Одержимый вторым «Я»

У Гены болит голова. Уже целую неделю парень просыпается с этой болью. Анальгин закончился, да и просто потихоньку начинает забивать болт на то, что должен спасать людей от боли. Закрыв глаза, Гена начинает осознавать насколько сильно его задолбала головная боль. Любой шум вызывает раздражение и отзывается острой болью в висках. К примеру, звонок в дверь, который только что раздался, заставил голову несчастного парня разорваться на атомы, но Гена, еле терпя эту боль подошёл к двери и открыл её. Ключ повернулся и перед ним предстал Алфи. — Я сгонял в аптеку, закупился тебе таблетками на ближайшие месяца четыре. — начал Никита. Гена отошёл от порога, впуская друга в квартиру. Парень прошёл, отдавая товарищу пакет с лекарством. Товарищ взял пакет и отправился на кухню, пока Алф снимал куртку и ботинки. — Кстати, ты сколько уже так живёшь? — Неделю. — быстро через плечо бросил Гена, пробегаясь глазами по инструкции применения таблеток. «Так, принимать одну таблетку в сутки, после еды, с утра. То есть, это получается, что запихнул в себя бутеры с чаем и сразу таблетку глотать, да? Ну вы офигенно придумали! Сколько действует? Не написано… Странно…хотя, если одна таблетка в день утром, значит, скорее всего, действует целый день. Так, интересно, а через сколько реакция? Мгновенно?! Вот это круто!» — Ты меня слышишь?! — Никита выдернул Гену из его мыслей. — Прости, Алф, я задумался. — У парня дрожал голос. Он уже дёргался от любого внешнего раздражителя. — М-да, тебя головная боль потаскала, конечно, — оценивающе окинул Гену взглядом Ник, — никуда не годится. Ты себя в зеркало видел? Гострайтер подошёл к зеркалу в прихожей, глянул на себя и тут же закрыл глаза руками. Ему было невыносимо видеть того, в кого он превращается из-за своей лени. — Господи! Какой кошмар! — громкий возглас Гены пророкотал на всю квартиру, но звук, отскочив от стен, оглушил парня, заставляя его голову трескаться только больше. — Блять, да выпей ты таблетку! Вот мученье. — Закатил глаза Алф. Ему тоже не доставляло никакого кайфа видеть страдания друга. Гена насилу затолкал лекарство в горло, запив его водой. — Фух, прямо полегчало! — Головная боль, бившая Мьёльниром Тора по вискам и сжимающая будто Лассо Правды Чудо-Женщины резко отступила. Мир снова обрёл краски и смысл. — Кстати, Ген, ты огласил перенос епихи на лето? — Да, огласил. Некоторые негодуют, а кто-то сказал, что будет ждать сколько я скажу. Гена ставил на огонь старый потёртый алюминиевый чайник залитый водой до краёв. Пока вода доходила до 100°С, он достал из холодильника хлеб, масло и сыр. — Бутеры с чаем будешь? — Смеешься? Конечно буду! Я за сегодня ни крошки не съел. — Алфи сел на стул. Парень принялся готовить бутерброды, но когда он резал масло, то острый нож соскочил с намеченного зарубка, порезав гострайтеру ладонь. Гена на грани слышимости шипел от боли, но старался не подавать вида. Не хотел заставлять друга переживать за него. Рэпер посмотрел на дрожащую кисть. Рана пришлась аккурат по линии головы. — «Забавно». — Криво усмехнулся он в мыслях. Быстро найдя бинты, он решил, что обычной перевязки будет достаточно на первое время, пока Никита не свалит. Стараясь не спалиться, парень забинтовал рассечённую ладонь. Кровь алыми пятнами начала впитываться в ткань банда́жа. Порез начал немного зудеть.  — Так, Алф, бери кружку, любую, кроме чёрной с большой красной буквой R. Я сейчас чаю тебе налью, но пока я бутерброды не сделаю, чай не пить, всё ясно? — Ясен песень, наливай скорее, заебал. И кстати, хорош уже левую руку прятать, долбоёб. Думаешь, я не видел твой порез и перебинтовку? — Курскеев хитро улыбнулся —Ошибаешься. Ты бы хоть зелёнкой залил, а то рана же загноится, и тогда тоби пизда. — Потом. Мне сейчас лень. — Отмахнулся Фарафонов, доделывая бутеры. Масло подтаяло, но всё равно плохо ложилось на хлеб. Гена решил поставить раскалённый чайник на маслёнку. Через пять минут, бутерброды уже лежали на тарелке, а чай был разлит по кружкам и некрепко заварен. Гострайтер сам опустился на стул рядом с Никитой. — Рассказывай, чел, как ты до этого докатился? — Курскеев переживал за своего товарища, наверное, больше его родителей. Гена поднял глаза на Никиту. В горле встал ком и парню пришлось откашливаться. После этого, он отпил из своей кружки, обжигая язык кипятком.  — Ну, началось всё с того, что мы шикарно провели концерт. Мы оба сорвали голос, а про Машу и Лему я вообще молчу. Бедные, но счастливые девушки до сих пор горло лечат. На следующее утро, у меня болело всё тело, но я знал, что это норма. Горло безумно саднило кашлем и болела голова. Сначала, боль была незначительной, но потом, с каждым днём она усиливалась. Я просто пачками пил Анальгин, но уже на третий день мне лекарство не помогало. Ещё целый день я просто провалялся в кровати с тихим воем. И вот так было, до сегодняшнего дня. — Слушай, может тебе ко врачу сходить, потому что меня это начинает беспокоить не меньше твоего. — Алф посмотрел в глаза Гены. Слишком участливо, слишком по-родному, слишком близко. — Ладно, подумаю. — Да какое «подумаю»? Пора действовать. — Договорились. — Буркнул Фарафонов, допивая чай. Через полчаса  — Ну, спасибо тебе, Ген, что накормил. Я поехал на студию, дописывать песню. — Курскеев хлопнул себя ладонями по бёдрам, поднимаясь со стула. — Тебя проводить? Или сам доберешься? — Сам. — Уверенно ответил Никита, направляясь в прихожую. А через две минуты его и след простыл. Гена поставил всю посуду в раковину, с обещанием себе, что вымоет её потом. Голова опять взрывалась. Он лёг на кровать, проваливаясь в сон… Очнулся Фарафонов в тёмной комнате, практически без освещения. Сильный холод пробирался к телу парня сквозь достаточно плотную толстовку, заставляя того ёжиться. Он поднялся на ноги и попытался осмотреться, но из-за темноты у него плохо получилось. Внезапно, Гена услышал шаги. Гострайтер насторожился и напряжённо замер. Вдруг, шаги прекратились и голову рэпера разорвал пронзительный шепот, снова прижимая парня к земле. Он раздавался отовсюду. Справа, слева, сверху, снизу. Голос шептал одно и тоже: — Я здесь…здесь…здесь — Шепот отдавался эхом. — Кто ты? — Сквозь зубы процедил парень. — Ты меня знаешь…знаешь…знаешь. — Коротко ответило что-то. Каждое слово этого существа заставляло голову несчастного мигреньщика сильно страдать. — Что, без таблеток не можешь, да? — Шепот сменился на вполне громкий голос. Гена не мог поверить своим ушам, этот голос был очень похож на голос его самого. — Кто ты? — Повторил Фарафонов. — Ты меня знаешь. Задай этот вопрос себе. Яркая вспышка. Гена проснулся. На лбу выступила испарина. Он у себя в комнате. Всё в порядке. Ну, если не считать продолжающуюся головную боль, а так, всё хорошо. Правда, шепот в голове ещё немного отдавался, но парень решил забить на это. «А почему таблетка так быстро кончилась?» Гострайтер ещё раз перечитал инструкцию, но ничего смущающего или другого не вычитал и решил сослаться на измученный организм. Вспомнив, что у него киснет посуда в раковине, парень поплёлся на кухню. Он старался мыть и вытирать кружки с тарелкой как можно тише: не хотелось, чтобы его раздражал хоть малейший звук. Пока мыл посуду, Гена мысленно вспоминал свой сон. Фарафонов снова сел за текст песни, которую обещал фанатам, но не клеилось. То рифму нормальную подобрать не может, то строка из общего ритма выбивается, и её приходится заново переписывать, то в тексте творится непонятная хрень. На пол летит белый бумажный прах позорных текстов, а Гена зарывает красноватое лицо в ладонях. Ничего не выходит. Ни-че-го. Он откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди. Рэпер так сидел, до того момента, пока к нему не пришла идея. И он, слегка склонившись над листом бумаги, начал писать новый вариант текста. Чернила в ручке потихоньку кончались. Потом, Гена зачеркнул что-то, переписал и текст был готов. Парень ликовал, правда, недолго, потому что, чем больше он вчитывался в строчки, только что написанные в порыве вдохновения, тем меньше они ему нравились. За окном уже стемнело. Гена глянул на часы. Уже одиннадцать вечера. Рэпер просидел с текстом около 5 часов и кошмарно устал. Он стянул с себя всю одежду, кинув её в шкаф, хотя обычно, Фарафонов всё аккуратно сложит. Но сейчас ему слишком лень. Гена лёг в кровать, уже чувствуя как на него навалилась сильная усталость. Парень закрывает глаза… У гострайтера над ухом раздался щелчок, который заставил его проснуться. Он оказался в маленькой комнатке, посветлее, чем в прошлый раз. На одной из стен висело зеркало, которое Гена старался избегать взглядом. Ему было слишком тошно смотреть на себя. — Ген, скажи честно, ты боишься отражений? — Раздался до боли знакомый голос. — Нет, не боюсь. С чего бы вдруг? — Тогда хорош бегать глазами от зеркала, посмотри в него. Фарафонов вздохнул, глянул в зеркало и…чуть не упал в обморок. На парня смотрел человек, внешне похожий на Гену, только глаза карие и прядка красная, а не седая, и волосы слегка отличаются по цвету: у человека в зеркале они были темнее, чем у Гены. Зеркальный парень зверски улыбался, сверкая глазами, а потом и Гомерически рассмеялся. — Кто ты? — Не своим голосом спросил гострайтер. — Ты меня не узнал? Имя мне Rickey F. — Но ведь это…это…эт-то мой никнейм. Только и всего! — Гена был в полном недоумении. Его поражало то, что сейчас происходит. — Ошибаешься, — шипел зеркальный, — я живой, как видишь. И тебе повезло, что я пока в зеркале. Ха, ты ведь боишься меня. Фарафонова пробила дрожь. Он и вправду боялся Рики. Даже если и учесть, что тот был в зеркале и не представлял для Гены никакой угрозы. Ему было жутко не по себе смотреть на якобы своё «отражение». — Какого хрена? П-почему ты существуешь? — Голос гострайтера постоянно соскакивал на фальцет из-за страха и недостатка воздуха. Он коснулся фаянсовой серебряной рамки зеркала, все ещё не веря в эту ситуацию. — Ты сам оживил меня. Теперь я живее всех живых. — Радостно улыбнулся Рики., но это была не улыбка радости от того, что Фарафонов сам того не осознавая дал ему жизнь, нет. Скорее, Зеркальному доставляло огромное удовольствие видеть страх, непонимание и некий трепет в тёмно-зелёных глазах Гены. Внезапно, рэпер почувствовал, что теряет сознание… Яркая вспышка, ослепила парня, дав ему очнуться. Он проснулся от того, что грохнулся с кровати. Левое бедро сильно ныло, а плечо было немного содрано об угол рядом стоящей тубмы. Голова немного прошла, но Гена ещё и ею ударился, вызвав приступ тупой боли, которая грозила взорвать ко всем чертям ядерный котелок Фарафоновской Чернобыли. Чтобы предотвратить взрыв, рэпер побежал пить таблетку, но сначала насилу затолкал в себя два бутерброда и сырок с кофе, чтобы следовать инструкции. Взрыв удалось ликвидировать. Гена снова засел за текст, но голова трещала так сильно, что руку от локтя до пальцев сводило судорогой, и писать в таких условиях было невозможно. Перед глазами всё ещё стояли сцены сна, которые сбивали с мыслей, поэтому, парень пошел в ванную, открыл воду, сложил руки лодочкой, набрал воды и умылся ею, задевая волосы с долбаной чёлки которую давно пора отрезать, но всегда было как-то лень. Со слегка потемневших и мокрых прядей каплями стекала вода. Гена перекрыл воду и посмотрел в зеркало и тут он правда чуть не грохнулся в обморок. На него из-за зеркала смотрел Рики, демонически улыбаясь. Фарафонов потихоньку начал думать, что он едет кукухой. Если Рики был только во сне, значит его не может быть в реальности, верно? Страх парализовал всё тело несчастного парня, не давая ему возможности даже закричать, а этого ему хотелось больше всего. «Я точно когда-нибудь вынесу это зеркало с квартиры». — Подумал он. Через минуту видение исчезло, словно его тут и не было. Гене показалось на мгновение, что его седая прядка стала больше и шире от страха. Но нет, прядь осталась неизменной. Парень судорожно выдохнул, опираясь руками на холодный кафель раковины, и опуская голову, зажмурив глаза. Ему страшно хотелось выматериться, но наш ангельский Геночка никогда не позволял себе такой пошлости даже в мыслях. Ну просто паинька. После умывания, гострайтер направился в комнату, где остановился перед письменным столом в раздумьях. «Я обещал им. Я должен дописать песню» ”Забей. Забей на них и иди проспись. А ещё лучше, если ты бросишь к херам всё, чем ты занимался. Давно пора забить хуй на этот сраный рэп.“ Гена испугался чужого голоса в своей и без того больной голове. Но почему-то решил недоверчиво прислушаться к этому голосу. Может, он прав? Забрасывать, конечно, рэпер не будет, но отдохнуть от рэпа точно надо. Потому что с текстом не выходит. Только ради этого Фарафонов решил задвинуть песню ещё на пару дней, и пофигу на дедлайн. Он лёг на кровать, уткнувшись в телефон, чувствуя, как на него наваливается сон. Щелчок. Парень не хотел открывать глаза, ведь он понимал, что сейчас произойдёт. Он снова увидит Рики. Его уже тошнило от его вида, хрипловатого голоса и пронзительного взгляда. — Рик, если ты тут, то иди нафиг! —Выкрикнул гострайтер, зажмуриваясь до боли в веках. Он напрягся всем телом. Внезапно, Гена почувствовал чьи-то руки на своих плечах, а потом и услышал шёпот: — Не беспокойся, открывай глаза, Рики здесь нет. Фарафонов недоверчиво приоткрыл один глаз, а затем и второй, когда убедился, что опасности нету. Около него стояла девушка с длинными светло-каштановыми волосами, правда, парень всё-таки приметил зелёную кислотную прядку, которую она судя по всему, пыталась закрасить, но выходило очень плохо. Это было заметно по неровности пряди. — Ген, ты в порядке? — Карие глаза девушки внимательно изучали парня, выискивая хоть малейшую деталь его недомогания. но ничего не найдя, незнакомка достала нож. — А нож тебе зачем? — Только спросить хотела, тебя освобождать или ты намерен просидеть весь свой век привязанным к стулу с шипами? Кстати, они в тебя впились немного, поэтому если не хочешь остаться без джинс и умереть в муках от кровопотери, то советую сидеть смирно и не елозить. И не трясись так, я верёвки не смогу срезать, если будешь трястись. Фарафонов замер. Даже дышать перестал. Девушка наклонилась, просунула лезвие ножа между Геной и верёвкой, начала легонько резать её, потом несколько ускорилась, и верёвка лопнула, освобождая рэпера из своего плена. — Так, а теперь вставай, только осторожно, потому что я не хочу, чтобы ты все бёдра сзади разодрал до крови. Гострайтер начал очень медленно вставать и тут он почувствовал, как шипы выходят из его тела. Из уст парня вырвался тихий стон от боли. — Я не думал, что это будет настолько больно! — Проскулил Фарафонов. — А ты как хотел? Чтобы как комарик укусило?! Нет уж, Геннадий Витальевич, вот здесь идите нахрен. — Возмутилась девушка, осматривая парня сзади. Были видны кровоподтёки, и на джинсах красовались пять маленьких дырок от шипов, которые были заметны, только если приглядываться. — Короче, Геннадий, ситуация такая: снимаешь джинсы или хотя бы приспускаешь их, я замазываю зелёнкой тебе дырки от шипов, а потом я дам тебе нитку с иголкой, и ты сам себе джинсы зашьешь. Надеюсь, заплатки пришивать ты умеешь. Рэпер кивнул несколько раз. Он только взялся за ремень, как вдруг остановился. Ему немного неловко. Девушка перехватила его руки, расстегнула пряжку ремня, проговаривая: — Да что ж ты краснеешь и смущаешься, как первоклассница, блин? Ничего нового я там не увижу, поверь. Представь, что я доктор. Может, хоть так ты краснеть не будешь. Она расстегнула молнию на ширинке джинс. Гена сам приспустил их до колен. — Кстати, я же забыл спросить, а как тебя зовут? — Спросил Фарафонов, еле стоя на ногах, пока незнакомка замазывала его бёдра зелёнкой. — Меня Ева зовут. Кстати, ты разве не удивлен, что я знаю твоё имя? Ты не удивляйся, тут все тебя знают. Откуда? Ну, этого я сказать не могу, не потому что я давала кому-то клятву или что-то в этом духе, а просто потому что я не знаю. Теперь главный вопрос: где мы? Ну, как бы тебе сказать...впрочем, ты же хочешь слышать правду. В общем, мы попали, а точнее, ты попал в Лимбо. — Куда-куда попал?! — Колени гострайтера дрогнули и подкосились, он чуть не упал. Благо, Ева успела среагировать и схватить его за край свитшота. — В Лимбо. — Повторила союзница, поднимая Гену. — И без меня ты точно отсюда не выберешься, но нам надо немного потянуть время и отвлечь подозрение от Времени́телей. Они тут повсюду, и мы их не видим, зато они нас видят, но слышат в радиусе 150°. А знаешь, мне не следует тебя обманывать. Я, можно сказать, особенная. Видишь ли, я являюсь Хранителем, а поэтому, у меня способность видеть то, чего не видишь ты. Хотя, я завидую тебе. Поверь мне, будь у тебя такая способность, ты бы из ума выжил. Я вижу ужасные вещи. — Понял. Отводим подозрение. Ева, а эта прядь у тебя с рождения? Или она недавно появилась? — Прядка с рождения, — сказала девушка, смотря на свои волосы, — хотя мне и не особо нравится. Ева закончила залечивать Фарафонова, дала ему нить и иглу. Рэпер принялся зашивать джинсы. Правда, не особо умело, но хоть как-то. — Зашил вроде. — Определись. — Строго бросила Хранительница. Она подошла, взяла джинсы Гены и сама стала их зашивать. — Тебя шить не учили что ли? —Изумлялась Ева, ловко орудуя иглой. — Нет. Мне говорили, что я мальчик и мне всё жена зашивать будет. — Тихо обронил гострайтер. Через две минуты вещь была как новая. — Другое дело. — Улыбнулась девушка. Рэпер одел джинсы и спросил про путь выхода. — Смотри, отсюда выход только один: через Логово Желчи. Оно, конечно, противное, смертельное и вообще, туда лучше не соваться, но ты должен через него перебраться, если хочешь отсюда свинтить. А теперь, пошли, пока Временители не спалили. Сначала переберёмся через Черный Лес, а там до Логова рукой подать. И самое главное, - Ева повернулась к Гене лицом, низко и тихо говоря, - не бойся Рики. Он не навредит тебе, пока ты его не боишься. Но запомни, победить его сможешь только ты. И ещё один артефакт. Он носит название... Капли крови брызнули на пол. Послышался крик. Из её плеча торчала стрела. Парень подошёл, схватил девушку за шею, злобно шипя: — Ева-Ева, ты меня разочаровываешь. Неужели ты, ничтожная сука, вздумала проговориться, сдать меня и уйти? Если первое тебе удалось, то вот второе, извини, у тебя вряд ли получится. Я не дам тебе уйти, мразь. Пощечина. Рики отбросил Хранительницу к Фарафонову, стоящему в ступоре и не в силах что-то сделать. — Гена, — просипела она сквозь кровавый кашель, срывая с шеи цепочку — это Анкх, он его остановит. А теперь беги. И даже не думай про то, чтобы меня спасти. Не выйдет. Ева протянула парню амулет. Он взял его и положил в карман джинс. Тем временем, Рики подошёл к ним, грубо схватил девушку за волосы, поднял её на ноги, приставив к горлу нож. — Стой, Рики, не убивай её! —Взмолился парень, в надежде воззвать к благоразумию его отражения. — Как скажешь. — Улыбнулся Рик, проводя лезвием по тонкой шее девушки. Ева упала замертво, пачкая кровью весь пол вокруг себя. Гена замер. Его союзницу убили у него на глазах. — Хорошо врала девчонка, нечего сказать. Запомни, — остриё окровавленного ножа коснулось груди Фарафонова, — здесь только один выход – через меня. Внезапно, Зеркальный взял рэпера за локоть, протыкая ножом его грудь. — И ты отсюда никогда не выйдешь! — Слышит гострайтер вдалеке. Глаза его закрываются, дух покидает тело. Парень с криком выпрыгивает из кровати и впечатывается в ближайшую стену. Он слышит смех Маши и Никиты. — Ну нихуя ты реактивный, Ген! — ржёт Курскеев, помогая товарищу подняться. Маша катается по полу от смеха. Русые волосы девушки разбросаны по полу, глаза зажмурены, ноги стучат по белому ламинату, а руки лежат на животе, нервно сжимая серую кофту. — Как тебе такое, Илон Маск?! —сквозь смех проговаривает она, силясь подняться. В итоге, Гена резко поднял Машу. — Вот попробуйте перенести то, что перенёс во сне я. Посмотрел бы я на то, как бы вы смеялись. — Процедил рэпер, застилая кровать. — Кстати, а что вы ту забыли-то? — Решили тебя проведать. — Сказала Маша, заботливо кладя руки на плечи Гены. На кухне раздался свист чайника и девушка упорхнула. — Ну, как голова? Проходит? — Спросил Никита. — Да так же. Болит, гудит, правда, теперь чуть меньше, Но факта боли это не отменяет. Маша вбежала в комнату и пропела: — Парнишки, чай уже готов. Идите скорее, пока не остыл и пока сладости не растаяли. «Господи, у Машки ангельский вокал» — Восхищённо подумал Гена. Парни прошли на кухню, где колдовала Хима. Она раскладывала пироженки на тарелку и разливала чай по кружкам. — Садитесь уже. — Бросила девушка, завязывая волосы резинкой. Всё расселись. Гена взял с тарелки шоколадную пироженку и откусив немного, положил её рядом с кружкой. — Маш, хочешь к нам на трэк? Твой ангельский голос очень пригодился бы. — Сказал Никита отпивая из кружки. Щёки девушки вспыхнули, она чуть не уронила чашку. Маша была счастлива, что её позвали на фит. — Ген, у тебя текст есть? Парень разблокировал телефон, залез в заметки, и найдя нужную, отдал свой телефон Маше. — И что тут мои строки? — Спросила девушка, внимательно смотря на текст. — Там есть строчки: "Забвение испаряется вмиг и сирены напевают знакомую песню, отпирая огромную клетку". Видишь? Это и есть твои строки. — Объяснил Фарафонов. — А когда пишем? — Когда Игорь биты допишет. А это он может делать хрен пойми сколько. Я тебе дам знать, когда, хорошо, Маш? — Ладно. После того, как ребята попили чаю, Маша вызвалась помочь Гене с посудой. Парень отказывался как только мог, но Химченко твёрдо сказала, что не простит себе, если не поможет ему. — Ладно. Если так, то вперёд. Тем временем, гострайтер нашёл таблетки, в его ладонь упали сразу две таблетки, потому что ему надоело терпеть эту сверлящую головную боль, заглушая её по одной таблетке. Ребята ушли, снова оставив Гену одного. Но ему даже было в кайф это одиночество. Парень наконец-то написал текст. Правда, это был черновой вариант, но уже хоть что-то. Проверил соцсети и увидел, что Никита только что выпустил песню. Гене песня понравилась, а у Рики появилась отличная идея. "У тебя же кризис. Давай мы кое-что сделаем..." «Ты что?! Я не стану предавать друга!» "Да нет же, блять. Мы не станем говорить, что песня вообще-то твоя, я говорю про кое-что другое" «Я даже этого не сделаю!» " Тогда беру инициативу я" «Только попробуй!» "А кто тебе сказал, что я буду слушать тебя?" Фарафонов взял в руки телефон и начал писать сообщение Алфавиту. — Никит, привет! Ты песню выпустил, да? Да. Нравится? — — Нравится. Слушай, отдай мне минусовку. Ты больной? Копирайт же, вся фигня — — Не хочешь так, будет по-другому. Я расскажу всем твоим фанатам твой самый страшный секрет, который ты по пьяни мне рассказал на одной из многочисленных московских вписок, если не отдашь мне минус. Никита был мягко говоря, в шоке от того, что его лучший друг такое пишет. Что ты расскажешь? Мне даже интересно — — То, что ты хранишь больше всего. Прощай, Никита. Алфи пытается докричаться до Гены, но поздно. Он уже был у парня в ЧС. Рэпер зашёл в Твиттер и начал строчить... Никита заблокировал телефон, откинулся на спинку дивана, подложил руки за голову и громко протянул: — Бляяяяять! — Что такое, Ник? — Спросила Эм, садясь рядом. Её немного беспокоил вид Алфавита. Парень выглядел неважно. — Да с Геной творится какой-то пиздец. Грозится рассказать страшную, сокровенную мою тайну моим фанам, если не отдам ему минус новой песни. Хоть я и очень сомневаюсь в том, что он будет что-то рассказывать, я в ахуе, если честно. Такого никогда не случалось раньше. Лема зашла в Твиттер и резко побледнела. — К-курскеев, ты точно уверен в том, что он не пизданёт про тебя лишнее? — Тёмно карие глаза девушки медленно поднялись с экрана телефона на Никиту. Тот уверено кивнул. — Тогда зацени это. — Рэперша показала сообщение Гены в Твиттере. "Ребят, а вы знаете, что Никита вас всех хуесосил после концертов? Говорил, что вы все никто и звать вас никак. Песни он выпускает, потому что вы его заёбываете вопросами "Когда новый релиз?". Он самый настоящий лицемер." В этот момент, у Курскеева в груди что-то оборвалось. Его лучший друг и вправду предал. Парень даже и не знал как реагировать. — Эмели, мне пристрелить его или закопать заживо? — Зависит от тяжести предательства. — Ответила она в пустоту. — Ладно, когда он придёт в себя, то поговорим, а уже потом решим, что с ним делать. Они поссорились. Никита кричал на Гену, срывая связки. Обзывал самыми громкими словами и нещадно клеймил его. Гострайтер смотрел на Алфи взглядом провинившегося щенка и искренне не понимал, почему его лучший друг гневается. — Как ты, блять, это объяснишь?! — Парень показал доказательства преступности Гены. А тот в свою очередь лишился дара речи. "ЧТО?! Это сделал Я?! Быть такого не может! Я не мог такого написать!" «Но написал же ведь» Рэпер не стал слушать этот голос, мысленно отмахнувшись от него. — Никит, я тебе клянусь, это был не я. — А кто?! Багира на телефон случайно прыгнула? Давай, сознайся уже, что ты еблан. Гена закрыл глаза. Он пытался собрать все мысли в кучу, чтобы понять, что делать дальше, но ничего не получилось. — Никогда бы не подумал, что мой лучший друг станет так подло предавать меня. — вполголоса бросил Курскеев, оттолкнув Фарафонова плечом. Дома, Гена проваливается в сон, хотя ему этого так не хотелось, потому что он чувствовал, что что-то не так. Парень видит свою квартиру. Всё в порядке, только руки везде и кровь из стен идёт. Голоса, идущие отовсюду заставляют мигреньщика упасть на пол, но вскоре, он поднимается, потому что не хочет заболеть. На Фарафонова смотрят глаза. Смотрят пристально, и рэперу не по себе от этого взгляда. Как будто ему душу вывернули. Сколько их там? Сосчитать сложно, особенно, когда у тебя всё раздваивается и немного расплывается. Кислота, идущая от стен, прожигает разум, отравляя сознание. Руки хватают Гену за плечи, за шею, за края фуболки, за руки, за талию. У рук длинные цепкие пальцы, из которых не так просто выбраться. Вдруг, парень чувствует, что пол начинает нагреваться. Он запрыгивает на кровать, где попадает в капкан из рук. Рэпер еле вырвался из этой крепкой ловушки. По его телу пошли синяки и ссадины от этих боевых захватов. — Нет, он так же лежит.— Слышит гострайтер сквозь пелену ваты в ушах. Он открывает глаза, озирается и понимает, что он не у себя дома. Парень видит спину Алины, которая с кем-то разговаривает по телефону, стоя около окна. — А я что могла сделать?! Вы меня подключили к этой истории самой последней! —Девушка нервно сжала в кулаке прядь своих тёмно-каштановых кудрей. Гена про себя отметил, что чувствует нарастающее напряжение и тревогу армянки. Ему захотелось подойти к Алине и обнять её, с целью успокоить, но решил, что пока не будет отвлекать её от разговора. — Блять, да в смысле "Успокойся"?! Ты вообще подумал о том, что Гена не проснётся?! — Голос Алины дрогнул. Она сжала лёгкую ткань тюлевых занавесок. Рэперша была на пределе своих эмоций. — Ладно, Никит, давай я тебе наберу, если что-то изменится. — С трудом проговорила девушка, еле сдерживая свои слёзы. Она сбросила, положила телефон на подоконник и горько заплакала. Гена не мог этого так оставить, поэтому, он спросил самое очевидное: — Алин, а какого хрена я забыл у тебя дома? Армянка впала в шок. Она отняла руки от покрасневших щёк и обернулась. Увидев то, что Фарафонов приподнялся на локтях и смотрит вполне осознанно, она подошла к кровати, упала рядом с ней на колени и положила голову на грудь Гены. Из её глаз хлынули слёзы. Руки девушки дрожали. — Мы... М-мы думали... Чт... Ч-что ты... Больше не проснешься...— Алина говорила запинаясь, не веря в собственное счастье. Парень прижал голову девушки к себе. — Я проснулся. Всё хорошо. Алин, не плачь, всё ведь хорошо. Алина, посмотри на меня. — Рэпер поднял голову армянки и посмотрел в её мокрые темно-карие глаза. Он слегка согнул указательный палец и вытер слёзы рэперши. — Слёзы девушке не к лицу. Не плачь. Гена провел рукой по спине Алины. — Давай я позвоню Никите. Хорошо? Хотя... Ты голодный? Чаю хочешь? Если хочешь, ты скажи, я сделаю. — Не метайся. Иди звони Курскееву, я сам могу всё сделать. — Ты что?! Лежи, тебе нельзя вставать! Давай я лучше Машу разбужу. — Мкртчян положила руки на плечи Фарафонова, слегка надавливая, чтобы он не встал с кровати. — Алин, не стоит за меня так сильно переживать. Маша, скорее всего, тоже перенервничала и ей нужен покой, поэтому даже не думай её тревожить. Я сам всё сделаю. — Гена слегка оттолкнул девушку и поднялся с кровати. Но не прошёл и пяти шагов, упав на пол. Гострайтер с трудом поднялся, не без помощи Алины, разумеется. — Вот видишь, а говоришь, что не надо беспокоиться. Я сейчас иду звонить Никите, а ты лежи тут и не вставай. Потом, я тебе всё сделаю сама. — Рэперша смерила его взглядом. Алина подошла к подоконнику, взяла телефон и вышла из комнаты. Дрожащими пальцами она набирала комбинацию цифр, выученную наизусть. Послышались гудки. — Да Алин, что-то случилось? — Никит, приезжай ко мне, покажу кое-что. — Загадочно сказала армянка и сбросила звонок. И тут же отпечатала ему СМС-ку: "И да, я не скажу тебе ни слова и буду по-ублюдски сбрасывать твои звонки, пока не приедешь. Спросишь почему? Знаешь такую поговорку "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Так вот, я о том же. Я просто хочу, чтобы ты всё увидел сам". Алфи ничего не оставалось делать, кроме того, как сесть в машину, завести её и поехать к Алине. Мози вернулась в комнату. — Он сейчас приедет. Мне кажется, вам есть о чём поговорить, но для начала надо тебя накормить. Спустя десять минут, рэпер доедал бутеры и допивал кофе. — Наелся? — Спросила девушка, убирая посуду. Гена кивнул. Мози улыбнулась и ушла из комнаты. Она стояла на кухне и мыла чашку с тарелкой. Её мысли были заняты беспокойством за парня. Вроде, они никогда не общались настолько близко, так почему сейчас оба ведут себя словно лучшие друзья с детства? Странно всё это. Под звон посуды проснулась Маша. Она села на диван, на котором мирно спала минуту назад, согнула колени и потяувшись спросила: — Алин, как там Гена? Мози ответила не сразу. Она замерла, смотря в одну точку. — Алин, ты чего? Ты меня слышишь? — Химченко щёлкнула несколько раз пальцами рядом с подругой и только после этого, армянка очнулась от своего гипноза и сказала: — Гена в порядке. Он проснулся, я его накормила, сейчас сидит и ждёт Никиту. Я ему сказала, чтоб ехал сюда. Через десять минут раздался звонок в дверь. — Никита приехал! — Воскликнула Мози, подбегая к двери. Алф сразу прошёл в квартиру, снял ботинки и куртку. — Где он? — Голос парня сильно дрожал. Он очень переживал и волновался до такого состояния, что кровь начала закипать в жилах. Его всего трясло сильнее и больше, чем Алину с Машей вместе взятых. — Никит, ты у меня дома не первый день. Гена там же, где и ты отлёживался после очередной вписки. — Ответила армянка, обнимая подругу за плечи. Никита кивнул и пошёл по нужному направлению. Он остановился перед дверью. Зайти? Или ну его нафиг? А может, лучше Фарафонова не трогать? Нет, надо поговорить. Курскеев уверенно открыл дверь, заглянул в комнату и спросил: — Ген, я могу временно нарушить твой покой? Парень лежал, укутавшись в одеяло и уткнувшись носом в стену. — Можно. — Глухо и негромко раздалось из-под плотного одеяла. — Заходи. Алфавит вошёл в комнату, Гена сел на кровати. Они смотрели друг другу в глаза. Фарафонов видел в глазах Курскеева обиду и решительность, а Никита видел в глазах гострайтера непонимание, но на удивление, спокойствие. — Ответь мне пожалуйста на один простой вопрос: что с тобой творится? Ты сначала хорошо относишься, а потом, лицемерно и нагло обвиняешь в том, чего не было. Это как так? — Не такой уж и лёгкий вопрос, знаешь,— спустя пары минут молчания ответил товарищ гострайтер, — я, если честно, сам не понимаю что со мной твориться. То, что написал тебе якобы я, я не писал совсем. Это был не я. Я сам по себе не мог такого написать, и ты прекрасно знаешь моё отношение к предательству. Я его на дух не переношу. У меня приступы ночных кошмаров и галлюцинаций днём, я безумно напуган и не знаю, что мне делать. — Курскееву очень хочется ему не верить, потому что слишком хорошо получается у друга выкрутиться. — Кстати, я немного удивлен, что ты спросил. Потому что мне показалось, что ты меня ненавидишь. Никита сел рядом с Фарафоновым и сказал: — Нет, Ген, ты, конечно тот ещё мудак, но я переживаю. Потому что мне кажется, что ты не врёшь. — Уверен? — А смысл тебе меня обманывать? Нет, ты мог, конечно заверить, что всё хорошо, но это было бы палевно и наводило бы на подозрения. Гострайтер смотрит казаху в глаза. — Прости меня, Никит. — Его голос звучит искренне. Парень приобнимает товарища за плечи и голова Фарафонова падает на плечо Курскеева, и он закрывает глаза. — Прощаю. Я не знаю как, но я помогу тебе. Я вытащу тебя из той ямы, в которую ты упал. Кстати, может, у тебя раздвоение личности? Просто похоже. — Я не знаю. — Шёпотом судорожно выдыхает Гена, — Знаешь, после всего того, что со мной случилось, я уже ничего не знаю. Они просидели два часа в полной тишине. Каждый из них думал о том, что же случилось с Геной. Никита думал о способах помощи другу, а гострайтер думал о том, насколько же он завяз в этом грёбаном болоте. В этой тишине они могли слышать мысли друг друга и Фарафонов боялся, что Рики начнёт проявлять свою агрессию по отношению к Алфи. Но нет, Рик бы занят своими делами и не реагировал. Хотя он мог. У него была прекрасная возможность ещё немного поиграться с отношениями друзей и окончательно их взорвать. Но Зеркальный был слишком занят. Гена даже облегчённо выдохнул, когда понял, что от его альтер-эго опасности не грозит. По крайней мере, сейчас, когда он может спокойно и в тишине посидеть с его лучшим другом. В комнату зашла Маша. Она была слегка растрёпанная. Волосы собраны в свободную косу, которая частично расплелась, чёрная свободная кофта была смята, на плечи был накинут белый флисовый плед, который девушка придерживала руками за концы на уровне груди. — Привет ребят. Как вы тут? — Её голос был очень сонным и даже заспанным. — Привет Маш. Мы нормально. Вроде поговорили, всё разрешили. Все будет хорошо. — отозвался Ник — Вот и хорошо. — улыбнулась Химченко. На следующий день, парень был сам не свой. Гена всеми силами не позволял Рики захватить контроль над телом и разумом рэпера. Потому что он знал, чем всё это может кончится. Фарафонов сильно боялся этого, а поэтому не мог допустить. "Нет, Рик, даже не думай! Я больше не хочу головой отвечать за последствия твоего безумия!" «Тебе и не придется этого делать. Я просто...» "Нет! Я знаю тебя! Ты сейчас специально обманываешь меня! У тебя ничего не выйдет!" «Ну да, конечно. Эх, Гена, какой же ты придурок всё таки. Ничего ты не понимаешь.» Щелчок, и гострайтер чувствует, как по его венам разливается слабость. Он обесиленно падает всего лишь на минуту, затем, поднимается и уже знает, что будет делать. Эмелевская. Она так красива. Она манит, тянет к себе. У парня в джинсах от этих мыслей становится тесновато. Хм, а что, если... Фарафонов берёт в руки телефон, договаривается с Лемой о встрече у неё дома, параллельно, Гена выпросил адрес студии Антона. Всё, он настроен решительно и уже не сможет остановится. Он собрался и поехал. Сначала на студию. Ему надо сделать одно тёмное дело. — Привет, Гена! — Антон приобнял парня. — Да, привет, Бизи. — А ты что тут делаешь? — Да так, хотел тебя проведать. — Улыбается Гена. — Слушай, давай пойдём за угол здания, я просто покурить хочу, а если заведующий всей этой конторой увидит, то обязательно пропишет с вертухи. — Да, пошли. По странному стечению обстоятельств, за углом студии было темно. "Идеально» Антон закурил сигарету. Курил он быстро, обычно чуть меньше минуты. Вот и сейчас, парень делал большие и быстрые затяжки, выдыхая полупрозрачный белый дым. Лема который месяц готовится его убить за это. Да и за курение вообще. "Жаль отбирать у неё работу» Бамбл повернулся к Рики Гене спиной. Нож оказался чуть тяжелее, чем предполагалось. Лезвие вошло в спину Антона по рукоять. Фарафонов вытащил его и толкнул парня на землю. Он бил ножом в грудь и живот Бизи с безумной улыбкой. Руки Гены были по локоть в крови. Нож пришлось закопать а руки отмывать перед тем, как ехать дальше. Теперь Лема. Парень был целый день так дружелюбен с ней, пока в один момент не прижал её к стенке. — Ген, ты чего делаешь? — Смеялась девушка. Она не знала, что гострайтер очень серьёзно настроен. Он поцеловал ее в плечо, в шею, в губы, предварительно зафиксировав голову рэперши. Язык Гены проскользнул в ротик Лемы, сплетаясь с её языком. Она силится его оттолкнуть, ведь у неё есть парень, но к несчастью Эм, у Фарафонова по комплектации и габаритам было огромное преимущество. Он заводит её в спальню, кидает девушку на кровать, срывая с неё абсолютно всё, что на ней было. Парень вжимает в матрас запястья Лемки, проводя языком по её шее. Он оставляет грубые багровые засосы на ключицах рэперши. Она пытается заставить себя не возбуждаться, но уже поздно. Поцелуи в шею сделали своё дело. Гена расстёгивает ремень, сбрасывает с себя джинсы вместе с трусами. Встал. У Лемы из глаз текут слёзы. Она без понятия что делать. — Гена, пожалуйста, не надо! Но рэпер её не слышит. Он раздвигает бедра девушки и резко грубо входит в неё. Эмели вскрикнула. Ей показалось, что её мышцы внутри все разорвались от такого входа. Парень не даёт рэперше даже привыкнуть и сразу набирает быстрый темп. Она кричит от боли, но его ладонь сразу заткнула её. Вторая ладонь сжимала грудь Эм. Гена вжимает тело девушки в матрас и через пять минут изливается в неё. — Из тебя бы вышла шикарная шлюха, Эм. — Одевшись сказал гострайтер и шлёпнул рэпершу по заднице. — Бизи этого не оставит, я тебе клянусь! — Шипит Лемка. — Ты правда надеешься на то, что твой шут гороховый спасёт тебя, принцесса? — Говорит парень и наотмашь бьёт по лицу девушки. Лема кивнула. — Бизи мертв. — Холодно бросил Фарафонов. Из карих глаз снова хлынули слёзы. Она не могла в это поверить. Кто? Когда? Где? А главное, зачем? Она задала эти вопросы парню, на которые он с радостью ответил. — У меня руки по локоть в его крови. Благо, кофта красная, не так заметны пятна. Я убил его прямо перед приездом к тебе, около студии. Зачем? Ты мне нравишься, Лем. Но мне мешал Антон. Но теперь, я сделал то, чего так долго жаждал, чего так желал. Чтобы твоё красивое тело было в моей власти. Я хотел тебя, понимаешь? Вот почему пришлось идти на такие зверства. Весь следующий день, Лема просидела в окружении Никиты, Алины и Маши. — Бля, Лем, я тебе клянусь, он вчера был нормальный. В глаза мне смотрел. Говорил, что напуган и не знает, что делать. — сказал Ник, отпивая чай из своей кружки. — Хмм, что же с ним могло такое произойти, чтобы убить Бизи и изнасиловать Лему? — Спросила Алина и откусила кусочек от вафли. Все пожали плечами. — А ты заявление на него накатала? — Спросил Алфи. — Нет. Я хочу, чтобы это осталось на его совести. — Ответила Лема, кладя в рот конфету. — Так это и так останется у него на совести, только он в тюрьме сидеть будет. — Нет. Я хочу, чтобы он страдал от этого на свободе. — Так ладно, хрен с ним, с Геннадием, с ним потом разберемся. С тобой, Эм, нам что делать? Говори. Скажи нам, что надо сделать с тобой для тебя самой же? — Маша положила руку на плечо Эмелевской. — Даже и не знаю. Мне так хочется сдохнуть. Моё существование в этом мире более, чем невозможно. — Пусто отозвалась девушка. — Так, подыхать не надо. Давай ты сама с Геной поговоришь и всё. — успокаивающе сказал Курскеев. — Ага, а потом он на кого-то из них двоих перекинется? — Лема слегка повысила голос, ведь у неё не было никакого желания, чтобы Маша и Алина пострадали из-за Гены точно также, как и она. Тем временем, Фарафонов лежал на кровати. Ему было лень куда либо вставать. Он абсолютно не помнил того, что было вчера, но предчувствие явно не хорошее. Гена отчётливо чувствовал запах крови. "Почему? Я же не убил никого". «Спорно, на самом деле». Вечер того же дня. Чёрные волосы девушки развеваются на ветру, холод пробирался под чёрно-белый, полосатый пиджак. Карие глаза смотрят вниз. Голоса подруг отговаривают, но слишком поздно. — Что?! Когда?! Вчера вечером? Я не верю, этого быть не может! Мы же отговорили её! — Рыдала Маша. Алина сидит рядом с ней, убитая горем. ”Что же ты наделала?„ — подумала армянка, обнимая плачущую навзрыд подругу. Дверь открылась, и в квартиру вошёл Гена. Маша подошла к нему и отвесила сильную пощечину. — Это тебе за Эмели! Ненавижу тебя! — Её крик был вперемешку со слезами. Мози подошла к Фарафонову и сказала: — Ген, сейчас лучше свали. — Послушайте меня. Я не хотел её убивать. И это сделал не я. Я знаю кто виноват и положу этому конец, я обещаю. — Бросил он, и ушёл. — Ну Ген, признайся было весело! — Знаешь, я ничего весёлого в этом не вижу! — Фарафонов скрестил руки на груди, стоя перед зеркалом. — Ой, да ладно тебе! Подумаешь, делов понаделал и всё. — Ты издеваешься?! — Прикрикнул Гена. — Ты убил Антона и Эмели! Моих друзей! Ты понимаешь, насколько сильно я тебя ненавижу?! — Блять, Фарафонов, не забывай пожалуйста, что я помогал тебе с текстами и с песнями. Да ты рэпер и Баттл эмси только из-за меня! Без меня, ты из себя ничего не представляешь! Ебаный ноль без палочки! Меня заебало сидеть внутри тебя! Я тоже хотел получать всё то, что получал ты! — Кричал зеркальный, сверкая глазами. — Но теперь-то ты ничего не получишь! — Хитро процедил гострайтер, приствив пистолет, который ему от деда достался к голове и, чувствуя холод дула у виска. Рики обомлел, когда понял, что у него тоже пистолет у виска. — Что, не ждал? Сдохну я, сдохнет и альтер-эго. Это закон. — Нихуя. Сдохнешь ты, а я займу твоё место! Гена самодовольно улыбнулся и сказал: — Нет. Ты моё творение. А значит, сдохнешь вместе со мной! В ы с т р е л . . .