лиловые закаты

С раннего детства Веронику учат тому, что параллельные прямые не пересекаются ни при каких обстоятельствах. Ровно как не пересекаются холодная манхэттенская королева и асоциальный чудак в шапке, который недавно перевелся в их школу. — Форсайт Пендлтон Джонс. Третий. — Я не люблю официальность, Джонс третий. — Джагхед, если тебе принципиально, Вероника. Он перекатывает гласные ее имени на языке и уходит прочь, как и всегда. Лодж закатывает глаза и заправляет за ухо выбившуюся черничную прядь волос, оставаясь стоять у шкафчиков в одиночестве. Такие, как Вероника Лодж, имеют табличку «dangerous» (даже не суйся) и трастовый счет - Джонса все это, как минимум, не привлекает, потому что они с разных орбит, даже чертовых вселенных. Его вселенная полна собственного дерьма, старых книг и бесконечных переездов, пока у нее на запястье продолжают сверкать часы от картье. Вероника любит тайны, Джонс набит ими под завязку. Его тщательная скрытность и грозовой кобальт в зрачках лишь подогревают интерес. Он дышит свободно, в то время как она заперта в золотой клетке с жемчужным ожерельем/поводком вокруг шеи. Смазливые качки из футбольной команды, золотые детки богатых родителей - Веронике они все кажутся до жути клишированными копиями, потому что за блеском один пластик и пустота на пару с искусственным светом Манхэттена. Джонс же с другой планеты, внеорбитральный и впитавший в себя холод полярных ночей (вечная минусовая температура и кристаллический лед под грудиной). Она наблюдает за ним слишком часто и долго из под полуопущенных век в классе, школьном дворе и даже кафешке на углу. Джагхед засиживается там допоздна, завернувшись в джинсовую куртку с меховым отворотом и сунув наушники в уши. Всегда таскает с собой ноутбук и хорошую порцию остро отточенного сарказма, если уж приходится контактировать с людьми. — Играешь в частного сыщика, Вероника? Когда я успел перейти дорогу школьной принцессе? — Расслабься, Джагхед. Я знаю, что твой сарказм - способ закрыться от мира. — Что еще расскажешь обо мне? — Ты странный. Ты ненавидишь людей, систему и правила. И ты сейчас, дай угадаю, читаешь «Темный карнавал» Брэдбери... — Содержательно. Что ж, здесь не подают Шато Марго, но могу предложить малиновый милкшейк. Они сходятся на том, что музыка - это блюз, возможно разбавленный чем-то из джаза или инди, архитектура - определенно ар-деко и Эмпайр Стейт Билдинг, крышу которого они посещают под лиловые краски ускользающего заката. Вероника обожает «Завтрак у Тиффани», Джагхед запасается попкорном и советует почитать «Между прошлым и будущим». — Покажи мне свой мир, Джонс. — Тогда нам стоит прокатиться. Оставь лимузин с водителем и платье от шанель дома. Вероника расцепляет руки и отпускает кожанку Джагхеда, когда мотоцикл останавливается в Верхнем Ист-Сайде. «Papaya King» гласит зеленая неоновая вывеска. — Здесь подают лучшие хот-доги. — Не сомневаюсь, Джагхед - любитель поесть - Джонс третий. Они обсуждают «Хладнокровное убийство» за поеданием фастфуда, а позже Джонс везет ее на вечеринку друзей под открытым небом. Здесь пьют лишь шотландское пиво, Джагхед находит пару бутылочек для себя и Вероники, и сплетает их пальцы, когда они слушают исполнение кантри. — Правда на правду, идет? — Я случайно поджог младшую школу. На прошлой неделе меня не допустили до занятий, потому что я отказался снять кожаную куртку с нашивкой нижнего ист-сайда. Твоя очередь, Вероника. Лодж усмехается и кладет голову на его плечо. — Ну... Я свободно говорю по-испански, знаю значение афабельности, которая тебе явно не свойственна. До перехода в старшую школу я была абсолютной стервой и довела одноклассницу до нервного срыва. Вероника забывает аксиому о параллельных не пересекающихся, потому что Джагхед накрывает ее губы своими. Он вышибает устойчивую почву из под ног, его поцелуи со вкусом морозно-мятной жвачки и сигарет. Вероника запоминает странное чувство под клеткой ребер, когда сердце стучит чуть быстрее и мир сужается до них двоих. На его день рождения они смотрят нуаровые фильмы вдвоем в его съемной квартире, едят приготовленную Вероникой лазанью под игристое итальянское. Она дарит ему коллекционную виниловую пластинку "Cuby + Blizzards", а Джагхед обещает показать ей огни «Изумрудного города» и окунуться в атмосферу «Неспящие в Сиэтле» под кофе из старбакс. — Я рад, что ты сегодня со мной. Хоть я и не любитель праздновать свои дни рождения, но сегодня было круто. — Боже мой, Джагхед, ты умеешь улыбаться и говорить спасибо? Вероника искренне смеется, стягивая с его головы шапку-корону и зарываясь пальчиками в угольные, чуть вьющиеся волосы. Губы Джонса оставляют фиолетовые засосы под косточками ключиц, ладони исследуют ее бедра и кружево черных чулок. Они остаются рваными вздохами и полу стонами в стенах его маленькой квартиры, на диване с клетчатым пледом и неосторожно разлитой бутылкой шампанского. Город утопает в сгущающихся сумерках и оттенках лавандового тумана с мерцающими огоньками, пока Джагхед целует Веронику в макушку и прижимает к себе как можно ближе.