Чёрным по белому

Если бы Тэён составлял список того, что ему нравилось, фотосессии бы однозначно отвоевали себе место в десятке, особенно эстетичные, возможно, даже в пятёрку бы забрались. Ему нравились красивые фотографии, но ещё больше нравился сам процесс, когда огромная команда профессионалов могла долгое время трудиться над одним-единственным фото, но результат, приближенный к недостижимому идеалу на максимум, с лихвой оправдывал все усилия. Сегодня у Джехёна фотосессия для предстоящего альбома, вернее, её часть, которую снимают, по его же инициативе, на природе. Уже не так жарко, небо, наоборот, застилают тяжёлые сине-серые тучи, из-за чего операторам приходится бороться с недостатком света и держать наготове защиту для оборудования. А вот сам снимающийся, похоже, безумно счастлив, улыбается искренне и выглядит в целом как щеночек, дорвавшийся до свежего воздуха. Тэён наблюдает за ним из машины, с водительского сидения, куда перелез, чтобы лучше было видно. Он, вообще-то, работает, смотрит и оценивает недавно отснятое видео для рекламы газированных напитков, но настоящий Джехён всё же интереснее гораздо, чем тот, что на экране телефона, поэтому Тэён вскоре обращается в наблюдение полностью. Видеть Джехёна счастливым ему нравится. Видимо, слишком сильно отпечатались в сознании времена сразу после дебюта, когда искренняя радость озаряла лица их обоих крайне редко. Тэён готов был на многое ради того, чтобы помочь младшему вырваться из водоворота апатии, затягивающего всё глубже каждый день. Всё это, к счастью, прошло, но уроки Тэён усвоил и ценить научился. Дождь всё же начинается, и Тэён, увидев, что продолжение фотосессии оказывается под вопросом, тут же спешит в самую гущу событий, где Джехён пытается выяснить, возможно ли будет снять его под дождём и есть ли для этого всё необходимое. — Уверен? — влезает Тэён. — Дождь — это опасно, ещё не весь материал записали, поэтому простуда сейчас совсем ни к чему, а у тебя очень слабое горло. — Хён, — Джехён отражает его хмурость — сводит брови к переносице, руки складывает на груди. — Мне впервые разрешили заняться альбомом самому, поэтому любой возможностью сделать всё как хочу я воспользуюсь. — Как знаешь, — пожимает плечами Тэён. Слегка раздражённо, но это исключительно потому, что волнуется за Джехёна. — Всё будет нормально, хён, не переживай. Тэён молчит — понимает, что со своей заботой иногда может переборщить. Джехёну, в конце концов, не девять, и брать на себя ответственность за совершаемые поступки он умеет. Если не заболеет — хорошо, заболеет — тогда Тэён и оторвётся. Он кивает и уходит обратно в машину, где, зачесав пятёрней назад влажные волосы, принимается наблюдать за происходящим на улице. Одежда Джехёна промокает довольно быстро и сильно, ткань будто истончается на глазах и прилипает к телу, пока ещё позволяя сделать из фотографий искусство, не ограниченное рейтинговыми рамками, как и хотели в компании, потому что чуть большее отклонение от привычной скромности в фотосессиях могут воспринять уже не так положительно. Тэён позволяет себе просто смотреть. Не каждый, в конце концов, день выдаётся такая возможность. Сейчас его в любом случае никто не осудит — он просто присутствует на съёмках. Дождь всё идёт, фотосессия продолжается, и Тэён начинает волноваться снова. Это выходит непроизвольно, будто беспокойство присутствует в его мыслях всегда и просыпается крайне быстро, если есть хоть какой-то для этого повод. Он, нахмурившись, выходит из машины и встаёт рядом, не обращая внимания на то, что промокает практически моментально. — Джехён-а, — кричит Тэён, умудряясь одним только словом привлечь к себе внимание почти всей съёмочной группы. — Фотографии получаются красивые, я уверен, но ты уже дрожать начинаешь. Пожалуйста, хватит. Этого ведь вполне достаточно, верно? — он дожидается слегка неуверенных кивков фотографов и продолжает: — Видишь? Ты имеешь полное право пропустить мои слова мимо ушей, но, сам понимаешь, это чревато проблемами. Джехён закатывает глаза на его монолог, но внезапно улыбается так ярко, будто решил заменить собою спрятавшееся за тучами солнце. — Хорошо, только исполни одну мою просьбу напоследок. Совсем небольшую, пожалуйста, хён. Как ребёнок, думает Тэён, но всё же кивает с недовольным видом, мол, ладно, уговорил. — Иди сюда. Тэёну терять, в принципе, нечего — одежда и так уже в отвратительном состоянии, как и обувь, из-за того, что стоял он прямо в луже, а лужи везде. Поэтому он только шлёпает мокрыми кроссовками по направлению к Джехёну и останавливается в непосредственной от него близости, вопросительно приподняв бровь. — Сфотографируйся со мной. Тэён замирает, готовый отказаться — сам он себе на фотографиях нравится крайне редко, потому и память телефона заполнена в большей степени Джехёном в профиль, анфас и вообще всеми возможными способами. — Пожалуйста. Ты такой красивый, хён, грех не сделать хотя бы кадр. Тэён хочет отмахнуться, сказать, что Джехён льстит и что он не поведётся на такое, но тот смотрит неожиданно серьёзно, и от этого в его слова хочется верить. Получив согласие, Джехён сразу же сгребает его в медвежьи объятия, лицом к лицу, так близко, что Тэён может видеть капельки воды на кончиках его ресниц, и это завораживает настолько, что отстраняться не хочется вообще. Возможно, это ещё и из-за того, что Джехён по-прежнему безумно тёплый, а в его руках комфортно, будто Тэён защищён от всего мира. Фотографы не спрашивают — просто снимают, и за это Тэён им благодарен отдельно. Потому что он бы сейчас просто наплевал на осторожность, на то, что вокруг люди, на всё бы наплевал и сократил бы расстояние между их губами до нулевого. Но идеальный момент исчезает так же быстро, как и появился. Рука Джехёна оказывается у него на плече, слегка изменяя объятие так, чтобы теперь они прижимаются друг к другу боками, тёплым к практически ледяному. Тэён заставляет себя улыбаться, хотя с удовольствием бы наплевал сейчас на стереотип о том, что мужчины не плачут, и разрыдался, благо дождь скроет слёзы, смешавшись с ними. Потому что несмотря на то, что он ни разу за несколько лет не позволил себе лишнего, чувства всё равно иногда кажутся непосильным грузом. Даже если это значит, что он слаб, Тэён не сможет так просто избавиться от этой слабости. Если бы мог — давно бы уже. Он вздыхает, практически не скрывая облегчения, когда Джехён отпускает его и, всё так же лучезарно улыбаясь, призывает всех собираться поскорее. Он остаётся помогать с оборудованием, а Тэён, только получив возможность, забирается на заднее сидение их сегодняшнего автомобиля, наплевав на то, что оно промокнет. Ему просто нужно побыть одному. Джехён вместе с водителем приходит через несколько минут. — Возьми, — он протягивает Тэёну термос с горячим чаём и тёплый клетчатый плед. — Запасной одежды нет, к сожалению, но хорошо, что кто-то додумался взять хотя бы это. Тэён принимает вещи заметно дрожащими руками. — Всё хорошо? — в глазах Джехёна такое беспокойство, что Тэёну практически больно, потому что он слаб, он, с его неправильными чувствами, этого не заслуживает. — Чёрт, не нужно было, наверное, тащить тебя под дождь. Он садится рядом, с точно таким же пледом на плечах, и снова притягивает Тэёна к себе. Тэён внутренне противится этому чуть больше, чем максимально, но ничего не делает, потому что для Джехёна у него всё хорошо и нет никаких проблем. — Стафф сильно промок? — спрашивает он, когда машина трогается с места, а он сам успевает выпить чая, который тут же расходится по всему телу, согревая. Но не так сильно, как Джехён. — Нет, они взяли с собой всё необходимое на случай дождя. Многие отсиживались в машинах, поэтому всё нормально. — В следующий раз напомни мне взять сухую одежду на всякий случай, хорошо? Я даже не подумал. — Ничего, ехать недалеко, дома отогреемся, — отмахивается Джехён. Как у него всё просто. Вторая половина дня у них внезапно освобождается, потому как откладывается запланированная запись, и Тэён, уже приняв горячую ванну и выпив несколько чашек чая, замирает прямо посреди гостиной, всерьёз задумавшись над тем, как организовать деятельность в оставшиеся несколько часов так, чтобы вышло максимально полезно. Пересекаться с Джехёном хочется не особо, Тэён и так старался не делать этого с того самого момента, как они вышли из машины, но его работа с ним связана напрямую, поэтому тут уж не отвертишься. — Джехён, — зовёт он застрявшего на кухне донсэна. — У тебя есть планы на вечер? — Нет, хён, — ответный крик. — Честно, так вымотался за сегодня, что ничего не хочу делать. Устроим киномарафон? Тэён молчит, сконцентрировавшись на ощущении того, как маленькая капелька с не до конца ещё высохших волос сползает за шиворот футболки. Отказаться? Или позволить задавить себя Джехёном, словно огромными камнями, полностью? Ванна немного помогла, и он чувствует себя лучше не только физически, но и морально, успокаивается и уже не боится того, что накрыть может внезапно. — Ладно, только я выбираю! Хуже ведь уже не будет.