Это вам, товарищ сержант

Тема, сколько себя помнил, очень любил украдкой подглядывать за парадами из-за трибун, на которых сидели гости и ветераны. Мальчишка в этот день каждый год пропадал из круга своих дворовых Чертановских «сородичей» и являлся только на следующий день. Это было своеобразной традицией, потому никто и не удивлялся. Тринадцатилетний юнец вновь, в своей привычно вороватой манере, сидел за трибунами и поглядывал на, еще только собирающиеся выходить на Красную площадь, роты военнослужащих. Эти люди казались Артему какими не то удивительными, словно пришельцы с другой планеты. Такие дисциплинированные и серьезные, но в то же время с теплыми улыбками перешептывающиеся друг с другом о чем-то своем. Прежде Артем не решался подойти так близко, но детское любопытство брало свое и, всецело ему подчинившись, юный беспризорник, короткими перебежками, последовал к ровным строям. До парада еще было достаточно времени, так что угрозы оказаться помехой и попасться под руку какому-нибудь злющему генералу, не было. Преисполненный уверенности мальчишка немного понаблюдал за копошащимися военными из-за ближайшего дерева, а после, словно подчиняясь неведомой силе, подошел к, как ему показалось, самому дружелюбному из них. От чего-то Теме казалось, что этот человек не обсмеет и не пошлет куда подальше. Хотя полностью мальчик уверен уж точно не был. Подойдя к молодому человеку, юнец робко подергал того за рукав, обращая на себя внимание. Сержант среагировал быстро, на рефлексах чуть не ударив мальчишку прикладом автомата. —Что такое? —изогнул бровь удивленно тот, смотря сверху вниз в огромные омуты чисто-лазурных глаз. Кажется их обладатель и вовсе потерял дар речи, не ожидая что его вообще кто-то заметит. —Эй, ты чего завис? —с неким теплым беспокойством спросил все тот же молодой военнослужащий, осторожно проводя ладонью, что была затянута в перчатку, по спутанным, отросшим русым волосам. Тема наконец «отвис», отрывая взгляд от чужого лица и переводя то на именной шеврон с вышитой надписью «В.Ю. Лебедев». —Э.это вам, товарищ сержант! —выпалил парнишка, резким жестом протягивая военнослужащему гвоздику, перевязанную бантом из Георгиевской ленты. Валентин несколько опешил, смотря на протянутый ему цветок, а после переводя взгляд на стремительно краснеющего мальчишку. Он ничего не успел сказать ему, дали команду к началу парада, Лебедев только осторожно спрятал гвоздику в нагрудный карман парадного кителя и встал на свое место, по команде начиная чеканить хорошо поставленный военный шаг. Шагая по брусчатке главной площади, Валентин Юрьевич старался разглядеть в толпе те очаровательные голубые глаза, полные восторга и некого испуга, но, увы, мальчишки не было среди тех людей, что с ликованием приветствовали парадные расчеты. Тема все также стоял за своим укрытием, улыбаясь и смотря на проходящих мимо солдат. Он увидел Лебедева и увидел цветок, что робко выставлял свою алую головку из кармана у сердца военнослужащего.

***

Мужчина пронес воспоминания о том мальчишке через множество невзгод и десяток лет. Гвоздика, укутанная в потрепанную ленту, давно была засушена и хранилась в стеклянной рамке на рабочем столе полковника Лебедева. Валентин временами брал в руки эту рамку, что стояла рядом с его семейным фото, оглаживал деревянные границы, проводил пальцами по стеклу, очерчивая контур мертвого цветка, а после возвращал на место, вновь утыкаясь в документацию и ощущая приятную теплоту в груди. —Это вам, товарищ полковник,—проговорил со все той же очаровательной улыбкой обладатель тех потрясающих глаз, который неслышно проскользул в кабинет, мастерски не привлекая внимания офицера, а после кладя на стол прямо перед мужчиной букет ромашек в простенькой обертке.