twilengers

      — Мистер Хэррингтон!       — Привет, Лиз, — девушка снисходительно согласилась исполнять миссию гида для Питера, пока тот не освоится хорошенько в новой школе.       — Ах, да, мистер Паркер… — учитель перебирает бесконечные стопки копий и заданий на своем столе. Лиз проскакивает на свободное место за первой партой рядом со смуглым парнем. Тот окидывает Питера презрительным взглядом и переключает внимание на Тумс. Питер узнает в нем того парня с парковки, который сделал «комплимент» его машине. Подходя к столу Хэррингтона, Питер бегло оглядывает класс на предмет пустых мест, одно из которых ему, очевидно, придется занять. И сразу натыкается на угольно-черный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Энтони Старк. Питер замирает прямо перед вентилятором, не в силах сдвинуться с места, даже просто пошевелиться. Этот взгляд завораживает, затягивает, обезоруживает, сковывает. Питер снова чувствует себя словно в западне под холодными непроницаемыми глазами Старка. Внезапно Энтони весь подбирается. Плечи напрягаются, на шее выступают жилы, взгляд из просто холодного становится… злобным. Он, отпрянувши, зажимает рот рукой. Питер с непониманием смотрит на нового одноклассника. Вызвать такую бурную реакцию одним своим появлением — дорогого стоит. Энтони прикрывает глаза, стараясь, казалось, впечататься в спинку стула, разрывая зрительный контакт. И Питер делает шаг к преподавательскому столу.       — Здравствуйте. Ваш пропуск… Спасибо, — бормочет учитель, принимая бумаги из рук Питера. — Добро пожаловать. Возьмите, ваш учебник… Так. И прошу занять место. Осталось последнее. Включайтесь в учебу. Уверен, для вас это не составит труда, ваш табель выглядел впечатляюще, — учитель вымученно улыбается, показывая рукой на то самое последнее место. Рядом с Энтони Старком. Питер меньше всего на свете хотел сейчас сидеть рядом с этим парнем, который выглядит как какая-нибудь чертова модель, но смотрит так, как будто может наброситься разорвать в клочья в любой момент.       — Сегодня мы поговорим о теории Бора и его видно каждую вздутую венку.       — На прошлых уроках мы рассматривали модель Розерфорда, или, проще говоря, планетарную модель, — бубнит Хэррингтон на фоне, согласно которой электрон движется вокруг ядра благодаря тому, что ядро притягивает его силами электростатического взаимодействия, — он заканчивает раздавать копии и берется за маркер. Весь урок Питер косится на Старка. Тот то ли не замечает, то ли предпочитает не замечать, но старательно игнорирует присутствие Паркера. И выглядит так, как будто его вот-вот стошнит. Питера передергивает. Мерзко. Неужели он выглядит настолько плохо, что от его вида блевать тянет? Или этот красавчик привык только запаху духов, не дешевле ста долларов за крошечный пузырек? Питер не понимает. И даже, кажется, начинает молиться, чтобы урок закончился быстрее. *** После урока физики — последнего на сегодня — Питер отправляется в канцелярию. Формуляр, выданный в начале дня, его обязали сдать в конце, уже подписанный учителями, поэтому Питеру приходится плутать по школьным коридорам в поисках нужного кабинета. Войдя в теплое помещение, где витает ненавязчивый запах пыли, старой бумаги и сухого клея, Паркер замирает. Вся радость от того, что первый и, очевидно, не самый удачный учебный день подошел к концу, разбивается о прямую спину обладателя холодных обсидиановых глаз, сочащихся яростной ненавистью, которые останавливаются на нем как только дверь со скрипом закрывается. Прожигающий цепкий взгляд длится долю секунды, но спина Паркера покрывается холодной испариной. Он вжимается в стену, желая лишь, чтобы, выходя, Энтони забыл о его существовании.       — Неужели совсем ничего? — произносит Старк мягким баритоном, поворачиваясь обратно к женщине за стойкой. — Химия? Биология?       — Нет, все курсы заняты. Придется вам остаться на физике, — женщина ласково улыбается и сочувственно склоняет голову.       — Что ж. Придется потерпеть, — рычит Энтони, проходя мимо Питера, обдавая того холодом злобной ненависти. Старк не смотрит на Паркера, но тот уверен, что слова адресованы именно ему и не может не заметить разницы между тем, как Энтони разговаривал с работницей канцелярии и как с ним. И решительно не может понять, чем вызвал ненависть у человека, с которым не перебросился ни одним словом. На секунду Питер снова чувствует себя загнанным зверем, попавшим в ловушку хищника. Ладони потеют, и краем сознания мальчик думает, что из-за влаги формуляр пойдет волнами. Как и канцелярия перед глазами из-за страха. Кабинет становится мутным и уходит куда-то в бок, как будто его затягивает в образовавшуюся прямо тут, на первом этаже старшей школы Форкса, черную дыру. Питеру кажется, что запревший воздух вот-вот разорвет горящие легкие, и не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. *** Приходит в себя Питер уже дома. С непривычки не понимает, где находится, так резко вскакивает, что темнеет в глазах, озирается, чувствуя сердцебиение где-то в горле. Потом его взгляд падает на две виниловых пластинки на стене. «А проигрыватель у тебя есть?» «Где-то был. Я могу поискать, если хочешь.» Питер чувствует себя на удивление неплохо после обморока. С восстановлением последних событий, предшествующих потере сознания, проблем не возникает. Он помнит ужас, поселившийся в голове и утянувший сердце в желудок, помнит спертый воздух в раскаленных легких, застрявший в трахее, помнит мучительно черные глаза, полные жгучей злобы, помнит тот крик… явно не принадлежащий милой женщине из канцелярии. Старк дотащил его до медпункта? Нет, начнем с того, что Старк довел его до панической атаки. Но потом помог? Или та милая женщина за стойкой позвала кого-то? Питеру не верится, что кто-то, смотрящий на него с такой лютой ненавистью, мог бы… помочь. Питер нарочно громко топает по лестнице, чтобы привлечь внимание Стива. В том, что отец дома, он не сомневается.       — Очнулся, спящая красавица? — шериф сидит за столом с неизменной газетой и некогда белой кружкой кофе в разводах и подтеках. — Как себя чувствуешь?       — Все в порядке, не волнуйся, — Питер взъерошил волосы на затылке. — Сколько я провалялся?       — Пару часов, — Стив кидает взгляд на наручные часы. — Сейчас даже шести нет. Питер поджимает босые пальцы ног и неуверенно косится в сторону холодильника. Тут его желудок решает, что самое время напомнить о себе. Стив улыбается, отрываясь от газеты.       — Герою этого дня необходимо подкрепиться, да? Предлагаю сходить кое-куда. *** Кафешка, носящее гордое название «Щит», обставлена в лучших традициях фильмов девяностых. И, скорей всего, возраста примерно того же. Клеенчатые скатерти в клетку не первой свежести и прожжены в некоторых местах, а плетеные корзиночки с хлебом едва ли младше самого Питера. Женщина, подошедшая к ним, кажется озабоченной, но со Стивом болтает непринужденно. Видимо, он тут постоянный клиент. Питер думает, что отца нужно приучить держать дома продукты и готовить хоть что-то кроме кофе и хлопьев.       — Ты уже совсем взрослый, Питер, — по-матерински улыбаясь говорит женщина, ставя перед ним тарелку с сэндвичем. На ее бейдже красуется имя Мария. — А как похорошел! Весь в отца, — она подмигивает Стиву, а Питер лишний раз убеждается, что город нужно было назвать не Форкс, а Уинкрэйн*, или вроде того. Огибая ее, к столику подходит мужчина.       — Стив, рад видеть тебя, — и потом обращается к Питеру. — Привет, Пит. Вряд ли ты помнишь меня. Когда мы виделись в последний раз, тебе было…       — Четыре. — подсказывает Роджерс.       — Точно. И на мне был костюм Санты. Хотя могу поспорить, что лучшего Санты ты в жизни не видел.       — Да уж, потом еле разубедили его, что Санта черный не потому, что перемазался сажей в дымоходе, — Мария шутливо толкает друга локтем. Питер неловко улыбается, пряча руки под столом. С этим городом связано слишком много воспоминаний, канувших в лету его памяти. Но постоянно находятся люди, желающие напомнить ему об этом.       — Все, Ник, иди, не смущай парня. Посмотри, он и так покраснел, — Мария заговорщицки поглядывает на Питера. — Когда управишься с Питером, принесу тебе твой любимый финиковый кекс, помнишь? Мы до сих пор делаем его по рецепту Мэй. Кстати, она не собирается к нам? Ее давно не было видно, — это обращено уже к ним обоим. Стив вздыхает и откладывает приборы.       — Не думаю, что она захочет возвращаться сюда, Мария. Ты же понимаешь… — он беспомощно вскидывает руки.       — Конечно, Стивен. Но тут, как никак, прошла ее молодость. В прочем, ей одной решать, как поступить, — Мария кивает. — Жди свой кекс! В честь приезда — порция бесплатно, — она отходит от стола так и не вспомнив, что Питер терпеть не мог этот кекс с самого детства. ***       — Солнышко, нас ждет переезд во Флориду, представляешь? — Мэй звучит радостно, и Питера радует это. Он надеется, что жизнь тети после расставания с ним складывается более удачно, чем у него самого.       — Как Бен? Еще не сбежал из-под твоей гиперопеки? — шутливо спрашивает Питер, бегло прочитывая задания и выписывая ответы в бланк, который выдал ему Хэррингтон.       — Питер! — возмущается трубка, и они вместе смеются.       — Я скучаю, — внезапно для себя выдает Паркер, покусывая губу. Это чистая правда. Иногда ему остро недостает ленивых вечеров перед телевизором в обнимку с тетей, домашних спагетти с соусом из авокадо или ночных походов в китайский ресторанчик на углу квартала. Может быть, он скучает по поцелуям в лоб перед сном, или по постоянной опеке Мэй, по ее ежеминутным звонкам и маленьким перебранкам, если тот предпочел прогулку с друзьями семейному вечеру с Монополией, не предупредив, но в этом он не признается даже самому себе.       — Ну, солнышко, я тоже скучаю. Но тебе должно быть некогда, переезд — это же такое событие! — она вздыхает. Питеру кажется, что эти слова она сказала больше для того, чтобы успокоить себя. — Как там новая школа? Ты уже нашел друзей? Держу пари, ты очаровал всех, с кем пересекся хотя бы раз. Питер улыбается и качает головой, забыв, что тетя не увидит привычного жеста.       — Ну, тут все очень радушные. Я познакомился с несколькими ребятами, с которыми у меня пара общих уроков. Они классные, — Паркер не замечает, как начинает бездумно чертить что-то на полях тетради. А в голове невольно возникают черные дыры ледяных глаз, которые плещут ненавистью.       — Питер, что-то случилось? Ты звучишь не таким радостным, как будто завел сотню новых друзей, — Мэй, как всегда, не обманешь. Внезапно Паркер чувствует бессильно раздражение и зло откидывает бланки, которые бумажным крупным снегом оседают на полу.       — Все это… неважно. Все в порядке, тетя, правда, у меня все хорошо. И… сегодня много уроков, а на завтра мне нужно сделать еще тест. Я перезвоню тебе, ладно? Недолгая пауза с головой выдает колебания Мэй — допросить Питера или же дать ребенку свободу.       — Ладно, солнышко. Не забывай нас на новом месте. Люблю!       — И я тебя люблю, — Питер нажимает на сброс и замирает, приложив телефон ко лбу. Ему решительно не нравится то, что происходит.