Весь твой свет.

1. Вечера в Токио становились все холоднее. Конечно, в городе, где всегда полно машин и теплых кафе-ресторанов, это сложно заметить, но не обратить внимание на то, что вот, кажется, всего пару месяцев назад из дома можно было выйти в одной футболке, а теперь — без пуховика мороз пробирается под тонкую школьную форму. Парень шел по улице, кутаясь носом в шарф. Джотаро возвращался с дополнительных занятий с репетитором, которого наняла мать. Он сам не знал, зачем, так как даже в своей школе, где в топе рейтинга висели люди с практически идеальной успеваемостью, он, к концу предпоследнего класса, занимал первые места. Учеба всегда давалась легко, и ничто не могло отнять у него внимание. Его не интересовали редкие знакомства или девчонки, хотя и те и другие не обделяли его вниманием. Все, что занимало его мозг — это тонны книг, которые он перечитывал каждый день. Он сам понятия не имел, что искал в них. Возможно, ответов на такие простые вопросы, которыми задается каждый в какой-то день. Например, в чем смысл жизни, или, в чем мое предназначение. И теперь они постоянно лезли в голову, заставляя забывать обо всем, переключаясь исключительно на бесконечный круг мыслей о возвышенной ерунде. Что, впрочем, свойственно многим подросткам. Недавно, однако, произошел очень странный случай, когда Куджо снова попал в передрягу. Некоторые люди просто не хотели оставить его в покое, хотя, пока что, мало кому удавалось уйти от него без как минимум пары переломов. Однако, на этот раз их было человек восемь, и все — здоровенные бугаи. Джотаро занимался спортом, но в основном — то было плавание или серфинг, когда он ездил отдыхать на курорты с семьей, а тут — парни с улиц, которых уже сложно победить одной голой силой. Его уже, почти было скрутили, хоть он и успел надавать нескольким из них, когда появился странный дух, которого явно видеол только он сам. Дух избил всех хулиганов почти до полусмерти. Даже того, который во время основного замеса пытался вызвать друзьям скорую. Теперь же, этот дух преследовал Джотаро повсюду. Сначала, конечно, пришлось посидеть в камере и подумать, но через пару недель брюнету это надоело, да и дух, казалось, слушался и не трогал всех подряд, так что Джотаро, на радость матери, покинул камеру участка, где и сидел в раздумьях. Духа он называл Стар, так как тот отчего-то был падок на разные вещи в форме звезды, отчего в комнате брюнета теперь была целая коллекция разных плюшевых игрушек из автоматов, и просто печенья, подставок, тетрадей, подушек и так далее. Дух, в основном, делал все, чего хотел от него Джотаро, и вскоре, он свыкся с ним, используя в своих целях. Конечно, ничего опасного он не делал, и никого не трогал, но иногда очень удобно было умыкнуть из класса, опрокинув парту в другом ее конце, или быстро проскочить очередь, отвлекая людей легкими касаниями по плечу. В целом, Стар вовсе не был опасен, оттого Куджо вскоре стал воспринимать его как своего друга, иногда позволяя появиться, чтобы парить немного позади и дергать за воротник формы, когда они проходили кафе, в дизайне которого были звезды, или, боже упаси, магазины игрушек. Джотаро давно начал подмечать, что в центре Токио к вечеру всегда собирались толпы народа, которые спешили по своим делам. И если в этот день от такси брюнет отказывался, он всегда гулял пару часов по улицам, пока час-пик не рассасывался, и вагоны его станций не редели настолько, что он мог стоять на комфортном расстоянии от остальных. Он зашел в какой-то круглосуточный, купив сэндвичи, а потом еще завернул в кафешку, чтобы догнаться нормальным ужином, так как дома он будет еще не скоро. Плотно наевшись, он спокойно петлял задними дворами офисных зданий, замечая, как постепенно пропадали работники в белом, обычно являющиеся единственными завсегдатаями подобных мест для перекура или выноса мусора. Стар ленно парил позади, как вдруг Куджо почувствовал его напряжение, и тот полностью появился рядом, заградив собой брюнета. В конце переулочка, настолько узкого и грязного, что Джотаро еле проходил в нем, не наступая в плесневеющие остатки-лужи или задевая грязные стены, мелькало что-то зеленое. Словно куст какого-то растения, или, скорее, водоросли под водой, медленно раскачивающиеся взад-вперед. Когда Стар метнулся вперед, те тут же пропали, юркнув за бак, который перекрывал угол под пожарной лестницей примыкающего дома. Куджо остановился, задумавшись, но что-то толкало вперед, а Стара буквально распирало какое-то чувство, которое Джотаро отчего-то не мог уловить. Оно было таким сильным, что проходило насквозь, подобно мысли, которую отчаянно пытаешься вспомнить, и которая точно важна. Он стал медленно продвигаться вперед, заглядывая за мусорный бак. Вдруг прямо в лицо ему направились те самые зеленые ленты. Подобно острейшим лезвиям, несколько из них рванули вперед, в лицо и глаза, но Стар оказался быстрее, перехватывая их и дергая вперед. Раздался вскрик и из-за бака показался ребенок, которого Куджо еле успел поймать, понимая, что тот бы сейчас плюхнулся прямо в лужу грязи лицом. Через секунду тот попытался вывернуться, но Стар крепко держал такого же маленького зеленого духа. Понимая, что вывернуться не удастся, ребенок поднял лицо, и со всей силы ударил Джотаро в грудь. Потом снова попытался ускользнуть из захвата, но такой удар присевшему на корточки брюнету показался не сильнее дружеского похлопывания матери. Он даже не шелохнулся. Однако его больше смутило то, что ребенок был в одной рубашке, закатанной на рукавах, потому что по размеру она явно не подходила, открывая сбоков грудь и спину сквозь дыры. Он был бос и с забинтованными глазами, на которых виднелись появляющиеся красные подтеки. — Отпусти! Отпусти-и! — Закричал мелкий, от отчаяния уперевшись ручками в грудь брюнета и отталкивая его от себя со всей силы. Он пыхтел и напрягался, но сил не хватало. Даже дух исчез, чтобы хозяин направил их остатки на борьбу с превосходящим соперником. — Я не вернусь! Не хочу! — Кричал он, пока Джотаро пытался оценить ситуацию и успокоить разбушевавшегося ребенка. Наконец, он отпустил его, быстро сообразив, в чем дело, и тот чуть было не отлетел назад, от своей же попытки снова отпихнуться, чтобы удариться о бак за спиной, но Джотаро его немного поддержал, просто давая отступить. Распрямившись, он тоже отступил, а ребенок поднял одну ручку, на которой уже образовывался синяк от первого захвата Куджо, хотя тот и не был вполовину сильным. — Я не знаю кто ты. — Спокойно сказал брюнет. — Меня зовут Джотаро Куджо. Учусь в старшей школе «С». Я увидел твоего «духа» и подошел. Я уже ухожу. — Сказал он, разворачиваясь и направляясь туда, куда шел изначально. Ребенок явно получил ранение недавно, поэтому чтобы отследить движения незнакомца, тот осторожно вытащил одну ленту, пуская ее за Джотаро, который ясно видел ее, как и пробирающегося за ним ребенка. Тот сразу же заглотил наживку, как Куджо и рассчитывал. С детьми он мало общался, но все возмещалось чтением книг, откуда он черпал опыт, а потом применял его в различных ситуациях. Поняв, что он не опасен, мальчик сам пошел за ним. Джотаро не хотел вредить ребенку, но и помочь он ничем не сможет, пока тот ощущает себя небезопасно. Однако если он сможет убедиться, что брюнет и правда просто проходил мимо, то, возможно, сам подскажет все, что хотел выяснить Куджо. Вскоре, позади раздался шум и тихое «Ах», и брюнет тут же повернулся. В нескольких метрах позади него, ребенок встал, позабыв о том, что надо прижиматься к стенке в тени, и потирал лоб, наклонив вниз рыжую головку. Позади него парил зеленый дух, который распустил ноги на ленты, скользящие по земле и стене, дотягиваясь до того места, где остановился Джотаро. Брюнет выдохнул, и повернулся, обращаясь назад. — Перед тобой торчащая из стены балка. Ты не заметил ее, потому что не проверяешь то, что находится на уровне головы. — Спокойно сказал он, не двигаясь с места. Ребенок все еще прижимал руки ко лбу, растирая ушиб, и меж мелькающих ладоней, Джотаро вдруг заметил расплывающиеся красные пятна на повязке. Похоже, тот хорошо приложился. Выдохнув, брюнет шагнул к нему, но тот даже не дернулся, продолжая стоять на месте, а потом и вовсе уселся на корточки, пряча голову на стесанных голых коленках. Он весь дрожал от холода и начинающихся рыданий, но на этот раз дух не исчез, обвивая развивающимися зелеными лентами тело ребенка, словно тот просто пытался спрятаться посреди этого грязного переулка. Ступни тоже были все в какой-то черной налипшей грязи, и наверняка все израненные, подумал Джотаро, присаживаясь рядом. На руке, которую он случайно сжал при их первом столкновении, уже разливался синяк. Ничего не говоря, он обернул мальчика шарфом, а потом стянул и верхнюю часть формы, полностью закутав в нем. Ребенок уже не возражал, тихо всхлипывая и пряча лицо в ладонях. — Все будет хорошо. — Сказал ему Джотаро и достал из кармана мобильник, набирая номер личного водителя их семьи. По дороге мальчик так ничего и не сказал. В том, что это мальчик, Куджо уже успел убедиться. Под кофтой, накинутой на него, оказалось, что у ребенка ничего более не надето. Сначала тот дрожал и трясся, словно в лихорадке, и стучал зубами, из носа его текло, а бандана на глазах почти вся стала красной от крови и слез. Когда же Джотаро вошел с ним в дом, на него тут же налетела Холли — его мать. — Джотаро! Кто это? Ребенок? — Она спросила, пытаясь заглянуть в кокон из школьной формы, шарфа и пледа водителя, но мальчик тут же почувствовал это и закрылся, уткнувшись в теплую грудь Куджо, который прижимал его к себе, снимая обувь. — Подготовь полотенца и аптечку. — Сказа он ей, сразу же направляясь в ванную комнату. Поставив мальчика на ноги, он раскутал его, пока тот смирно стоял на месте, хотя ленты все еще выглядывали из рукавов и расстилались по ногам. Отбросив грязное белье, Джотаро медленно стянул футболку с ребенка, и тот даже поднял руки, немо следуя за тем, что делал Куджо. — Я могу снять повязки? — Спросил брюнет, двумя руками удерживая лицо мальчика. Тот был очень миловидный, но заплаканный и грязный. Даже рыжие волосы были все в пыли и какой-то грязи, хотя даже так Куджо чувствовал их мягкость. Мальчик кивнул, поджав губки, и ухватился за одну ленту, теребя ее в руках, пока Джотаро маникюрными ножницами стал пробиваться сквозь слои испачканного бинта. Под ним оказалась вата, а затем еще один слой, уже весь кровавый и мокрый, и чтобы его отодрать пришлось повозиться, хотя мальчик терпел, даже не дергаясь. Когда же повязки сняли, Джотаро на мгновение замер, глядя в выемки глазниц под ненужными тонкими веками, безжизненно висящими поверх пустоты. Холли позади него чуть не выронила аптечку. Куджо быстро взял себя в руки, пока мать уже присела около мальчика, закусив губу. — Возьми бинты. — Сказала она серьезно сыну. — Мы не можем продезинфицировать внутри, но хотя бы вокруг, а потом повезем к врачу. — Она стала закатывать рукава, а мальчик вдруг дернулся. — Нет! Прошу вас! Не надо к врачу! Они найдут меня! Нет! Пожалуйста! — Лицо его исказилось, а пустые глазницы словно задвигались, пытаясь найти лица единственных людей, которые были вокруг. Он даже шагнул вперед, выставляя руки и пытаясь схватиться за кого-нибудь. Джотаро тут же поймал его ладони, опуская вниз. — Если туда попала грязь, может развиться инфекция. Ты умрешь. — То, что мальчик умирать не собирался, он уже и так понял. — Нет! Туда грязь не попала. Честно! Я не пачкал лицо. — Сказал он, повернув голову на голос брюнета. — Но у тебя подбородок стесан и волосы грязные. — Справедливо заметила Холли, делая накладки из ваты. — Да. Просто я по вентиляции, когда полз, испачкался, но на глаза не попало, честно! — Сказал он, сжимая руку Джотаро. Мальчика все еще немного трясло, даже в теплой ванне, но он продолжал с энтузиазмом, пожалуй, свойственном, только детям, убеждать, что врач ему не нужен и как он был аккуратен. В то время Холли кивнула Джотаро, вставая позади мальчика, на что тот снова немного дернулся, а брюнет взял его ручки в свои, немного сжимая. — Как тебя зовут? — Спросил он, а Холли ловко наложила первую повязку, пробираясь под рыжие волосы, где было чище. — Нори-аки. — Тихо выдохнул мальчик, до побелевших костяшек сжав руку брюнета, но с места не двигаясь. — М-мне 10 лет. — Сказал он, когда Холли добралась до второй повязки, прижимая ее ко второй глазнице. — Хорошо. У тебя есть семья? — Нету. — Промычал мальчик. Почему-то это вовсе не удивило Куджо. — Или есть, я не знаю. — Добавил рыжий, чуть расслабившись, но продолжая стискивать палец Джотаро. Это уже немного удивило. — Кто тебя ищет? — Я не знаю. Они не говорили. Они изучали моего друга. — Сказал Нориаки, окончательно убеждаясь, что эти люди не знают про него. — Зеленого с лентами? — Спросил Куджо. Холли же глубоко ушла в перевязь, вспоминая годы в Медицинском университете. — Да. Они выкололи мне глаза за то, что я убил одного из них. А потом я сбежал, потому что больше не мог. Я открыл новую способность. Потом я долго прятался в трубах. А потом сбежал через свалку или еще что-то, не помню. Пожалуйста, не отдавайте меня им! Пожалуйста, м-мистер! Джотаро-сан! Пожалуйста! — Он сказал это все так быстро, словно готовил план рассказа заранее, и как только руки Холли отпустили его голову, он шагнул ближе к брюнету, крепко сжимая его руку и падая на колени. — Умоляю вас! — Джотаро тут же поднял его с и без того растерзанных коленок, и усадил на табурет, пока Холли с серьезным лицом доставала пленку. — Хорошо. Я тебя защищу. — Сказал он, беря душ с крепления. Основную работу они закончили, и теперь ребенка надо было отмыть. Он включил теплую воду, проверив рукой, и полил на черные от грязи ступни мальчика, смывая черноту, которая ручьями потекла в слив. Пока он занимался ногами, Холли обернула повязку так, чтобы можно было помыть голову. Они все равно собирались сменить бинты еще раз, но нельзя было, чтобы даже капли попадали в глаза. В воде мальчик расслабился, согреваясь и окончательно переставая дрожать, а Джотаро заметил множество царапин и ушибов на всем его теле. Отпечаток его руки все еще темнел на бледной коже мальчика, но на фоне некоторых синяков был не заметен вовсе. нориаки смирно сидел, сложив ручки на коленях, поднимая их, когда Джотаро проходился по телу мочалкой. Он не пытался больше разговаривать, молча подчиняясь и словно читая все, что Куджо хотел от него, поворачиваясь или привставая, пока тот не перенес его, уже чистого, в ванну, уложив в теплую воду. Нориаки весь раскраснелся, и даже под повязкой видны были его порозовевшие от тепла и смущения щеки и кончики ушей, которые теперь почти были в тон рыжим волосам. Оказавшись в ванне, он вынул одну руку и стал медленно возить ею по бордюру, пока Джотаро не поймал его, обхватывая своей ладонью. Он видел, как мальчик старается быть сильным и не создавать лишних проблем, но в то же время, Джотаро понимал, насколько, должно быть, ему сейчас страшно. Похоже, Нориаки в конец отчаялся и теперь Куджо виделся ему теплом, защитой, которую даже собственный дух не мог обеспечить, поэтому в своей темноте он больше всего теперь, боялся отпустить ладонь брюнета, которая была такой большой и сильной, с длинными пальцами и загрубевшей кожей на костяшках. нориаки догадался, откуда там может быть такая кожа, что только добавляло плюсов в его обожании к старшему. Он дико боялся оказываться далеко от брюнета, держась за его брюки или лентой зацепляясь за все, куда дотягивался, только бы не потерять. Зато окончательная перевязь прошла гладко, и теперь, одетый в старую одежду самого Джотаро, мальчик спокойно пил молоко с медом, облизываясь и жадно глотая. Он попросил еще, но пока Холли только дала ему воды, так как после долгой голодовки нельзя было сильно забивать желудок. Однако этого и не потребовалось, так как Нориаки чуть было не уснул прямо на столе, как только отставил пустой стакан. Уткнувшись в грудь Джотаро, который поднял его на руки, он схватился ручками за его майку, и почти мгновенно уснул. Он не проснулся, когда Куджо опустил его на футон в гостевой комнате, но вот маленький зеленый дух, опять без ног, потраченных на ленту, ухватил его за штанину, чуть дергая и показывая на своего хозяина. Пришлось оставить Стара, пока брюнет умывался. Но в итоге, он завернулся в одеяло вместе с рыжим и уснул, прижимая его к себе одной рукой и обещая, что все будет хорошо. *** На утро, после самого, казалось, долгого сна в жизни брюнета. Мальчик не просыпался. Куджо хотел растолкать его и, наконец, то нормально покормить. Однако мальчик поднялся сам, когда Джотаро попытался встать с футона. Он хотел потереть глаза, но как только его ручка коснулась бинта, то вновь опустилась. Снова появился маленький дух и тут же стал рассыпаться на ленты, оставляя только верхнюю часть туловища. Те спустились по перебинтованным ногам и рукам Нориаки, расстилаясь по полу, пока не нашли ступню Джотаро. Мальчик сразу же повернулся к нему и поклонился, держа руки на коленях, как обычно учили девочек. Джотаро только выдохнул и присел около него, глядя туда, где должны были быть глаза. — С добрым утром. — Он мягко коснулся его взъерошенных со сна волос, приглаживая. — Тебе не нужно кланяться. — Мягко, как мог, сказал он, опустившись рукой на маленькое плечо. Невольно он обернулся к духу, который продолжал парить позади Нориаки и смотреть на Джотаро закрытыми под маской глазами. — Он видит? — Спросил брюнет, кивнув в сторону духа. — Нет. — Мотнул головой рыжий. — Но так мне кажется, что да. — Джотаро ничего не ответил. Взяв его на руки, он пошел в ванную, усаживая Нориаки на стул, который они с Холли вытащили вчера. Оказалось, что у ребенка ступни были стерты почти до мяса, и после того, как они их обработали, ходить тот почти не мог. Джотаро решил, что тот и до этого держался только из-за потери чувствительности на холоде. Хорошо еще, что пальцы не отморозил, думал он тогда. Брюнет отбирал у мальчика щетку и все остальное, и тот сразу же слушался, сидя смирно и не предпринимая никаких попыток выбраться. Хотя руки его были относительно здоровые, Джотаро боялся давать ему что-либо, чтобы не напрягать лишний раз. За завтраком, однако, мальчик не смог много в себя впихнуть. Только пожевал кашу и выпил пол стакана молока с медом. И как только отставил от себя, то снова заклевал носом. Вставая, Джотаро заметил под стулом, на котором сидел Нориаки его духа, который выглядывал меж маленьких ног своего хозяина и одной лентой держал уголок штанины брюнета, поэтому, когда тот встал, Нориаки сразу же повернулся к нему. Холли постоянно смотрела на мальчика, явно испытывая смешанные чувства, но пока не напрягала его вопросами, оставив это дело сыну, к которому мальчик привязался не отпуская. Но врача женщина все же вызвала, и пока Нориаки тихо посапывал на груди брюнета, который на диване гостиной читал книгу, к ним вошла средних лет женщина с усталым лицом, но живыми и веселыми глазами, словно впитавшими в себя ауру подруги. Нориаки, лентами почувствовавший нового человека весь напрягся, вцепившись ручками в майку на груди Куджо, и затаил дыхание. В каждом его движении виделся какой-то странный, непонятный страх, словно все, что окружало его, могло навредить и сделать больно, заставляя каждый раз задаваться вопросом, что же могло с ним произойти такого, чтобы заставить ребенка так шарахаться от всего. Джотаро же, медленно отложил книгу и сел, не отпуская, правда, Нориаки, который сидел у него на коленях. Холли присела около них и обратилась к мальчику своим нежным и мягким голосом. — Нориаки, это моя подруга. Она врач и может нам помочь. Она никому не расскажет, что была здесь, поэтому можешь не беспокоиться. — Сказала она. — Ты дашь ей осмотреть себя? — Спросила Холли, чуть склонив голову и улыбнувшись, словно чувствовала, как ленты скользят по ее лицу, позволяя мальчику читать выражения ее лица. Джотаро же только сжал его ручку, когда тот повернулся к нему. — Не бойся. Я все время буду рядом. — Сказал он, не выпуская из кольца своих рук. Рыжий немного неуверенно кивнул и слез с его коленей, садясь рядом и снова складывая руки на коленях, уставился в пустоту. Только тогда вторая женщина подошла ближе, ставя тяжелую спортивную сумку рядом с оставленной Куджо книгой на журнальном столике. Тот тоже не двигался, и позволил Стару появиться за спиной, позволяя духу Нориаки ухватиться за нематериального Джотаро. — Нориаки, здравствуй. — Сказала женщина, раскрывая свою сумку. Она была в спортивных штанах и толстовке, поверх которой была накинута жилетка, которую она стала снимать. — Меня зовут Лейла. Мы с мисс Холли были однокурсницами. Сейчас я работаю хирургом, но могу много чего подсказать, так что давай осмотрим тебя и твои глаза, хорошо? — Спросила она, натягивая статоскоп и беря в руки ножницы.       Джотаро видел, как мальчик обвил лентами острый инструмент, наверняка, фиксируя его в руке женщины. Тот был осторожен, чтобы не сковывать ее движения раньше времени, но предупреждая любые опасные действия. Осмотр был долгим и утомительным для всех. Доктор в какой-то момент перестала делать пометки в блокноте, рассматривая повреждения мальчика, заключив, что тому срочно требовалось хирургическое вмешательство. Рядом валялись комья красноватой ваты с бордового и ярко-красного цвета, а кожа вокруг глаз напоминала скорее два кровоточащих проема. Женщина с серьезным сосредоточением промыла раны и наложила новые бинты. — Если срочно не оперировать глазницы, и не вставить протезы, то заражение перейдет в следующую стадию и ситуация станет еще хуже. Нельзя так все оставлять. — Сказала она, тяжело опустившись на кресло сбоку и глядя перед собой. Она даже не предлагала обращаться в полицию, уже введенная в курс дела Холли. — Я могу предложить одного человека, который сделает все в тайне. Однако надо спешить. Нельзя ждать и дня. Пока еще рана свежая. Прошло чуть больше пары дней, судя по всему. — Выдохнув, она снова поднялась на ноги, собирая инструменты, пока Холли убирала использованную вату и бинты в пакет. Джотаро же сел рядом с Нориаки, и тот повернул к нему лицо, возможно, просто по привычке с тех пор, как у него еще была возможность видеть. Мальчик чуть задержался, лентой обвиваясь вокруг запястья Куджо, а потом повернулся в сторону, где стояла женщина. — Я согласен. — Он чуть сжал пальцы брюнета, и подтянул коленки к себе, упираясь в них лбом. — Вот и хорошо. Я сообщу вам адрес и время. Цену вам сообщат на месте. — Она выпрямилась, подходя к Нориаки. — Не волнуйся ни о чем. Доктор тебе поможет и все будет хорошо. — Она протянула, было руку, чтобы потрепать того по рыжим волосам, но вовремя одернулась. — Я уверена, Холли и Джотаро хорошо о тебе позаботятся. — Улыбнулась она напоследок, и они вместе с Холли удалились, чтобы обсудить детали. Джотаро был благодарен матери за поддержку, и они обменялись взглядами, перед тем как женщины покинули помещение. Может, Холли и казалась женщиной слабой и беззащитной, внутри нее горело пламя ее отца и предков, которые никогда не трусили ни перед какими преградами, не задумываясь готовые помочь тем, кто в этом нуждался. И Холли воплотила в себе это наследие, хоть в обычной жизни это сложно было заметить, прикрытое образом любящей жены-домохозяйки и матери. нориаки придвинулся к Джотаро, уткнувшись лбом ему в руку. — Я не смогу видеть, да? Глаза нельзя вставить снова… — С обреченностью сказал он. Выдохнув, Джотаро только тронул козырек кепки, глядя вперед. Он не знал, что сказать Нориаки. Зачем говорить слова, которые ничего не поменяют. Он не мог обещать того, что не сбудется, если он был в том уверен. Ближе к ночи они поехали по адресу, записанному на небольшом клочке бумаги. Там ничего больше не было, кроме улицы и номера дома, куда они направлялись. Нориаки сидел, сложив руки на коленях, и молчал всю дорогу. Джотаро иногда поглядывал на его, казалось, спокойное лицо. Мальчик не плакал, не вел себя как-то странно. Только отстраненность и смирение виделись в каждом его действии, словно по указке, исполняющего простые команды, вроде «просунь руку в рукав», «сиди смирно» и «ешь». С утра он ничего не говорил, ничего не делал, словно превратился в неживой предмет, и это порядком напрягало Джотаро и Холли, которые пытались хотя бы как-то занять мальчика, выдавая ему различные вещи, чтобы покрутить в руках, включали музыку или вообще пытались заинтересовать хоть чем-то. Однако тот только извинялся и исполнял команды, если таковые звучали, даже как рекомендации и советы. Все воспринималось как побуждение к действию, а если такового не следовало, нориаки словно выключался. И тем сложнее было отсутствие глаз. Если те могли бы выдать хотя бы что-то большее, чем немое молчание, то без них мальчик и правда словно отсутствовал. Джотаро вспоминал себя в детстве, когда, даже не смотря на недомогание или болезнь, лез куда мог, и просто старался изучать мир вокруг себя. И теперь, видя возможные последствия предыдущей жизни Нориаки, от злости сжимались кулаки. Единственное, чем он мог себя обнадежить — это то, что со временем мальчик сможет привыкнуть, оттаять и просто быть как другие дети, хоть он и уже отличался ото всех детей вокруг себя.       Машина замедлилась, и они свернули на какую-то парковку, расположенную среди высоких офисных зданий. Это был задний двор домов, стоящих перед центральным городским шоссе, огражденный со всех сторон, перекрывая обзор. Идеальное место для разборок якудза или любой незаконной деятельности. Однако именно за этим и направлялись сюда Куджо. Джотаро вышел из машины, негромко хлопая дверью и обходя ее с другой стороны. Он осторожно поднял мальчика, который сразу же схватился за его кофту на плече и груди, продолжая держать голову прямо. Раны на ногах пока еще были сильными и после первых обработок сильно болели, отчего надевать Нориаки обувь не стали. Джотаро мельком глянул на него, снова замечая ленты, теперь свисавшие с его рук. Он словно вместе с ребенком держал комок этих зеленых лент, которые тот даже и не думал убирать. Хотя брюнет не был против, только бы Нориаки было комфортно. Они остановились, глядя вокруг, но парковка продолжала пустовать, с единственной серебристой точкой их автомобиля посередине, где припарковалась Холли. Джотаро глянул на нее, и она, выдохнув, пошла вперед. Даже выражение ее лица сменилось с добродушного, на серьезное, отдаленно напоминая сына, когда тот сосредотачивался. Поначалу, Джотаро сомневался, что мать будет адекватно вести себя в подобной ситуации и попытается обратиться в полицию, но он только в который раз убедился, что для Холли не существует преград и она, как раньше защищала его перед всеми, будет делать это же для тех, кто был дорог ее семье. А Нориаки был дорог. Джотаро не мог еще объяснить себе это чувство, но оно уже клокотало где-то на задворках сознания, наполняясь и постепенно стекая сформировавшейся мыслью. Холли оглядела темное здание с узенькой лестницей, ведущей вниз, и снова выдохнув, стала спускаться. Тут стоял странный запах, усиливавшийся с каждой ступенькой. И где-то сзади раздавался мерный гул машин, смешанный со стуком колес поезда о рельсы, заставлявший камешки на ровном асфальте подпрыгивать. Но именно запах был тем, что отталкивало, заставляло спину покрываться неприятными мурашками. Джотаро почувствовал, как Нориаки поерзал, спрятав лицо в его груди и задышал чуть быстрее, нагревая место, где оказался его нос. Брюнет перехватил его поудобнее, продолжая раскидывать вокруг них ленты, что, казалось, мальчик пока не замечал, но Джотаро видел, как те скользили по поверхностям, цепляясь за все, куда можно было дотянуться, оценивали проем, ступеньки, перила. Проскользнула мысль, что сам Джотаро не смог бы удерживать столько движений в голове, отчего был еще более впечатлен способностями мальчика. Нориаки не только одновременно контролировал десяток лент, но и воспринимал тактильную информацию с каждой из них, в голове рисуя картинки того, что их окружало. Словно читая его мысли, мальчик стал тихо шептать. — Когда-то я мог управлять только одной. Я даже не мог видеть его всего. Но потом их стало две, три, и те люди учили меня, как сделать больше. Они сказали, что это хорошо, что он показался, и что скоро он даст мне еще больше лент, когда мы подрастем. — Его слова прервал тяжелый звук проскальзывающего по бетону металла двери, которую потянула на себя Холли. Схватившись обеими руками, она со сдвинутыми бровями тянула ее на себя, хотя Джотаро знал ее блеф слабости. Но и она, и он, заметили камеру под небольшим навесом, направленную прямо на них. Внутри горел какой-то слабый свет. Прямо напротив двери была стена со старыми крюками, которые когда-то были позолоченного цвета, а теперь некоторые металлическими обломками торчали на стене, а другие были стерты почти полностью, до черного металла под дешевой краской. На противоположной стене так же виднелось узкое окошко, открывавшее вид на боковую часть парковки и упертое в самую землю. Холли пропустила сына с Нориаки на руках вперед и с тем же скрипом закрыла за ними дверь. Запах тут еще усилился, тяжело повиснув в застывшем воздухе, отчего возникало сильнейшее желание поставить хотя бы вентилятор или открыть то малюсенькое оконце. Справа от входа находилось такое же по ширине помещение, в конце которого стоял стол, по бокам которого чернели две кожаные двери, перед которыми висели какие-то деревянные занавески, дождем свисая почти до пола. По бокам стояли дешевые серые стулья, которые больше подходят конференц-холлам, хотя покрытый дешевым линолиумом пол, под паркет, на котором посередине лежал круглый вязаный коврик, потемневший от грязи и сильно застиранный, навивал воспоминания о собраниях клубов по интересам во всяких коммьюнити-центрах. За округлым столом, идеально огибающем пространство меж дверей, виднелась сальная макушка, жирным черным блеском отливавшая в свете тусклой лампы, под потолок которой тянулась тонкая струйка дыма. Холли кашлянула в кулак, привлекая внимание, но человек за столом даже не шелохнулся, не двинувшись с момента их прихода. На мгновение повисло молчание, в котором Джотаро, казалось, слышал, как горит бумага дешевой сигареты, а пепел падает в пепельницу. Нориаки медленно подбирался лентами к первому стулу, боком стоящему у стены, как вдруг откуда-то из-за правой двери раздались приближающиеся шаги, и дверь резко распахнулась, заставив зеленую ленту дернуться обратно, сжавшись в руках брюнета вместе с хозяином. — Такама-тян! Ну что ты меня не зовешь?! — Воскликнул пухленький лысеющий мужчина в зеленой одежде хирурга. Он, сузив глаза, повернулся к Куджо, отчего на пухлом щетинистом лице те словно исчезли, превратившись в темные щелочки. Достав из оттопыренного кармана очки, он ловким движением нахлобучил их на нос, еле успевая поймать чуть было не выпавшую следом шапку под цвет формы. — Очень рад, очень рад. — Засуетился он, кланяясь, расставив руки по бокам. Не растрачиваясь на любезности, Джотаро нахмурился. Вся ситуация выводила из себя. Он не был уверен, что в месте, подобном этому стоит оставлять Нориаки. — Эй т… — Начавшуюся было грубость прервала Холли, вовремя спохватившись. — Добрый вечер! Вы можете помочь нам? Вас посоветовала нам Лейла Стилл. Сказала, что вы можете оказать необходимую услугу. — Она только склонила чуть голову и указала на Нориаки. — У него травмированы глаза, и по оценке мисс Стилл, необходимо срочно прооперировать его. — К тому моменту, как она закончила, мужчина уже с серьезным выражением смотрел на нее, а струйка дыма из-за стойки прекратилась. Черная макушка исчезла, послышался скрип стула и поднялась женщина, примерно того же возраста, казалось, что и стоящий мужчина. Под ее глазами залегли тяжелые круги усталости, а рот обрамляли обвисшие щеки. Она тоже была в зеленой хирургической форме. Ростом она была совсем немного ниже Джотаро, а взгляд черных глаз устремился на Холли, переместившись затем к Нориаки. Выдохнув, она молча обогнула стол и подошла ближе, глядя на перевязанные глаза. Сразу же к ней устремились ленты, обвивая ноги и тело, изучая. — Меня зовут Хира Такаяма. — Сказала она грубым, прокуренным голосом. — А это Широ Ядзаки. — Обратившись к нам, вы полностью соглашаетесь со всем, что мы скажем, и сделаете то, что мы скажем сделать. Это не обязывает вас как-либо подписываться, или не подписываться на наши услуги, но мы можем гарантировать, что вместе с операцией, вы так же покупаете наше молчание обо всем, что произойдет здесь. — Она остановилась в паре шагов, преграждая собой проход дальше, и скрестила руки на груди, отчего мышцы на накачанных руках напряглись, выдавая ее крупное тело. Кисти ее были воистину огромны, с пальцами чуть ли не длиннее ладоней, покрытых белеющими шрамиками. Холли сощурилась, глядя в ее непроницаемые глаза, а потом кивнула. — Мы согласны, если вы все сделаете. — Женщина кивнула и развернулась на каблуках, хлопая ладонями. — Широ! Операционная три. — Она свернула влево, к закрытой двери, и распахнула ее, проходя вперед и останавливаясь, чтобы попридержать дверь. — Прошу сюда. — Сказала она, пока за ее спиной с завывающим треском включались белые лампы. Коридор походил на больницу гораздо больше, чем прихожая, и Джотаро отметил, что тут все выглядит куда лучше. Справа от них блестело стекло, напротив которого стояло несколько скамеек и стульев таких же, как в прихожей. За стеклом виднелось огромное белое помещение со свисающими с потолка лампами. Там стояло несколько коек и столы, нагроможденные оборудованием, занавески, еще стулья, шкафы с книгами и хирургическими принадлежностями. В конце коридора, по которому они шли, была одна дверь прямо, раскрывающаяся в обе стороны, а справа — стеклянная раздвижная, с железными ступеньками в зал. Они прошли дальше, сквозь дверь, открывавшуюся в обе стороны, и оказались в чистом свежем кабинете с койкой и еще несколькими проходами. Тут кроме аппаратуры для базового осмотра ничего не было, зато воздух был свежим, и пахло больничной стерильностью. Широ и Хира оба направились к раковинам, тщательно натерев руки с мылом, пока Холли и Джотаро сели, на стулья, указанные Широ. Мужчина уселся около стола, посередине которого стояло два монитора, а так же несколько стопок бумаг и письменных принадлежностей. Хира же села напротив него, включая компьютер. — Усаживайте пациента на койку. Начнем с осмотра. — Сказал он, поправляя халат и очки на носу. Джотаро усадил Нориаки на койку около стола, но вставший Широ мягким жестом уложил его на нее. — Сейчас мы снимем повязки и осмотрим тебя. — Вновь произнес он, чуть улыбнувшись и доставая ножницы. Хира тем временем что-то делала на мониторе, не глядя на напарника. Мужчина спокойно оглядел глаза Нориаки, собрав какие-то образцы тканей, а так же замерив другие показатели. После осмотра он надел мальчику какую-то другую повязку, легко снимавшуюся за затылком. — Однозначно нужна операция, но ничего серьезного. Могла попасть инфекция, поэтому мы проведем профилактический курс лечения, а если что-то обнаружится, то назначим другой. — Сказал он, делая какие-то пометки и показывая что-то Хире. — Так же рекомендуется ношение протеза, чтобы избежать инфекции в будущем или травмы век. — Он постучал по бумажке, касаясь подбородка. — Ты какой цвет хочешь, Нориаки? — Спросил он, глянув на мальчика. Джотаро на мгновение прикрыл глаза, думая стоит ли говорить, что Нориаки, должно быть, все равно, раз тот слеп, но мальчик чуть оживился, теребя в руках край кофточки. — А можно черные? — Черные? — Переспросил Широ. — Зрачки? Ты спрашиваешь про зрачки? — Нет. — Сказал нориаки. — Глаза. Полностью черные. — Хм… — Широ прикрыл глаза, оглядывая остальных. — Конечно, мы можем сделать черные… — Стойте! — Нориаки сел, поворачивая голову к мужчине. — Я передумал. Лучше фиолетовые. — Он опустил лицо, сжимая в руках свою футболку. — Мне кажется, у меня были фиолетовые глаза. Холли улыбнулась, видя, как мальчик приободрился, а Джотаро молча сидел, глядя на него, скрестив руки на груди. Ему было плевать, хотя он не знал, какие протезы будут лучше. — Главное, чтобы тебе нравилось, Нориаки. — Сказала тепло Холли. Мальчик кивнул и лег обратно. Врачи только пожали плечами и стали что-то снова записывать. — Мерки мы снимем, пока будем проводить операцию, а до тех пор вы еще можете до конца определиться с цветом. — Сказал Широ. Ночь семейство Куджо провели на скамьях, глядя на то, как мальчика оперировали в зале внизу. Хира какое-то время стояла над койкой, орудуя пинцетами и скальпелем, на которой лежал нориаки, а потом они уже вместе с Широ с помощью каких-то приборов производили замер для будущих протезов. Похоже, глаза были удалены правильно, и швы не разошлись, но так как мальчик долгое время провел на улице, ранки стали кровоточить и слезиться из-за болей. Спустя какое-то время врачи разрешили войти в небольшую отдельную комнатку внизу, где лежал нориаки. — Через несколько дней, когда ткани заживут, мы сможем вставить протезы. Пока глаза лучше не беспокоить. — Хира потерла затылок. — Думаю, вы можете отвезти его обратно. Мы приедем к вам сами и осмотрим результат, а так же передадим протез. — Сказала она, глянув последний раз на Нориаки. — Мы так же сняли это. — Она протянула на ладони сломанный передатчик. — Он был сломан до того, как я обнаружила его, но спросить хоть что-то мы сможем только после того, как он проснется, если, конечно, это не вы… — Конечно это не мы! — Возмутилась Холли. — Мы бы никогда не сделали такое с ребенком. — Весь ее вид говорил о тяжелом сожалении, и она буквально не знала, куда деться, глядя то на Нориаки, то на Хиру. — Мы можем забрать его? — Спросила она. — Да. Только не беспокойте его после операции. Пусть отдохнет и ни в коем случае не трогает глазницы. — Сказала Хира, покачав пальцем. Потом она развернулась, снимая шапку с сальных волос и потянулась, было, к карману, из которого торчала пачка, но вовремя одернулась. — Широ, я пойду, вздремну. — Махнула она рукой на прощание и удалилась. Мужчина вздохнул и посмотрел на Куджо. Повисла короткая пауза, и Джотаро подошел к кровати, завернув в одеяло Нориаки, он взял его на руки и направился к выходу. Холли подхватила пакет с вещами, и пока брюнет устраивался в автомобиле, та еще что-то выясняла с мужчиной, а так же оплачивала операцию. Джотаро сидел в полной тишине. Даже звук машин, и без того приглушенный домами, был тут не слышен, за герметичными дверьми автомобиля. Только его собственное дыхание, легким паром покидающее рот и еще более тихое, Нориаки. Прижимая его к себе, Джотаро чувствовал, как вздымается грудь мальчика под слоем теплого одеяла, и как тот слегка дергает руками, пытаясь ворочаться в своем сне. Но Джотаро держал его крепко, не давая выкрутиться из теплоты и мягкости. Вдруг дыхание на мгновение замерло, и он сразу же повернул голову, глядя на забинтованное личико. Не понятно было, проснулся тот или нет, пока зеленая лента не показалась из складок. — Джотаро? — Чуть охрипшим голосом спросил Нориаки. — Да. — Кивнул брюнет. — Хорошо. — Лента лишь на секунду удлинилась, скользнув по крупной ладони, а потом распалась прямо в воздухе, исчезая маленькими зелеными изумрудами, а мальчик снова окунулся, в уже спокойный, сон. Джотаро дождался, пока вернулась Холли. В ее руке снова был клочок бумаги, который она сунула под водительское зеркало, перед тем как прикрыть глаза и после короткой паузы вновь поднять их на сына. Они встретились взглядами в зеркале заднего вида, и женщина тяжело выдохнула. — Широ-сан сказал, чтобы мы сделали ему укол, чтобы спал завтра весь день. — Она посмотрела вперед, куда сквозь стену домов пробивались лучи восходящего солнца. Затем послышался звук перебираемых ключей и тихое клокотание заводящегося мотора. — Приглядывай за своим младшим братиком, Джоджо. — Устало выдохнула Холли, и они поехали к дому. Джотаро всю дорогу смотрел в окно, чувствуя, как маленькие пальчики сжимают его собственные.