— Я не приму это из рук убийцы, — шепчет он слабо.
И это неправильно. Это даже не шёпот, это хрип, режущий слух — и сердце. Его голос, мягкий, родной, пропал куда-то, оставляя вместо себя жуткий, больной скрежет. Слушать больно, больно знать, невозможно поверить, и он — единственный, кто может помочь. Он старается.
— Баки, — шепчет он в ответ.
И это другой шёпот. Обеспокоенно-заботливый, и тоже больной — но не из-за вируса, а из-за лежащего на кровати Баки. От того, что приходится видеть его таким — больно невыносимо.
— Я. Не. Возьму, — хрипит Баки увереннее.
Локи прикрывает глаза, вздыхает тяжело.
— Бак... послушай.
— Нет, — отрезает Баки.
Он хочет отвернуться, чтобы Локи не видел его, не видел его лица, только спину — спина не расскажет о боли, лишь бы не затряслась. От бессильных рыданий. Локи знает, что Баки часто плачет. Он знает, что Баки не хочет, чтобы Локи видел. Но он знает.
— Бак, не шевелись, не надо, — говорит Локи тихо, видя, что развернуться Баки не может.
Баки оставляет нелепые попытки оживить будто налитые свинцом мышцы. Дышит тяжело.
— Бак, слушай. Я принёс тебе лекарство. Единственное, что может тебя спасти. Баки, пожалуйста, — Локи сглатывает проступившие в голосе слёзы. — Моя магия бессильна. Это всё, что я могу сделать.
— Локи, — голос слабый, но упрёк слышен чётко, — я не возьму. Только не так.
— Мне жаль, что ты узнал.
— Ты готов был лгать?
— Да.
— Я не сомневался, — Баки кашляет, тяжело и тихо, и продолжает: — Локи, ты убил двадцать три человека. Двадцать три хороших, ни в чем не повинных человека мертвы. Я не возьму это лекарство такой ценой.
— Они отказывались продавать его. У меня не было выхода, — голос Локи дрожит, и по щеке скатывается слеза.
Баки фыркает, тихо, и снова закашливается. Локи кидается к тумбочке, чтобы подать воду, но Баки шепчет:
— Нет, не надо, — он тяжело сглатывает. — Ты вырезал целый научный центр, Локи. Они пытались найти спасение для миллионов больных людей. А теперь это невозможно. Из-за тебя.
— Зато я могу спасти тебя.
Баки усмехается едва слышно.
— Грёбаная, блять, Африка. Что ж тут за вирусы такие, что даже сыворотка бессильна.
Челюсть Локи дрожит, трясутся руки, в которых он держит принесённую для Баки ампулу. Он прикрывает глаза, и солёная влага заливает щёки.
— Хватит плакать, а. Хватит уже, — бросает Баки.
Локи шмыгает носом.
— Я люблю тебя, — шепчет он.
Баки опускает веки и вздыхает.
— Я тебя тоже люблю.
— Прости.
— Блять, Локи, иди к чёрту.
Баки стонет, стиснув челюсти. Позвоночник чуть выгибается, одеяло сползает с живого плеча, открывая обнажённую кожу. Локи дёргается вперёд, чтобы поправить одеяло — мокрое от пота и горячее. Касается пылающего плеча, потом лба. Спрашивает:
— Болит голова?
— Конечно, болит. Постоянно болит.
— Таблетку?..
— Нахуй. Ничего не надо. Не помогает ничего.
Локи не хочет убирать руку. Не может. Гладит длинные спутанные волосы, касаясь бережно. Баки прикрывает глаза, и Локи видит — больно, но ему нравится. Нравятся касания Локи. Всегда нравятся.
— Бак...
— Нет.
— Баки...
— Отъебись, пожалуйста. Отъебись и выкинь это.
— Нет.
Голос Локи меняется. Слёзы пропадают. Ладонь всё ещё скользит по волосам. Баки открывает глаза, реагируя на изменившийся тон — чтобы послушать, что же Локи скажет так уверенно.
— Не будь эгоистом.
Уголок рта Баки дёргается.
— Умирать собрался? Я не позволю. Бак, ты не посмеешь умереть. Знаешь, почему Стив стал заходить реже? Почему он отсюда выходит так, будто ещё одну Вторую Мировую пережил — прямо в этой комнате? Да потому что не в состоянии он видеть, как ты умираешь. И я не в состоянии.
— Шури...
— Она не может найти лекарство, Бак, не может она. У меня получилось. Я нашёл. Возьми, пожалуйста, Баки, возьми.
Баки снова закрывает глаза. Локи кладёт ладонь на небритую щеку и хочет наклониться.
— Не надо. Вдруг заразно.
— Шури сказала, что не заразно.
Локи наклоняется и осторожно целует кончик носа. Потом влажный горячий лоб. Впалую щеку, подбородок. И бледные, сухие губы. Прижимается аккуратно, не надеясь на ответ — Баки слишком слаб, даже раскрыть губы для короткого поцелуя не может. Но хочет. Он приоткрывает рот, слабо застонав от ломоты в теле, которая ощутилась почему-то слишком сильно в этот момент. Локи пытается отстраниться.
— Пожалуйста... — выдыхает Баки.
Локи наклоняется снова, мягко касаясь его губ своими. Баки отвечает слабо, коротко. Локи целует уголок рта, ещё раз прижимается губами к щеке. Поднимает голову и пытается улыбнуться. Баки шумно сглатывает.
— Я не возьму её, Локи. Не возьму.
Локи протягивает руку и бережно касается бионики. Металлические пальцы оживают и сжимаются вокруг его кисти. Сила металла контрастирует с ослабленным живым телом — это жутко, и это неправильно, и это больно.
— Знаешь, что? — Баки смотрит прямо в глаза Локи измученным, тяжёлым взглядом. — Уходи отсюда. Уходи. Если Шури найдёт лекарство — я позвоню. Если нет — уходи и приходи на похороны.
Локи выдёргивает руку из металлической кисти, в ужасе распахивая глаза. Он вскакивает со стула, словно желая отстраниться совсем, дальше, отойти, уйти, убежать. Но тут же кидается к кровати, падает на колени и кричит:
— Не смей так говорить!
Кажется, что от крика этого должна взметнуться из зарослей деревьев за окном испуганная стайка птиц. Но крик просто заполняет комнату, пропитывает глухие стены болью и отчаянием.
— Прости, — Баки шумно вздыхает.
Локи плачет, уткнувшись лбом в край кровати; Баки стонет от боли и медленно кладёт настоящую ладонь на длинные чёрные волосы. Локи содрогается, то ли от прикосновения, то ли от приступа рыданий. Баки кашляет. Локи поднимает голову и хватает стакан с водой, поднося его ко рту Баки. Тот пьёт — на боку неудобно глотать, вода капает на подушку.
— Когда ты ел?
— Не помню.
Локи убирает стакан. Он вытирает лицо ладонью и всхлипывает. Глядя на раскрасневшееся лицо, Баки прикрывает глаза — он спал не больше часа за последние двое суток, глаза болят и горят, не подпуская слёзы. Локи всхлипывает снова и наклоняется, чтобы прижаться губами к виску Баки.
— Я схожу... Спрошу у Шури...
— Не уходи далеко.
— Конечно, Баки, я здесь. Я рядом, я люблю тебя.
— И я люблю тебя.
Локи встаёт, неохотно, медленно, снова проводя ладонью по лицу. Баки лежит с закрытыми глазами, будто спит. Грудь поднимается тяжело. Он истощён и бледен.
Локи выходит, тихо прикрывая дверь, и идёт в лабораторию, искать Шури.
— Привет асгардцам, — энергично приветствует его девочка, когда Локи подходит к ней.
— Привет, — тихо отвечает он.
Шури поворачивает голову, и улыбка сходит с её лица.
— Что?..
Локи пожимает плечами.
— Я найду лекарство, я обещаю, — говорит Шури.
Локи вытягивает вперёд руку с ампулой.
— Что это?
— Лекарство.
Глаза Шури расширяются. Она поднимает взгляд на Локи и восклицает:
— Так неси его Баки!
Локи качает головой.
— Он не берёт.
Шури сдвигает брови.
— Не берёт, догадавшись, как я достал его. Кто показал ему новости? — голос, дрожа, надламывается.
В глазах Шури недоумение сменяется пониманием. И ужасом.
— Боже, Локи!
Локи опускает веки.
— Ты! Боже! — Шури прикрывает рукой рот. Она делает несколько медленных вдохов и выдохов и говорит спокойнее: — Боже... Локи, я понимаю... Но это ужасно...
— Мне наплевать, — жёстко отрезает Локи. — Шури, ты можешь синтезировать такое же? Используя эту ампулу?
— Да, я попробую.
Шури забирает ампулу и садится за стол. Локи садится рядом и терпеливо ждёт, надеясь, что Баки согласится на такой вариант.
— Вот это да, — тихо восхищается Шури.
— Что?
— Это уникальное соединение. По-настоящему уникальное. Я подозревала, что вирус, поразивший Баки, имеет внеземное происхождение. Скорее всего это так. И лекарство уникально. Это удивительно.
— Так ты сможешь...?
Шури вздыхает и переводит взгляд в голубые глаза, полные надежды.
— Нет, Локи, — тихо отвечает она. — Не могу. Прости.
Глаза гаснут. Локи жмурится, стискивает челюсти, сжимает в кулаки руки. Он рычит от боли и страха. Шури осторожно кладёт ладонь на его предплечье. Локи вскакивает.
— Отдай, — требует он, протягивая руку.
Шури отдаёт ампулу. Локи уходит.
***
Баки спит. Спит беспокойно, тяжело дыша, его трясёт, от тела идёт жар, такой, что лежать с ним под одним одеялом невозможно. Но Баки лихорадит, поэтому Локи лежит, не обращая внимания на то, что ему самому жарко, лежит, прижимаясь к Баки со спины и не давая ему замёрзнуть. Бледная изящная кисть лежит на живом плече.
Мысли доедают мозг, как мерзкие скользкие черви, тугим клубком копошащиеся внутри черепа.
Он умрёт. Если Локи ничего не предпримет, Баки умрёт. Умрёт от непонятного страшного вируса, умрёт. Умрёт по вине Локи.
Умрёт-умрёт-умрёт-умрёт-умрёт-умрёт-умрёт-умрёт-умрёт, с дикой скоростью проносится в его голове.
Он обязан. Он должен. Помочь. Спасти.
Любой ценой. Он бы убил больше, если бы это было необходимо. Он бы убил учёных, их семьи, их близких и друзей. Любого, кто помешает, кто попадётся под руку — убил бы. Ради Баки.
Он не сказал бы ему, откуда лекарство, лгал бы, обманывал бы всю жизнь. Всю жизнь, которая должна быть у Баки. И которая медленно покидает его.
Локи должен его спасти. Он не имеет права бездействовать.
Баки возненавидит его. Будет презирать. И пусть. Главное — Баки будет жить.
***
Баки слышал, как Локи поднялся и вышел из комнаты. Первые лучи солнца заглянули в окно, и Локи осторожно задёрнул шторы, чтобы глаза Баки отдыхали.
Баки видит, как открывается дверь и в комнату проходит Шури.
— О, доброе утро, ранняя пташка, — улыбается она.
— Это Уилсон — пташка, а я не пташка, — слабо усмехается Баки.
Шури коротко хихикает и подходит ближе, протягивая Баки стакан воды и несколько таблеток.
— Шури, они бесполезны, ты сама знаешь, — спокойно произносит Баки.
— Пей, пей.
Она подносит ладонь ко рту Баки, и он послушно забирает таблетки. После пьёт из подставленного стакана, недовольно морщась.
— Фу, горько как-то, — тихо жалуется Баки.
— Таблетка новая, горчит, наверное.
Баки вздыхает.
Шури выходит из комнаты. Тёмный коридор окутывает магическое сияние. Локи хлопает по карману штанов, убеждаясь, что пустая ампула, опрокинутая в стакан пять минут назад, всё ещё там. А Шури, наверное, до сих пор спит.
***
Баки не сразу понимает, в чём дело. Не сразу осознаёт, что движения становятся увереннее, пропадает тошнота. Судороги не будят по ночам. Голова болит, но прострелить её хочется всё реже.
Он спит и хочет есть. Он ест, и его не выворачивает наизнанку. Температура спадает. Уходит боль.
Ему лучше.
***
— Не подходи.
Локи молча останавливается в дверях. Баки сидит, наконец-то сидит на кровати — спиной к нему. Локи делает шаг.
— Не подходи ко мне, — ещё жёстче повторяет Баки.
Локи останавливается.
— Как ты посмел? — Баки ждёт ответа, но Локи молчит. — Как посмел? Зачем?
— Это очевидно, — тихо говорит Локи.
Баки фыркает. Локи чувствует его злость, давящую на широкие плечи. Он не подходит ближе.
— Ненавижу тебя, — глухо произносит Баки. — Ненавижу. Убийца. Лжец.
— Скажи мне это, глядя в глаза.
Баки вскакивает и движется к Локи, оставляя между ними расстояние в пару шагов.
— Ты убийца и лжец, — бросает Баки, со злостью глядя в голубые глаза.
Локи кивает.
— Ради тебя — кто угодно.
Баки хочет ответить, но вместо слов из него вырывается глухой рык.
— Пошёл вон отсюда. Я не хочу тебя видеть.
Что-то внутри Локи, держащееся на тонкой, хрупкой ниточке, начинает болезненно шевелиться. Он едва заметно качает головой.
— Пошёл. Вон. Отсюда, — чеканит Баки и отворачивается.
Локи резко выкидывает вперёд руку, хватая Баки за настоящее плечо и разворачивая к себе. Серые глаза блестят от слёз.
— Баки, пожалуйста... — сдаётся Локи.
Баки сжимает челюсти, отчего резкая линия скул и ямочка на подбородке прорисовываются чётче. Он устремляет взгляд в застывшую в голубых глазах боль.
— Пожалуйста, — дрожащим голосом повторяет Локи.
Баки прикрывает глаза и ведёт головой вбок. Локи крепче стискивает его плечо.
— Я не хочу видеть тебя.
— Не хочешь видеть — убей, — спокойно произносит Локи. — Заставишь уйти — я вернусь, не примешь — сброшусь с самого высокого вакандского водопада.
Баки пробирает дрожь.
— Выживешь, — упрямо утверждает он.
Локи пожимает плечами.
— Тогда найду другой способ.
— А я душу продам, чтобы тебя вернуть.
Локи тает почти физически ощутимо, и рука стекает по руке Баки вниз. Баки ловит его кисть и сжимает в своей. Он резко подаётся вперёд и стискивает Локи в объятьях. Локи кладёт ладонь на его лопатку, прикрывая глаза.
— Прости меня. Не мог я поступить по-другому, понимаешь? Не мог.
Баки неуверенно кивает. Локи, чуть повернув голову, утыкается лицом в тёмные волосы. Он медленно вдыхает. Рука скользит по спине — Баки сильно исхудал, и Локи легко проводит пальцами по позвонкам, ощущая каждый. Баки плачет. Локи слышит всхлипы и чувствует, как Баки трясёт. Он касается непослушных волос губами и, повернув голову, ловит взгляд серых глаз. Улыбается. Баки в ответ приподнимает уголки губ. Губы потрескались, обычно ярко-розовые, теперь — бледные. Но по-прежнему тёплые и мягкие. И по-прежнему необходимы. Локи касается их, легко и нежно, и Баки, с очередным всхлипом втягивая носом воздух, подаётся навстречу. Его лицо — мокрое от слёз, Локи поднимает их руки, чтобы коснуться лица тыльной стороной ладони. Костяшки цепляются за щетину. Металлические пальцы осторожно сжимаются на лопатке Локи, собирая в складки ткань рубашки. Бионика скользит вниз, оглаживая поясницу, бок, и Баки, прерывая поцелуй, шепчет:
— Я так скучал по этому.
Локи мягко усмехается. Он осторожно разворачивает Баки спиной к ближайшей стене и медленно идёт вперёд до тех пор, пока спина Баки не сталкивается с твёрдой поверхностью.
— И по этому? — тихо спрашивает Локи.
— По всему.
Локи снова касается губ Баки своими.
— Дверь закрыта? — шепчет Баки.
Локи щёлкает пальцами. Баки ухмыляется. Он тянется бионикой к низу живота Локи, запуская кисть под нижнее бельё. Локи вздрагивает.
— Холодно? Извини, — Баки чуть заметно усмехается и убирает руку.
Локи улыбается шире.
— Бак, не разгоняйся, ты ещё не настолько выздоровел.
Баки фыркает. Локи целует его шею, медленно проводя по коже языком. Утыкаясь затылком в стену, Баки тихо стонет. Локи поднимает голову и, по-прежнему улыбаясь, касается губами его щеки.
— Я люблю тебя, — выдыхает Баки.
— Я тоже тебя люблю, — шепчет Локи в ответ. — Люблю. И знай, что я не жалею, Бак. Я сделал бы это снова, точно также сделал бы. Если возненавидишь, прогонишь, если не позволишь быть рядом — мне не жить. И если умрёшь, тоже.
Локи слышит резкий вздох, чувствуя, как Баки сильнее сжимает его руку в своей. Голубые глаза устремляют взгляд в серые, и Локи говорит — ещё тише, ещё увереннее:
— Твоя жизнь — самая большая ценность во всех Девяти Мирах.
