Золото

У Нади по венам не кровь течёт, а жидкое золото. Она кажется холодной и спокойной, словно скала, что способна выдержать натиск ледяных волн моря, но ты знаешь, что внутри у неё всё пылает в каком-то адском огне, тысяча градусов, что плавит это золото в венах, а быть может, и все три тысячи, потому что оно не просто плавится — кипит-бурлит-клокочет. И когда твои глаза встречаются с ярко-алыми, ты сама начинаешь кипеть-бурлить-клокотать до какого-то безумия, непроизвольно крепче бокал в пальцах сжимая. Надя видит это и довольную улыбку еле сдерживает — лишь уголки её губ едва заметно поднимаются вверх. Надя гордая и недоступная до чёртиков, но почему-то тебя по голове ласково гладит и улыбается так нежно, что дыхание перехватывает. Ты здесь чужак, «маг», путешествующий по городам, а она — уважаемая всеми, пускай и сама живёт здесь не так долго. И всё равно на тебя смотрит не с пренебрежением, а с интересом и даже немного детским любопытством. Быть может, именно потому, что ты здесь такой же выделяющийся, как и она в её дорогих нарядах и красивых украшениях. Надя своими богатствами разбрасываться и кичиться не привыкла, но для тебя ей ничего не жалко. Более того, она определённо любит баловать тебя всем, что ты пожелаешь. Понравился один из самых драгоценных изумрудов? Пожалуйста, считай это приветственным подарком. Надоела твоя старая одежда? Надя, с её безупречным вкусом, сама подберёт тебе наряд, подходящий для появления на людях в её сопровождении. Всё, что пожелаешь. За маленькую плату. Принадлежи только ей. Надя что захочет, может получить. И не только из-за большого богатства, доставшегося ей после смерти мужа (того ещё «козла», стоит заметить), но и из-за силы и выдержки. А ты? Что ты можешь предложить ей? Ты всего лишь странствующий с места на место «маг», способный читать будущее по картам. Как ты добьешься расположения этой «золотой графини»? Надя этот вопрос, что застыл в твоём задумчивом взгляде, сразу же прочитывает и тихо смеётся, прикрыв рот ладонью. Она поднимается со своего кресла, подходит к твоему, и ты даже рот открыть не успеваешь, как она нежно проводит пальцами вдоль твоей щеки и берет за подбородок, немного поднимая твою голову, чтобы посмотреть прямо в глаза. — Ты же знаешь, что мне не нужны богатства, — её голос такой шёлковый и приятно ласкает слух. — Все бриллианты мира для меня лишь разбитое стекло, и я могла бы легко выбросить их в море, — в красных глазах блестит что-то тёплое, мягкое и, кажется, такое родное. — Потому что лишь ты и твоё присутствие рядом со мной играет большое значение в моей жизни, мой дорогой маг. Ты отрицательно качаешь головой, желая возразить, сказать, что этого мало и что ты ничем не сможешь выразить всю свою любовь, даже открываешь рот для этого, но Надя не даёт тебе и шанса, наклоняясь и быстро целуя. — Твоя преданность — самое ценное, что ты можешь дать мне, — она отстраняется и немного наклоняет голову набок. — Ты ведь помнишь, какие правила я тебе называла? Ты быстро киваешь, вдруг беря её руку в свою, убирая её от лица и поднося к губам, чтобы аккуратно коснуться ими тыльной стороны ладони. — Я буду выполнять каждый приказ своей драгоценной графини, — ты последнее слово особо выделяешь, потому что это твоё излюбленное прозвище Нади, она ведь и не графиня вовсе (а если и является ею, то не говорила тебе никогда, а тебе это и неважно), — даже если ты прикажешь мне умолять. Надя улыбается, явно довольная тем, что ты запомнила её слова, и, словно в награду, ещё раз целует тебя, теперь немного дольше, медленно и мягко. Ты от прикосновений её губ, кажется, таешь и плавишься, но тебе это нравится и хочется ещё, будто «графиня» для тебя кислород. Мало-мало-мало, и ты каждую секунду растянуть пытаешься, но Надя отстраняется и безмолвно говорит тебе: «Не нужно торопиться никуда, у нас предостаточно времени, потому что я не собираюсь отпускать тебя». И тебе ничего не остаётся, кроме как согласиться и покорно отпустить руку, что крепко сжимала до этого. Несмотря на всю внешнюю стойкость, Наде тоже нужна поддержка в минуты слабости. Так что когда очередная головная боль заставляет её морщить лоб и нажимать тонкими пальцами на виски, ты сразу же замечаешь это и заботливо берёшь её лицо в ладони. Не то чтобы ты и правда был выдающимся магом, но всё же прикрываешь глаза, глубоко вдыхая, и стараешься вспомнить, чему учил тебя учитель, когда тебя саму мучили эти ужасные боли. Ты чувствуешь, как Надя заметно расслабляется, и аккуратно проводишь руками, кладя одну руку на лоб, а вторую на затылок. Через несколько мгновений ты открываешь глаза, графиня уже слабо благодарно улыбается, и убираешь руки, подаваясь вперёд, чтобы мягко коснуться губами лба. До тебя доносится едва различимое «спасибо», произнесённое на выдохе. — Тебе стоит отдохнуть, Надя, — ты поднимаешься с края кровати, освобождая больше места для «графини». — Твои головные боли до добра не доведут. — Я не могу отдыхать, когда ты трудишься изо всех сил, не жалея себя, мой милый маг, — она качает головой, всё ещё немного хмурясь. — Какой же я буду хозяйкой, если буду нагружать своего гостя. Ты как-то обречённо вздыхаешь, бросая взгляд на сложенные стопкой у кресла книги из старой библиотеки, и затем смотришь на Надю. Ты прекрасно знаешь, что если она убеждена в чём-то, переубедить её просто невозможно. Биться головой об стену и то больше результата принесёт, чем спорить с ней. Поэтому ты стягиваешь обувь и опускаешься рядом с Надей на кровать, утягивая её за собой на мягкие подушки. Кажется, она чуть ли не довольно мурчит, как кошка, когда твоя рука касается её щеки, поглаживая кожу пальцами. «Графиня» наверняка этого и добивалась — лежать с тобой в одной кровати, обнимая и изредка нежно-нежно целуя. Не то чтобы Надя любила отлынивать от работы и вообще отличалась ленью, но отказать себе и тебе в столь приятном отдыхе она точно не могла. — Знаешь, я никогда не думала, что гении выкрикивают что-то на непонятных никому языках, а их глаза постоянно блуждают от предмета к предмету, как говорят многие, — Надя дарит тебе очередной поцелуй. — И, встретив тебя, я убедилась в том, что это всё ложь. — Я не гений, так что не стоит судить по мне, — ты смеёшься, когда её дыхание щекочет тебе щёку. «Графиня» молчит на это, решая не спорить, но по огонькам в её взгляде ты понимаешь, что это не изменило её мнения. Вскоре уже темнеет, и луна красиво серебрит дорогой ковёр на полу, проходя сквозь невесомые прозрачные шторы. Надя обнимает тебя, как бы говоря, что не отпустит тебя спать не в её постели, но ты и не возражаешь, а лишь ближе жмёшься к ней, чувствуя приятное тепло от чужого тела. Нос щекочет сладковатый запах лаванды, мыла и чего-то пряного. Тебе так хорошо-спокойно-прекрасно, и ты крепче сжимаешь руки, что обнимают тебя, и мысленно молишь луну, чтобы она забыла уйти с небосвода. Нет, ещё пару часиков, ещё чуть-чуть, совсем немного, чтобы тепло это поглубже на сердце отпечаталось, согревая даже в ужасный ветер или дождь. Но утро понемногу приближается, и луна медленно уходит за горизонт, уступая место солнцу, что слепит своим светом, пробуждая от приятного ночного сна. Солнечные зайчики пляшут по комнате, отражаясь от позолоченных рам картин, но ты даже не хочешь разлепить глаза, чтобы увидеть эту красоту, потому что это означает, что придётся вновь с головой окунуться в расследование этих дурацких интриг, что плетут за спиной Нади её же «союзники». С тяжёлым вздохом, ты разворачиваешься, ожидая увидеть перед собой знакомое лицо, но рядом с тобой уже никого нет. Да, «графиня» и правда не любит терять время. — О, ты наконец проснулась, — чужая рука ложится на твоё плечо и переворачивает тебя на спину, а губ касается быстрый поцелуй. — Доброе утро, соня. Надя уже собирается выпрямиться, чтобы вернуться к своим утренним хлопотам, но ты, как капризный ребёнок, обнимаешь её за шею и притягиваешь обратно к себе для нового поцелуя. А она не отстраняется, а лишь потакает твоим капризам (ведь ей так нравится баловать тебя). Ты целуешь плавно, медленно, растягивая удовольствие, потому что совсем скоро вам придётся быть «деловыми партнёрами» и с серьёзным настроем отбивать нападки всех «шакалов», что собрались в этом городке. И под конец дня ты по этой нежной коже начинаешь до тошнотворной тоски скучать, впрочем, Надя, кажется, тоже не может дождаться, когда все оставят вас наедине, потому что её руки постоянно «случайно» ложатся на твои плечи, талию или колени под столом («графиня» тоже может быть капризной, и это так мило, что ты даже возразить не можешь, молча краснея). Под конец дня ты иногда еле ноги волочишь, в свою кровать буквально падаешь плашмя. Но Порша стучит в твою дверь и говорит, что Надя ждёт тебя у себя, и усталость отходит на второй план, затмеваемая твоей тоской. «Графиня» лежит в большой ванной, совершенно не стесняясь тебя, и пускает лёгкую рябь по воде рукой. Её, напротив, веселит выступивший на твоих щеках румянец. — Так и будешь стоять там? — спрашивает она, наклоняя голову, так что длинные пурпурные пряди падают на лицо, закрывая её ярко-алые глаза. — А что мне нужно делать? — В этом мире я люблю две вещи: тебя и белое вино. Так что, будь так любезна, предоставь мне что-нибудь из этого, — по тону Нади ты прекрасно понимаешь, что тебя она в этой ситуации предпочтёт куда больше любимого алкоголя. Ты, хитро прищурившись, стягиваешь шёлковую одежду, берёшь стоящую на небольшом столике бутылку вина, переставляешь её ближе к ванной, делаешь глоток из горла и только после этого плавно опускаешься в горячую воду, напротив Нади. Кажется, она хотела, чтобы ты была ближе, потому что на её лице буквально на секунду промелькивает недовольство, но женщина сразу же скрывает его, ожидая, что ты предпримешь дальше. Так вы несколько мгновений играете в эти «гляделки», пока ты, наконец, не подаёшься вперёд, чтобы накрыть её губы своими, но не просто для поцелуя — тот глоток вина ты сделала не для себя, а для своей «драгоценной графини». Надя явно удивлена этому ходу, но в её глазах начинают гореть довольные огоньки. — Две твои любимые вещи вместе, — ты отстраняешься. — Разве не замечательно? — Ты действительно гений, — Надя звонко смеётся, притягивая тебя за руку к себе и усаживая рядом. Вы ещё какое-то время нежитесь в приятной воде. Ты рассказываешь разные байки, что слышала в своих путешествиях, а «графиня» внимательно слушает, попивая вино из бокала на длинной ножке, внемля каждому твоему слову. И тебе кажется, что вот такая Надя, с немного растрёпанными волосами, без своих дорогих украшений и нарядов, с лёгкой улыбкой на губах, прекраснее всего на свете. Тебе действительно нечего предложить этой женщине, способной купить, кажется, саму твою жизнь. У тебя нет денег или каких-то сокровищ. Зато у тебя есть безмерная любовь к Наде и преданность ей. И, что ещё важнее, чувства эти взаимны. А большего вам обеим для счастья и не надо.