Хуеножка

★★★       Стив всеми силами пытался просунуть ключ в замочную скважину, но у него это никак не получалось. Многоножка обвивала его торс, двигалась и пыталась подлезть под футболку, чуть ли не разрывая ткань. — Подожди, милая, ну, — уговаривал Стив, которому всё-таки удалось повернуть ключ и щёлкнуть замком. — Вот и пришли. Какая ты у меня нетерпеливая.       Он прямо в прихожей скинул футболку и подставил руки, чтобы многоножка могла вскарабкаться ему на плечи. Та довольно застрекотала, и Стив застонал, чувствуя, как её ножки царапают кожу, оставляя красные быстро заживающие полоски.       Им всё время было мало друг друга. Не далее, как пару часов назад он, едва вернувшись с миссии, добрался до пустой раздевалки, и только успел приспустить форменные штаны, как она расположилась между его ног и принялась жадно ласкать, заставляя выгибаться, развязно и неконтролируемо стонать, пока щёки горели от возбуждения.       Вытянув ремень, он в спущенных джинсах ввалился в спальню. Многоножка слезла с него на кровать, давая немного времени полностью раздеться. — Сладкая моя, хорошая, — Стив опустился рядом с ней, тут же обнимая руками. — Весь день только и думал, как хочу тебя.       Ей хотелось шептать нежности, её хотелось окружить заботой и удовольствием.       Поцеловав верхние щитки, он настойчиво уложил многоножку кверху лапками. Та заворочалась, слегка занервничав, наверное, чувствуя себя слишком уязвимо и беззащитно, но он успокаивающе погладил её по бокам, молчаливо убеждая, что ни за что на свете не причинит ей вред. Он хочет сделать ей хорошо, хочет любить её.       Решая доказать действиями, он сместился ниже и вжался лицом в нежное розовое брюшко, застонав от удовольствия. Многоножка издала приглушённый звук, но вывернуться не попыталась. Она доверяла ему. Позволяла.       Получив разрешение, Стив продолжил. Он мягко коснулся губами, сначала на пробу, с каждой секундой смелея всё больше. Потёрся носом, а потом прижался раскрытым ртом, обдавая сбившимся горячим дыханием, и, наконец, лизнул.       Это было каким-то безумием. Стив издавал нетерпеливые жаждущие звуки, зарываясь лицом в нежные складочки, лаская губами, вылизывая подставленное, всасывая в рот маленькие отросточки, пока несколько пар ножек легонько сдавливали его скулы. Он проводил языком по мягкой упругой плоти снова и снова, не жалея слюны, дурея от запаха и вкуса. Ладонями он осторожно придерживал многоножку, стараясь не слишком теряться в удовольствии и не сжимать чересчур сильно, но она была такой гладкой и приятной на ощупь, такой восхитительной и желанной, что хотелось прижаться к ней всем телом, и чтобы она плотно оплела его собой в ответ, сжала в кольцах и больше не отпускала.       У него никогда не было так ни с одним из партнёров. Никогда ещё чужое удовольствие не отзывалось так остро в его собственном теле. Возбуждение не давало покоя, член был твёрдым до боли, пульсировал и тёк, но Стив не мог хоть на мгновение оторваться, перестать вылизывать и гладить, попытаться хотя бы притормозить, чтобы позаботиться о себе.       Но она всегда помнила о нём. Выскользнула из объятий, извернулась своим длинным гибким телом, подставив другой участок брюшка, а вылизанным прижалась к паху. Стив взвыл от долгожданного внимания к своему члену, от того, как в его бёдра вцепились острые ножки, посылая по телу горячие волны. Раз за разом проезжаясь членом по мягкой и мокрой от своей слюны плоти, он едва соображал в этом ворохе ощущений, жаркого наслаждения и эйфории.       В момент, когда он почувствовал, как клыки жалят его в бедренную артерию, вплёскивая в него что-то, от чего по телу разливались волны запредельного удовольствия, он начал биться в ярком экстазе, кончая на мягкое брюшко.       Держась на локтях, он всё ещё нависал над ней. Едва отдышавшись, провёл раскрытой ладонью по брюшку, размазывая свою сперму. Многоножка под ним задвигалась, а когда он перекатился на спину, улеглась на него. Стив расслабленно гладил её руками и улыбался.       Разгорячённое мокрое тело остывало, но привычной после секса усталости не было. Наоборот, в нём, казалось, пополам с удовлетворением было полно энергии. И это хорошо, потому что вскоре нужно будет вставать: все его бёдра, руки, а сегодня и лицо были исцарапаны, постель наверняка была в маленьких смазанных следах крови, а, значит, нужно будет застирать простынь до прихода Брока. Ему это видеть и волноваться совсем не обязательно. Как и знать, что многоножка каждый раз жалит его в какую-нибудь артерию. Стив понимал, что если бы рассказал об этом кому-нибудь, то они бы не восприняли это спокойно, сочли бы опасным. Сочли бы многоножку опасной и захотели бы их разделить. Они бы не поняли. Но сам-то Стив чётко знал, что ему это вреда не причиняет. Просто говорить никому не стоит.       Он потратил некоторое время, тщательно вытирая влажной губкой ее ножки и складочки от своей крови. Многоножка немного сопротивлялась, слабо стрекоча, но не убегала. Она будто знала, что всё, что делает Стив — это для их общего блага. Она понимала его без слов на каком-то ментальном уровне.       Закинув бельё в стиралку, Стив подумал, что, может, ещё и чехлы от подушек с дивана постирать? Брок вчера на них опять пролил пиво и перевернул другой стороной, будто Стив мог не заметить.       Пока он стелил свежее бельё на постель, многоножка всё время лезла ему под руку, что невольно заставляло улыбаться. Она у него такая хорошая и ласковая, прикасается к нему так нежно.       Закончив со всем, Стив сел у телевизора. Многоножка забралась на него, обвившись вокруг и цепляясь за одежду, устроилась поудобней и затихла. ★★★