While we are alive, my sister

      Джонатан с педантичной аккуратностью отрезает кусок панкейка. Нанизывает на острие вилки. Макает в сочно-красный малиновый джем. Неспешным движением отправляет в рот. В каждом его слишком правильном жесте Клэри угадывает непреднамеренную жестокость. Он с той же педантичной аккуратностью может отрезать конечности у врагов, нанизывать их на клинки и окунать в лужи собственной крови.       Голубые глаза внезапно колючей серостью впиваются в тут же опустившиеся в столешницу карие.       — Ешь. — Клэри с ненавистью сжимает губы. — Ешь. Иначе я затолкаю в тебя их силой, — Джонатан натянуто улыбается. — Я же старался.       Клэри чувствует его псевдо-братское псевдо-заботливое выражение лица. Она поднимает на него полный гнева взгляд. Она демонстративно хватает столовые приборы и принимается с преувеличенным варварством есть. Джонатан издает тихий смешок.       — Откуда в тебе такая воинственность с утра пораньше, сестренка?       Клэри молчит. Она прекрасно знает, чего он добивается.       — Поговори со мной. — Детская обида в его голосе все еще невольно колит чувственное живое и способное любить сердце. Но она больше на эту уловку не купится. — Ты моя сестра, Клэри. Я люблю тебя.       — Вот именно, Джонатан, — сухие слова проваливаются ей в тарелку. — Я твоя сестра. Братья так своих сестер не любят. Ты демон. Ты не можешь любить.       — Я! Люблю тебя! — в бешенстве выкрикивает он. — Я забочусь о тебе! Даю тебе лучший кров. Лучшую одежду. Лучшую еду. Что это, если не любовь?!       — Ты насилуешь меня, — выплевывает ему в лицо Клэри.       — Я стараюсь быть к тебе ближе.       — Ты насилуешь меня.       Джонатан со спокойной улыбкой ловит ее тут же вырывающуюся — безрезультатно — ладонь.       — Не преувеличивай, сестренка. Может, вначале ты и была против. Но в последнее время тебе это даже нравится, — он с кривой полуусмешкой указывает вилкой себе на правую ключицу. — Я чувствую. Скоро ты привыкнешь. Обещаю.       Клэри лишь сильнее, до ощутимой боли, смыкает челюсти. Она с отвращением к самой себе вспоминает, как позволила минувшей ночью поддаться демонической руне. Позволила себе кончить под собственным братом. Не потому что ей это нравится. А потому, что это нравится ему. Все из-за их чертовой связи.       Она шепчет побитой собакой:       — Это ничего не значит… Твое понятие любви искажено.       — Ты — Моргенштерн. Твое тоже.       — Это ты — Моргенштерн.       Джонатан с напускным безразличием окидывает ее взглядом. Он со скрипом отодвигает стул и встает. Он безмятежно интересуется:       — Хочешь чаю? Может быть кофе?       Клэри дергано вздрагивает, упираясь глазами в кружку ароматного напитка с горячим дымком перед носом. Она закусывает губу при звуке зажигающейся конфорки и резво прячет руки под стол. У нее в голове только две мысли: левая или правая? как долго он будет наказывать ее на этот раз? В прошлый раз было три минуты тридцать пять секунд. На четырнадцать секунд дольше, чем в позапрошлый. Она считает. Это помогает не сойти с ума от нескончаемой агонии.       — Кто помог тебе понять, почему ангельские руны перестали слушаться? — спрашивает Джонатан, пока эхо его кричащей от боли сестры ударяется по каждому уголку кухни. — Кто помог тебе вернуть способность рисовать эти чертовы ангельские руны, когда нужно было открыть дверь в квартиру мага? Кто?! Не Джейс! Я! Мы — одни в этом мире. Мы — единственные Моргенштерн. Мы — одинаковые. Нравится тебе это или нет, Клэри, — он убирает руку от огня, позволяя ране с демонической скоростью начать затягиваться на глазах. Он разворачивается, чтобы поднять прожженную ладонь. — Пока мы живы, сестренка. Мы будем вместе. Навсегда и навечно.       Джонатан ловким движением открепляет от пояса стило. Он цепко хватает Клэри за локоть и вытягивает руку из-под стола. Он активирует ей иратце.       — Ты мучаешь меня, — воинственным взглядом упирается в холодную серость Клэри. — Причиняешь вред. А затем лечишь. День за днем. Это ты называешь любовью? Мы — не одинаковые.       — Так делала моя мать. Другой любви я не знаю.       Он прячет стило подальше от ее проворных ручек. Он упирается о спинку ее стула, чтобы склониться над лицом, полным кристальной ненависти. Джонатан с болезненным трепетом слизывает языком соленую дорожку на ее щеке. Клэри отворачивается в отвращении. Она слышит над ухом сухой смешок. Тонкие пальцы тисками впиваются в ее подбородок. Горячий шепот опалят ей ухо:       — Ты так слепа. Моя дорогая сестра. Что ж, мой долг, как старшего брата, открыть своей любимой младшей сестренке глаза на правду.       Он резко вздергивает ее вверх, так и таща волоком в скудную ванную комнату. Джонатан ставит их обоих прямо напротив зеркала. Он продолжает шептать:        — Говоришь, мы не одинаковые? М? — он встряхивает ее голову и усмехается. — А вот я так не думаю. Я вижу сейчас там, — он подергиванием бровей указывает на их отражение, — совершенно одинаковые выражения лиц. Не находишь? Совершенно одинаковые эмоции. Нами правят одни стремления, сестренка. Один огонь.       Клэри с шумным выдохом на губах ловит взглядом его заволоченные страстью глаза напротив. Страстью фанатичной веры в свои убеждения. Слишком крепкой и сильной, чтобы ее было можно оспорить. Возможно. Она вздрагивает. Нет…       Нет. Нет. Нет.       — Я знаю, что ты делаешь! Снова пытаешься влезть ко мне в голову с помощью руны Лилит!       — Снова? — он удивленно хмурится. Он разворачивает ее лицом вплотную к себе. И сердце Клэри пропускает удар, потому что в Джонатане нет ничего, кроме откровенного изумления. Это изумление внезапно сменяется разоблачающим — ужасающим — для нее пониманием. — Оу, — он растягивает губы в улыбке.       — Это не!..       — Ш-ш-ш! — Джонатан властно прижимает палец к ее губам. — Не порть момент.       Он вновь разворачивает ее к зеркалу, прикладываясь виском к виску, словно на семейном фото. Клэри точно в замедленной съемке наблюдает, как из ее глаз вытекает новая порция несдержанных слез. Она никогда не умела их сдерживать. Точно в замедленной съемке наблюдает, как Джонатан приподнимает бровь и снисходительно хмыкает. Как продолжительно целует в поблекшие рыжие волосы. Точно в замедленной съемке до нее доходит его гортанный шепот.

❛❛ Пока мы живы, сестренка. Навсегда и навечно❜❜.