Следуй за солнцем

Надо было видеть лицо отца, когда Дик влетел домой в пиджаке Рокэ Алвы. Единственное, что спасло студента от жестокой расправы — матушка в ОГУ не захаживала и поэтому просто не могла понять, на что злиться. Судя же по Эгмонту, его как будто увольняли в этом самом пиджаке. Правда, отец только вежливо улыбнулся и намекнул, что Ричард что-то забыл — наверное, может быть, — кому-нибудь вернуть… Что ж, его умением держать себя в руках Дик восхищался всегда. Но как можно было забыть чужой пиджак… Солнце уже садилось, когда он запрыгивал на велосипед и катил обратно в универ. Как ни странно, ни ворчание на они-же-все-одинаковые мужские пиджаки, ни неопределённый взгляд отца, ни сам факт очередного косяка настроение Ричарду не портили. Осталось только сдать экзамены, и он свободен месяца на два! Но так ли нужна эта свобода? Опять куковать дома, выползая в библиотеку и на рынок, с матушкой и сёстрами? И отцом… Нет, лучше Дик пойдёт работать. К Марианне, ну конечно же!  — Через три часа у Салины, и не отпирайся, — заявил ему Арно, когда они столкнулись на перекрёстке. Никаких тебе «куда едешь» и «что случилось», Дика это только устраивало.  — Опять отмечаем?  — Да что ты за тормоз такой, — по-дружески — ну, хотелось верить — поддел Савиньяк. — На этот раз хоть есть, что отметить! И одногруппник весело усвистел в сторону полицейского отделения. Ричарду в свое время понадобился лишний месяц, чтобы запомнить — там работают старшие братья Арно, и не задавать дурацких вопросов. Хотя маршрут младшего Савиньяка после учебы, несомненно, впечатлял. Здравый смысл подсказывал, что лучше позвонить и уточнить, где Алва, но Дик сегодня уже раззвонился, хватит… Да и лучше лишний раз заглянуть в ставший таким родным универ, чем мотаться по городу. Едва не врезавшись на пороге в господина Валме — филолог тоже куда-то спешил, — Ричард поднялся по лестнице в главном корпусе и разочаровался. Закрыто — опять! Он был бы рад скромно оставить одолженное на кресле и, может быть, записку, но внутрь-то как попадёшь? Дик сделал два шага в сторону кабинета председателя Дорака и замер. Голоса, неловко как-то… Но подслушивать — ещё хуже! Хуже, конечно, что вы там сказали про дядюшку Августа?  — Половину взяток мы запросто докажем, — говорил Квентин Дорак. — А от второй половины он уже не отопрётся, даже если и не брал. Нет, не настолько… Однако мне хотелось бы сделать подарок новому ректору. Судя по тому, что вместо ответа были паузы, беседа велась по телефону. Ричард понятия не имел, с кем, но застыл на месте, как громом поражённый. Дядюшка Август? Взятки?! Это его удивило и расстроило, а то, что Дорак занимается приписками — нет. В отличие от господина проректора, гордо подумал Ричард, этот человек честно не играет. И что за новый ректор? Он снова что-то проспал? Наверное, господин Оллар уже всем надоел.  — Да, угадали, — усмешка председателя показалась ему холодной и одновременно доброй, как если бы он говорил со старым другом. — Но ещё ничего не сделано, сами понимаете. Только решено… Да уж, это будет непросто. А про Штанцлера уже позабыли, даже обидно. Знает ли он, что вот-вот будет с позором убран из университета? Цепочку мыслей Ричарда продолжил сам Дорак:  — Вслед за Эгмонтом — может быть, сойдёт за отмазку для общественности. На самом деле, вреда от этого Штанцлера в разы больше, чем было от старшего Окделла. Тот хотя бы не знал, к чему приведут его идеи, а господин Штанцлер даже меня своими подлыми трюками поражает в самое сердце… «Даже» Дорака, что ж, Дорак хотя бы это понимает… Ричард хотел уже отлипнуть от двери и уйти куда-нибудь подальше отсюда, но тут-то и свершилось то, чего он не ждал уже с конца осени — правда об отце. Дик почти не дышал и слушал сокращённую для собеседника Дорака историю о том, как Эгмонт едва не загубил университет, который так мечтал спасти. Конечно, в исполнении председателя кадров вышло не так романтично, но чёрт возьми, это было похоже на правду! Всё понемногу вставало на свои места. Но почему, почему никто не объяснил отцу, что нужно подождать? Ричард представил себе такую сцену и сразу понял, что это невозможно. Кто бы говорил с отцом? Рокэ Алва, Квентин Дорак? Ну не ректор же! И что, Эгмонт бы послушал этих двоих? Вряд ли… Ричард на всю жизнь запомнил отца как человека, который свято верит в свои идеи и ни за что от них не отступится. На сердце всё равно было тяжело от осознания, что всё могло бы быть иначе… Забыв про Штанцлера, про пиджак, про всё на свете, Дик побрёл по лестнице вниз. Что сделано, то сделано, копаться в чужих мотивах четырёхлетней давности — себе дороже, но хорошее настроение всё-таки его покинуло. В таких ситуациях взрослые люди позволяют себе напиться, прямая цитата незабвенного господина проректора… Что ж, это снова «такая ситуация»? Похоже, и даже очень. И как ему теперь с этим жить? Упав на диван в широком душном холле, Ричард чуть не прикрыл глаза ладонями, в последний момент отдёрнув руки. Он был готов к выбору в стиле «либо отец, либо Алва», но оба были по-своему правы и неправы. Оба, однако университет до сих пор живёт благодаря одному… Благое намерение или жестокий поступок? Что делать, если первое привело бы к катастрофе, а второе жертвой одного человека спасло тысячи? И как теперь смотреть в глаза… да кому угодно! Нет, он поедет к Берто прямо сейчас и напьётся так, что мало не покажется.  — Весь в отца. Эгмонт тоже как задумается, так не достучишься, — вежливо сказали ему слева. Ричард подскочил и обернулся, чтобы увидеть Робера.  — Вы давно здесь сидите?!  — С самого начала, — пожал плечами Эпинэ. — Думал, ты видишь…  — Простите, — густо покраснев, Дик пожаловался: — Я не могу найти господина проректора… А вы что здесь делаете, Робер?  — Видимо, то же, что и ты, — невесело усмехнулся учитель и приподнял стаканчик с кофе: — Думаю, чем лучше запить эту жизнь. Впрочем, даже если её запить, она продолжается.  — Что-то с Альдо? В кои-то веки Ричард угадал, но легче от этого не стало.  — Скажи, — Робер то ли думал на ходу, то ли медленно подбирал слова, — ты же не успел с ним тесно подружиться? Ничего никому не обещал, не подписывал?  — Нет, — расспрос показался ему странным, ну и ладно, Эпинэ наверняка знает, что говорит.  — Тогда забудь и не переспрашивай… Знаю, звучит жестоко, но лучше не надо. Живи, Дикон, — Робер снова поднял стаканчик и усмехнулся, на этот раз почти искренне, и Дику стало его жаль. Почему-то, хотя он толком ничего не понял.  — Живу, — на всякий случай пробормотал он. — Так вы проректора Алву не видели? Эпинэ покачал головой и залпом допил свой кофе. Автоматически захотелось взять и себе, и Ричард перебрался к ближайшему автомату.  — Что-то все его ищут, — неожиданно заметил Робер, щурясь от проникшего через окно огненного луча. — И никто найти не может… Ладно, не буду нагружать тебя своей паранойей.  — Да вы не нагружаете, — заверил Ричард, а потом что-то щёлкнуло — сначала монетки в автомате, потом сам механизм, затем воспоминание. Одно. Другое. Третье. — А вы будете у нас что-нибудь читать? — брякнул Ричард, оттягивая время и падая в кресло напротив стола. Только по шевельнувшейся тени он заметил Моро — кот неподвижно восседал на подоконнике, сливаясь с тёмной шторой и, вполне вероятно, по-кошачьи ненавидя Дика.  — Не в этом году. Впрочем, в этом же году я не планировал никого брать, а вышло наоборот… Почему? — Зато я вас с педсовета вытащил, — радостно парировал Дик, которому море было по колено.  — Вытащил он… — Схватив его за плечо, чтобы перестал крутиться, Рокэ с точностью ювелира поправлял воротник рубашки. Ричард вздрогнул от неожиданности. — Впрочем, мне там всё равно делать нечего.  — Почему? — глупо переспросил Дик. Рокэ не ответил, только глянул мельком, заканчивая выправлять воротник… Забыв про кофе, Ричард неосознанно коснулся воротника. Раз, два, три, чей-то намёк, чья-то сплетня. Почему он не ответил? Вопрос дурацкий или что-то ещё? И что за повторы с «этим годом»? А что говорил Дорак? Кофе давно был готов, но Дик смотрел куда-то сквозь стаканчик. Он слушал про отца и всё равно запомнил ненужные, как тогда казалось, сведения про университетский долг, финансовую яму и про то, как председатель с проректором поочерёдно вытаскивают ОГУ обратно… Речь шла о том, что всё закончится буквально со дня на день, если уже не закончилось, и всё будет хорошо. Всё будет хорошо, но почему он решил, что Алва останется?  — Дикон, кофе, — напомнил Робер.  — Да, спасибо… Стаканчик горячий, пальцы обожжёшь и не заметишь. Дик поставил кофе на жёсткий подлокотник дивана. Воображение разыгралось или правда всё сходится?! Теперь в голову лезло вообще всё, от старых комментариев Штанцлера, что у первого проректора здесь свои цели, не имеющие отношения к какой-то там учёбе, до собственных микронаблюдений, которые теперь выросли в глазах Дика до размеров главного корпуса. Неужели он и вправду с самого начала планировал уйти? Не может быть… Осенью Ричард и представить не мог, что будет жалеть об этом, но теперь ОГУ не мог быть ОГУ без Рокэ Алвы. Без беспощадных прогонов по всему тексту работы, пока она не станет идеальной, без уютного кабинета с чёрным котом, без шуток про кофейник Дорака и комментариев на полях зелёной ручкой. И не только ОГУ. Дик думал о мороженом, о мотоцикле, о внезапной поездке к озеру, «приказ первого проректора — мы едем учиться пить…» Армада, Ниагара, красное чилийское…  — Дикон, всё в порядке? Хоть бы он ошибался. Ричард не может всё это потерять, просто не может!  — Да, — выдавил он, глядя на остывающий кофе и совершенно не желая его пить. — Я надеюсь… Хотите кофе, Робер? Я выйду на улицу…