All I've Got is a Photograph (But It's not Enough)

***

Вейверли Эрп ненавидит фотографии. Терпеть их не может. Не то чтобы она избегала своего появления на снимках, нет. Она довольно часто появлялась в кадре. Стопки ежегодников, что долгими месяцами пылились на старой полке, были доверху набиты фотографиями. На каждой странице покоятся запечатлённые воспоминания с различных школьных мероприятий, клубных тусовок или спортивных фестивалей. Но в самом центре всегда стоит одна и та же девушка с махающей рукой и искусственной улыбкой на лице — Вейверли Эрп. Рядом с альбомами лежат папки, заполненные селфи со Стефани, Крисси и прочими девчонками; с Чемпом, его тяжёлыми руками, обёрнутыми вокруг её талии, и колючей щетиной, что так неприятно царапает щёку Вейверли. Даже снимками с того дня, когда она выиграла голосование «Самый приятный человек в Чистилище». На неё тут же напялили шелковистую ленту со сверкающими золотистыми буквами, высеченными аккуратным шрифтом. И, судя по всему, никого из окружающих особо не волновала ошибка в надписи. Не тогда, когда затвор камеры щёлкал и щёлкал, обращая всё внимание объектива лишь на главную победительницу того вечера. Да, она часто появляется в кадре. Но она ненавидит фотографии. Потому что солнечный свет её улыбки тускнеет за угрюмым облаком, но никто не приглядывается достаточно близко, чтобы заметить этого. Потому что Стеф и её подружки носят лживые маски превосходства ровно с таким же удовольствием, как и ехидные ухмылки на их лицах. Потому что Чемп душит её своим ядовитым запахом одеколона, бицепсами и обжигающими губами, однако его голова витает где-то далеко, а глаза продолжают оценивающе поглядывать на других девушек в помещении. Потому что когда жители города собираются, чтобы поддержать её, язвительные смешки и грязные слухи всё равно дотягиваются до ушей, перехватывают, пытаясь стащить её со сцены. Вейверли ненавидит фотографии. Потому что каждый снимок — напоминание о том, что она другая, что она отделённая, и что она просто-напросто лишняя. Одна из них. Эрп. Но, пожалуй, самая худшая фотография — та, которая напоминает ей, что это не так. Что она не одна из них. Не Эрп. Она всё ещё висит на холодильнике. Потому что Вайнона повесила её туда. Потому что Вайнона пялится на изображение посреди ночи, пока думает, что все остальные спят. Потому что когда луна — единственный источник света на кухне, что отражается от бутылки в её руке, она протягивает ладонь и прикасается к картинке. Её палец плавно обводит призрак, который преследует её в самых жутких кошмарах и по сей день. Это всё, что видит Вайнона, смотря на снимок. Но не то, что видит Вейверли. Она видит своих дружных, как два сапога пара, сестёр. Похожих, как две капли воды. Свободных и неразлучных, будто кроме них в этом мире нет ни одной живой души… Но это неправда. Вейверли тоже здесь. Шагает по пятам. Всего лишь в двух шагах позади. Но по ощущениям походит на все двести. Ведь они даже не замечают её. Она не одна из них. Не Эрп. Вейверли ненавидит фотографии. Впервые, когда Николь пытается сделать с ней селфи, Вейверли вновь чувствует это угрюмое облако, что затмевает её солнце. Она вертит головой из стороны в сторону и уворачивается от объятий своей девушки. Робко. Стыдливо. Словно включив инстинкт самосохранения. В первый раз, когда Николь всё-таки удаётся сделать с ней селфи, Вейверли совсем не ожидает этого. Она с неприкрытым увлечением склоняется над книгой, щурясь на замысловатые символы и смешно морща нос. Вейверли не слышит крадущихся шагов позади. Не сразу реагирует на лёгкий поцелуй, сопровождающийся внезапным щелчком камеры на телефоне. Не осознаёт, что уже поздно. Она не хочет смотреть. Не хочет видеть свою собственную прозрачность на этом изображении. Вряд ли у неё получится вынести это. Не тогда, когда на снимке рядом с ней Николь. Не тогда, когда речь идёт о более важном для неё человеке, чем Чемп. Но глаза Николь оживлённо загораются, когда она смотрит на фото. Когда ставит его на заставку главного экрана. Когда показывает его Джереми, как только парень заходит в комнату. Вейверли слишком страшно лицезреть снимок. Но то, как Николь продолжает украдкой поглядывать на него, когда думает, что никто не смотрит; то, как уголки её губ каждый раз расплываются в мягкой улыбке, придаёт Вейверли малую долю уверенности. И она решается взглянуть на фотографию. Лишь одним глазком… Когда она видит картинку перед собой, девушка чувствует, как ярчайшие лучи солнца резко пробивают вечно угрюмые облака где-то глубоко внутри: на её лице читается смущение и непонимание происходящего, в то время как Николь широко улыбается в ответ на поцелуй, нежно уткнувшись носом в её щёчку. В глазах Вейверли запечатлена неведомая блестящая искорка, но девушка списывает это всё на блики экрана телефона. Что-то меняется в этот день. Она ещё не знает, что именно. Но напряжение в её груди чуть ослабевает, как и вес на плечах. Яма в животе немного меньше, чем была до этого. Это эфемерное, едва ли ощутимое изменение. Но оно есть. Возможно, фотографии не так уж и плохи. Возможно, приятно помнить хорошие времена и сохранять воспоминания с её друзьями. С её любимой. С её новой семьёй. Бережно хранить бесценные моменты, которые случаются в коротких промежутках спокойствия перед постоянными бесконтрольными бурями, что управляют их жизнями. Вейверли даже не замечает этого поначалу. Но медленно, фотография за фотографией, она собирает коллекцию новых изображений: селфи, где она и Николь обнимаются, целуются или строят забавные рожицы. И, конечно же, снимки с остальной частью группы. Глаза Дока засветились, когда он разобрался, как фотографировать с его нового — и, в общем-то, первого — мобильника. Даже на губах, казалось, вечно серьёзного Доллса проскакивала маленькая ухмылка. Искреннее удивление Джереми и щенячий задор в глазах, когда Вейверли принесла его любимый кофе, не сравним ни с чем другим. Доллс и Николь во время упорной тренировки. Док и Николь, активно дискутирующие о лошадях. Джереми и Николь, спорящие о персонажах и сюжетных поворотах свежего выпуска комикса. И Вайнона. Вайнона, которая стоит бок о бок со своей младшей сестрёнкой. Вайнона со своими острыми краями и сварливым характером, но с новой нежностью, что прячется за этой грубой оболочкой. Особенно сейчас, когда Вейверли вновь рядом с ней. Всегда близко, как два сапога пара, сестёр. Похожих, как две капли воды. Свободных и неразлучных, будто кроме них в этом мире нет ни одной живой души… День, когда Вейверли понимает, что её отношение к фотографиям стало другим — день, когда фотография на холодильнике меняется. Когда прежнее изображение уходит в прошлое, где она была ненужной. Где она была незамеченной. Где была невидимкой. И на его месте висит её будущее. Она смотрит на фотографию троих смеющихся девушек. Вайнона пытается украсть пиво Николь, а та, в свою очередь, игриво отталкивает её одной рукой, пока вторая ласково обёрнута вокруг талии такой по-настоящему счастливой Вейверли… Она не другая. Она не отделённая. И уж точно не лишняя. Она любима. Она — одна из них. Она — Эрп. И Вейверли Эрп любит фотографии.