Unreal: Начало

Заключенная №849, Джин Грей. Личные записи, архивный номер VR-1557P. Надиктовано 17 февраля 2214 года. Говорят, что в тюрьме одни люди видят решетки, а другие – чистое небо за ними. Говорят также, что тюрьма – это просто место, а сам ты можешь воскресить древние цивилизации, вызвать в памяти образы великих ученых и философов, и стены твоей камеры исчезнут. Правда, в этой тюрьме решеток нет, только три бронированные глухие стены и четвертая – из мерцающего силового поля, сквозь которое видна балюстрада, где меланхолично патрулирует охранник, и три этажа таких же маленьких ячеек напротив. А вместо чистого неба за стенами плавно пронзающей пространство тюрьмы – мрачная темнота космоса, в которой маленькими бриллиантами мерцают звезды. Остается лишь путь в глубины собственной памяти или фантазии. Жаль, что моя память больше напоминает мелкую лужу, чем глубокое море великих заключенных прошлого. Я, конечно, довольно много знаю о древних примитивных культурах – но не так много, чтобы заставить их восстать из праха силой мысли. Они все исчезли сотни и тысячи лет назад, и для меня, скорее, были обрывчатой легендой, туманной сказкой, от которой остались хрупкие артефакты, которые я обязана каталогизировать и сдавать на хранение. Об остальном всегда заботился начальник экспедиции, в чине не меньше полковника. Поправка: всегда, кроме случая, из-за которого я оказалась в камере тюремного транспорта «Вихревой Жокей». Наверное, мне нужно гордиться, что первый начальник экспедиции, которому я от души врезала в глаз, носил чин бригадного генерала. Планета в каталоге называлась Кеплер-438, М-типа, класса «теплой суперземли». Это значит, что она примерно в два раза больше нашей родной планеты, и находится в так называемой «обитаемой зоне» - то есть, гравитация, температура и атмосфера подобны земным. Для коммерческой колонизации она была признана непригодной, поскольку на ней нет залежей металлов тяжелее олова. Только небольшие вкрапления, в составе редкоземельных полиметаллических руд. Впрочем, это та цена, которую платят «суперземли» за низкую гравитацию. Имей они такое же распределение металлов, как и Земля, по ней передвигаться можно было бы только в силовом скафандре. Изыскатели обычно такие планеты пропускают и отдают на растерзание планетологам, биологам и археологам, вроде меня. Поправка: я на самом деле не археолог, хотя всегда мечтала им стать. Моя – теперь уже бывшая – должность называлась «эксперт по экзопланетным культурам». Чин по табели: уорент-офицер третьего класса, то есть, технический персонал. Как я и говорила – идентификация, каталогизация и сдача на хранение. Потом, уже на Земле, собранными мною коллекциями занимаются настоящие ученые-археологи, и мое имя в лучшем случае значится в сноске мелким шрифтом, а в худшем просто пишут дату экспедиции. Но не лучше ли послать настоящего археолога? Наверное, лучше, но гораздо дороже, а военные трясутся над каждой копейкой. Потом ведь налогоплательщики спросят, по какой причине те потратили несколько миллионов долларов на полет к бесполезной планете в созвездии Лира почти за тысячу световых лет от Земли. Каждый прыжок через пространство Черенкова – это минус семнадцать миллионов за обслуживание корабельных циклотронов. И если научная экспедиция ничего не найдет ценного, их отобьют другими методами. К несчастью, Кеплер-438 был очень старой планетой, пустынной и чем-то похожей на Марс. Растрескавшаяся земля, высохшие моря, дряхлые, рассыпающиеся под собственной массой, низкие горы. Даже солнце – тусклый красный карлик – медленно умирало уже не первый миллион лет. Жизнь давно покинула планету, и только древние, древние города напоминали о том, что здесь когда-то была своя биосфера, взрастившая свою цивилизацию. Они так и не вышли в космос, остановившись в своем развитии где-то на уровне бронзового века. Такие цивилизации быстро входят в стабильное состояние и могут почти неизменными существовать тысячи лет. Трипольская цивилизация прожила две с половиной тысячи лет. Чуть меньше просуществовала крито-микенская. Рекордсмен – Древний Египет – четыре тысячи. Цивилизация Кеплер-438 просуществовала по меньшей мере четверть миллиона лет. Похоже, кеплерианцы рано смирились с тем, что звезды для них недоступны. Но мечтать о них не переставали – отсюда их летящая, стремящаяся в небо архитектура с высоченными куполами и остроконечными шпилями. На стенах мы нашли остатки фресок, изображавших разные виды первых контактов. Но увы, Кеплер-438 находился в галактической глуши, а его жители даже не имели чем подать сигнал «мы здесь». Нет, железо они знали, и даже умели его плавить, но считали его скорее ювелирным материалом. В полуразрушенных городах мы нашли множество ржавых, но не утративших своей необычной красоты украшений. Основой их цивилизации была бронза… вернее, бронзы. За тысячи лет они довели медные сплавы до практического совершенства. Они и стали причиной моего преступления. Мои первые коллекции сначала попали в руки материаловедов, и те вынесли вердикт – медные сплавы кеплерианцев на несколько порядков превосходят большинство земных. Оно и неудивительно, на Земле не придавали особого значения меди – зачем она, если есть сталь. А у кеплерианцев не было иного выхода, и они довели до совершенства многокомпонентные бронзы, от которых наша цивилизация отказалась еще в эпоху Древнего Рима. Начальник нашей экспедиции возликовал: он-то уже мысленно придумывал оправдания, почему Кеплер-438 оказался убыточным, а тут вдруг под ногами вспучилась земля, и из нее полезли крупные алмазы. Запахло не только сакраментальными семнадцатью миллионами, но и реальной прибылью. Как именно работал мозг бригадного генерала Бауэра, мне до сих пор непонятно. Но тем злополучным утром я обнаружила его, наблюдающим за закладкой очередной моей коллекции в конвертор, из которого с мерным позвякиванием выпадали бруски драгоценной бериллиевой или фосфорно-свинцовой бронзы. Представьте себе, солдаты по эстафете вынимают из ящиков древние инструменты, холодное оружие, доспехи – все необыкновенные, какие ни один художник-фантаст не нарисует – и безразлично швыряют в жерло конвертора. И на это кощунство с легкой улыбочкой смотрит генерал, в уме подсчитывая, сколько он теперь сможет увезти кеплерианской бронзы. Бруски-то проще грузить, они меньше места занимают, чем всякие артефакты. В тот момент у меня просто повыскакивали все слова. И я размахнулась и заехала генералу по физиономии. Остальное, в общем, ясно: трибунал, закрытый процесс, пожизненный срок. Что в итоге случилось с остатками кеплерианской цивилизации, я так и не узнала - заключенным не положено знать новостей. Их домом становятся изолированные тюремные планетоиды, где жизнь состоит из однообразных дней, расписанных по часам. Именно туда меня и везет «Вихревой Жокей», и мне остается разве что лежать на жестком топчане в обществе диктофона и пытаться хотя бы немного раздвинуть стены камеры. Говорят, в тюрьме время останавливается и даже короткий срок кажется вечностью. Надеюсь, что для меня оно остановилось не навсегда.