Шанс

18 лет назад…

Все утро Эд вел себя как ни в чем не бывало. Он словно вычеркнул из головы все сказанные вчера Кэрол слова и решил жить так, как будто для него ничего не изменилось. Кэрол не знала, радоваться ей этому или все же огорчаться. Она давно привыкла к тому, что её не любят, в последний раз любовь она видела от бабушки давным-давно. Та же бабушка изо дня в день, едва Кэрол достигла половой зрелости, твердила ей, что от мужчин многого ждать не стоит. Что отцовские чувства, всепоглощающая любовь и верность — это не про них. Что они просто такие и это нужно понять и принять. И все же Кэрол отчаянно хотелось, чтобы её ребёнок был любим. Любим не только ею, но и другими близкими людьми. Вот только таких людей у них почти не было. Родные Кэрол давно покоились в могилах. Эд и знать ничего о ребенке не хотел. А его родители… Проводив Эда до двери и машинально поцеловав его на прощание, от чего он, спешащий, только поморщился, Кэрол вернулась на кухню, намазала булочку толстым слоем масла и джема и села за стол. Аппетит у неё был зверский. Прижав ладонь к щеке, она стала вспоминать родителей своего мужа, с которыми виделась лишь раз в году на Рождество или День Благодарения. Несмотря на то, что жили они в соседнем городе, к более частым встречам не стремились ни они, ни Эд, отношения которого с родными были очень прохладными, если не сказать — натянутыми. Хотя с кем у него были хорошие отношения? Кэрол, сколько ни старалась, припомнить таких людей не могла. У её мужа не было друзей или родственников, с которыми бы он постоянно общался. У него была только она, но и она просто для удобства, словно еще одна из его подчиненных, работающих на дому и предоставляющих ему еще и интимные услуги. А он был у неё, просто чтобы выживать и не думать о том, где найти себе угол с крышей над головой и пропитание на следующий день. Телефонный звонок разразил тишину и Кэрол, торопливо сунув последний кусок булочки в рот, невнятно сказала в трубку: — Алло. — Кэрол, детка, у тебя заложен нос? — тут же поинтересовалась её свекровь Мария. Она с первой встречи ласково называла Кэрол деткой, но относилась к ней так, как она, собственно, того и заслуживает. Не как к родственнице, а как к прислуге ее сына. Ещё на свадьбе Кэрол стало ясно, что Мария ожидала от Эда лучшего выбора. Вероятно, она надеялась на какую-то удачную партию, на девушку с деньгами или связями под стать своему сыну. Но спорить с ним по этому поводу родители не стали. Он выбрал Кэрол, значит, пусть живет с ней. А они будут просто мимоходом при каждой встрече или разговоре намекать своим снисходительным тоном и якобы случайно оброненным словом на то, что она ему вовсе не пара. — Нет, у меня все в порядке, — ответила Кэрол и послушно задала встречный вопрос. — Как ваше здоровье? Эти звонки были просто формальностью и совершались обычно не чаще раза в месяц. У Кэрол никогда не было особых новостей, она лишь изредка говорила, что они купили новый телевизор или пылесос, а Мария рассказывала ей о своём клубе садоводов, в котором она была председателем. В общем, не зевать во время этих унылых разговоров ни о чем было непросто. Но сегодня привычный устой нарушился. Кэрол просто распирало от переполнявшего её счастья: ей хотелось делиться им со всеми. Даже со свекровью, хотя она подозревала, что эта усердно молодящаяся женщина вовсе не обрадуется перспективе стать бабушкой. — Я беременна! — выпалила она, перебив Марию, которая уже начала рассказывать, какие шикарные розы зацвели на её участке. — Что? Кэрол, прости, мне показалось или я услышала… — Я беременна, — чуть спокойней повторила Кэрол. — У нас с Эдом будет ребёнок. У вас появится внук. — О господи! Дон, Дон! — стала громко звать Мария мужа и, не обращая внимания на то, что она еще не завершила свой телефонный разговор, взволнованно поделились с ним. — Мы наконец дождались внуков! Нет, это я с Кэрол разговориваю, ты же знаешь Эда, от него не дождаться… — Поздравляю, девочка! — крикнул в трубку свёкр. — Береги себя! — Обязательно, — ответила растроганная Кэрол сквозь слёзы. Дон был вообще очень неплохим человеком, он ей даже нравился, но он до такой степени находился под каблуком у супруги, что, казалось, на каждое сказанное им слово сначала получал от неё разрешение. — Кэрол, у тебя хороший врач? Какой срок? Вы уже придумали имена? — стала засыпать Кэрол вопросами Мария. И Кэрол счастливо и подробно рассказывала все, что она сама знает о своём положении. Сведений было мало, но, как выяснилось, даже из таких крох женщины могут завести разговор на полчаса. Мария впервые в жизни стала делиться воспоминаниями о своей беременности и о детстве Эда и Кэрол слушала, затаив дыхание, хотя ничего необычного в рассказе свекрови не было. — Ты так и не сказала, определились ли вы с именами, — напомнила ей выдохшаяся свекровь. — О, я не знаю. Если будет девочка, я хотела бы назвать её Софией в честь мамы… — Красивое имя, — согласилась Мария. — Эд не против? И что насчёт мальчика? — Знаете… — Кэрол поколебалась и всё-таки сказала правду, понимая, что ей в её положении союзники не помешают. — Эд, он… он не очень рад. Кажется, он не хочет детей. Он привык к тому, что у нас не получается, ну и… — Ну и ничего, Кэрол, — твёрдо ответила свекровь. — Дети — это сугубо женское дело. Эд у нас сложный мальчик, ты его знаешь. Ему непросто будет привыкнуть к новой жизни. Но он привыкнет, как привыкают все остальные. Ребёнок, хотя бы один, обязательно нужен. Это даже не обсуждается. Мы с Доном очень долго ждали внука, и теперь можем наконец успокоиться. И Эд однажды поймёт, что это к лучшему. Дай ему время. — Конечно, — послушно кивнула Кэрол. Времени она могла дать ему сколько угодно. Тем более что слова Марии вполне согласовывались с тем, что всю жизнь говорила Кэрол бабушка, объясняя ей, почему отец совсем не уделяет ей внимания: мужчины делают деньги, а женщины делают детей. Так уж устроен этот мир. И не ей, Кэрол, его менять.