битком набитая та самая спортивная сумка, которую Юнги нашёл на сидении синей машины в навсегда замеревшей пробке. В ней парочка кухонных ножиков различных размеров (он наконец-то нашёл их в одной из квартир почему-то под диваном), оставшиеся три футболки, две толстовки и чёрные кроссовки для бега. Последние джинсы сейчас на нём, с некогда модными протёртыми коленями. Раньше дырок не было. Мин хочет забыть тот день, когда они появились. В сумке также десять консервов, на которых далеко не уйдёшь, две литровые бутылки воды и упаковка из-под мятной жвачки с одной-единственной подушечкой. Ещё там спальный мешок, найденный чудесным образом на шкафу. Хотя это не так важно, как еда и одежда. Юнги неприхотливый, может и на полу поспать. Он выйдет из дома как только первый луч солнца осветит маленький кусочек потолка рядом с противоположной от окна стеной. Это значит рассвет. Судя по всему, ждать осталось совсем недолго — тёмное небо же довольно посветлело за те полчаса, что он сидит тут, размышляя над своей жизнью, прощаясь с этой квартирой. За недолгое время она успела стать для него настоящим домом, который Юнги потерял в самые первые дни всемирного бедлама. Эта квартирка стала его прибежищем, его бункером, его защитой. И, честно говоря, Юнги не хочет уходить, но у него попросту нет выбора. Мин смотрит ничего не выражающим взглядом на нужное место на потолке и тут же поднимается с кровати, стоит лишь солнцу зажечь маленький кусочек уже осыпающейся штукатурки. Парень направляется к выходу, подхватывает сумку и стремительно покидает комнату, прикрывая за собой дверь. Он не хочет, чтобы зомби обесчестили своим появлением единственное место в этом мире, где Юнги чувствовал себя в относительной безопасности. Мин практически доходит до входной двери, он всего лишь в каком-то жалком метре от неё, когда раздаётся хриплое: «Юнги». Он не хочет останавливаться, не хочет прощаться. Потому что боится, что не сможет уйти. — Прошу, подойти ко мне, — раздаётся с кухни, и Юнги, немного погодя, всё же скидывает сумку рядом с входной дверью и идёт на зов, будучи совершенно обезоруженным. Кихён выглядит хуже, чем вчера, что неудивительно. Юнги на самом деле думает о том, что Ю уже давно должен был загнуться, однако Ки живучий оказался, к несчастью Мина. Ранки на ноге, в целом составляющие след от укуса, выглядят просто омерзительно. Дорожка засохшей крови идёт от икры и до лодыжки, пропадая дальше в поношенных синих кедах. На когда-то яркой ткани виднеется чёрное пятно, и Юнги очень хочется сейчас остаться, позволить превратившемуся в безмозглое животное Кихёну цапнуть себя и тоже умереть в таких же мучениях. Точнее, не умереть. Воскреснуть из мёртвых. — Как себя чувствуешь? — Спрашивает Юнги, мысленно тут же давая себе подзатыльник. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что Ю сейчас не особо прикольно приходится. — Хуёво, — со слабой улыбкой отзывается Кихён. Его потухшие, слегка помутневшие глаза смотрят куда-то сквозь Мина, а подрагивающие руки ковыряют прочную верёвку, которая питоном обхватывает левую ногу Ю, держа парня привязанным к батарее. Иного места для привязи Юнги не нашёл, да и не было времени — Ю истекал кровью так же обильно, как и слезами, и умолял вытолкнуть его из окна, проколоть его сердце ножом, утопить в раковине — что угодно, лишь бы не стать таким же, как эти безмозглые уроды, снующие по улице каждый день в поисках пропитания. Сейчас от истерики не осталось ни следа. Кихён похож на безвольную куклу, совершенно без эмоций. Без надежды. — Юнги, — Кихён протягивает к старшему неестественно бледную правую руку, и Юнги автоматически отводит плечо, не давая себя коснуться. Рука младшего на пару мгновений зависает в воздухе, а потом плюхается на пол, словно тряпочная. — Пожалуйста. — Нет, — беспрекословно отвечает Мин, смотря куда угодно, лишь бы ни на Кихёна. Ему больно видеть практически белую кожу, помутневшие глаза, сгрызанные до мяса ногти. Ему больно думать о том, что он снова будет один. — Умоляю тебя. Прошу. Убей меня. — Кихён практически кричит, вероятно, даже не заботясь о том, что мертвецы могут его услышать. — Сделай со мной всё, что захочешь, только не дай мне стать таким же, как и они. Юнги хочет избавить Кихёна от мучений, правда хочет. Вот только не своими руками. Он не может убить его даже во имя благой цели. Он просто не может этого сделать. Юнги не убивает людей, он убивает лишь зомби, и то лишь тогда, когда ему улыбнётся удача. Вот только проблема в том, что Кихён уже точно не станет человеком. У него есть только два выхода, и можно сказать, что судьба Кихёна сейчас у Юнги в руках. В слабых, тонких, беззащитных руках. Юнги чувствует себя трусом, подлецом, эгоистом, когда делает шаг назад, примерно такой же по длине, как и тогда, на перекрёстке. Он не сводит глаз с притихшего Кихёна. Голова младшего опущена вниз и кажется, будто он без сознания. Тишина съедает, угнетает, особенно тогда, когда прерывается тихим хрипом, исходящим от Кихёна. Он знает этот хрип, знает, что ему нужно уносить ноги и что осталось меньше пяти минут. Юнги знает, но не торопится уйти, тем самым самостоятельно роя себе могилу всё глубже и глубже. Мысли копошатся подобно червям в разлагающемся теле, и Мин прикрывает глаза, делая ещё пять шагов назад. Раз, два, три… Хрипы становятся всё громче и громче, перерастая в рычание. Юнги ждёт. Непонятно чего, непонятно зачем, но ждёт. До того самого момента, пока Кихён резко не поднимает голову и, смотря заплывшими глазами на Юнги, издаёт рык, которой способно издать лишь животное, полагающееся на свои инстинкты. Существо, смотрящее на Мина снизу вверх, не похоже на Ю. Это не Кихён. Кихён умер. Юнги тихо прикрывает за собой дверь, оказываясь в коридоре совершенно один. Снова. Парень хватает сумку, раскрывает дверь и уходит под аккомпанемент мертвеца, что пару минут ранее был ему другом. Товарищем. Возможно, чем-то больше, чем просто товарищем. Жаль, что теперь Юнги не сможет это узнать. Вместо того, чтобы спустится, Мин зачем-то поднимается по лестнице, попутно оглядывая закрытые двери. Скорее всего многие из них не заперты, но у Юнги нет ни малейшего желания проверять это. Он просто поднимается всё выше и выше, пока не натыкается на дверь, ведущую на крышу. Та кем-то поцарапана, и вполне вероятно, что за ней Юнги поджидают зомби, но парень хватается за ручку и резко дёргает её, впуская в помещение солнечные лучи. Дверь за ним закрывается и больше никогда не открывается снова.