Певчая пташка

      Удар. Ещё один. Правая бровь рассечена. Опять. Выступившая кровь скатывается крупными каплями по веку, затекает в глаз, лишая возможности открыть его, бежит по щеке и падает на пол в уже давно образовавшуюся алую лужу.       Они вновь пришли. Двое, как всегда. - Так и будешь молчать?       Обнажённая девушка, плотно сжав неаккуратно сшитые окровавленной нитью губы, махнула головой. Из ранок, оставленных ниткой, вновь стала выделяться ярко красная жидкость. Во рту появился привкус стали. Крупные мужчины в военной форме переглянулись, и один из них достал нож. - Зря, малышка. Расскажи ты нам всё - давно б отпустили.       Он подошёл ближе и гадко оскалился, проводя носом по шее девушки. Белые поседевшие волосы, слипшиеся от крови и грязи, закрыли перекошенное ненавистью лицо, стоило ей склонить голову вниз.       Саманта Уитвики. Это её имя. Которым она гордится. За которое она отчаянно цепляется в попытках сохранить ясность разума, не скатиться в пучину безумия.       Сколько она здесь? Год, два, три? Она не знает. Время просто течёт в полутёмной комнате, где она прикована цепями. Висит на них, словно марионетка на нитях кукловода. Тонкие запястья давно были натёрты до мяса холодным металлом. Всё тело покрыто жуткими гематомами, следами от ожогов, царапинами и уродливыми шрамами. Многие из них имели вид, будто их неоднократно вскрывали. Рваные края, покраснения вокруг. Так оно и было. Резали наживую, выжидая, когда появится корочка, и вновь брались за лезвие.       Вся спина усеяна страшными рубцами от кнута и следами... укусов. Бёдра в синяках и явных отпечатках чужих пальцев. Под ней лужи высохшей крови, смешанной с мужским семенем.       Её пытали. Ей ломали тело и психику, рвали на части душу. Но она молчала. Ради автоботов. Они за ней не пришли, оставили в какой-то глуши, мол, там безопасней, и уехали сражаться. А потом её нашёл Могильный Ветер.       Сейчас она для них бесполезна. Её сломали окончательно, приведя в камеру её родителей и показательно медленно убив их. Кричала она тогда до крови в горле, до головокружения и тошноты, до спасительной тьмы. Очнувшись, вновь кричала и рыдала взахлёб. Неделями. Уж кто-кто, а её родители были не виноваты в связи своей дочери с автоботами.       Тогда она потеряла голос. А вместе с ним надежду на спасение. Она стала скучным и ненужным пленником. И тогда стали использовать её тело для удовлетворения потребностей. Всегда двое, не больше.       Чтобы отсрочить приход её личных надзирателей, она ломала им технику. Пробудившийся Оллспарк в этом очень помогал, генерируя достаточной силы выбросы, чтобы за освободившиеся ближайшие несколько часов его носительница успела хоть немного восстановиться.       Этот мистер тихим шёпотом стал проявляться в её голове после встречи с Великими Праймами в Египте. Тогда она посчитала, что сходит с ума. Но вышедший с ней на прямой диалог Оллспарк доказал обратное.       Весьма общительная личность - Великая Искра. В любой момент вставлял свои язвительные комментарии, постоянно чему-то возмущался и не проходило ни одного дня без его реплик. К моменту появления Сентинела Прайма она уже поладила с сожителем по телу, и тот очень грязно обругивал предателя звания Прайма.       Знания всех областей кибертронской истории, способности к технике, её собственная жизнь - всё смешалось в единую кучу. И она бы совершенно точно впала в безумие, если бы не совет от Высшего создания.       Музыка.       Отдаваясь нежной игре скрипки, задорным аккордам электрогитары, ритму барабанов, битам альтернативы, Сэм расслаблялась, позволяя Всеискре рассортировать и скомпоновать получаемую информацию. За это девушка была очень благодарна.       Вскоре, она сама начала петь. Не голосом, не словами - душой. Благодаря той внеземной энергии, что выбрала её своим вместилищем, она пела через механизмы. Могильный Ветер списывал всё на неполадки оборудования, для людей был недоступен такой способ воздействия. А Оллспарк тем временем активно призывал помощь. Его носительница долго не продержится такими темпами.       И он дозвался. Помощь пришла. Вся боль и страдания - Вот что делает тебя человеком. В истекании кровью есть красота, По крайней мере, ты что-то чувствуешь. Хотел бы я знать, на что это похоже - Иметь волю к жизни. Хотел бы я знать, на что это похоже - Найти место, где я свой, но... Я - машина, Я никогда не сплю, Мои глаза всегда широко открыты. Я - машина, Часть меня Хочет, чтобы я просто мог хоть что-то чувствовать. Я - машина Мне ни за что не уснуть, Пока не исправлю то, что сломано. Я - машина, Часть меня Хочет, чтобы я просто мог хоть что-то чувствовать.*       Сэм лежала в на полу, свернувшись позой эмбриона. Раны вновь открылись, всё тело усыпали свежие синяки и метки. Но она вновь пела на языке машин. Перепачканная в липком подсыхающем семени и собственной крови, она слышала крики людей где-то за стенами, далеко от неё. И она радовалась. Её мучители получили по заслугам, наконец-то.       Она облегчённо выдохнула и прикрыла глаза. Где-то внутри ликовал Оллспарк, предвкушающе трепеща, и залечивал в знак поддержки недавние ранения.       Она позволила себе окончательно расслабиться, почувствовав, как тёплая металлическая ладонь осторожно сжимает её тело.       Её забрали оттуда! Её спасли! Её услышали!