Хосок очень громкий

      Их последний концерт в туре только что завершился, и теперь все ребята стали возвращаться в общежитие. Макнэ-лайн очень устали, поэтому сразу же разбежались по своим комнатам и свалились спать, как только их изнеможенные тела коснулись свежего постельного белья. Сокджин закрылся в душевой, где он обычно проводит не меньше получаса, а лидер заперся в своей звуконепроницаемой студии. По лицу Юнги можно было сказать, что он не просто вымотан, а полностью эмоционально и физически опустошен. Его и без того небольшие глаза сузились, и смотрели куда-то в пустоту. Злиться на шумного соседа не было никаких сил.       — Хён! А помнишь наш последний номер с Mic Drop?! Это было так круто! — Хосок ходил вокруг старшего, активно жестикулируя. В какой-то момент Мину даже показалось, что его вот вот огреет быстрой пощечиной, когда пропеллер из рук пролетал особенно близко к его лицу.       — Конечно, я помню. Это было всего час назад…       — Это было так ошеломляюще! Потрясающе! Это определенно лучший концерт, который у нас был. Все арми скандировали наши имена и в зале были тысячи огоньков. Мы даже получили награду! Ты видел меня, хён? Я был крут.       — Да, Хосок. Если это так важно, то давай поговорим завтра. Как видишь, я очень устал и хочу спать.       Юнги стал медленно стягивать с себя одежду, чтобы поскорее улечься в свое любимое место в общежитии (после студии, само собой). Чон, не отрывая глаз, следил за каждым движением Мина. В голове пронеслись воспоминания, каким активным был Юнги во время сайфера… Его лицо было таким дерзким, а все движения быстрыми и четкими, каждый элемент отточен. Разгромные тексты, экспрессия, с которой он читал свои партии, то как он отдавал всего себя на время выступлений. Это действительно зрелище, которое завораживает. Хосок всегда любил наблюдать за Мином, а такие моменты его особенно возбуждали.       — Ууууу, ну что ты такой бука? — Чон подошел совсем вплотную к старшему и стал помогать ему справляться с тесной майкой, через которую чуть просвечивались розоватые соски, которые прежде скрывал пиджак и рубашка. Юнги был очень уставшим (как всегда), поэтому просто принял помощь.       — Мы ведь можем поспать вместе.       — Нет, не можем. Это всегда заканчивается одним и тем же. А я сейчас действительно устал, — Шуга вырвал руки из ненавистного последнего предмета верхней одежды, которая все ещё мешала ему насладиться сном.       — Ну Юнгиии, ты был таким сексуальным на сцене, давай я все сделаю сам.       Мин хотел возразить. Да не успел. Младший, который стоял сзади, развернул его и прижал к столу. Его вовлекли в глубокий дразнящий поцелуй. Сначала Хосок лишь поверхностно касался губ старшего, а затем все сильнее примыкал к ним, пока их языки не встретились, а Юнги не вступил в эту игру. Чон целовал его так, как это обычно делает с ним сам старший, поэтому он точно знал, что тому понравится.       — Я бы не хотел, чтобы другие видели тебя таким… возбуждающим. Ты такой только для меня.       Ладони Хосока стали ласкать обнаженную грудь и живот Мина. Тот мычал что-то нечленораздельное, пытаясь вырваться. Безуспешно. Ловкие пальцы Чона уже сжимали его бусины сосков, оттягивали, мучили… Сопротивляться стало ещё сложнее, когда им на смену пришел теплый язык. Хосок творил этим языком потрясающие вещи… Он обвел им розовые ореолы не задевая центра, а рукой продолжал терзать второй сосок. Юнги дышал тяжело, а руками вцепился в письменный стол, который стоял между их кроватей, так, что костяшки его пальцев побелели и стали отдаваться неприятными ощущениями.       — Ты бы видел себя сейчас. Твои щеки покраснели и дыхание сбилось. Я чувствую твой вставший член. Так нравится? — гаденько ухмыльнулся парень. Ему это определенно льстило.       — Заткнись. Кто-нибудь может услышать.       — О, так ты хочешь чтобы я снова вернулся к ним?       Хосок опустил взгляд к соскам и одновременно огладил их большими пальцами с легким нажимом. Он втянул правую горошину, а кончиком языка стал касаться дырочки по центру, будто пытаясь в нее проникнуть. Он чуть посасывал её, затем прикусил и вновь оттянул. Юнги еле сдерживал отрывистые вздохи. Чем дольше Хосок уделял внимание каждой его эрогенной точке, тем чувствительней в этих местах он становился. Его прежде светлые пятнышки на груди стали совсем красными и припухли, не переставая пульсировать от накатившего возбуждения. Вблизи них стали расцветать фиолетовые пятна засосов, которых становилось все больше.       — Посмотри, сколько на тебе моих меток. Ты такой красивый, хён, — Чон стал опускаться поцелуями ниже к области вокруг пупка.       — Прекрати разговаривать, — смущенно вскрикнул Юнги. Либо ему не нравилась болтовня во время секса, либо он не хотел, чтобы младший останавливался.       — Ты мог просто попросить, и я бы приступил быстрее.       Хосок улыбался как довольный кот. Ему нравилось, как заводился старший. Чону никогда не надоест любоваться на его алеющие щеки. Мин кажется серьезным, но на деле та ещё душка, которая ищет любви, ласки и нежности.       — Сколько можно болтать? Неужели не наговорился за сегодня?       — Ну что ты, хён, для тебя у меня всегда есть силы поработать своим ртом.       Мин раздраженно вздохнул от двусмысленности этой фразы. Надо же было проучить младшего.       — Вот и займи его чем-нибудь.       Юнги вполне однозначно притянул Чона носом к своему паху. Но тот лишь расплылся в еще более радостной собственнической улыбке, стянул с Мина белье и с наслаждением прикоснулся к его возбуждению. Хосок почти трясущейся рукой стал обводить напряженный член старшего, из которого уже порядком стекала смазка.       — Ты так возбудился от одних только моих поцелуев? Или ты уже давно такой?       Младший коротко провел языком по дырочке и слизнул белесую каплю, не переставая смотреть на Юнги. Того всего затрясло, и заныло внизу живота, когда Хосок с придыханием обхватил его головку, продолжая оглаживать внутри рта. У Чона было такое довольное лицо, будто он ждал этого, по меньшей мере, целый день и теперь ему досталась такая долгожданная сладость. Он вылизывал его от основания к кончику, обводя каждую выпирающую венку, не забывая целовать каждый миллиметр голой кожи.       Юнги низко застонал, когда Хосок заглотил его ещё глубже. Чон был то издевательски нежным, то до невозможности грубым. Мин просто изнывал в его умелых руках, которые гладили его между ног, посылая ещё больше вол наслаждения.       — Уммм, ты такой сладкий, Юнги-хён.       Мин не любил отвлекаться от такого интимного процесса, поэтому почти слишком резко притянул младшего к себе так, что его губы коснулись его лобка. Хосок довольно промычал, когда член уперся в стенку его горла. От этого стало образовываться ещё больше приятных вибраций, которые заставляли старшего выгибаться навстречу умелому языку Чона. Тот вновь огладил его ствол шершавой стороной и вновь втянул воздух, создавая вакуум. В последний момент Юнги успел отстранить лицо младшего от себя, чтобы не кончить раньше времени.       — Ты готов? — шумно дыша, спросил Мин. Он был запыхавшийся и возбужденный. Его член блестел от слюны и собственного предэякулянта, прося скорее снять напряжение.       — Для тебя всегда, хён.       Юнги быстро поменялся местами с Чоном и положил его животом на стол. Тот сразу прогнулся в спине, оттопыривая зад, который все ещё был в узких штанах. Эту помеху Мин быстро преодолел, сняв мешающий предмет одежды.       — Когда ты успел себя подготовить? — удивленно спросил Юнги, когда заметил сжимающееся колечко мышц, с которого тут же скатилась прозрачная капля смазки.       — Лучше тебе не знать. Не ты ли хотел меньше разговоров? Вставь же!       Мин на пробу ткнул в младшего сразу тремя пальцами и, когда убедился, что тот полностью растянут, приставил головку ко входу. С трудом та стала погружать в податливое тело, выбивая из Хосока все больше жалобных стонов. Чон полностью лег на стол и раздвинул ноги, чтобы сильнее раскрыть себя для старшего. Юнги оставлял на спине парня быстрые поцелуи, постепенно ускоряя темп. Хосок жалобно скулил, но при этом выглядел максимально пошло и развратно. Не сравнить с его образом для камеры.       — Мне так хорошо, когда ты во мне, — с губ Чона вновь сорвался высокий стон, когда Юнги нашел нужную точку и толкнулся в нее, — Ааааах, сделай так ещё, прошууу.       Конечно, Мин не смог поступить иначе. Стоны и наслаждение любимого были для него приятнее любой музыки. Двигаясь все быстрее, Юнги сильнее дотрагивался до комочка нервов внутри Хосока. Чон обернулся и накрыл своими губами губы старшего в благодарном поцелуе. Мин спустился руками ниже и обхватил возбужденный орган младшего, который уже истекал в нетерпении. Пары быстрых движений хватило, что бы тот с пронзительным стоном излился, крепко сжимая его внутри себя. С рыком Юнги ещё раз толкнулся в дрожащее тело и сразу вышел, пачкая поясницу младшего. Оба громко дышали, пытаясь собрать раскиданные вещи. В душ им пришлось идти вместе, так как оба плохо стояли на ногах.       Утро встретило их своими лучами, без труда пробираясь сквозь тюлевые шторы. Потому что их не было. Как и хотел Хосок, они спали в одной кровати. Кроме Чона, будить Юнги никто не рисковал, и в их комнату лишний раз не совались. Младший с благоговением рассматривал спящего хёна, но тот будто почувствовал его взгляд и проснулся. Юнги потянулся к Чону, чтобы подарить ему традиционный утренний поцелуй…       — Как спалось, хён? Ты мне так и не ответил вчера, -… и отпрянул.       — Да ну тебя, опять все настроение портишь.       Мин бросил в того подушкой и благородно сбежал в ванную.       — Ну, Юнгииии, чего ты такой вредный… Я же просто спросил!       Что-то в их жизни меняется, как костюмы на выступлениях, а что-то остается вечным: не затыкающийся Хосок и всегда хмурый Юнги. По крайне мере до тех пор, пока оба их умения не синхронизируются, и тогда один станет чуть молчаливее, а другой — сговорчивее.