Вечность

- Прошу, Николь! Мы должны помочь им. Николь переводит взгляд на Флинна, где сливаются злость и отчаяние, боль и любовь, трата и теплота. «Должны». За сотни лет можно смаковать любое слово и каждое из них начинает терять смысл. Хранители должны оберегать библиотекарей и помогать им. Должны. Какое топорное безвкусное слово, совершенно не отображающие суть всего, что накопилось в сердце за эти времена. За все эти времена у неё накопилось много вопросов, и часть из них стала прахом. Может быть и должны, но в этом мире столько переменных. Кстати, о переменных. Николь переводит взгляд на Ив и отвечает: - Хорошо. Но только не здесь. Я сама отведу Вас к этому камню. Дело плохо и если новый хранитель не уберег предыдущие камни, то этот должен быть в надёжных руках. Её руках. Дженкинс перебивает: - Ни в коем случае! Она сбежит при первой же возможности! Сбежит. За столько времени можно было оказаться в стольких местах! За столько времени можно было задать столько вопросов. Побег – это не цель. И не средство. «С-Бе-жи-т» - это новое слово, которое теряет смысл. - Почему ты так уверен? – вопрошает Флинн и удивлённо смотрит на своего старого друга. А Николь всё продолжает смотреть на Ив: и тобой заменили меня? Вот и ответ на один из вопросов из части того, что не были прахом. - Потому что эта женщина виновна! – восклицает Дженкинс и уверенно грозит пальцем, а Библиотекарь сомневается: - Правда? А я в этом не уверен. - Мистер Карсон, вы не даёте себе отчёт! Ей нельзя доверять! Доверять. До-ве-рять. Ещё одно глупое слово, что вошло в копилку пылесборника уже давно. Она доверяла ему, она доверилась ему. И во что это обратилось. Можно ли ей доверять? Вопрос, который будет риторическим. Можно было бы, если бы ОН не подорвал её доверие. Можно ли ей доверять? Флинн будто услышал её и повторил: - Можно ли доверять или нельзя… - ХВАТИТ! – прикрикнула Ив и подняла руку вверх, но также продолжала играть в гляделки с Николь. Они обе так похожи. Они обе Хранители и обе не уступят тому, к чему приучены их мысли. Когда-то давно Николь готова была сотню раз пожертвовать собой ради Него. Когда-то давно она готова была принять на себя множество проклятий и разрушить любые заклинания, принять обед молчания или же стать бессмертной, чтоб дожить до этих пор и задать один вопрос, который так пока и не стал прахом. Эта девочка, которую зовут «полковник» - всего лишь девочка, по сравнению с вечно живущей Николь, она не понимает даже половину того, что Николь держит у себя в голове. Но эта девочка понимает, что нужна сделка, поэтому командным голосом взывает: Дженкинс, открывай! - Это ужасная ошибка. - Я готова пойти на этот риск. – Ив отходит, а Николь слабо улыбается. Она готова. Николь тоже была готова пойти на любой риск. На любую издевку и опасность. Готова. Го-то-ва. Готова. Готова. Готоваготоваготоваготоваготова. Опять пустая дыра, вместо смысла слова. Двери отпираются под бурчание Дженкинса: «Невероятно». Николь улыбается той самой улыбкой, где видно, то ей не смешно, а больно. Но за пять сотен лет она утратила смысл в игре эмоций и не видит важность скрывать то, что чувствует. Да, больно и плевать. Да, плохо, а кому это важно. Он стоит рядом, потирает подбородок и пытается спрятать глаза. Он чувствует себя неловко, но это уже не важно. Неловко. Не и ловко. Ещё одно бессмысленное слово. Они идут почти рука об руку, она улыбается и напоминает ему о приключениях в Амазонии. Она помнит всё до мельчайших событиях, припоминает то, что было в спальне отеля, но Флинн, глядя на Ив, говорит «Я не помню». Тебе немного лет, Флинн, а уже страдаешь потерей памяти. Николь улыбается и браво шагает туда, где бьют молнии. Сразила бы одна из этих молний наповал, но ничего не изменится – она не умрёт и все эти воспоминания и мысли не сотрутся. Вопрос «А помнишь?» перечёркнут, выкинут в мусорку, но он был совсем не важен. Но вот Флинн затягивает вопросительное лицо: «Разве что ты…», намекая на то, чтоб именно Николь пробежалась по полю и дёрнула рычаг, отключив разом все проблемы. Слишком легко, Флинн. Слишком легко. - Оу, нет, дорогой. Я сказала, что по-ка-жу где находится камень. - Я пойду. – Ив скрестила руки и умеренно глянула туда, где молнии выбивали сотни и тысячи сил из земли. Какая уверенность. Какая грация. Какое самопожертвование. Такое же было и у Николь, но оно её погубило. И пусть она бессмертна, оно её погубило. Ив держит взгляд прямо и говорит: Я справлюсь. Я готова. - Я готова, – внезапно говорит Николь и выступает вперед. Говорит то слово, которое уже не важно: Я не библиотекарь, но прожив пятьсот лет, можно многому научиться. Она улыбается и встаёт на сторону врага. Она улыбается и встаёт напротив Флинна. Она помнит каждое мгновенье, за пятьсот лет, что будут казаться вечностью, можно из уголков памяти достать многое. Она помнит их первый поцелуй и первый раз, когда испугалась за него. Она помнит, как пропадала в вечности и застревала там триллионы лет. Она помнит, как он предал её и помнит, что он всегда найдёт возможность разрулить ситуацию, даже без неё. Ну или с ней. Флинн сотворяет на лице детскую гримасу и отнекивается: - Николь, нет! Нет. Нет. Нет. Нет. Слово, которое давно кануло в прах. - Прости, Флинн. – она улыбается, так несмело, но без усмешки. Прости. Простит ли он её? Возможно, нет (то слово, что не имеет значения). Простила ли она его? Наверно, нет (то слово, что не имеет значения). Она открывает последний взгляд от него и делает то, что давно делать разучилась (врет): Но мир станет лучше, когда библиотека исчезнет. Исчезнет. Как смысл во всех словах. Как все вопросы, что превращаются в прах. Исчезнет вместе с ней и ничто уже не важно. За сотни лет можно до много додуматься и за сотни лет многое уже исчезает во всех смыслах – материальных или духовных. «Духовный» святой отец возникает: - Нет! Нужны все четыре камня! Если ты его туда кинешь, то он будет потерян на веки вечные! Николь усмехается. «На веки вечные». Да что он знает о вечности. Что он знает о времени. Когда ты существуешь вечность, и задаёшься одним вопросом. - . . . Остальные будут бесполезны! – заканчивает он, но девушка лишь качает головой: - На это я и рассчитываю! – она кидает камень, а вместе с ним в небытие растворяет очередной враг, о котором Флинн и Ив будут говорить «А помнишь?» Она готова вот так в небытие пробыть сотни лет и что такое вечность? Она готова там ходить по залу библиотеки или же пролетать по волшебным стенам молекулами или же просто исчезнуть навсегда. Когда у тебя столько времени, то уже неважно в какой ты субстанции. Но её обхватывают такие родные руки, которые спустя столько лет, она всё ещё помнила. Она доставала это чувство из самых маленьких уголочков памяти и применяла на себе, чтоб всегда помнить один вопрос, который так и не стал прахом. Камни закрывают портал и крик Ив прекращает глушить вокруг звук. Полковник выдыхает: - Спасибо. Ты спасла библиотеку. Глупая девчонка. Если бы ты имела в запасе столько лет, то поняла, что это не первоочередное. - Нет, – говорит Николь и это слово так и не становится важным: Мы спасаем тех, кто нам дорог. Дорог. До – ро –г. Сердце стучит чуть сильнее. Пока не будем это слово расщеплять в прах. Он смотрит на неё так тепло и она знает ответ на самый главный вопрос. Значит уже всё остальное не важно. Команда отвлекается на тех, кого пора сдать в ДОССА, а Николь растворяется во всех смыслах. В помещении, в памяти, в команде, в диалоге, в его жизни. Хватит. У неё был один вопрос, но и теперь и он стал прахом. Но этот прах она будет хранить у себя в сердце на каминной полке.