Ты словно сон наяву, Взгляд твой до чёртиков пугает. Я тебя «Королевой Страха» назову Ибо меня это в дрожь повергает.
Нигма перевела полный скепсиса взгляд на скисшего Рэндольфа, и сейчас её сходство с отцом было просто налицо: то же выражение, мол, «Ты идиот, но думаю, как бы помягче это сказать, чтоб не обидеть», те же зелёные глаза и медно-рыжие волосы, которые всегда завязаны в аккуратный хвостик на затылке. — Если ты ей такое зачитаешь, она, в лучшем для тебя случае, месяц будет тебя избегать; в худшем — всю нынешнюю партию токсина страха на тебе израсходует, — резонно заметила дочь Риддлера, на что Тетч лишь обречённо отмахнулся. Он и так всё это прекрасно понимал. — Это лучшее из того, что я придумал. Элис оставалось лишь посочувствовать горе-влюблённому. Потому что придумывать подобные стихи как минимум невежливо. А как максимум ей было жаль Рэндольфа: Кэстрел не замечает, как Тетч по ней сохнет, а если он таким образом обратит её внимание на себя… в лучшем случае, она будет шокирована. В худшем — мистер Крейн замучает парня кошмарами до полусмерти. Не успела девушка и рта раскрыть, как в комнату вошло, предовольно ухмыляясь, уже её проклятье. При этом громогласно и властно заявив во всеуслышание: — Что здесь происходит, вашего же Бэтса? Как истинная Нигма, Элис просто закатила глаза, из последних сил сдержав порыв сделать фейспалм. Теперь она, кажется, начинает понимать, почему Кэстрел так много времени проводит в лаборатории или библиотеке, — с такими парнями, которые водятся в их странной компании, она и сама порой не прочь на пару с Крейн, уткнувшись носом в книгу, проклинать окружающих в глупости и бестактности. — Кобблпотов стучаться, видимо, не учат, — едко заметила Нигма, но эту фразу вошедший пропустил мимо ушей. Феликс Кобблпот, сын Пингвина и близкий друг Элис. Ну, как друг… Парень. Вернее, возможный кандидат на её руку и сердце (возможный, потому что она ещё не сказала о своих отношениях родителям — неизвестно, как они отреагируют). Если Освальд Кобблпот воплощал в себе аристократичность и элегантность, то его сын придерживался противоположного мнения. Назло отцу Феликс редко носил деловые костюмы, отдавая предпочтения матросским майкам и байкерским кожанкам. А также старался по мере возможности заглушить в себе крупицы интеллигенции, которые с детства пытался ему привить Кобблпот-старший. В общем, им с Кэстрел «повезло»: у одной есть тайный воздыхатель-безумец с бездарными стихами, а у другой — парень вроде бы из интеллигенции, но вроде бы и нет. Хотя в Готэме ничему не стоит удивляться. Феликс взял у Нигмы из рук лист со стихами (напрочь проигнорировав её нахмуренные брови) и с интересом стал вчитываться, из-за чего глаза Рэндольфа суматошно забегали — он нервничал. — И что это за… — начал было Кобблпот, но Элис учтиво продолжила: — Наш друг решил посвятить некой особе стихотворение. Феликс поперхнулся от удивления. — Погоди… Тетч, — парень недоверчиво покосился на напрягшегося сына Шляпника, — Влюбился в… кого? — Элис, не гово… — умоляюще просипел Рэндольф. — Кэстрел. Феликс ожидал любого имени, но никак не этого, до ужаса знакомого имени Крейн. Кобблпот снова посмотрел на помрачневшего Тетча, который раздражённо сжал подлокотники кресла, затем перевёл взгляд на спокойную Нигму. И так повторил несколько раз, искренне надеясь, что оба сейчас разразятся смехом и скажут, что они всего лишь пошутили. Но, к несчастью, ничего подобного не происходило: Рэндольф выглядел, как выжатый лимон, а взгляд проницательно-зелёных глаз Элис был серьёзней некуда. Точь-в-точь, когда она разгадывает загадки своего отца. — Серьёзно? — Феликс непонимающе нахмурился. — Крейн? Уж прости, Рэн, но не мог бы ты выбрать кого-то, кто не умеет травить ядовитым газом? — Не поняла? — подозрительно сощурилась Нигма, из-за чего Феликс запоздало чертыхнулся. Чёрт, а ведь он и забыл, что его девушка ещё и дочь Ядовитого Плюща, а Памела сама не прочь разные химикаты смешать. — Любовь сильнее страха! — дерзко заявил Тетч, горделиво вздёрнув подбородок. Элис часто подмывало спросить у профессора Крейна, знают ли истинные безумцы, типа Джокера, что такое страх? Потому что порой ей казалось, что у них напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, из которого эти самые страхи и произрастают. Тетч определённо подходил под все описания. Дочь Загадочника подняла руки в примирительном жесте, эдакий миротворец. — Рэн, мы с радостью тебе поможем написать для Кэстрел стих. — Я на такое не подписывался, — резко взвился Кобблпот, однако, словив предупреждающий взгляд Нигмы, стушевался и против воли решил помочь. Как-никак друзей в беде не бросают, даже если твой идиот-друг втюрился в дочь Повелителя Страхов. Нигма с удовольствием взяла на себя роль командира. Впрочем, Элис постоянно, и по своей инициативе, и без неё, брала на себя столь ответственную руководящую должность, хотя не исключено, что отцовская гордыня бурлила в крови. Как истинный перфекционист, девушка выбросила все неудавшиеся творения Рэндольфа, оставив стол пустым — простор для творчества, так сказать. Также она не без помощи Феликса (который по-прежнему оставался недоволен данной затеей) пододвинула кресло ближе к столу, дабы, если что, подсказать другу рифму или сказать, если сбивается ритм. Кобблпот, недоверчиво покосившийся на интеллектуалку-энтузиастку Нигму, только сильнее нахмурился, выражая своё негодование, но промолчал. Ради собственной безопасности промолчал, потому что никогда не знаешь наверняка, что у семьи Загадочника на уме. А раз Элис втянула его в эту безумную авантюру, участвовать придётся, как ни крути. — Итак, — Элис подмяла ноги под себя, поудобней усаживаясь на кресле, — Обозначим некоторые моменты, Рэн. Во-первых, ради всего святого, не упоминай в стихотворении, что Кэстрел дочь Пугала… — Это ещё почему? — тихо хмыкнул Феликс, пока Тетч, разинув рот, внимал словам своего новоиспечённого литературного гуру. Элис скосила на него полный разочарования взгляд, который за себя говорил: «А вот за такой вопрос я бы тебя убила, но не при свидетелях». Прокашлявшись и спешно убрав выбившуюся из причёски рыжую прядь за ухо, дочь Риддлера пояснила: — Это будет неэтично. Кэстрел и так несколько комплексует из-за родословной, и ей не очень нравится, когда она является у окружающих синонимом страха. — Но ведь это и есть её самая суть! — поражённо воскликнул, всплеснув руками, Рэндольф, широко распахнув от удивления разноцветные глаза. В тусклом свете тёмно-зелёная радужка как-то зловеще сверкнула, отчего Нигма уже задумалась, не взболтнула ли она чего лишнего. Однако горе-поэт горделиво приосанился, самодовольно кивнув. — Кэстрел, несомненно, Принцесса Страха. Кобблпот, закатив глаза, тихо прыснул. — Потому что она страшная или потому что её характер пугает до дрожи? Разъярённое шипение, и Феликсу в лицо — чего он ну никак не ожидал — прилетела диванная подушка. Оторопев, парень словил её, чтобы она не упала на пол, а после секундного замешательства запоздало опознал нападавшего. Нет, к счастью, это был не Тетч, хотя взгляд у него горел, как жерла Преисподней. К несчастью, подушку швырнула Элис — вот, чей взор по-настоящему можно назвать разъярённым: угрожающе сощуренные зелёные глаза, раздражённо сжатые губы и раздутые, как у взбешённого быка на корриде, ноздри. — Она моя подруга! — уж слишком сердито рявкнула Нигма. Феликс уже успел тысячу раз подумать, чей бы гнев он, скорее, вытерпел, и сделал вывод, что злить Элис себе дороже. — Не смей так про неё говорить! Феликс медленно отошёл подальше и присел на кресло, что стояло дальше всех — знаете, лучше держаться от греха подальше, когда ты разозлил детей готэмских злодеев. В любом случае, отцовское наследие ярко прослеживается и в Нигме, и в Тетче, поэтому лучше уйти с дороги, пока оба не сделали из Кобблпота пингвинью котлету. Прокашлявшись и более-менее успокоившись (хотя всё равно кидая предупредительные взгляды в сторону провинившегося в её глазах Кобблпота), Элис снова обратилась к Рэндольфу. — В общем, Рэн, если ты не хочешь её обидеть, — а ты, я думаю, разумеется, этого не хочешь, — в тусклом свете ламп глаза Нигмы угрожающе сверкнули ядовитой зеленью, от чего недопоэту стало не по себе, — Не упоминай, чья Кэстрел дочь. Расскажи ей непосредственно о своих чувствах. Что тебя в ней привлекает? Какие приятные мелочи ты замечал в её поведении? Тетч глупо улыбнулся, а затуманенный взор на слова Элис ясно дал понять — парень мыслями далёк от реальности. Впрочем, ничего удивительного, когда твой отец Безумный Шляпник, а сын полностью пошёл в отца. Тем не менее, что-то в гетерохромных глазах Рэндольфа промелькнуло. Что-то человечное, то самое меланхоличное и мечтательное, которое редко можно увидеть во взгляде психопата-убийцы, помешанного на сказках. — Я помню её смех, — тихо произнёс Рэндольф, словно не обращаясь ни к кому конкретно. Феликс хотел уже было ляпнуть, что Крейн никогда не улыбается даже, но в очередной раз словив предупредительный взгляд своей девушки, не решился прервать речь Тетча. Сын Шляпника грустно вздохнул, понурив голову. — Кэстрел так редко смеётся. Но когда это происходит… весь мир будто замирает. Не от страха или тревоги, а словно прислушиваясь к этому милому смеху: мягкому, как свет от свечи, тихому, как журчание ручейка… и редкому, как ночной звездопад. Внутри у Элис что-то противно заныло. Она прекрасно видела, насколько сильно Рэндольф любит Кэстрел, и эти поэтически прекрасные сравнения, и этот взгляд, словно он видит самое важное для него воспоминание, развеивали все малейшие сомнения. Он почти никогда не называл её по полному имени — часто «Кэс» или даже «Кэсси», что заставляло ту ещё сильней смущаться. Как истинный Сказочник (как прозвали его друзья), он иногда называл её «Принцесса», потому что, как потом объяснял Рэн, Кэстрел была также эфемерна и ранима, как любая сказочная царевна. Когда ей нужна была помощь, — любая, вплоть до «подайте, пожалуйста, вон ту мензурку с сиреневой жидкостью на верхней полке» — Тетч в первых рядах рвался помочь Кэстрел. Уж кто, а Нигма видела, насколько сильно он любит Крейн. Пусть безумец, пусть психопат, но ради любимой он готов на всё. И никогда не причинит Кэстрел вреда — Рэндольф, скорее, сам себя зарежет, чем позволит кому-либо навредить ей. Наступившую тишину нарушил нарочито неловко кашлянувший Феликс. — Так что со стихами? Тетч, тебе обязательно их писать? — Я хочу показать, как сильно люблю её, — кивнул Рэндольф, что означало «да», на что Кобблпот тихо фыркнул, скрестив руки на груди и прижав к себе подушку. — Да что женщинам надо для счастья? Цветы, конфеты… — Феликс, — предупреждающе повысила тон Нигма, нахмурившись, — Кэстрел диабетик. Ей запрещено сладкое. — От одной коробочки ничего не будет, — упрямо заявил сын Пингвина, на что мисс Нигма «понимающе» кивнула, зловеще улыбаясь. — Да, вот только профессор Крейн будет ставить над тобой опыты, угости ты её даже одной конфетой. Он тщательно следит за её здоровьем, и если ей станет плохо из-за той самой одной коробки, токсин страха — меньшая из тех пыток, что тебя ожидают. — Ждать они будут Тетча, — кивнул в сторону друга Феликс, пожав плечами. — Потому что конфеты подарит он. — А я скажу, что такой презент предложил преподнести ты, — парировала Элис. Резко помрачневшее лицо Кобблпота не сулило для девушки ничего хорошего. Однако Элис мило улыбнулась, предчувствуя, что победа осталась за ней. Как-никак, а в семье Риддлера чувство превосходства над соперником врождённое. И сейчас Элис не чувствовала явно угрызений совести. — Зануда, — буркнул Феликс. На это рыжеволосая бестия пожала плечами. — Какая есть, — девушка снова обратилась к наблюдавшему за сей перепалкой Рэндольфу. — Итак, Рэн, давай. Сочини стих — четверостишие или более, но не забывай об условиях. Рифму я тебе подскажу, если что. Девушка откинулась на спинку кресла, ожидая ответов, в то время как Тетч-младший задумчиво опустил взгляд на пустой лист бумаги, лежавший перед ним на столе. Парень нервно прикусывал нижнюю губу, сильно хмурясь и пытаясь сымпровизировать. Стихи, стихи… рифма, ритм и содержание. Всё необходимо продумать ясно и коротко, без лишних деталей и подробностей. Коротко и ясно. И без упоминаний настоящей сущности Кэстрел. Но парадокс: именно то, о чём Элис запретила ему писать, в голове засело, как заевшая пластинка с нудной песней. Потому что Кэстрел — это особенная девушка. Всегда спокойна и уравновешенна. Скромна и тиха, как серая мышка. Всегда в своих чёртовых книжках, всегда в лаборатории. Но Тетч знал, что под невзрачным обличьем скрываются самые искусные ведьмы. Как в «Красавице и чудовище». Как в «Спящей красавице». Кэстрел воплощала в себе тайную силу, которая манила Рэндольфа. И хоть он понимал, рано или поздно это его погубит, он не собирался отступать. Принцесса. Принцесса Страхов. Юная повелительница кошмаров. Спустя полчаса бестолковых посиделок они так ничего и не придумали. Тетча постоянно заносило именно на поэтические сравнения со страхом и ужасом — что поделать, если Крейны назойливо ассоциируются именно с этими эмоциями. Феликс заинтересованно посматривал на тщетные попытки Нигмы помочь другу со стихами, но стоило обоим потерпеть фиаско, Кобблпот тихо угорал (под испепеляющим взглядом дочери Риддлера). Рэндольф уже был на грани нервного срыва из-за неудавшихся стихов, но Элис вовремя его успокаивала и пыталась вселить веру в лучшее. Как не вовремя в комнату вошла не кто иная, как сама Кэстрел Крейн, что никак не ожидалось. В потрёпанном белом халате, как у врачей или учёных, под которым виднелась светло-синяя школьная блузка и фиолетовая юбка до колен. С характерным только ей цокотом низеньких каблучков чёрных балеток и кипой бумаг, которую девушка едва держала в хрупких руках. Внешне девочка чертовски напоминала самого Джонатана. Нелепо висевшие чуть ниже плеч редкие, цвета выжженной соломы волосы. Умные светло-голубые глаза с отсвечивающими зловещей синевой отёками под веками. До эфемерности яркая худоба, прямо-таки скелет, обтянутый кожей. Острые, неестественно бледные скулы, грозящие прорвать хрупкую, как фольга, кожу. Слегка приопущенные уголки губ, словно она не умеет и не знает, как нужно улыбаться (странно, и когда это Тетч успел услышать её смех?). И аккуратные круглые очки на носу, которые юная мисс Крейн надевала только при необходимости. Рэндольф поперхнулся от неожиданности, словно увидел привидение. Феликс заинтересованно замер. А Элис осталось только мысленно проклясть подругу, которая появилась так не в тему. Как пить дать, всё пойдёт наперекосяк. — Ребята, — не обращая внимания на творящийся в комнате бедлам и не отрываясь от перелистывания бумаг, начала Кэстрел, — Никто не видел мои… Тут Тетча, что называется, прорвало. Парень, нервно схватив первый попавшийся листок с недоделанным стихом дрожащими руками, вскочил с места, как ужаленный, отчего Кэстрел даже слегка вздрогнула, испуганно взирая на сына Шляпника. Элис хотела было что-то возразить, отговорить Рэндольфа от неизбежной ошибки, но не успела — тот отрапортовал, как из пулемёта, стих:Прекрасна, как тень во тьме, Неукротима, словно река Рейн. Красота твоя подобна зиме, О Принцесса Кошмаров, Кэстрел Хрейн!
Повисла просто гробовая тишина. Казалось, пролети комар — его услышат. Элис неловко прикусила губу, мысленно ругаясь на все лады, особенно, проклиная то, как сильно Рэн исковеркал фамилию Кэстрел. Феликс издал глухой звук, будто он подавился, а Тетч замер в позе а-ля артистичный гонец, хотя про себя явно обливался ледяным потом. Кэстрел потеряла дар речи. Более того, стих Рэндольфа выбил у неё из памяти то, за чем она пришла сюда — настолько сильно ошарашила её столь нелепая ситуация. Крейн в упор смотрела на горе-поэта, то бледнея, то заливаясь смущённой краской — она явно была растеряна и не знала, чего в ней было больше, шока или же конфуза. Рвано выдохнув и резко вперив взгляд в пол (Элис до сих пор видела эту бело-алую краску на её лице), она неловко поправила одной рукой очки и поджала губы. Кэстрел старалась не смотреть на Тетча, это было ясно, как день. Неловкость искрила в воздухе, как оголённый провод. — Ну… эм… кхм. Мне… я вспомнила… — тихо промямлила Кэстрел, всячески избегая встречаться взглядом с Рэндольфом. — Мне… нужно отцу помочь в лаборатории… — щёки Крейн налились румянцем, и девушка, опустив голову ещё ниже, тихо пискнула. — Простите. И спешно удалилась из комнаты, если не сказать, сбежала. Цокот низких каблучков эхом звучал вдалеке, набатом отдаваясь в ушах. Дикий хохот Феликса взорвал тишину. Кобблпот задыхался от смеха, хватаясь за живот, — того и гляди помрёт. Рэндольф замер мраморной статуей, словно пытался до конца осознать ужасающую правду и понять, что же он только что наделал. Кровь отлила от лица Тетча, и его резко побледневшие черты нелепо смотрелись на фоне лохматых смоляных волос парня. Элис без зазрения совести громко хлопнула себя по лбу, обречённо и тяжко выдохнув. — Парни, вы просто дебилы! Ответом ей на это были дикие безудержные вопли Кобблпота и покрасневшее от позора лицо Тетча.* * *
Кэстрел ураганом ворвалась в лабораторию, будто за ней гнался опасный монстр, и поспешно закрыла дверь на замок. Но словно этого было мало, она спиной оперлась на запертую дверь, тяжело дыша и шокировано-отстранёно смотря перед собой. Сердце глухо стучало где-то в глотке, мешая дышать полной грудью. Бумаги, с тихим шелестом вихрясь, упали на пол, окончательно перемешавшись между собой. Разумеется, профессор Крейн не мог не заметить столь явные перемены в настроении дочери. Которую редко можно увидеть неспокойной. И которую, как ему казалось, практически ничто не может выбить из душевного равновесия. Джонатан нахмурился, бросив смешивать вещества. Снимая попутно медицинские перчатки, он спешно подошёл к побледневшей дочери, которая того и гляди сейчас упадёт в обморок прямо на пороге лаборатории. — Кэстрел, — твёрдо произнёс он, крепко обхватив руками девушку за плечи. Казалось, она и не заметила этого жеста, будучи мыслями далеко отсюда. Нет, это определённо не похоже на Кэстрел. Её категорически трудно выбить из колеи. Бледность сменялась краснотой на её лице, словно не в силах определиться, напугана ли девушка или же крайне смущена. И это нехило встревожило Крейна, который, пуще нахмурившись, с силой тряхнул девушку. — Кэстрел! Что с тобой? Выглядишь так, словно привидение увидела, — у его дочери с детства выработался иммунитет к страхам, напугать её было нереально. По крайней мере, Джонатан так думал и надеялся, хотя сейчас все признаки испуга были налицо. Он подозрительно сощурился, понизив голос до полушёпота. — Кто… что тебя напугало? В память Кэстрел врезалась та картина: резко вскочивший с места Рэндольф; его громкий выразительный голос вещал небрежно написанный стих… посвящённый ей. Он читал так красноречиво, с таким чувством и пылкостью… да, пусть стихотворение было так себе, но то, с какой искренностью Тетч это читал, с каким жаром, с какой любовью отчего-то ввело Кэстрел в ступор. Она не привыкла к столь яркому и резкому проявлению чувств со стороны других людей. Ей это казалось странным. Впрочем, как и сами Тетчи. Да, их семьи давно и близко дружат, но Рэндольф и его мечтательность, граничащая с безумием, вынуждали Кэстрел опасаться его. Он был безумен. Он был опасен. И в то же время очень мил. Кэстрел чуть прикрыла глаза, покачав головой. — Лучше не спрашивай. Принцесса Кошмаров боится Сказочника. Отчасти горькая правда, отчасти бред.