Бесят шестидесятые!

      За окном был тихий теплый весенний вечер. Пышные, пушистые облака рассыпались по небу, подобно узорам песка в пустыне, что так старательно рисовал ветер. Само небесное полотно вместе с причудливыми рисунками из облаков окрасило под цвет угасающего огнива солнце, что постепенно скрывалось за горизонт, уступая место темному времени суток. Такое приятное буйство красок: жёлтый, оранжевый, красный, розовый, фиолетовый… Все гармонирующие оттенки приятно сочетались с умиротворяющей тишиной, что прерывал шелест листьев.       В кабинете Дока было также тихо, только вместо шелестения молодых листочков абсолютную тишь разрушало тиканье габаритных настенных часов, что украшены замысловатыми линиями и узорами, а вид самого устройства для определения времени явно внушал уважение и приписывал себе не один десяток прожитых лет, однако отчётливое и довольно громкое тиканье упорно доказывало, что механизм уходить на пенсию ещё не намеревался. Циферблат указывал на отметку без десяти восемь, а значит до окончания смены психотерапевта оставалось всего ничего. До сего момента, смирно сидя на кресле, в очередной раз глянув на тикающий предмет интерьера, мужчина облегчённо вздохнул, возрадовавшись концу рабочего дня и потянувшись за своим потертым портфелем, дабы отправить в него свои вещи и наконец покинуть рабочее место, однако остановился на полпути. До ушей психотерапевта донёсся устрашающий топот по ту сторону двери, напоминающий разъяренное стадо буйволов, что приближалось с ужасающей скоростью и норовило снести все и вся на своем пути.       Врач в области психологии с непереносимым трепетом глядел на то, как по мере приближения кого-то начинала дрожать и без того повидавшая многое старенькая дверь. Лицо искривилось в гримасе отчаяния и боли, а в голове промелькнула одна единственная фраза: «Только не он…».       Когда устрашающий «некто» всё-таки подобрался вплотную к кабинету, несчастная деревянная дверь вновь ощутила на себе всю тягость жизни, и, в очередной раз упорно выдержав далеко не первый такой прием, была бесцеремонно откинута с ноги, изрядно попортив и так не самые лучшие обои.       На пороге в помещение, где все ещё сидел неприятно удивленный психотерапевт, стоял в боевой стойке, тяжело дыша, разъяренный Псих и выглядел он не самым лучшим образом: растрёпанная одежда, помятая белая рубашка со следами засохшего кофе, полосатый галстук болтался где-то сзади, прическа выглядела так, как будто пережила ядерную войну, и завершали сей образ измученные, озлобленные красные глаза с синими мешками в придачу, которые, судя по всему, были приобретены парочкой недель бессонных ночей.       Глядя на такое зрелище, самый стойкий боец лишился бы самообладания, однако Док довольно продолжительное время работает с данным пациентом, поэтому, не смотря на то, что по спине всё же пробежал табун мурашек, он, будучи полностью уверенным, что фортуна на его стороне, вернул себе невозмутимое выражение лица, и, пользуясь своими же уроками спокойствия, с максимальной уверенностью изрёк:       — Прости, друг мой, однако моя смена уже окончена, приходи в следующий раз.       — Неправда! — тут же спохватился Псих, весьма резко указав пальцем на те самые часы, которые так и не пробили восьмой час вечера, — твоя смена заканчивается ровно в восемь, а сейчас без десяти, так что, я требую посвятить мне эти законные несколько минут!       Зеленоглазый, сразу же метнулся внутрь кабинета с последующим захлопыванием двери и довольно по-собственнически устроился на кушетке, скрестив руки на груди и набирая в побольше воздуха для предстоящей тирады. Психотерапевт же обречённо вздохнул, понимая, что тут он бессилен и до того самого заветного времени остаётся лишь поддаться воле пациента.       Док вооружился излюбленным блокнотом и ручкой, дабы подать вид на свою готовность к изобилию речеизвержения этого индивида. Ему хотелось поскорее посвятить вечер своим планам, однако судьба решила преподнести ему на блюдечке такое испытание. Беседа с Психом всегда была довольно утомительной для психотерапевта, так что, его внезапный визит на жалкие пожитки рабочего времени, выглядел, как несмешная шутка, посланная «свыше».       — Знаешь, Док, что такое слушать фальшивую, убогую игру на музыкальных инструментах и такие же отвратительные выкрики играющих? — задал риторический вопрос зеленоглазый, с прищуром глядя в сторону своего лечащего врача.       Мужчина даже и рта раскрыть не успел, как за него тут же дали ответ, причём, в довольно свирепой форме:       — А я знаю! Это неимоверно бесит, когда каждый божий вечер под окнами собирается кучка недоносков, устраивающие у себя в гаражах недорок-концерт! О-о-о, эти адские звуки! Они как будто въелись мне в мозг! — повышал голос пациент, поймав нервный тик, невольно вспоминая те самые отвратительные звуки и вопли музыкантов-недотёп. — Попритаскивают музыкальные инструменты, которыми даже пользоваться не умеют и в течение нескольких часов подряд, судя по всему, тщетно пытаются призвать Сатану, потому что это адово месиво из наборов нот и отвратительного глоткораздирательства солиста без слуха, да и мозгов тоже, как и у всех членов «группы». Я не знаю как ещё назвать!       Док одновременно уворачивался от озлобленного Психа, который жестикулировал похлеще всякого там профессионального дирижера, и понимающе кивал.       — Приходишь ты значит домой уставший с работы, настолько уставший, что готов прямо на пороге откинуться, — продолжал свой рассказ тот, ничуть не сбавляя эмоционального размахивания руками в такт рассказу, — подходишь к радиоприёмнику, дабы включить расслабляющую музыку и внести в свою обитель ту самую нотку уюта, как тут до тебя доносится это истязание грешников на костре инквизиции под тяжёлый и криворукий рок от шайки мелких фанатов Битлз!       Психотерапевт продолжал качать головой в такт возмущениям Психа, но мысленно был далёк от его возмущений. Он уже витал далеко за пределами кабинета, потеряв бдительность и просто болтая головой как игрушечная собачка в машине, за что поплатился смачной пощёчиной в исполнении пациента.       Вернувшись в чувства, мужчина увидел недовольный взгляд собеседника, который тотчас о себе напомнил:       — Док, ты что, не слушал меня?! — возмущенно протянул тот.       — Нет! Что ты, я весь во внимание! — примирительно выставил руки перед собой психотерапевт и прокомментировал рассказ своим согласием с мнением пациента: — Да уж, совсем с ума посходили…       Зеленоглазый скептично хмыкнул, но всё же решил не тратить впустую и без того небольшой промежуток доступного ему времени и продолжил:       — Это ещё что! На смену этим отбитым рокерам пришли дегенераты похуже! Хотя я то думал, что хуже уже и быть не может… — обречённо протянул Псих. — В общем, появились они… Прото-панки!       Наименование, по мнению пациента, новых извергов он прошипел с особой ненавистью, чуть ли не забрызгиваясь собственной слюной:       — Как же бесит, когда по этой чёртовой моде молодёжи появляется какая-то новая ересь «краше» предыдущей! И это как раз про этих недоносков! — разразился пылающей тирадой мученик судьбы. — Жалкие потуги гаражных групп хоть мало-мальски можно было назвать музыкой, но то, что творят прото-панки, и близко не стояло с таким понятием, как «музыка»! У меня есть подозрения, что, скорее всего, правительство подослало испытывать на простых людях новый вид психологического оружия, чем-то, что это просто-напросто мы сами докатились до восхваления психоделичного шума и колбасимся под него, творя полное безумие! — последние слава он изрёк с неподдельным ужасом в глазах, видимо, всей душой уповая на первый вариант развития событий, ибо ему он казался не таким абсурдным, попутно вспоминая, как по его старенькому, чёрно-белому телевизору с рябью на пол-экрана демонстрировались новые звучания и поведение их исполнителей на сцене.       Тем временем Док периодически косился на часы, нервно постукивая пальцами об колено и каждый раз глядя на механизм, но разочарованно опускал голову. Как будто время замедлилось и стрелка при каждом взгляде психотерапевта двигалась всё медленнее и медленнее, обрекая его на очередной безнадёжный вздох.       — И после парочки таких концертов эта психоделика преследовала меня повсюду! Эти душераздирающие шумы прокручивались у меня в голове везде, где бы я ни был! И казалось бы, как только этот кошмар начал выпадать в осадок и давал о себе знать всё реже и реже, в мою и без того измученную всей этой ересью голову начали откладывать новых тараканов ещё парочка ненавистных мною фриков! Знаешь, кто? — вытаращился в упор своим бешеным взглядом Псих, тем самым пропуская очередную дозу мурашек по телу лечащего врач. — Хиппи!       Заключающее слово пациент выкрикнул настолько громко, что Док и вовсе свалился с кресла:       — Уж эти чёртовы фрики сочетали всё, что меня неимоверно бесит! — казалось бы, уже достиг пика бомбёжки индивид, неустанно ускорив свою и без того бурную жестикуляцию. — И распевали такую же раздражающую музыку с песнями, выражали свою «сексуальную свободу», которую они называли «общением», где ни попадя, и травку курили, где душе угодно, воняя своим зловонным дымом везде, где только можно! Они таким образом, как они выражаются, «погружались в себя», буквально вынося ЛСД с лабораторных полок и с рук Кена Кизи в массы!       Психотерапевт все продолжал нервно постреливать взглядом на часы, что продолжали бунтовать и наотрез отказывались пробивать восьмой час вечера, а зеленоглазый ничуть не сбавлял свои порывы:       — Разъезжают на своих размалёванных таратайках буквально повсюду! У меня порой создаётся впечатление, что они меня преследуют и пытаются завербовать в свои ряды! — с трепетом промолвил мужчина, вспоминая, как на каждом повороте ему на глаза попадались разноцветные фургоны и такие же ярко облачённыме представители данной субкультуры, что мило, иногда даже казалось, в то же время злобно хихикали, поглядывая на Психа с недобрым огоньком в глазах сквозь пелену густого тумана из скуренной марихуаны, которые они так старательно проталкивали в общество. — Нигде нет от них покоя! Везде достанут! Даже домой приходишь, а у тебя вся квартира в этом треклятом дыму, а я ведь просто открыл форточку проветрить помещение! Как же всё это бесит! Мне уже страшно представить, какой ещё вздор преподнесут эти проклятые шестидесятые!       — Погоди, — прервал Док ураган эмоций своего пациента, — взгляни на это с другой стороны, мы живём в относительно мирное время, самое страшное осталось позади, а хиппи помимо всего тобой перечисленного также пропагандируют любовь и мир, бастуют против войн и насилия, разве это плохо?       — Я не против того, что они борятся за мир. Я против того, что они мне жить нормально не дают! — выставил Псих свой основной аргумент, — посмотри на меня! Я же выгляжу так, как будто сам войну прошёл! Почему нельзя заниматься своими делами и при этом дать мне спокойно жить?       — Может потому, что ты сам обращаешь на это внимание, цепляясь за то, что ты увидишь или услышишь? — предположил Док, — раз, как ты говоришь, они повсюду, то, значит, и я не мог не напороться на них по нескольку раз на дню, но, как видишь, меня это никак не задевает, так как я просто не придаю этому значения.       В этот момент настенные часы подали долгожданный психотерапевтом сигнал, извещающий о конце рабочего дня, после чего тот чуть ли не подпрыгнул от радости, но вместо этого поспешно выставил пациента за дверь:       — Что ж, дорогой, теперь уж точно моя смена подошла к концу, — он почти несдержанно выталкивал Психа за дверь, отчего тот даже и рта раскрыть не успел, — приятного вечера, — напоследок пожелал лечащий врач, захлопывая старенькую дверь прямо перед носом недоумевающего мужчины.       За дверью послышался тяжкий вздох и недовольное шарканье, что постепенно отдалялось прочь от кабинета. Зеленоглазый уже урвал свои желанные десять минут и это было максимум, что он мог сделать в этот день, поэтому ему ничего не оставалось как отправится восвояси вновь прополаскивая своих тараканов в голове.       Как только по ту сторону помещения всё затихло, Док облегчённо выдохнул, расслабленно направляясь к своему портфелю и, порыскав там пару секунд, удовлетворённо достал тонкую белую трубочку, напичканную травами. Достав из кармана пиджака зажигалку, он поднёс огниво к самодельной сигарете, поджигая её и затягиваясь подольше, после чего блаженно выпустил дым галюциногенного курева. Как же долго он ждал того момента, когда сможет насладиться уединением и, погружаясь в себя, посвятить вечер своим прихотям.       Психотерапевт подошёл к окну, продолжая затягиваться наркотиком, и высмотрел знакомый размалёванный фургон, что подъезжал по его душу. Машина остановилась у бордюра под окнами лечащего врача, чей водитель выглянул из салона и дружелюбно помахал собрату-курильщику, который неспешно наслаждался куревом и ответил на приветствие друга.       Спустя пару мгновений снизу послышался истерический вопль Психа, что раздался эхом по улице, распугивая ближайших птиц, который старательно пытался убедить себя, что он, возможно, и в правду себе накручивает, однако выйдя из здания и обнаружив под ним очередной фургон, его нервы окончательно сдали…