Я умер в семь утра. Надо же с чего-то начинать день.

      Хоспис — не такое уж и плохое место. Пожалуй, даже лучше, чем каком-нибудь дворце. Там ты окружен лизоблюдами и подхалимами, в которых так и читается ожидание падальщиков. Они словно грифы слетаются на мертвечину и окружают твою постель чёрной стаей. Другое дело хоспис, персоналу практически нет до тебя дела. Те, кто искренне переживает за умирающих, редко могут долго здесь работать. И, пожалуй, оно даже к лучшему. Зачем светлым людям тратить время и силы на безнадежных? Пусть уж лучше они помогают тем, кому действительно могут. Пусть хоть что-то меняют, и видят результаты своих трудов. А нам хватит и тех, кто просто выполняет свою работу.       В чуть приоткрытое окно ворвался легкий весенний ветерок. Покрытые испариной лоб приятно заходило. Это хорошо. Вот сосед мой до весны так и не дожил. Не сдержал обещание. Бывает. Май месяц, прекрасная пора. Листики распускаются, птички петь начинают. Жаль, уже не увижу и не услышу. Ну хоть ветерок, и то дело. Светает. Часов шесть или около того. Удивительно, этой ночью я поспал. Целых четыре часа сна. В моём положении это роскошь. Подозрительно как-то. В груди ничего не болит и не клокочет. Читал про такое. Просветление перед концом. Страшно. Давно жду. Смирился. Когда прихватывает, даже Богом молю, а сегодня — боюсь. Как же умереть то не хочется, но придётся.       Вот уже и боль вернулась. Пока ещё терпеть можно. Минут десять у меня есть. Надо только кнопку вызова поближе подтянуть. Не хочу будить новенького. Он ещё верит и надеется на чудо. Я тоже таким был. Все мы тут такими были. Никого уже из них не осталось. Дольше всех продержался. Пережил.       Ленку жалко. Веселая была. Шутила и нас подбадривала. Наверное, из-за того, что она одна из первых ушла, остальные так быстро и сгорели. А я вот еще держусь. Она просила. Говорила не спеши. Борись. Вот и борюсь с неизбежным. Боролся. Жму кнопку, сил больше нет. Сейчас мне сделают укол и всё. Буду мультики смотреть. Или ужастики. По-всякому бывает. Обезболивающее мне уже слабо помогают. — Вот, — протянула женщина бумаги. — Умер, — добавила она вздохнув. — Хороший был мальчишка, до конца боролся. — Он просил его с друзьями похоронить, поближе к Петровой. — Я распоряжусь. Еще что-то? — Нет. Он сирота, родственников уведомлять не нужно.       А тут не так уж и плохо…