Будни в Академии. На свидание до дебюта!

      Вернувшись в комнату после съемочного дня, Сесиль тщательно запер дверь. Незачем кому-то знать, что сейчас будет. Сесиль, упав на колени, открыл рот в беззвучном крике, выталкивая из себя принятую накануне чужую боль. Она вытекала черными кляксами, падала на пол, собираясь в лужи, и, кажется, эта чернота когда-нибудь превратится в бездну и взглянет на него бесконечностью своих глаз. Но бездна не поглотит его, пока он сам не улыбнется ей. Выдавив из себя последнюю каплю, Сесиль утер выступившие на глазах слезы. Сегодня ему было что добавить к человеческой боли. Радость, вдохновение, страсть — эмоции особого окраса, предназначенные для уничтожения тьмы. И Сесиль погрузил пальцы в лоснящуюся черноту, наполняя ее золотыми искрами. С золотом всегда было легко расставаться. Но порой было слишком сложно его найти. Золотые искры, всыпаясь в черную гущу, превращали ее в странного рода глину.       Убедившись, что золото прочно сдерживает тьму, Сесиль принялся скатывать небольшой шар из выплеснутых эмоций. В получившейся черно-золотой бусине он проделал отверстие и нанизал на нить, которую с недавних пор носил на шее. Поднявшись с пола, отпер дверь, мимоходом подумав, что сегодня сюда никто, кроме него не придет, и перебрался на кровать.       Всем принцам Агнаполиса, растворившегося на окраине снов, доставался какой-нибудь особый дар. Сесиль по достижении пятнадцати тоже получил свой. Эмпатию. Принимая положительные эмоции, — в Агнаполисе, этом царстве-утопии, других не встречалось — резонируя с окружающими, Сесиль научился и отдавать. Коснувшись человека и открыв ему сердце, Сесиль умел наполнить чужое сознание золотом радости. Однако у него никогда не было необходимости защищаться от негатива — он просто не знал, что это. Пока голос судьбы не привел его сюда. На Земле Сесиль узнал, что боль имеет множество оттенков черного. Самой непонятной оказалась такая, от которой человек не хотел избавляться. Или не мог? Однажды найдя дыру в сердце, чернота заполняла ее, постепенно расширяясь — пока не поглощала жертву полностью. Такую тьму Сесиль видел и в Рене.       В том, что касалось общей любви Starish к своему композитору, Рен оказался наиболее уязвимым. Если остальные переплавляли чувство в музыку и одаривали им поклонников, Рен запирал его глубоко внутри, вынося на поверхность легкие и бесплодные попытки флиртовать с Харукой. Болезненное напряжение, с которым Рен относился к девушке, проявлялось чем дальше, тем ярче. Это чувство мешало идти вперед, ядовитыми корнями вцепившись в сердце. Сесиль видел это, но помочь ничем не мог: Рен никого не подпускал достаточно близко, и уж тем более не человека, с которым был знаком чуть больше года. Собственное бессилие приводило Сесиля в отчаянье: никто в его окружении, даже Камю, несмотря на маску ледяного принца, не был... умирающим внутри.       Сесиль был уверен: Рен может помочь себе сам, вытолкнуть черноту боли, заполнить душу другими эмоциями и чувствами. Недавно, пару недель назад Сесиль с затаенным восторгом ощутил это. Они с группой должны были рекламировать новый парк развлечений, и Харука как раз закончила работу над главной музыкальной темой кампании. Рен, увидев и услышав ее музыку, проникся как и все. Однако — и Сесиль до сих пор затруднялся подобрать слова — остался при этом равнодушен. Раньше каждая мелодия, созданная композитором, болезненным шипом проникала в Ренову душу, но в тот день он не проживал ничего, кроме спокойного вдохновения. Сесиль пытался доискаться до причины, проведя целое расследование, и узнал, что днем ранее Рен впервые после долгого перерыва играл на саксофоне и даже перенес свою импровизацию на нотные листы. Но что подтолкнуло его к этому?       Здесь разум парня из солнечного Агнаполиса пасовал. И вот сегодня снова: вдохновение Рин подтолкнуло Рена к действиям. Может, это было немного против его воли, но какой потрясающий оказался эффект: двигаясь вдвоем в такт незамысловатой мелодии, эти двое отдавали весеннему дню самих себя. Черное золото их эмоций, в котором гармонично — и очень красиво — смешивались и боль, и радость выражения себя через чужую музыку фейерверками распускалось вокруг. Сесиль по привычке, развившейся у него на Земле, впитывал крупицы черноты, чтобы они больше никому не причиняли вреда.       Удивительные люди. Так беззаветно, с таким увлечением творить. Вылепливать из себя нечто новое. Сесилю хотелось больше. Видеть их больше, чувствовать их больше. Обоих сразу — Рин и Рен резонировали друг с другом, создавая невероятную по красоте мелодию. Вместе, такие изначально подходящие друг другу, они очистят свои души от черноты. Если захотят.