Следуй за солнцем

Ещё ничего не произошло, а Робер уже устал. Сказать, что это стало его привычным состоянием — значит не сказать ничего, но в этот раз у Эпинэ было оправдание. Его, можно сказать, с мясом вырвали с предыдущего места работы, где было хорошо. Посредственно, но хорошо. После подавления юношеских максималистских порывов и поисков работы своей мечты Робер немного успокоился и осел там, куда его занесло: в провинциальной школе, преподавателем основ безопасности у старшеклассников. А что такого? Крыша над головой есть, деньги на пропитание — и подавно, он был холост и на дам не тратился, не говоря уже о семье. Семья могла бы быть, но не сложилось… Моральное удовлетворение работа приносит, и ещё какое: всяко лучше преподавать практические предметы, нежели загонять, например, какую-нибудь теорию стихосложения, которая никак тебе не поможет в случае пожара. Лично Робер ничего не имел против науки и искусства, но свой предмет уважал куда больше. Поэтому его там и любили ученики, да и директор отпускать никуда не хотел… Но кто же отказывается от предложения, которое исходит напрямую от ректора ОГУ?  — Ты уже пришёл? — раздался из телефонной трубки голос кузины. Такой тихий, что даже кнопки громкости не срабатывали. — Как увидишь лестницу, сворачивай налево.  — Почему? Я не могу воспользоваться главным входом? — устало спросил Робер. Сейчас хорошо если восемь утра, кто вообще его увидит?  — Можешь, просто я жду тебя в соседнем корпусе… Извини, так получилось. Извинив Катарину за что-то, что он с трудом мог назвать виной, Эпинэ прошёл налево, как было велено. ОГУ выглядел, самое малое, величественно. Широкие колонны подпирают расписные своды, двери одним своим видом требуют обращения «врата», ступени могли уместить целую демонстрацию — и это он назвал какой-то «лестницей»? Впечатлившись как следует, Робер продолжил путь. Корпус гуманитарных наук, где его ждала кузина, выглядел куда скромнее, но всё же не как его бывшая школа. Веяло чем-то старым, историческим… Эпинэ сразу представил, как выглядит это невзрачное зданьице поздним вечером. Сидят студенты на ступеньках и травят байки, запивая дешёвым кофе из автомата. Да, в восемнадцать лет многого не надо!  — Робер! — А вот и кузина. Ни свет ни заря, Катари уже на рабочем месте. Робер слишком давно её не видел, чтобы сказать, рано это или поздно для неё, но, видимо, Катарина была исполнительным работником… что не мешало ей оставаться той же беззащитной девочкой из далёкого детства.  — Здравствуй, — осторожно обняв хрупкую женщину, Эпинэ отстранился и сразу задал самый важный вопрос: — Почему так рано?  — Прости, ты не выспался, — это было утверждением, а не вопросом: достаточно посмотреть на его лицо.  — Нет-нет, я всегда так выгляжу…  — Врун! Ничего, наши коллеги научат тебя отдыхать, — Катарина безмятежно улыбалась и нежно теребила косу, но сказано это было таким тоном, что Робер разом прекратил сомневаться в своих будущих коллегах. — Рано, потому что я хотела познакомить тебя с самыми важными людьми нашего университета… они все очень заинтересованы в тебе, Робер. Даже господин ректор… «Даже?» Разве не господин ректор пригласил его сюда?  — В том числе господин ректор, — исправилась Катари. — Но мне очень жаль, Робер… Председатель отдела кадров ещё не пришёл, а господин проректор только что ушёл…  — Весёлый проректор, — пробормотал Эпинэ, глядя на часы: без трёх минут восемь. — Ладно, главное, отведи меня к Матильде. Она-то уж точно скоро подойдёт.  — Конечно! — повеселев, кузина взяла его под руку и повела внутрь. Здание как здание, пункт охраны, коридоры, запах безудержной юности… и кофе. Плохого, дешёвого кофе. То, что нужно. — Она тебя ждала, госпожа Алати… то есть, Матильда… мы подружились не так давно. Кто бы мог подумать, что мир так тесен! Ты давно её знаешь?  — Да, в каком-то смысле. Я вызвал в школу родителей какого-то шалопая, а пришла она как родственница, даже не прямая — больше некому было. Вот и разговорились… так я, к слову, познакомился с внуком Матильды…  — И он здесь тоже учится, — при упоминании Альдо Катарина как-то странно поджала губы. — Магистратура, серьёзный профиль, а всё не успокоится… ну, тебе лучше знать…  — Пожалуй. Робер умолчал, что отчасти его позвали из-за Альдо. То есть, конечно же, на первом месте была вакансия преподавателя безопасности жизнедеятельности, но он точно знал, по какой причине ходатайствовала Матильда. Таких учителишек, думал Робер, десятки, если не сотни, ничем он таким не выделяется — разве что пара конкурсов на муниципальном уровне принесла школе кубки победы, но то школе, а не Роберу. Матильду беспокоило что-то, связанное с Альдо. Прямо она говорить не пожелала, сославшись на то, что он сам увидит и поймёт. Честно говоря, Эпинэ чувствовал себя как двойной агент или шпион на задании, когда заходил на собеседование и успешно с него выходил. Главное, не забыть, что он здесь ещё и за этим. Или не забыть, что он здесь в первую очередь работает? Время покажет.

***

Ожидая Матильду в её рабочем кабинете, Робер чуть не заснул. Почему-то этаж деканата наводил на него тоску. Когда они знакомились, Эпинэ ещё не знал, что эта потрясающая женщина является деканом словесного факультета ОГУ, но, впрочем, это придавало ей некоторый шарм. Чего врать, Матильда роскошна и без своего деканства! Осталось только её дождаться…  — Робер, твою кавалерию! — рявкнули ему в ухо. Эпинэ подскочил в кресле и продрал глаза. — Ты вообще знаешь, что такое «спать по ночам»?  — Признаюсь, иногда забываю… — Он не мог удержаться от улыбки при виде старой подруги, даже если она откровенно отчитывала за какую-то оплошность. — Рад тебя видеть. Или теперь «вас»?  — Как хочешь, — отмахнулась Матильда, протягивая ему стаканчик с кофе. — Привыкай, теперь каждый день это дерьмо будешь пить. Робер и не возражал: вкус кофе из автомата напоминал ему собственное студенчество.  — Меня по жизни окружают невыспавшиеся мужчины, — ворчала госпожа декан, она же просто «деканша», деловито отдёргивая шторы, включая рабочий компьютер и устраиваясь в кресле, которое чертовски ей шло, почему-то отметил Робер. — Сначала — ой, да я ещё поработаю, а с утра всё — туши свет, сливай воду… Угробите себя все…  — Да ладно, так уж и угробим, — примирительно сказал Робер. — Адриан тоже ночами работает?  — Достал, — восхищенно фыркнула Матильда. Что ни говори, а своего мужа она любила: после их громкого развода с предыдущим неудачным избранником, насколько знал Робер, стало намного легче жить… — Ну, готов к ошеломительным новостям?  — Погоди, пожалуйста, — Эпинэ помассировал виски — другого жеста, чтобы расслабиться и сосредоточиться на нужной мысли, он пока не знал. — Катари… кузина моя… настаивала, чтобы я встретился с начальством. Со всеми по очереди.  — Ну, председателя отдела кадров ты уже видел на собеседовании — это Дорак. Кстати, бери на заметку: Квентин — единственный в этом богоспасаемом учреждении человек, у которого можно попить хорошего кофе и не травануться. Но, правда, хороший кофе нужно заслужить, — она отпила из стаканчика и красноречиво поморщилась. — А кто тебе ещё нужен? В деканате чуть что, дуй ко мне. Ты никому конкретно не подчиняешься, Робер: основы безопасности — предмет общий.  — Она что-то про ректора говорила. Или проректора, — они посмеялись над случайным каламбуром.  — Проректор сам тебя найдёт, если понадобишься, — хмыкнула Матильда. — Думаю, он обязательно выкроит времечко между насилием над своими историками и кормёжкой кота. А к ректору зачем?  — Утвердить меня должен… и документы все у него. На подпись.  — Тогда подождём, к десяти он точно явится. Что бы там про нынешнего Оллара ни говорили, на работе он хотя бы присутствует. Слухов Робер знал немало, но все они друг другу противоречили — оставалось убедиться собственными глазами. Матильда дождалась, пока он допьёт кофе, быстро решила какие-то дела с подошедшим секретарём и завела разговор об Альдо.

***

Wait… I don’t feel like waiting, I don’t feel like waiting hesitating anymore… Музыка гремела в наушниках под стать настроению. Начало осени выдалось тёплым, и Ричард без зазрения совести гнал велосипед вниз по склону, а потом — снова вверх, стремительно приближаясь к центру города. ОГУ! Он, Ричард Окделл, поступил в ОГУ! Главный университет города O. и гордость всей страны! Эта мысль сама по себе настолько кружила голову, что Дик иногда сбивался с темпа и пару раз чуть не влетел в машину, но ничто не могло затмить его радости. Первокурсник мчался вперёд, в новую жизнь, почти не отягощенный прошлым. Почти. Если бы не матушка со своими нотациями… если бы не отец, годами ранее позорно уволенный из этого университета… если бы не минимальный проходной балл, который он едва-едва наскрёб… Нет, не думать об этом. Всё прекрасно и замечательно. Say… Don’t wanna hear you saying, you don’t want me anymore… Но темп Ричард всё-таки сбавил. «Не думай о матушкиных наставлениях, ты, дурик бровастый! — зазвенел в голове голос Айри. Почему сестра всю жизнь звала его не иначе как бровастым дуриком, Дик не знал и знать не желал. Сама такая. — Ты теперь можешь целыми днями вне дома зависать, так радуйся, идиот! Она тебе больше ничего не сделает…» От поддержки Айрис стало немного лучше, хотя она и выражала свою сестринскую любовь странными способами. Иногда — через ногти и зубы. Впрочем, бедную сестру можно понять, ей-то с матушкой ещё куковать и куковать… А Дик — свободен! Дик — студент! Он свернул в свой любимый переулок: Ричард часто гулял по городу один, чтобы как можно позже вернуться домой. Улочка уже проснулась, открылись кафе, заработали магазины, распахнулись окна невысоких домов — в центре чтили старину и не строили совсем уж высоких зданий, не считая ОГУ, конечно же. Проезжая мимо кафе-мороженого «Марианна», Дик невольно притормозил. Сколько воспоминаний, сердце приятно сжалось… здесь ли сама Марианна? Купить ли ему мороженое на обратной дороге? Конечно, купить, ведь он теперь студент — грех такое не отметить! Take… Go ahead and take me, take my picture, make me richer, rock’n’roll… Выезжая на шоссе, с которого уже была видна главная башня университета, Ричард зачем-то застрял у ювелирного магазина — неожиданно подумал о подарках для сестёр. Это чуть не обернулось катастрофой, потому что он зазевался и очнулся в последний момент, услышав неприлично близко рокочущий мотоцикл. Дик запаниковал и чуть не потерял управление, перед глазами пронеслось всё — матушка, сёстры, острые ногти Айрис, друг детства Наль, соседские собаки, фигура отца на пороге, «я потерял работу», матушка, Наль… Он уцелел настоящим чудом: мотоциклист лихо, пожалуй, чересчур лихо взял влево, и Ричард врезался только в забор и только колесом. А мог бы — головой, и не в забор, а под чужие колёса. «Пронесло», — только успел подумать Ричард, слезая с велосипеда и оценивая ущерб. Ноги не гнулись от страха, какой позор…  — Осторожнее надо, юноша, — с весёлым укором сказали ему. Дик обернулся: видимо, не желая бросать первокурсника-неудачника на обочине, мотоциклист отъехал совсем недалеко, наблюдая за ним с расстояния метра или двух. Хотя откуда ему знать, что Ричард — первокурсник? Вот насчёт второго не поспоришь.  — Простите, — пробормотал Дик и тут же вспыльчиво добавил: — Вы тоже могли бы поосторожнее ехать!  — Да, я много чего могу, — он усмехнулся и снял шлем, и Ричард ненадолго завис, уставившись на красивое, пусть и смеющееся над ним, лицо в обрамлении длинных чёрных волос. Айри бы продала душу прямо здесь и сейчас, окажись она на месте Дика. — Кто там больше пострадал, вы или велосипед? Судиться будем? Когда?  — Нет, всё в порядке, — растерялся Дик. — Корпус немного оцарапан, но это вроде так было…  — Не сомневаюсь, что было. Вы всегда так увлечённо рассматриваете ювелирку?  — Вовсе нет! — почему-то снова вспылил он. — Я вообще не о ювелирном думал!  — На этой улице, — заявил мотоциклист, — можно рассматривать только ювелирку или кафе-мороженое. К слову, загляните как-нибудь в «Марианну», у них с этой недели новое меню и восхитительный щербет. Хорошего дня, юноша, не считайте ворон на проезжей части… Он унёсся прежде, чем Ричард успел что-либо добавить. Чёрный мотоцикл с характерным рокотом скрылся за поворотом, куда уходило шоссе. Щербет так щербет… Почему-то Дику захотелось догнать этого человека и доказать ему, что он, Дик, завсегдатай «Марианны» и все вкусы уже перепробовал. Вместо этого он, тщательно следя за границами велосипедной дорожки, заспешил в универ. Опаздывать в первый учебный день — дурной тон, даже если ты попал в аварию и, в общем, мог склеить ласты.