Психолог

- Итак, мы вернулись к тому, с чего начали наш с тобой разговор, - разочарованно произнёс клон, откинувшись на спинку стула. Он зажмурил усталые от работы глаза, нервно потёр виски и вновь уставился на своего собеседника, который всё так же, как и раньше жался в угол комнаты, возбуждённо озираясь по сторонам, будто в комнате, кроме них двоих, было ещё очень много каких-то посторонних людей, которые то и дело отвлекали беднягу от гостя. Их разговор скорее напоминал что-то абсолютно несвязное, из-за чего было проблематично обычному человеку понять всей сути проблемы, решение которой терялось в куче неразборчивых фраз, сказанные невпопад. Клон измученно поднялся на ноги и потянулся, ведь сидение больше часа на одном месте вызывало неприятное затекание всех мышц тела, да и само по себе уже начинало надоедать. Или это уже его усталый разум требовал какой-либо смены деятельности. В любом случае, он уверенно встал отойдя на несколько шагов от стула, после чего уже в тысячный раз оглядел всю комнату. Помещение было маленькое, довольно скромное в плане обстановки мебелью: на самом деле изначально здесь была всего лишь одна железная кровать со старым, пружинистым матрасом, который всё время скрипел под сидевшим на нём человеке. Иногда, приходя в эту комнату, или точнее каморку, клон приносил деревянный, слегка побитый стул, который он ставил либо в центре, либо рядом с постелью. Освещалось помещение небольшой лампочкой, свисающей прямо с потолка: окон здесь не было, а условия не позволяли пристроить сюда хоть какую-нибудь люстру. Стены тоже пустовали: на них не было даже обоев; их просто выкрасили серой краской, которая местами уже откололась или обсыпалась на пол; потолок отличался большими трещинами в штукатурке, которые мог не заметить, наверное, только слепой. Казалось, что комната совершенно не предназначалась для проживания людей, поэтому косметическим ремонтом тут никто не занимался, но обстоятельства складывались так, что свободных спален уже не находилось, а подселять спасённого к другим было опасно. Причём опасно не для новенького, а для самих членов команды освобождения. Постояв не больше минуты в стороне, клон в который раз вернулся на свой стул, пытаясь наладить зрительный контакт с собеседником, но результатов это не дало: новенький по-прежнему не обращал своего внимания на гостя. И пока бедняга пытался что-то разглядеть в противоположном углу комнаты, посетитель досконально изучил внешность новичка. Был он по своим параметрам таким же, как и все остальные: ни на миллиметр не был выше или ниже и так далее. Отличали его только чёрные, словно угольные, пряди да сильно суженные зрачки, будто ему прямо в глаза светили фонариком. С первого взгляда все решили, что он слеп и проблем с ним будет немало, но время показало, что новенький видел очень даже хорошо. Он видел намного больше, чем мог себе представить любой другой участник команды. Проблемы начались чуть ли не с первого дня его появления среди других и выразились они в практически полной асоциальности, т.е. новенький банально не мог нормально общаться с остальным. Он их сторонился и избегал любого контакта, но если уж кому-то удавалось развести того на разговор, то скорее у того мозг превращался в кашицу от всего услышанного. Новенький рассказывал о каких-то чёрных, мерзкий, гогочущих существа непонятной формы, которые будто бы занимали чуть ли не каждый сантиметр поверхности. Иногда в разговорах с ним он начинал вести себя словно старый дед, проклиная всё в округе, или маленький ребёнок, умоляющий покормить его с ложечки. Около недели все участники группы считали, что это какие-то глупые выходки новичка, но вскоре такое необычное поведение начало пугать. И не с проста: когда всё-таки команде удалось заполучить информацию о всех проводимых эксперимента, то на глаза сразу вылез ужасающий факт: новенький был самым настоящим шизофреником со всеми вытекающими последствиями. Практически в тот же миг было решено до поры до времени отселить беднягу отдельно от других, чтобы тот не натворил ужасных, непоправимых дел. С тех же пор начались и эти импровизированные занятия психотерапией, которые, по своей задумке, должны были помочь новенькому освоиться в окружении, а также ослабить его шизофрению, но никаких результатов до сих пор не наблюдалось. Лидер революционного движения лично решил во что бы то ни стало добиться намеченной цели, что, возможно, частично было мотивированно недостатком членов в команде. Конечно, их было всего семеро и такой безумно маленькой группой они собирались свершить переворот. Безумцы. Поэтому лидеру так был важен этот сумасшедший, который на самом деле обладал неплохими качествами и мог бы внести значительный вклад в их общее дело. Однако чем дольше он общался с этим душевнобольным, тем больше ему казалось, что это совершенно бестолковая идея и этими бесполезными разговорами, что никогда не длились меньше часа, он только отнимал у себя драгоценные силы, что и так были на исходе. Лидер уже давно желал бросить эти попытки и, возможно, повременить с проведением революции, так сказать попробовать подобрать кого-нибудь другого, менее проблемной, но и тут всё оказалось не так гладко: после стольких неудач, после стольких смертей он мог поклясться, что сам сходит с ума и такими темпами довольно скоро будет не лучше своего «пациента» в психологическом плане. Наверное, это была единственная причина, по которой эти сеансы проводились снова, и снова, и снова, пускай и безрезультатно. - Пойми, если мы не будем сотрудничать, то я не смогу тебе помочь. Я не твой личный психолог и… на что ты уставился, Шизо? – монотонно и практически без эмоционально произнёс лидер, желая хоть как-то привлечь внимание новенького. Это было типично для их разговоров: в большей степени он расспрашивал Шизо о том, что было в его эксперименте, что ему говорил голос, но на это тот отвечал банальным молчанием. Когда же лидер уточнял или о галлюцинациях, или о разных личности, или о том, помнит ли его собеседник о том, что он делал, то на него выливался поток не связанной речи, который всегда завершился восклицанием в стиле: «убирайтесь прочь». Именно после этого их разговор начинался по новому кругу, который был таким же «информативным». Единственное, что впервые отличалось – сейчас Шизо прямо в упор уставился на говорившего, словно либо видел того впервые, либо в его внешности было что-то абсолютно сверхъестественное и необъяснимое. Такой взгляд, каким смотрел безумец прямо сейчас, с широко выпученными глазами и мелко дрожащими значками, был, мягко говоря пугающим, что даже у бесстрашного лидера пробежала морозящая дрожь по спине. При этом Шизо попутно мял в руке простынь, будто так и сдерживая свои руки от безумных действий, которые были для него обыденностью. - Одно из этих существ ползает по твоему лицу и хочет съесть твои глаза и уши, - словно сам не в себе произнёс Шизо. Голос его был слабым, хриплым и дрожащим, у него была странная манера делать остановку почти после каждого слова, словно он не мог сразу сложить цельную фразу. На лице у безумца впервые за долгое время появилась улыбка, правда была она неестественно широкая и оголяла ряд ровных, белоснежных зубов. Шизо медленно качал головой из стороны в сторону, но его взгляд чётко установлен на лице лидера, из-за чего создавалось жуткое или, по крайней мере, неприятное ощущение, которому сложно дать название и которое невозможно описать. - Что ж, наш сеанс закончен. Я приду завтра, - разочарованно вздохнул лидер. Он снова не добился ничего нового, зря потеряв более трёх часов в абсолютно бестолковом одностороннем разговоре, впрочем, ему следовало уже привыкнуть к такому раскладу дел. Лидер быстро поднялся со своего места, прихватив под руку стул, и направился в сторону небольшой двери, что по совместительству служила входом, выходом и единственной связью жителя комнаты с остальной базой. - Шрам, погоди… можешь остаться? – это было настолько неожиданно, что лидер как вкопанный остановился на половине пути, выронив стул, который с громким стуком приземлился на пол. За всё время своего пребывания на базе Шизо ни одного раза не обращался к кому-нибудь, никогда сам не просил ни о чём. Ко всему прочему, это был первый раз, когда могло показаться, что он вполне нормальный, ибо слова его звучали вполне осознанно, в отличии от тех, что обычно присутствовали в речи безумца. Будто в его мозгу свершилось невероятное пояснение и сам он стал нормальным, подобным другим. - Почему? – не скрывая своего интереса и удивления, произнёс Шрам, повернувшись в сторону безумца, где его встретила нестандартная картина: Шизо выбрался из своего угла, вытянув вперёд худенькую руку, будто хотел дотянуться до уходящего. На его лице впервые проявились естественные эмоции: настоящее волнение и настоящий страх. Он будто действительно переживал по поводу ухода Шрама, будто ему действительно требовалось присутствие того в этой полумрачной каморке. - Потому что ты единственный, кто не боится меня. Потому что ты единственный, кто может защитить меня. Потому что когда ты рядом, мне становится лучше. Потому что ты – хороший психолог. Давай ещё поговорим…

***

Сколько уже прошло времени он не знал: в эту каморку никто не повесил часов, хотя, наверное, стоило. Он сидел на кровати, перечитывая все записи, которые он сделал за сегодняшний вечер, пересматривал те рисунки, которые в его блокноте оставил Шизо. Сейчас безумец мирно спал, свернувшись калачиком и привалившись к лидеру, как маленький ребёнок к своему родителю. Сам Шрам уснуть не мог: слишком много информации для размышления было сказано в их разговоре, который впервые за всё время стал двусторонним. И может завтра он будет выглядеть ещё хуже, чем сейчас, может на тренировке над ним снова в своей манере подшутит Перец, но именно в этот день ему стало понятно: его труды были не напрасны. Пусть результат был ещё очень мал: Шизо всё равно вёл себя достаточно асоциально, однако это дало хоть малую надежду, что его можно будет включить в состав революции. Просто нужно ещё чуть-чуть времени. Просто нужен терпеливый психолог.