***
Два часа ночи… Томаса ещё нет дома. Глаза слипаются, тело тянет упасть на мягкие подушки и окунуться в роскошный шёлк кровати. Но Марта держится. Она проверяет свой телефон на наличие сообщений или хоть каких-то новостей, жив ли вообще её парень. Одно сообщение от соседа по комнате: «Марта, ты где вообще? Вы уехали к нему? Я могу, черт возьми, вернуться в комнату и лечь спать???» «Ха-ха… Да, возвращайся. Прости, я у Томми. Ничего не было», — напечатали уставшие пальцы. Девушка не выдерживает и решает прилечь на пару секунд. Веки слабеют, опускаются. Мышцы расслабляются… И Марта погружается в сон. Она так упорно боролась, но этот монстр под названием «сон» её поборол. Вновь.***
По руке, в которой она держала телефон, проходит вибрация. Это будит шатенку. Марта хватает устройство и смотрит на экран. «Томас». Девушка берёт трубку, а её лицо выражает волнение и счастье. Но говорит не Джефферсон. — Алло? Марта, он у меня. Ещё не проснулся, но как только, я сразу скажу, чтобы перезвонил тебе, — на другом конце говорит Джеймс. — Что он делает у тебя? П-почему ты мне это говоришь?! — собеседница парня в гневе. Её голос начинает дрожать, становится непривычно грубым. — Разбуди его сейчас же! Говори свой адрес, я к вам подьеду.***
Мэдисон не думал, что когда-нибудь в его квартире будут происходить разборки. Крики о неверности, распутности… Томас прячется за мебелью, чтобы в него не прилетела любимая книга Джеймса. Мэд отгоняет девушку от книжного шкафа, хватая из её рук книгу в еле держащемся переплёте. Он сохраняет чертовски нездоровое спокойствие, даже когда она разбивает дорогие тарелки из сервиза, который ему подарил Томас. — Черт возьми, Марта! Хватит портить вещи Джеймса! Просто скажи, что я сделал не так? — Том искренне не понимает, из-за чего на него кричат. — В чём я провинился?! — Ты обещал прийти, а в итоге остался с ним! — тарелка полетела в сторону Джеймса и раскололась о его плечо. А после такая же посуда была направлена в Джефферсона. Мэд вскрикнул, ощущая как сильно начали болеть плечо и щека. В щеку попал небольшой осколок, воткнувшийся в кожу. Образовалась царапина. Мэдисон убежал в ванную, в поисках аптечки. Его терпение всё же лопнуло. Он лихорадочно осматривал чемоданчик, ища пластырь. С лица капала прямо на одежду струя крови. « Эта женщина. Я не подпущу её к себе больше. Что бы там ни говорил Томас, как бы сильно он её ни любил… Поделом. Но ко мне она не прикоснётся». — Что я наделала… — девушка посмотрела на Томаса, понимая, что только что творила. — Господи… Том, прости меня пожалуйста! Джеймс! — она побежала в ванную комнату. Шатенка подошла к юноше, дотронулась до него. И была отодвинута им же со словами «Не трогай меня». Ей пришлось выйти из комнаты и присесть на диван в гостиной. Томас ушёл к другу, шатенка осталась наедине с собой на пару минут. Как же здесь пахло виноградом. Будто всё было пропитано этим запахом. Стеклянный взгляд Марты начал изучать всю квартиру, замечая много мелких осколков, вырванных из книг страниц и прочий мусор. Это сделала она? Что на неё нашло? Неужели она настолько вышла из себя из-за ревности? Сначала досталось Джефферсону, который ещё даже проснуться не успел, а после получил ни в чем не виноватый Мэд. Он ведь даже сказал о местонахождении Тома. А значит помог. Слёзы нахлынули ручьём. Бесшумный плач начал превращаться в громкий, надрывающийся рёв. Юноши о чём-то говорили, а спустя секунды начали замолкать. Кудрявый Том вошёл в комнату, сел напротив девушки и подал ей платок. Ему не хотелось обнимать её сейчас, зная, что в любой момент может получить пощёчину или ещё более сильный удар. Он боялся её сейчас. — Моя дорогая… Мне казалось, что ты великолепная… И до сих пор кажется. Но… — девушка сжалась, понимая что он сейчас скажет. — Давай мы разойдёмся на этом? Ты показала себя, и я не готов что-то продолжать с человеком, который может ударить меня или кого-либо ещё за то, что я забыл сделать. Мне жаль. — Прошу, нет… Я просто заревновала. Ты всегда проводишь столько времени с Джеймсом, и вас правда связывает что-то большее, чем дружба, — дрожащий голос умолял о «пощаде». Марта правда любила Джефферсона, как она думала. — Поверь, я каждый гребанный день только и слышу «Марта, Томас что, не гей? Я помню, как вчера он и Джеймс обнимались, а после шли за руку». — Я, черт возьми, не испытываю к Джеймсу никаких чувств. Он мой друг, и ты сделала ему больно, так что ничего не хочу слышать, — виргинец повысил голос, чтобы чётче донести мысль о его ориентации. — Прошу, иди домой. Всё кончено, понимаешь? Я не дам тебе второй шанс, Марта. Уходи. Шатенка послушно встала, вытерла с щёк остатки слёз. Она подошла к двери, надела куртку и, смеясь, произнесла: — Я знала, что ты любишь его. Ты лишь притворяешься любителем женщин, не замечая рядом с собой человека, который действительно дорожит тобой. Но ты так любишь называть его просто другом. Это разбивает его слабое сердце. Прощай. Меня ты больше не увидишь. Теперь Марта ненавидела этот аромат винограда. Опьяняющий и соблазнительный, он буквально преследовал её и ранее, но сейчас виноград стал для неё напоминанием о Томасе и его словах. Напоминанием о первых неудачных отношениях, которые закончились через две недели после их начала. Джефферсон закрыл за ней дверь, вдыхая воздух малыми порциями, чтобы не начать кричать. Его так бесило вечное упоминание Мэдисона как «несчастного», который был, якобы, околдован им. Да он никогда не был околдован, никогда не любил, и возможно, не будет любить. Его счастье — книги. Но вот сам Джеймс, слушая их разговор из ванной, очень растрогался. Его впервые поняли. Впервые сказали о его настоящих чувствах. И кто же это сделал? Та, кто недавно кинула в него посудой. Мэдисон вышел из помещения с уже заклеенной пластырем царапиной. Парень взял из угла гостиной веник и начал собирать осколки, чтобы ненароком не наступить на один из них. В мыслях снова слова Марты. Юноша поднял глаза на друга и увидел, что в его лице не было ни сожаления, ни тоски. Он не был разбит. В его глазах цвета тёмного шоколада не было ничего. Пока он не посмотрел на виргинца. — Как ты, друг? Извини за всё то, что она сделала. Я сделал неверный ход. Опять, — не первая попытка Джефферсона устроить личную жизнь пошла прахом. — Не «опять», а «снова», — попытался разбавить обстановку Джеймс. — В любом случае, ты не виноват, что тебя тянет на «обложки», а когда ты читаешь первую главу, начинаешь понимать, что эта книга явно не для тебя. — Ты как всегда прав, — Томас присел на корточки, чтобы помочь приятелю с уборкой. — Но… Докуда я уже дочитал тебя? — Всё никак не хочешь дойти до кульминации. Откладываешь каждый раз, но что поделать. Ты находишь книжки с более красивыми обложками, — Мэдисон горько усмехнулся. — Несмотря на красоту обложек других книг, ты — самая интересная и захватывающая. И думаю, что стоит прочесть тебя до последней страницы, — Том наклонился к другу, но тот в ответ отвёл глаза, понимая, как они сейчас близко. — Спасибо, Томми… — брюнет застенчиво улыбнулся, смотря в пол. — Ой, прости. Я хотел сказать Томас! — Да ладно. Мне нравится, — парень приблизился к лбу друга и нежно его поцеловал. — Ты этого не видел. Меня просто переполняют чувства. Дружеские, естественно! — А-ха-ха, я всем это расскажу! — Мэдисон начал смеяться, ощущая себя сейчас самым счастливым на этой планете. — Я тоже тебя люблю, приятель.