Неосторожность

Минки на самом деле понятия не имеет, чем заслужил такое отношение своих любимых одногруппников к себе. Нет. Не то, что бы ему есть, на что жаловаться. Совсем нет. По его собственному мнению, он просто не имеет на это права. Многие подростки, да и не только, ведь мечтают оказаться на его месте. Однако ему немного непонятно, почему эти ребята так поступают с ним. Если быть честным это действительно очень неприятно. Да, разумеется, с самого начала Рен знал, что в группе из пяти человек кто-нибудь непременно будет лишним. С этим ничего не поделать. Вернее, не совсем так. Кто-нибудь всегда будет последним. И дело даже не в самих участниках. Такое временами происходит в каждой группе. Ньюист не исключение. Если вдруг приходится разбиваться на пары, кто-нибудь обязательно остается один. Что ж, в группе с нечётным количеством участников подобное неизбежно. Все это понятно и, наверное, обижаться не стоит. Минки и не обижается. Правда. Вернее, обижается, конечно. Но совсем не на это. Просто абсолютно не понимает, почему всегда-всегда остается последним. Неужели он настолько плохой участник? Неужели этот светловолосый мальчишка совсем не заслуживает хоть какой-то любви от других мемберов? От тех, кто, вроде как, называют себя братьями. По крайней мере, перед другими. Ему бы хватило самой маленькой дольки. Не любви. Хотя бы какой-нибудь элементарной заботы. В конце концов, он же макнэ. Самый младший. Парень, которому пришлось слишком рано повзрослеть. Тем не менее, он все еще остается ребенком, которому нужна забота и поддержка старших друзей. Почему же нельзя относиться к нему соответственно? Этому ребенку так мало нужно для полного счастья. Минки же не просит ничего сверхъестественного. Не просит, чтобы его таскали на руках, обнимали, относились как-то по-особенному или что-нибудь за него делали. Поэтому, несмотря на то, что всегда находится вместе с другими участниками, он чувствует себя совершенно одиноким. Очень одиноким. Даже Джонхен, кажется, совершенно забыл о своих обязанностях лидера. Вообще-то главная его задача состоит в том, чтобы следить за деятельностью группы и за ее членами. Впрочем, он все же не обязан следить за тем, чтобы мемберы были настоящей семьей. Минки и правда очень обидно, что никто не замечает, как ночами он, будучи не в силах терпеть, плачет или в своей комнате, спрятав лицо в подушку, или в ванной, включив воду на полную мощность. Хотя, может, это и к лучшему. Вероятнее всего, парни только посмеялись бы над ним. Поэтому Рен усиленно и скрывается. Не хочется терпеть еще больше подколов и издевок. Нет. Сказать, что Минки совсем один нельзя. Разумеется, у него есть семья. И еще лавес. Много-много лавес. Очень много. И он, действительно, любит всех этих девчонок. Даже тех, которые периодически творят всякую фигню. Помнится, Минки в каком-то интервью однажды сказал, что все фанатки — его девушки. Вот только это ничего не меняет. Ни одна из этих девчонок все равно не может заполнить пустоту в его душе. Пустоту и холод. А еще, ни одна из них никогда не сможет прогнать его страх. Страх остаться одному. И даже сейчас, снимая очередную «Love Story», Чхве Минки кажется, что в этой студии он находится совершенно один. Голоса согруппников звучат, будто бы через толстый слой ваты. Кажется, сегодня им предстоит очередной кулинарный баттл, и от этого макнэ тяжело вздыхает, прикрывая глаза. Он уже знает, что произойдет в следующие несколько минут. Сценарий ведь написан давно. И речь вовсе не о сценарии очередного эпизода. Нет. Но о сценарии всей их жизни. В частности, жизни одного конкретного участника. Аарон, конечно же, выберет Джонхена, а Донхо — МинХена. Рен же снова останется один. Так всегда бывает. Честно говоря, опять же по его собственному мнению, это правильно. Не стоит отрицать, что готовить он не умеет абсолютно. К кухне его лучше вообще не подпускать. Пару раз Арон пытался кое-чему научить его, но успеха не добился. И все же Минки очень обидно. — А что будем делать с Реном? — услышав свое имя, он переводит взгляд на Донхо. Ну кто бы сомневался, что так и будет. Вокалист Ньюист по очереди оглядывает остальных участников, задерживая свой улыбчивый взгляд на утонувшего в своих мыслях Минки. На пару мгновений он пораженно замолкает, когда видит перед собой абсолютно безэмоциональный и пустой взгляд. Больше всего Бэкхо удивляет, что Минки смотрит в одну точку на стене. Смотрит куда-то сквозь нее. Кажется, он будто вовсе и не здесь находится. Хотя, может, сейчас так оно и есть. Минки думает о чем-то своем и даже не сразу замечет, что речь идет уже о нем. — Давайте сыграем в «камень-ножницы-бумага», — предлагает Донхо. Идея действительно неплохая. — и проигравшая команда возьмет к себе Рена, — а вот думать он, похоже, не умеет. Сейчас это не модно. Совершенно неожиданно взгляд Минки меняется. Теперь в нем плещется такая буря эмоций, что Бэкхо неожиданно теряется. Он замолкает на полуслове, неотрывно следя за действиями младшего, который прижимает руку ко рту. А потом происходит то, чего никто не мог ожидать. По щеке Рена скатывается одинокая горячая слеза, которую он и не думает вытирать. Ему, честно, не хочется, чтобы кто-нибудь видел его слезы, но справиться с собой он уже не может. Неожиданно эмоции накрывают его с головой, переливаясь через край. — Простите, — едва слышно выдыхает Минки, виновато и беспомощно глядя на людей из стаффа, и, сорвавшись с места, исчезает за дверью. Ему больно. Очень больно от такого отношения. Пару лет назад он так хотел дебютировать с этими ребятами. Именно с этими. Трудно сказать почему. Наверное это от того, что на тот момент они казались ему очень хорошими людьми. Если бы Рен только знал, чем все это для него обернется. К сожалению, он понятия не имеет, что им всем сделал. Что сделал этим парням? Почему они так не любят его? Почему ненавидят? Почему взаимодействуют только на камеру? Слишком много вопросов. И нет никаких вразумительных ответов. Микни правда не понимает, куда ведут его теперь ноги. Слезы застилают глаза, и он внезапно срывается на бег. Больше всего ему хочется убежать от самого себя. Ну и, конечно, от этой жизни. Сейчас макнэ очень хочется оказаться в их с Джонхеном номере в отеле. Желательно в полном одиночестве. Потому что он не хочет, чтобы его видели таким. Глупо, на самом деле. Кажется, Рен и сам не знает, что ему нужно. Никогда он не умел особо контролировать свои эмоции. Особенно, если они вызваны людьми, которых он считает едва ли не самыми близкими. Через несколько минут Минки, наконец, находит какую-то незапертую дверь и осторожно проскальзывает в темную комнату. Здесь очень холодно, но он не обращает на это никакого внимания. Макнэ притворяет за собой дверь, стараясь не издать ни звука, и присаживается на холодный пол, прижимаясь спиной к стене и обхватывая согнутые колени руками. Уткнувшись лицом в сцепленные руки, Рен дает, наконец, волю слезам, которые бегут непрерывным потоком по его щекам. Он с силой закусывает губу, чтобы никто, не дай бог, не услышал эту истерику. Его всего колотит, и Минки тонкими пальцами сжимает ткань брюк. Впрочем, это не особо помогает. Совсем не помогает, на самом деле. И наверное, Минки бы просидел в этом темном помещении еще очень долго, но он прекрасно знает, что стафф будет искать. Хотя бы потому, что им нужно продолжить съемки. Однако вряд ли его кто-нибудь не найдет. Плевать, что за подобное предусмотрено серьезное наказание. Рен не собирается ждать, когда за ним придут, чтобы отчитать за совершенно детское поведение. Взрослые парни не должны так себя вести. Тем более на работе. Так все говорят. Кто, вообще, придумал все эти дурацкие стереотипы? Почему парни обязаны быть сильными? Минки не хочет. Нет. Может в глубине души и хочет, но не может. Он и так все время оставался сильным ради других. Но ведь макнэ тоже живой человек. Больше всего Минки хочется почувствовать хоть немного человеческого тепла. Любого. От кого угодно. Потому что чувствует, что совсем замерзает. Его сердце и душа замерзают. С большим трудом он поднимается на ноги, опираясь на стену, и бредёт к выходу. Пожалуй, хватит тут прохлаждаться. Иначе есть опасность простыть и заболеть. Тогда его точно прикончат. Именно поэтому Рен решает все-таки отправиться в отель. А там видно будет. *** После неожиданного побега Минки в студии воцаряется оглушающая тишина. Никто не может пошевелиться. И, кажется, даже вдохнуть никто не смеет. Не только мемберы, но и люди, которые находятся рядом с ними. Честно говоря, никто из них и подумать не мог, что все это приобретет подобный исход. Никто не ожидал, что все может закончиться вот так. Ведь обижать своего любимого макнэ и причинять ему настоящую боль ни у кого и в мыслях не было. Правда. Так получилось случайно. Может, в это и трудно поверить, но участники Ньюист действительно любят его, как своего младшего брата. И некоторые личности даже больше. Кое-кто любит этого ребенка гораздо больше, чем просто младшего брата. Жаль только, что вместо того, чтобы обо всем рассказать, он поддержал глупую игру остальных мемберов. — Думаете, мы перегнули палку? — слишком громко для сложившейся тишины спрашивает Донхо, глядя по очереди на Арона, Минхена и Джонхена. Какая-то девушка из стаффа, все это время наблюдающая за парнями, пожимает плечами, но в ее глазах ясно проглядываются немой упрек и явное неодобрение. Закусив губу, она качает головой, внимательно смотря на ребят, можно даже сказать, с каким-то разочарованием. Она не считает их правыми ни в коей мере, но из-за глубокого уважения не скажет этого. Хотя кого тут уважать? По крайней мере, после того, что только что произошло. Того, кто так запросто может обидеть одного из самых близких и дорогих людей? Того, кто так просто задел чувства этого хрупкого ребенка? В самом деле, неужели они даже не догадывались, чем все это может закончиться? Словно малые дети, честное слово. Маленькие и глупые дети. Джонхен тоже прикусывает губу и сверлит тяжёлым взглядом дверь, за которой скрылся его любимый мальчик. Он прекрасно понимает, как глупо это все было. Какие же они все идиоты! Да, разумеется, всем им стоит хорошенько промыть мозги, чтобы больше не занимались подобными глупостями. ДжейА все равно знает, что виноват больше других. Он же лидер. Не должен был он допустить подобного. А теперь этот ребенок прячется неизвестно где в этом большом и малознакомом здании. Взгляд лидера ненадолго задерживается на лице Донхо, который тоже смотрит в одну точку. На дверь. Тигру очень стыдно из-за того, что случилось. За то, что он не только не попробовал остановить все это безумие, но и принял в нем непосредственное участие. Тяжело вздохнув, он переводит печальный взгляд на Джонхена, умоляюще глядя на него, и тот кивает. — Простите, пожалуйста, — Джонхен вскакивает со своего места, кланяется персоналу и даёт знак ребятам следовать за ним. Не всегда мемберы беспрекословно подчиняются лидеру. В общем-то, наверное, не существует людей, которые всегда и во всем слушались бы кого-нибудь другого. По крайней мере, сейчас. Но в данный момент мемберы и сами понимают, что это необходимо. Вслед за ДжейА они выскальзывают в полутемный пустынный коридор и оглядываются по сторонам. В коридоре никого нет. Впрочем, это и не удивительно. Вряд ли бы Минки стал спокойно дожидаться пока кто-нибудь отправиться за ним. Участники прекрасно понимают, что таким образом потеряшку не найти, но понятия не имеют, в какую сторону им следует идти. Поэтому Джонхен берет на себя ответственность и решает разделиться, предварительно наказав парням заглядывать в каждую встречную комнату. А ещё он говорит, что без макнэ они не имеют права возвращаться, но следует поторопиться. Мало ли что тому взбредёт в голову. Нужно как можно скорее найти младшего. — И в следующий раз предлагаю не вестись на подобного рода письма, — на последок говорит лидер. — Из-за того, что кому-то взбрело в голову узнать на самом ли деле Минки-я — ледяной принц, у нас теперь большие проблемы, — после этого он как можно скорее уносится вдаль. *** Минки кажется, что в здании почему-то нет никого, кроме него. Совсем. Потому что за весь свой пусть и недолгий, но путь к выходу он не встречает ни одной живой души. И куда все подевались? Впрочем, для него это не так уж и плохо. Иначе, если его найдут, менеджер вряд ли позволит ему самостоятельно покинуть студию. Да и вообще вряд ли макнэ позволят уйти. Съемки же. Разумеется, он прекрасно знает, что после своевольного ухода у него будут большие неприятности, но остаться сейчас здесь никак не может. Несмотря на то, как старшие ведут себя по отношению к нему, Рен все равно любит их и очень боится сказать что-нибудь лишнее. В отличие от других мемберов Минки совсем не хочет никого обидеть. На самом деле, он просто ненавидит с кем-либо ругаться. Особенно с теми, с кем живет под одной крышей. Макнэ никогда всерьез ничего не говорит. Так. Только в шутку. Хотя в большинстве случаев шутят как раз-таки над ним. Потому что, видите ли, мемберам Ньюист очень нравится реакция этого глупого ребенка. С такими невеселыми мыслями Минки, к своему удивлению, без особого труда покидает здание. «Без особого», потому что в связи с недавней истерикой, младший участник группы все еще очень плохо держится на ногах. И, честно говоря, он понятия не имеет, как в таком состоянии, вообще, добираться до отеля. Уж точно не пешком. Да и на такси вряд ли получится уехать. Все-таки опасно такому миловидному да еще и очень известному парню бродить по улице одному, без охраны. Еще и в таком ужасном состоянии. — Эй, Красавица, — от громкого и немного не трезвого голоса где-то совсем близко Минки вздрагивает всем телом и замирает на месте. — Не хочешь потусить с нами? Медленно повернувшись на этот голос, Минки видит прямо перед собой трех абсолютно пьяных парней. Слишком пьяных, чтобы отличить такого милого мальчика от какой-нибудь такой же симпатичной девчонки. Судя по их взглядам ни о чем хорошем они сейчас не думают. Впервые в жизни Рен вдруг понимает, что у образа, навязанного ему компанией, имеется один огромный минус. Потому что и без этого очень уж он похож на девушку. Особенно с такими покрасневшими от слез глазами и размазанной по щекам подводкой. Честно говоря, макнэ Ньюист очень похож на панду. Всхлипнув, Минки пару раз моргает и трет кулачками глаза, даже не представляя, как мило это выглядит со стороны. — Нет, — как можно более уверенно говорит Минки, намереваясь обойти эту неадекватную троицу. Но, не трудно догадаться, что это ему не удается. Совсем. Несмотря на полу невменяемое состояние, один из парней оказывается очень резвым. Мгновенно оказавшись в паре сантиметров от блондина, он хватает жертву за руку и с силой тянет на себя. Вот теперь Рен пугается по-настоящему. Потому что, кажется, этот парень какой-то спортсмен. Слишком сильно он сжимает запястье. Так, что тому даже больно. После этого на руке, вероятно, останутся синяки. Это, разумеется, не самое страшное, что может произойти. — Пусти, — пытается вырваться Минки, чувствуя, как его охватывает паника. На глаза снова наворачиваются слезы. — Отвали! Не трогай меня! — звонко выкрикивает он, но на последнем слоге голос его срывается. Разумеется, никто его не слушает. Чужая рука лишь сильнее обхватывает тонкое запястье. Такое тонкое, что кажется его можно сломать одним неловким движением. Более того, второй парень тоже подходит ближе и тянется к заплаканному лицу. Он берет его за подбородок холодными пальцами, сжимая его и заставляя Минки смотреть на себя. Смотреть в эти жуткие глаза, налитые кровью. И как только Рен не старается отвести взгляд, ему не позволяют. — Кто же посмел обидеть такую Красавицу? — скалится парень, приближаясь еще сильнее и касаясь мокрой щеки блондина. — Не плачь, милая. Хочешь, мы накажем всех твоих обидчиков? — громкий смех парней заставляет съежиться и начать вырываться с новой силой. Благодаря некоторой физической силе, полученной во время занятий танцами, Минки спустя какое-то время все же удается, резко подавшись назад и ударив парня затылком по носу, освободиться. Отскочив в сторону, он настороженно смотрит с нескрываемым отвращением на этих трех придурков. К алкоголю Рен всегда относился очень негативно. И ему очень неприятно находиться здесь. От запаха перегара его начинает тошнить. Однако он старается ничем этого не выдать. — А не пойти ли вам… — раздраженно начинает Минки. Плакать больше совсем не хочется. Сейчас все его существо переполняет лишь ненависть. Но закончить он не успевает. Сзади кто-то снова хватает его за руки, поднимая их над светлой головой. Рен испуганно охает, когда чувствует, как его шею внеапно начинают целовать. Черт. Снова подступает паника. Дышать становится все труднее. На этот раз вырваться у него никак не получается, и Минки чувствует, что вот-вот грохнется в обморок. Глубокий обморок. Впрочем, может быть, это было бы к лучшему. Тогда его, возможно, оставили бы в покое. Бросили бы, как не нужную игрушку. Как птичку, которая нужна только пока трепыхается. Понимая, что он ничего не может поделать, Рен просто прикрывает глаза и плотно сжимает губы, съеживаясь так, будто бы пытается стать еще меньше и незаметнее. *** Бегая по этажам в поисках убежавшего макнэ, Донхо не знает, куда бы ему еще податься. Кажется, они уже обыскали все здание сверху донизу. В каждую комнату он заглянул. Место временной дислокации Минки было найдено почти сразу, но ничего больше. Кроме телефона, который, наверное, выпал из его кармана. А вот ребенка, к сожалению, так и не нашли. Отчего-то Бэкхо не может перестать волноваться. Мало ли что может произойти с этим импульсивным светловолосым пареньком. Уже бывали случаи. В прошлый раз всем им несказанно повезло. Тогда Рена, поссорившегося с Минхеном из-за какой-то ерунды, едва не сбила машина. К счастью, в тот раз все обошлось, и выскочивший вслед за ним старший успел отдернуть того. Страшно подумать, что могло произойти. Вспоминая весь этот ужас, Тигр совершенно случайно бросает взгляд на улицу и с удивлением замечает до боли знакомую фигуру. Вот только Минки, кажется, не один. Рядом с ним компания каких-то очень неприятных личностей. Бэкхо сразу понимает, что ему нужно торопиться. Пока не случилось ничего непоправимого. Если с их макнэ случится что-нибудь плохое, никто из мемберов не сможет себе этого простить. Ведь он же такой беззащитный. Устремляясь вниз, Донхо перепрыгивает через ступеньки, но, тем не менее, успевает достать телефон и набрать номер лидера, который отвечает буквально через пару секунд. — «Минки на улице»,— без предисловий бросает он. — «И, кажется, у него неприятности. Поторопитесь», — и, не дожидаясь ответа, сбрасывает звонок. На улицу Тигр вылетает как раз в тот момент, когда парень начинает целовать шею макнэ. На пару секунд Донхо замирает, с ненавистью глядя на эту картину. Он слышит шакалиный смех парней и совсем тихий всхлип Рена, который, кажется, уже находится в таком пограничном состоянии, что не может даже позвать на помощь. Старшему страшно смотреть на эту картину. А еще, он, кажется, готов убить тех, кто посмел прикоснуться к этому невинному существу. Не думая о последствиях, Бэкхо подлетает ближе и бьет первого попавшегося парня в область скул, чтобы тот отпустил, наконец, Минки. Смех тут же прекращается, и оставшиеся парни с изумлением переглядываются друг с другом и синхронно смотрят на лежащего без движений и на того, кто посмел вмешаться и обломать игру. Взгляды их становятся еще более звериными, а губы искривляются в ухмылке. Первые пару секунд Минки не может понять, что только что произошло и как он смог так неожиданно освободился. Перед его глазами все еще стоит туман. И из-за пелены слез трудно что-либо разглядеть. Всхлипывая, он пару раз моргает прежде, чем взгляд проясняется. А потом макнэ замечает настоящий испуг и крайнее удивление в глазах своих обидчиков. — Отойди немного назад, — Минки слышит знакомый голос и, наконец, видит перед собой Бэкхо. Выдохнув и стараясь немного успокоиться, Минки отступает на пару шагов назад, но ноги отказываются его держать, и он начинает оседать на землю. Пространство вокруг не перестает вращаться. Ему слишком плохо. Возможно до обморока сегодня все-таки дойдет. К счастью, упасть до конца он не успевает, так как сзади вовремя появляются оставшиеся мемберы. Охнув, Джонхен тут же бросается вперед, чтобы поймать успеть младшего, пока тот не упал и не ударился об асфальт. Но удержать макнэ не получается, и, в итоге, ДжейА так же оказывается на земле. Приземлившись, лидер крепко прижимает паренька к себе и начинает тихо шептать ему на ухо успокаивающие слова. Чтобы хоть немного привести в чувство. Тем временем Минхен и Арон подходят к местному Белому Тигру, собираясь помочь ему разобраться с обидчиками их драгоценного макнэ. Выглядят сейчас они более чем устрашающе. Конечно, с Донхо они не сравняться, но все равно. Глаза всех троих парней горят адским пламенем и создается такое впечатление, что в скором времени тут начнется очередное ледовое побоище. Впрочем, в этом уже нет необходимости. Хоть парни и жутко пьяные, соображалка у них работает. По крайней мере, они хорошо понимают, что защитников стало слишком много. И, кажется, за эту милую красавицу с ними самими тут могут развлечься. Да им еще повезет, если во время этого не убьют. Слишком уж яростно горят глаза троих парней. Поэтому напавшие решают убраться, пока еще в состоянии передвигаться самостоятельно. — Если увижу вас где-то поблизости еще раз, пощады не ждите, — рычит им вслед Донхо прежде, чем развернуться и посмотреть на бледного и все еще дрожащего Минки. Все это время Джонхен не перестает поглаживать макнэ по голове и спине, пытаясь помочь ему успокоиться. Но слишком впечатлительный ребенок продолжает сидеть, не шевелясь и глядя в одну точку перед собой. По его щекам градом катятся слезы, которые не получается остановить, но он не обращает на это внимание. Сейчас ему совершенно не до этого. — Минки-я, — Донхо присаживается на корточки рядом с парнями и окидывает младшего обеспокоенным взглядом. — Ты в порядке, Минки-я? Скажи же хоть что-нибудь. Прошу. Последний вопрос, кажется, действует на Минки более чем отрезвляюще, и он мгновенно приходит в себя. Светловолосый паренек тут же вспоминает все, что произошло с ним за последний час. Вернее, за последние дни, недели, месяцы. И он, честно, не понимает, что тут делают парни. Как они вообще здесь оказались? У них же, вроде как, должен сейчас идти кулинарный баттл. Наверное, Минки следует сказать «спасибо» за свое спасение, но обида все еще слишком сильна. Как уже было сказано, макнэ не большой любитель ссор. Но, если уж его кто-нибудь обидит, помириться будет крайне трудно. Прощать обиды он не любит вдвойне и, честно говоря, не умеет. Рен прикусывает нижнюю губу и пробует встать. Ноги не слушаются, но, что удивительно, это удается ему со второй попытки. Хочется многое сказать. Очень многое. Чтобы старшие, наконец, поняли все его чувства. Минки возмущенно открывает рот, но не успевает произнести ни слова. — Прежде, чем ты что-либо скажешь, — быстро говорит Джонхен, с помощью Арона тоже поднимаясь с земли и выставляя руку вперед, чтобы младший молчал. — позволь нам самим все тебе объяснить. Минки, честно, не знает, как ему следует поступить. В таких двояких ситуациях прежде он ни разу не оказывался. Нужно ли теперь до конца держать маску или стоит просто плюнуть и уйти? Или, может, следует все же послушать, что они скажут? Интересно, что они могут сказать в свое оправдание? На самом деле Рену и правда очень интересно, как они объяснят свою ненависть к нему. — Хорошо, — вздохнув, Минки склоняет голову на бок и по очереди смотрит на согруппников. — Хорошо, — кивает. — Но я готов выслушаю кого-нибудь одного из вас, когда мы вернемся в отель. Засчитав это за маленький, но все-таки шаг к примирению, Джонхен тут же набирает менеджера. То, что сегодня к съемкам они не вернутся, это не обсуждается. Вряд ли макнэ сможет в таком состоянии работать на камеру. Да и лавес тут же заметят, что с одним из их любимцев что-то не так. Они вообще видят и понимают больше, чем кто-либо. Конечно, из-за всего этого у них будут большие проблемы. Но сейчас лидеру все равно. Ничего. Как-нибудь он потом отмажет этого ребенка. Уже не в первый раз ему приходится прикрывать своих подопечных. Он только надеется, что и в этот раз им все спустят с рук. По крайней мере, ДжейА хочется в это верить. Минки только качает головой и против воли чуть улыбается. Потому что не может не улыбнуться, когда видит встревоженно-виноватые взгляды, направленные на него. Какие же они все-таки… Может, все не так уж и плохо, как он думал? Может, он все неправильно понял? Ладно, с этим Рен решает разобраться немного позже. Ему ведь обещали все объяснить. Остается надеяться только на то, что эти объяснения его удовлетворят. *** — Минки-я, — не удосужившись постучаться, Донхо вваливается в комнату макнэ и лидера, который пока что отсутствует. Когда старший входит, он видит что Минки стоит спиной к двери и крутит в руках пачку сигарет. Нет, вы не подумайте. Он не курит. По крайней мере, не курил до недавнего времени. Только вчера приобрел и собирался попробовать. Говорят, что от этого становится легче. Собирался, но не успел. Донхо пару раз удивленно моргает, глядя на пачку, а затем неслышно подходит сзади, обнимает со спины и легонько бьет парня по запястью, выбивая у него то, что, по его мнению, не должно находиться в этих красивых пальцах. Вскрикнув от неожиданности, Рен дергается всем телом, но оказывается только сильнее прижат к чужому телу. Однако как только Тигр прижимает его к себе чуть сильнее, в мозгу макнэ что-то щелкает, и он резко дергается, пытаясь вырваться, в результате чего заезжает затылком в его нос. — Ты чего? — удивленно спрашивает Донхо, прижимая руку к пострадавшему месту и глядя в испуганные большие глаза. Минки мгновенно забирается с ногами на кровать лидера, так как тот спит на первом ярусе, и низко опускает голову, боясь посмотреть на Бэкхо. Ему стыдно за это. Немного. Потому что в его планы точно не входило причинять старшему физическую боль. Особенно бить его. Просто когда Тигр ограничил свободу его действий, Рен тут же вспомнил сегодняшних парней, и его неожиданно снова охватила паника. Сильная паника. Очень сильная. Дышать снова стало трудно, и все его тело охватила крупная дрожь. Макнэ до крови закусывает губу, пытаясь восстановить дыхание, но у него это плохо получается. — Прости-прости-прости, — лихорадочно шепчет Минки, обхватывая себя за плечи руками. — Я не хотел. Не знаю, что на меня нашло. Прости. А Донхо не дурак. Совсем нет. Хотя, в общем-то, никто так и не думает. Он сразу понимает, в чем именно тут дело. Некоторое время назад уже был свидетелем подобного. Видел, как после стресса прикосновения любого человека доставляют дискомфорт. Осторожно присев на край кровати, вокалист старается успокоить Минки взглядом, но попыток прикоснуться к испуганному парню не предпринимает. Потому что боится навредить. — Минки-я, — снова зовет его Донхо. — Не бойся. Все хорошо, — он ободряюще улыбается, протягивает руку, но останавливает ее в паре сантиметров. — Пожалуйста, прости нас. Все, что с тобой случилось, это отчасти наша вина. Прости нас. К сожалению, взгляд на против по-прежнему остается испуганно-обиженным. Разве можно простить вот такое? Спохватившись, Белый Тигр срывается с места, стаскивает с кровати самого макнэ одеяло и накидывает его на Минки, который все еще дрожит и плотнее кутается в него так, что на поверхности остаются только блестящие глаза. И что ты будешь с ним делать? — Понимаешь, в чем дело, — немного неуверенно тянет Донхо. — Я очень надеюсь, что ты поймешь нас и простишь, — он вздыхает, собираясь с мыслями. — Недавно от одной из фанаток пришло письмо, в котором она интересовалась, правда ли ты такой ледяной принц, которым так пытаешься казаться. К концу этого длинного предложения Донхо опускает голову, не решаясь заглянуть Минки в глаза. Потому что знает, чувствует, что не найдет в них ничего кроме обиды и разочарования в своих согруппниках и, может быть, даже фанатах. Бэкхо прекрасно понимает, что тот способ, который они избрали, чтобы ответить на вопрос, был крайне глупым. Ведь кому, как не ему, знать, что Рен никакой не ледяной принц. Он обычный парень с очень ранимой душой. И Донхо кажется, что ни он, ни другие не смогут так просто загладить вину. Но Минки молчит. Просто смотрит на старшего и молчит, поджимая губы. И это, по правде говоря, гораздо хуже, чем если бы он начал ругаться. Потому что через несколько секунд Бэкхо слышит плохо скрытый всхлип. Создается ощущение, что младший, вроде, и хочет скрыть его, но у него не получается. Он сжимается в комок и, кажется, становится еще меньше. Наверное, никому не понять, что Рен сейчас испытывает. Да макнэ и сам не до конца понимает. Но одно Минки знает точно: такой боли он в жизни еще не испытывал. Не в силах выдержать подобное зрелище главный вокалист хватает Минки, который почему-то и не думает вырываться, в охапку и крепко прижимает к себе. Он обнимает Рена крепко, но вместе с тем очень осторожно и начинает его укачивать. Удивительно, но, кажется, прикосновения Донхо больше не пугают. Потому что младший только сильнее прижимается к этому Тигру, чувствуя долгожданное тепло и защиту, которой ему так не хватало все это время. — Минки-я, — тихо шепчет Донхо. — Тише, не плачь. Ну пожалуйста, прости нас. Честно говоря, макнэ не хочет сейчас разговаривать с Бэкхо. Ни с кем не хочет. Но вопреки своему желанию он не только не отстраняется, но и прижимается еще ближе. Впервые за долгое время он чувствует чужое тепло рядом и может побыть слабым ребенком. Уткнувшись носом в грудь Бэкхо, он плачет навзрыд. Ему ужасно больно и страшно. — Успокойся, все хорошо, — Донхо натягивает на руку рукав кофты и начинает вытирать лицо макнэ. — Не плачь, — повторяет он. — Может, тебе принести воды? Наконец, Минки находит в себе силы оттолкнуть от себя эгоистичного одногруппника. Все же он чувствует острую необходимость выговориться. И как можно скорее. Может, макнэ уже и не злится так сильно, но хочет, чтобы парни знали, что он чувствовал все это время. Рену кажется, что они недостаточно сильно раскаиваются. А за боль, причиненную ему, нужно заплатить. — Боже, почему меня окружают одни эгоисты? — негромко скулит Минки, утыкаясь носом в согнутые колени. — Я совсем ничего не понимаю! Да ты даже представить себе не можешь, что я чувствовал каждый раз, когда вы… вы… — он не договаривает, потому что слезы начинают душить все сильнее. — Никто из вас ничего же не заметил. Никто из вас не подумал, как мне каждый раз было больно. Честно, я думал, что слезы уже давно кончились, — пытается подавить в себе рыдания, но у него не получается. Наоборот. Дышать становится невозможно. — Я… я… я каждую свободную секунду думал, за что вы меня так ненавидите. За что? Еще немного и я… я… я бы просто ушел из группы. Потому что то, что происходило, это невыносимо. Я устал плакать ночами, — выкрикивает Рен и поднимает на Бэкхо полный боли и слез взгляд. От этого взгляда сердце Донхо сжимается, и он, словно во сне, тянет руки к младшему, который тут же теряется, замолкая, но продолжает смотреть на него широко открытыми глазами. На лице вокалиста появляется виноватое выражение. Ему ужасно стыдно за то, что они сделали с этим ребенком. Хочется обнять его, прижать к себе, как-нибудь успокоить. Сейчас Донхо готов сделать все, что угодно, только бы Минки прекратил плакать. Хочется как-нибудь загладить вину перед ним. Может, даже поцеловать, если это поможет. Ему совсем не трудно. Но, сдается, Рен сейчас не дастся. — Минки-я, иди сюда, — неуверенно зовет Бэкхо, раскрывая руки для объятий. В глазах Минки на секунду зажигается огонек надежды, и он почти падает в руки старшего который, бережно обнимая его, позволяет положить голову на грудь и еще немного поплакать. Позволяет, потому что прекрасно знает, как сложно остановить подобную истерику. Да и мало кто, вообще, умеет быстро успокаиваться. — Минки-я, мы такие идиоты, — чуть слышно шепчет Донхо, наклонившись к самому уху младшего. — Успокойся. Хорошо? Мне так стыдно за то, что мы с тобой сделали. И другим тоже, — а потом он неожиданно вспоминает то, что сегодня произошло. Вернее, едва не произошло по их вине. — Более того, из-за нас ты мог очень сильно пострадать. Прости нас, пожалуйста. Минки, судорожно всхлипывая, против воли обнимает Донхо поперек груди, пытаясь остановить слезы, льющиеся из глаз непрерывным потоком. Закусив губу, он пытается успокоиться и восстановить, наконец, сбившееся дыхание. Больше всего на свете макнэ не хотел, чтобы его видели в таком состоянии. Но ничего не поделаешь. Если уж открылся, то нет смысла снова прятаться. — Ну не плачь, — взвесив все «за» и «против», Донхо убирает непослушную челку с чужого лица и осторожно целует его в лоб, острый нос, мокрые скулы, аккуратно спускаясь к губам. — Минки-я, ну что мне с тобой делать? Что мне сделать, чтобы ты перестал плакать? Неожиданно Минки замирает в руках Донхо, что-то обдумывая. Где это видано, чтобы старший сам предлагал сделать все, что угодно. Да от него же и простых извинений можешь не дождаться. Может, он все же ошибся насчет своих одногруппников? Рен снова отстраняется и заглядывает в глаза старшего. Глаза его все еще слезятся, и он тяжело вздыхает, на миг прикрая их. — Мне ужасно холодно, — жалобно произносит Минки, распахивая вдруг глаза, и снова льнет к Донхо. Словно маленький котенок, честное слово. Бэкхо негромко смеется и треплет мальчишку по волосам. Все же этот макнэ такой ребенок. И как они могли так с ним поступить? Интересно, что бы они делали, если бы Минки и правда покинул из-за них группу? Он осторожно берет одеяло и заматывает младшего в кокон, одной рукой все так же прижимая его к себе. — Давай, грейся, — смеется Донхо, не удержавшись и поцеловав того в холодный и мокрый нос. — И не обижайся на нас. Мы обязательно придумаем, как загладить свою вину. *** Несмотря на то, что все, вроде как, прояснилось, и парни, много раз извинившись перед Минки, пообещали, что в следующий раз будут осмотрительнее, отношения между согруппниками все еще остаются немного напряженными. Рен все так же настороженно поглядывает на парней, будто бы ожидая какого-то подвоха. Но хуже всего то, что он практически перестал с ними общаться. Нет. Конечно, для лавес все осталось по-прежнему. Оказываясь в более или менее публичном месте, Минки старается отлично играть свою роль. К счастью, из-за амплуа ледяного принца ему совсем не обязательно много улыбаться. Пара милых или двусмысленных моментов, и фанатки визжат так, что уши закладывает. Чего-чего, а эгье у макнэ хоть отбавляй. Чем он неустанно и пользуется. Впрочем, сейчас речь не об этом. Потому что как только Ньюист возвращаются в общежитие, Минки совершенно меняется. Он отказывается даже находится с ними в одной комнате. И как бы мемберы не пытались задобрить его, у них ничего не получилось. Сам же Рен заявил, что он собирается до конца поддерживать свой образ. Единственным, кому за прошедшие две недели удается поговорить с Минки, становится Донхо. Он хоть и смотрит до сих пор на него обиженным взглядом, но, по крайней мере, разговаривает и даже изредка позволяет себе легонько улыбнуться. И такое его отношение объяснить очень просто. Потому что Рен по достоинству оценил смелость Бэкхо, который не побоялся поговорить с ним и все объяснить. Ведь даже Джонхен, несмотря на то, что является лидером, побоялся идти к разбитому макнэ. Не хотел, вероятно, выслушивать его истерики. А еще у Минки внезапно появляется одна новая привычка. Возвращаясь в общежитие после очередной репетиции, онсразу же забирается с ногами на подоконник и часами смотрит на ночной город. Иногда складывается впечатление, что макнэ вообще больше не спит. О чем он думает, никто понятия не имеет. С Реном, вообще, трудно что-либо понять. Вот только терпение у некоторых личностей группы не железное. Так же нельзя. Это может быть не безопасно для здоровья. Рано или поздно организм просто не выдержит. И тогда, возможно, кое-кого придется отправить в больницу. Поэтому, когда Донхо в очередной раз видит младшего, сидящего на подоконнике и вновь хандрящего, он подходит сзади и резко обнимает его со спины. — Минки-я, — Донхо прижимается грудью к спине Минки и шепчет в самое ухо. — И долго ты еще будешь на нас дуться? Мы же уже сотню раз попросили прощения. Услышав родной голос, Минки замирает, закусив губу, и откидывает голову на плечо Бэкхо. Так приятно. Сколько же дней Рен мечтал, чтобы кто-нибудь обнял его, приласкал и, может, поцеловал разок другой?! Что, собственно, старший и делает. Он осторожно целует острые ключицы, стараясь не спугнуть макнэ и случайно не напомнить о том жутком дне, когда его пришлось спасать от трех придурков. — Всегда, — на полном серьезе говорит Минки. — Всегда — это долго, — недовольно тянет Донхо, резко хватая младшего поперек талии и стаскивая с подоконника. Бэкхо пересаживает Минки на кровать и садится рядом. Далее следуют теплые и отнюдь не дружеские объятия, от которых Рен не перестает плавиться. Он хитро улыбается, глядя на старшего. — Этот срок может уменьшиться, если ты сможешь убедить меня в том, что я все еще нужен группе. На лице Донхо также расцветает яркая улыбка, и он начинает поглаживать его по мягким волосам. Убедить в том, что он нужен группе? Легко. Убедить в том, что нужен ему? Еще проще. Именно поэтому Бэкхо притягивает Рена к себе и легко и нежно целует. — Ребятенок, — в поцелуй улыбается Донхо, утягивая макнэ за собой. — даже не смей думать, что ты кому-нибудь не нужен. Ты нужен агентству, своей семье, своей второй семье — мемберам Ньюист. Но самое главное, ты нужен мне. Так что кончай хандрить и лучше иди ко мне. Минки чуть ли не пищит от радости и прижимается к Донхо. Ну наконец-то. Теперь он уверен, что ночами лить слезы больше не придется. По крайней мере, макнэ на это надеется.