Потакая желаниям

Ну сколько можно уже? Нервы у Юры не железные же, Личадеев явно издевается над ним. У них выступление в самом разгаре, а Музыченко никак не может сосредоточиться на словах песни, хорошо хоть скрипки в руках нет. Юра постоянно отходит от него, но всегда возвращается, всегда подходит так близко, насколько только можно это сделать и при этом не вызвать никаких подозрений. Повсюду операторы с камерами, зрители и ведущий. Во время припева Юрий прыгает, заводит людей, которые пришли и не смотрит на Павла. Совсем, ну почти. Юра ненавидит, когда Паша скидывает с себя шляпу, ненавидит, когда он трясёт головой, а после поправляет волосы, фиксируя их шляпой, которую успел поднять. Скрипач даже забирается на барабан, только бы не видеть его. Но вот Паша опять это делает, Юра уже устал отводить взгляд, чтобы не сорваться. Он боковым зрением видит, как парень одним движением скидывает с себя шляпу и трясёт головой. Его волосы летят в разные стороны. Боже, это слишком, настолько, что у Юры уже кружится голова. И он срывается. Подходит ближе. Дергает головой, скидывая свою шляпу куда-то в сторону. Запускает руку в свои волосы, а потом тянется этой рукой к затылку Паши и притягивает к себе. Хочет поцеловать, но вместо этого орет в микрофон в один, с Пашей, голос «l’m a Кайфмэн!». За эти несколько секунд Юра успел почувствовать горячее дыхание Паши и его запах. Это просто срывало крышу. Хотелось сжать волосы аккордеониста в кулаке, услышать его стон. Нужно было прекращать, пока это не стало навязчивой идеей. Отпустить было сложно, отойти ещё сложней, но это и так выглядело странно. Волосы почти закрывали весь обзор ему и Юра был очень благодарен этому, ведь Пашу он не видел, но слышал голос. Да соберись, Музыченко. Тебе сколько лет? Тридцать или тринадцать? Юре кажется, что тринадцать, потому что иначе объяснить все он не может. Кончики пальцев покалывало от желания коснуться кожи Личадеева. Губы горели, стоило Юре только представить, как он целует Пашу. Думать о том, как Паша отзывался бы на каждое прикосновение, как просил бы большего, как стонал бы от удовольствия - это не лучшие мысли во время концерта. Выступление закончилось. Юра уже давно стоит на улице и курит. Он сбежал сразу же, как только появилась возможность. Смотреть в глаза Паше, который, казалось, все понял, было невозможно. Вот Юра и сбежал. Он чувствовал себя глупо. Сбегать от проблем - не выход, Юра это знает, очень хорошо знает, но ничего не может с собой поделать. Им скоро нужно будет уже уезжать и Юра пока не готов находиться в довольно маленьком пространстве с Пашей, нервы и вправду не железные. Он спокойно стоял и смотрел в небо, выпуская дым из легких. Было прохладно, но какое Юре дело до этого. Ему плевать, что он в одной футболке. Плевать, что уже курит пятую сигарету подряд. Плевать, что не может совладать со своими чувствами. Ему просто хреново, настолько, что просто уже плевать. Хотелось закричать так громко, чтобы сорвать, к чертям, голос. Чтобы потом хрипеть так сильно, что от боли в горле просто зажмуриваться. Но Юра просто стоит и курит до фильтра и смотрит в небо. Дверь тихо открывается, выпуская кого-то на улицу и тем самым нарушая идиллию Юры, но и на это ему тоже плевать. Он все так же стоит и делает глубокие затяжки, не сводя глаз с неба. Мужчина слышит тихие шаги в свою сторону. Конечно он узнал кому принадлежат столь тихие шаги, дышать от этого легче не стало, наоборот дыхание затруднилось настолько, что Юре показалось, что он задохнется. — Знаешь, а ведь мне тоже хотелось этого, — Юра застыл и напрягся, стоило ему услышать этот голос. — Но ведь ещё не поздно, да? Юра ничего не понимает. Он наконец отводит взгляд с неба и смотрит на Пашу. Тот облизывает губы и резко сокращает расстояние между ними. Сигарета выпадает из рук. Юра чувствует его губы на своих и зажмуривается от этих ощущений, стискивая в руках плечи Личадеева. Неужели то, о чем Юра мечтал так давно сейчас и правда происходит? Эмоции накатывают одной разрушающей волной, сносят все на своем пути, а Музыченко не против, только не тогда, когда ощущает губы Паши на своих. Оба ещё не могут осознать происходящее, но продолжают яростно терзать губы друг друга. Паша прижимает Юру к себе за талию, время от времени до боли сжимая ладони, наверно хочет оставить синяки, показать, что это все принадлежит ему. Павел улыбается в поцелуй и захватывает губы скрипача в плен своих губ с новой силой, иногда до боли кусая его губы, может так он хотел показать Юре, что это все не сон и они на самом деле стоят на улице и целуются. Сколько прошло времени не знает никто. Оба дорвались до желаемого и теперь не хотели отпускать. Но вот они разрывают поцелуй, и Паша прижимается своим лбом ко лбу Юры и улыбается. Юра улыбается тоже, так, как мечтал уже давно.