Suffocating

      — Ты умираешь, — женщина не без любопытства обвела внимательным взглядом его заметно побледневшее лицо, отдающее нездоровым землистым оттенком, — Первый раз в живую вижу человека, который страдает от этой болезни, — в голосе Елены не было ни капли сочувствия или обеспокоенности его крайне паршивым состоянием, лишь сухая констатация вполне очевидного для Леви факта. А ведь каких-то два месяца назад он думал, что подхватил банальную простуду.       Мужчина шёл по затемнённому коридору к своему кабинету, опираясь ладонью о шершавый камень. Голова невыносимо кружилась от острой нехватки кислорода, лёгкие буквально разрывало на части от невыносимой боли. Он готов был расцарапать кожу до костей, голыми руками раздробить рёбра, лишь бы избавиться от этих чёртовых лепестков…       Леви едва смог попасть ключом в замочную скважину. Дверь с почти неслышным скрипом поддалась и он, буквально ввалился в кабинет, едва найдя в себе силы на то, чтобы запереться. Нет чтобы идти за помощью — он словно раненый зверь ползёт в своё убежище. Да и кто ему сможет помочь? Чертов нектар, отдающий на губах тягучей сладостью, давно заполнил его лёгкие, препятствуя нормальному дыханию — ещё немного, день или может быть два, и он захлебнётся. Очередной приступ удушающего кашля вновь настиг осевшего на пол мужчину. Раздосадовано ударив кулаком по паркету, Леви устало опустился на пол, ощущая щекой приятную прохладу лакированного дерева.       Как он до этого докатился? Сильнейший воин человечества лежит на полу собственного кабинета, покорно ожидая смерти и ради чего? Ради влюблённости! Из-за чувства, на которое он не был способен априори. Скребнув пальцами по лакированному дереву и размазывая по гладкой поверхности тягучую чёрную жидкость, Леви с хриплым вздохом перекатился на спину. Перед глазами снова возник будто бы выжженный на его роговице знакомый облик Микасы.       Почему это должна была быть именно она? Почему именно в тот день именно она так искренне и нежно ему улыбнулась, навсегда поработив его своим ласковым взглядом? К чему была эта чёртова улыбка, так украсившая её бледное лицо и проблеснувшая в тёмно-серых глазах столь нехарактерными для юной Аккерман искрами радости? Он всего лишь из вежливости подал ей тогда ладонь, это было всего лишь случайное прикосновение…       Сплёвывая липнувшую к губам чёрную жидкость мужчина, хрипло выругавшись, поднялся сначала на колени, затем едва удерживая себя в ровном положении — на ноги. Он добрёл до книжной полки, хватая бутылёк с бесполезной настойкой, которую всучила ему Ханджи, разве что не умоляя его сделать хоть что-то, чтобы спасти свою жизнь. Ему было тошно всякий раз, когда он вспоминал полные искреннего ужаса глаза главнокомандующей, когда та осознала в какой Леви оказался заднице. Осушив в два глотка пахнущую спиртом склянку, он бросил опустевший сосуд на пол. Бутылёк разлетелся по полу сотнями колючих осколков, но мужчине было наплевать. Он снова покачнулся, чувствуя что в глазах стремительно темнеет и согнулся от очередного приступа удушающего кашля. Судорожно схватившись ладонью за книжные полки, Леви своротил попутно несколько увесистых томов и кружку из старого сервиза.       — Капитан?..       Ему видно совсем поплохело, раз голос Микасы слышался даже в запертом кабинете. Леви неохотно поднял взгляд. Девушка стояла в его кабинете, сжимая в ладонях выпавший из замочной скважины ключ, который он, видимо не провернул до конца, и с ужасом разглядывая творившийся в кабинете хаос.       — Пошла прочь! — прорычал Леви, судорожно хватая ртом воздух и оступаясь. Это было похоже на чью-то идиотскую шутку. Они не виделись больше месяца по долгу службы и вот она вдруг оказалась посреди его кабинета. Микаса вздрогнула всем телом, видимо не ожидав столь громкого окрика, но вместо того чтобы послушно оставить Леви одного, она уверенно направилась к мужчине. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что дело дрянь. Леви действительно выглядел максимально паршиво. Бледное лицо исхудало, отчего привычные круги под глазами образовались темные пропасти, губы потрескались и по ним стекал на подбородок чёрный нектар, дурманивший своей приторной сладостью, а грудная клетка резко ходила ходуном от коротких и крайне болезненных вдохов.       Микаса прижала ладони к губам в немом ужасе и Леви искренне понадеялся, что девушка убежит от него прочь, но вместо этого она вдруг ринулась к ванной. Мужчина услышал как хлопнула деревянная дверь и зашумела вода, застучавшая по металлическому поддону. Микаса вернулась очень быстро, принявшись тут же стаскивать с него рубашку и путаясь дрожащими руками в мелких пуговицах.       — Уходи… — прохрипел Леви, хватая её за запястье, — Слишком поздно, я уже не жилец.       — Не говорите так, сэр… — девушка осеклась с ещё большим страхом во взгляде разглядывая открывшуюся ей картину. Его плечи и спину, часть грудной клетки и живота покрывали проросшие сквозь кожу цветы — последняя стадия болезни. Белые нежные лепестки забивали легкие и разрезали его плоть подобно ножам, причиняя невыносимую боль. Раны воспалились и некоторые из них заметно кровоточили, — Как же вы это вынесли… — ахнула она парализованно замерев под его загнанным взглядом.       — Уходи, — снова прошептал Леви, пытаясь оттолкнуть азиатку прочь, но та крайне быстро опомнилась и взвалила его себе на плечи, перекинув одну его руку себе через шею. Чуть закряхтев от столь непростой ноши, Микаса кое-как дотащила его до ванной, буквально заталкивая его под обжигающие струи. Мужчине на мгновение стало совсем тяжело сохранять остатки сознания, но упасть ему девушка не позволила.       — Вам нужно помочь, — уверенно произнесла она, без тени сомнения стаскивая с себя забрызганную водой рубашку и забираясь следом за ним в тесный поддон.       — Ты тоже можешь умереть, — Леви упреждающе положил ладонь на её плечо. Меньше всего на свете он не хотел, чтобы она тоже отравилась.       — Вы намного важнее, — уверенно возразила Микаса, обхватывая его лицо ладонями. Её руки слегка дрожали, глаза испуганно блуждали по лицу мужчины. У Леви снова закружилась голова. Измученное долгой болезнью тело неожиданно остро среагировало на прикосновение любимой девушки. Её пальцы будто бы обожгли бледную кожу, и это колючее тепло от его исхудавших скул медленно поползло вниз по шее, отчего резко перехватило дыхание, и дальше собралось тугим комом в груди. Леви опустил ладони на плечи Микасы, одновременно опираясь на неё, чтобы не упасть, и удерживая девушку поблизости. Абсурдная мысль, вызванная скорее дурманившим его любовным нектаром, чем здравым смыслом, о том, что, возможно, девушка испытывает к нему хоть какие-то чувства, а значит может спасти его, забилась в его истощенном сознании испуганной птицей. Леви ведь действительно не хотел умирать. Его внешнему спокойствию и выдержке по-прежнему могли позавидовать сильнейшие сего мира, и никто, кроме Ханджи, знавшей Аккермана как облупленного, и наблюдательной Елены, объездившей полмира, даже предположить не мог, что капитан мучительно умирает. И он, чёрт возьми, не хотел умирать.       Леви не мог поверить, что так легко попался в цепкие когти диковинной болезни. Он злился и отрицал очевидное, списывая своё состояние на простуду и срывая гнев на ничего не подозревающих солдатах. А когда впервые он увидел на белом кафеле чуть смятые лепестки прорастающих в его лёгких цветов, то просто напросто впал в ступор, совершенно не понимая, что с этим делать. А потом Микасу отправили в Митру вместе с небольшой дипломатической миссией и болезнь в её отсутствии разошлась по полной.       — Почему вы ничего с этим не сделали? — полушепотом пробормотала Микаса, осторожными движениями смывая липкую жидкость с его подбородка, и Леви вдруг с удивлением обнаружил, что её руки дрожат, — Почему просто молчали?       — И что бы я сделал? — прохрипел мужчина, затравленно взглянув на девушку исподлобья. Та опустила взгляд в пол и, взяв жесткую губку с крючка за его спиной, принялась осторожно счищать с его кожи примятые лепестки. Раны неприятно заныли, но вместе с этим эта нудная боль всё больше приносила ему облегчение.       — Я бы спасла вас, — произнесла вдруг девушка в тишину.       — Аккерман, не неси чушь… Ты бы просто напросто тоже отравилась, — раздражённо отмахнулся мужчина, морщась всякий раз, когда жёсткая губка соскребала очередной ворох цветов с его кожи. Раны начали кровоточить с новой силой, окрашивая скопившуюся в поддоне воду в бледно-розовый цвет, — Микаса, — едва слышно позвал он охрипшим голосом, — Просто уходи. Ты ничего не можешь сделать.       Девушка замерла на секунду. Рука державшая губку безвольно опустилась вдоль бёдер и казённая ветошь с тихим шлепком упала в воду. Догадывалась ли Микаса о том, что он просто напросто не хотел, чтобы она видела его таким — загнанным, измученным и окончательно сдавшимся страшной болезни, Леви не знал. По её тяжёлому взгляду было крайне непросто определить, о чём она думала. Девушка просто смотрела ему прямо в глаза сердито и одновременно обеспокоенно. В какой-то момент, всего лишь на секунду, она прикрыла глаза, сделала едва заметный вдох и резко приблизилась. Мужчина даже толком сделать ничего не успел, прежде чем их губы соприкоснулись в коротком отчаянном поцелуе.       В глазах Леви окончательно потемнело. Неуклюжие губы юной Аккерман будто бы обожгли его на секунду, и если в первые пару мгновений у него был шанс противиться ей, то после того как Микаса уверенно слизнула кончиком языка капельку нектара с его губ, мужчина просто напросто растворился в нахлынувших ощущениях — главным среди которых было желание во что бы то ни стало победить эту чёртову болезнь и выжить. Хотя с большей вероятностью они погибли бы оба — Леви был слишком ослаблен болезнью, а Микаса, судя по резко расширившимся зрачкам, тоже оказалась во власти цветочного нектара. И если она каким-то чудом не испытывала к нему тех же чувств, что и он к ней, то она уже была обречена. Эта чёртова болезнь не оставляла шанса не только носителю, но и всякому, кто пытался занять место его истинной возлюбленной.       — Вот же идиотка!.. — сорвавшимся голосом выдохнул мужчина, вовлекая девушку в более глубокий поцелуй и требовательно прижимая её к себе. Просто потому что он уже не мог по другому. Потому что дурманящий его нектар проник буквально в каждую клеточку его тела до самых костей, сводя его с ума. Микаса лишь сдавленно всхлипнула в ответ, не произнося больше ни звука, а потом они оба повалились на кафельный пол, не удержавшись на слегка пошатывающемся поддоне.

***

      Он не понимал, что с ним происходит. Ему казалось что он бесконечно летит спиной вперёд куда-то вниз, и из-за непрерывного ощущения падения у мужчины кружилась голова. Тело будто бы налилось свинцом, в горле пересохло. Сквозь полубессознательное состояние Леви ощутил лёгкий поцелуй на своих губах.       Он открыл глаза не сразу. На какое-то мгновение ему даже показалось, что ночь ещё не закончилась — в кабинете было темно, однако тонкая полоска света, стелющаяся по полу из-за неплотно прикрытых штор указала на то, что солнце успело подняться из-за горизонта. Леви на мгновение зацепился взглядом за искрящиеся в солнечном свете пылинки, пляшущие в воздухе, с опаской прислушиваясь к внутренним ощущениям.       Едва слышный шорох и характерное «продавливание» диванных подушек указали на то, что кто-то осторожно присел на край небольшой софы, и в то же мгновение чужие пальцы прошлись по его лбу, убирая с лица тёмные пряди. Он хотел было что-то сказать против, но в горле пересохло настолько, что единственным, на что он оказался способен, стал сдавленный хрип. Аккуратная, но достаточно сильная девичья ладонь легла ему на плечо, призывая как можно меньше двигаться.       — Отдыхайте, — в сумраке его комнаты силуэт девушки едва угадывался. Микаса прикоснулась тыльной стороной ладони к его лбу, будто бы проверяя температуру, — Скоро вам станет легче.       Её голос прошелестел подобно опавшей листве — сухо и безжизненно. Леви слегка сощурился, чтобы разглядеть её лицо, но сумрак его кабинета надежно скрывал девушку. Она почти не шевелилась, но мужчина отчетливо ощущал её внимательный взгляд. Когда напряженное молчание достигло своего апогея, он шумно выдохнул застоявшийся в легких воздух и попытался слегка приподняться, оглядывая комнату в поисках привычного кувшина с водой. Неприятный зуд в теле усилился, стоило ему только пошевелиться, но ни один мускул не дрогнул на лице сильнейшего.       — Вот, — Микаса, будто бы прочитав его мысли, отвернулась на мгновение к небольшой тумбе, чтобы наполнить стакан водой из стоявшего там же кувшина. Поблагодарив девушку коротким кивком, Леви сомкнул пальцы на прохладном стекле. Сделав несколько глотков, прочистивших ему горло, мужчина перевёл взгляд на сидевшую на краю его кровати девушку, по прежнему скрытую в полумраке, хотя привыкающие к сумраку глаза уже более чётко различали очертания девичьего лица.       — Сколько прошло времени? — спросил он первое, что пришло ему в голову.       — Пошёл четвёртый день, — трудно было сказать, что Леви удивил тот факт, что он пробыл в отключке не одну ночь, а несколько суток, его больше смущал тот факт, что он всё ещё был жив, что никак не вписывалось в его собственные прогнозы, — Вы иногда приходили в себя, — добавила Микаса, забирая у него опустевший стакан, — Но в основном просто спали.       Девушка аккуратно вернула стакан на тумбочку и встала на ноги. Неторопливо обойдя диванчик, она подошла к окну и отодвинула занавески, позволяя яркому дневному свету заполнить кабинет сильнейшего война человечества. Леви с удивлением отметил идеальный, даже по его меркам, порядок в помещении. Раскиданные им же книги стояли на своих местах, брошенная одежда исчезла с чисто вымытого пола вместе с осколками флакона из-под лекарства и разбитой кружки из опрокинутого им сервиза. Микаса не только ухаживала за ним всё это время, но и привела его кабинет в порядок, и поддерживала в нём чистоту всё это время. Мужчина только было собрался списать это на необходимость в чистом помещении для лечения больного человека, как вдруг вспомнил, что именно заставило его проснуться. Он впервые за эти несколько минут посмотрел в глаза девушке, всё ещё стоявшей около окна.       Микаса выглядела практически также как и всегда, разве что накопившийся за последние пару дней недосып «наградил» её лёгкой бледностью и едва заметными тенями под глазами. Тёмные коротко стриженные волосы были гладко причёсаны, белая форменная рубашка была чуть смята, но аккуратно заправлена под юбку-карандаш — деталь военной формы, которую носили девушки солдаты, находясь в штабе и прочих учреждениях не связанных с активными военными действиями. Не разрывая зрительного контакта с девушкой, Леви прикоснулся пальцами к своим губам.       — Зачем ты это сделала?       Судя по реакции Микасы, она сразу поняла в чём заключался вопрос — она мгновенно отвела взгляд в сторону, нервно прикусывая губы и обнимая себя ладонями. Ответила она не сразу, медленно, будто бы тщательно подбирая слова.       — Я просто хотела убедиться, что вы… Что вы точно поправитесь…       Успев более менее прийти в себя и проснуться, Леви уже был не в состоянии бороться с активным мыслительным процессом, запустившимся в его мозгу. Он всё ещё был жив, и судя по ощущениям, впервые за несколько недель, абсолютно ничего не препятствовало его свободному дыханию; поцеловавшая его Микаса, также отравившаяся цветочным нектаром, стояла перед ним жива и здорова, более того — девушка не побоялась поцеловать его снова, в надежде, что мужчина поправится ещё быстрее… Осенившая его мысль, показалась Леви настолько абсурдной и невероятной, что он резко отвернулся, некоторое время просто задумчиво пялясь в пространство. Разливающееся по телу тепло показалось ему сперва очередной реакцией организма на отравляющий цветочный нектар, снова дурманящий его, но приторная сладость на губах отсутствовала, намекая на то, что причина была всё-таки в чём-то другом.       — Аккерман! — привычный, командный тон сильнейшего подействовал ободряюще на них обоих. Микаса выпрямилась, и уже готова была приложить кулак к сердцу, но Леви остановил её очередной лаконичной репликой, — Не нужно. Просто подойди ко мне.       Девушка явно снова оробела, но покорно подошла к мужчине, успевшему сесть на край софы и опустить босые ступни на прохладный каменный пол.       — Да, сэр? — коротко отозвалась она, ожидая дальнейших указаний. В первые за долгое время Леви не чувствовал слабости, боль, прожигающая его изнутри ушла и голова перестала кружиться от нехватки кислорода. Он чувствовал себя слишком хорошо, и эта легкость вызвала в нём воздушное ощущение эйфории, побуждающей его не к самым обдуманным, но безусловно нужным и приятным действиям.       — Я хочу, чтобы ты продолжила лечение.       Леви не сразу сообразил, что именно он сказал, и он не до конца понимал, хотел ли он вообще говорить что-то подобное — но реакция Микасы определённо стоила того. Смесь возмущения и смущения отразилась на её лице, перемешиваясь с другими, трудно читаемыми эмоциями.       — Мне кажется, что вы хорошо себя чувствуете, — пробормотала девушка, отводя взгляд в сторону.       — А мне кажется, — возразил мужчина, чувствуя непреодолимое желание улыбнуться, — Я всё ещё могу умереть.