Пункт третий, подпункт четвертый

— Нэд Лидс, у меня к тебе серьезный разговор! — Честное слово, тетя Мэй, э-э, то есть, миссис, мисс Паркер, это не я и я не знаю, где Питер! Нэд судорожно попытался еще пару раз попасть по значку с красной трубкой, но курсор от вида тетушки Питера удрал куда-то за пределы экрана и там окопался, и Нэд сдался и попытался улыбнуться. Ну, так, когда ты типа сигнализируешь, что все путем. Но тетка Питера оказалась не из доверчивых и глянула на него так, что Нэд стушевался и зачастил — наугад, потому что никогда не поймешь, с чего пронесет, а за что из тебя душу вытрясут: — Нет, вы знаете, я б его всегда прикрыл, но он в этот раз не просил, честное слово, но хотите, я ему позвоню? Я уже, то есть, звонил раз пятьсот, то есть, девять и оставил ему три сообщения, но знаете, как это бывает, вдруг именно в этот момент... — Нэд Лидс, заткнись! — прошипела тетя Мэй, и только сейчас Нэд заметил, что выглядит она как-то необычно. Как минимум, устрашающе тыкает ему пальцем в экран, а сама сжимает металлический кругляш с паутиной. — Тетя Мэй, вы что, этой штукой… А, ну да, — Нэд потрясенно выдохнул, разглядев за ее спиной целые паутиньи джунгли, вау, как это он сразу не увидел? — А вы знаете, что у этой херни есть двадцать режимов даже без костюма?! С костюмом вообще до черта, а так… Тетя Мэй сурово на него посмотрела и сказала: — Двадцать три. И у меня к тебе по-прежнему разговор, господи, дети, вы хоть кого-то слушаете?! Через полчаса они сидели и ели мороженое. Огромную миску с разноцветными шариками пломбира перед ними поставил мрачный бородач и громко шмыгнул носом. — За счет заведения, — сказал он. — При условии, что вы не будете шуметь, как те ребята. Он кивнул на окно — там, на другой стороне улицы, громили “Ben & Jerry’s”. Руками, каблуками и битами — реальными, охренеть можно, битами. Бородач похлопал Нэда по плечу. — Я из-за них почти обанкротился. Они стали называть фисташки чертовым “Халкопломбиром”, а у меня “Солнечная — мать ее — долина” так и существовало. Угадайте, что покупали охотнее. Молодежь свихнулась, а за ними и старики. И что теперь? “Халкопломбир” топчут ногами, старкофигню с орехами топят в унитазах, а с моего заведения не слетело ни пылинки. Приятного аппетита. — Спасибо, — ответила тетя Мэй. — Ешь, Нэд. И сама первая взяла ложку. Вообще-то это неловко — есть мороженое в старушечьей кафешке с теткой лучшего друга, когда через дорогу крушат самую крутую лавку с мороженым спятившие вандалы, а у вас тут розовые жалюзи на окнах и музыка как из каменного века. Но ладно музыка и вандалы, но чужая тетя… “Тетя Мэй — крутая”, — всегда говорил Пит, и упаси боже с этим спорить — Нэд еще отлично помнил, как они с Питом устроили у него дома эпичное сражение Квай-Гона с Дартом Молом и случайно расколотили люстру и новый телек, а тетка Пита их даже не попыталась прикончить, — это-то все круто, но сейчас творилось такое, что древним ситхам и не снилось, и миска мороженого посреди этого всего — это прям-таки как если бы Люку Скайуокеру отрубили руку, а во вторую всунули хот-дог. Абсурд, короче. Ну а еще тетя Мэй наверняка скоро спросит, куда делся Питер. Будет долго пытать Нэда, считая, что он из солидарности не сдает друга, а когда поймет, что нет, зальет мороженое бородача слезами. А Нэду что делать? У него и девчонки-то никогда не было, чтоб он научился их успокаивать, а его собственная мамаша плакала только над кошмарным сериалом про восточных шейхов, или как их там, и их гаремы — словом, это все не к нему, не к Нэду Лидсу. Что вот ему сказать Мэй? “Знаете, мисс Паркер, вы не волнуйтесь, Пита нигде нет и трубку он не берет, но вы же знаете, он типа Мститель, наверняка у них там сейчас горячо и он совершает всякие крутые вещи, типа прям как джедай. И ну конечно, его не убили вот те ребята, которые сейчас ломают “Ben & Jerry’s”!” — Так, Нэд Лидс, когда ты набил рот и не будешь меня перебивать — я знаю, что Питер жив, и если ты будешь с этим спорить, я расскажу твоей матери, что ты прогуливаешь курсы математики на занятиях по джедайскому фехтованию. Что?! Клубничный шарик чуть не попер обратно, но тетя Мэй не проронила больше ни слова и хладнокровно окунула ложку в клюквенный сорбет. Черт, кажется, тогда с люстрой они офигеть как легко отделались! — Кроме того, Питер совершенно точно не в этой их адской башне, которую сейчас осаждают похлеще Бастилии, потому что я только что оттуда и Черная вдова утверждает, что уж кого, а Человека-паука у них там точно не завалялось, только енот, прости господи, и этот осел Капитан Америка, и еще тот, который становится зеленой тварью, только не зеленый… — Мэй хватило секунды три, чтобы это все выдать, но суть Нэд ухватил и разинул рот: — Вы в башне Мстителей были?! — Взобралась по паутине, черт бы ее побрал, там гребаных — прости, плохое слово, не повторяй его, но там гребаных полкилометра, не меньше, и я точно запрещу Питу пользоваться этой дрянью, она же может закончиться в любой момент, господи, и что тогда! — Охренеть! — искренне выдал Нэд. Часть, про которую Пит говорил “ну, ей типа надо вот это все сказать, а потом она снова нормальная”, он честно прослушал. — Черт, да вы крутая! Жаль нет видео, как вы там с паутиной, СуперНэд взорвался бы… Это, э-э, мой канал на ютубе, типа как Супермен, ну, знаете, это такой мужик с криптонитом… Мэй возмущенно фыркнула. — Нет, за кого ты меня принимаешь? Я год жила под одной крышей с Человеком-пауком и проверяла у него домашку по химии, не подозревая, что он удерет прыгать по крышам, когда я лягу спать, но я знаю, кто такой Супермен! — Ну, этот чувак уже давно непопулярен, знаете… С ума сойти, вы видели Мстителей! Они вам что-то рассказали? Вы, ну, в конце концов не кто-то, а родная тетя Человека-паука… Я имею в виду, разве это не дает, ну, приоритет? Облизав ложку, Мэй сердито швырнула ее на стол и сложила руки перед собой, как мелкотня в школе, только демонстрировала она явно не прилежность, а желание этими руками свернуть кому-то шею. — Давало бы, может, если бы я была родной тетей Тони Старка, но слава богу, пронесло. Сейчас это не Мстители, а кучка депрессующих старперов, ну кроме Черной Вдовы, она еще ничего, но я не просто так позвала тебя лопать мороженое, Нэд Лидс. Мне нужен ты, твои мозги и, прости за киношную бредовость, твоя вера в Пита. Нэд замер с ложкой во рту. Тетя Мэй откинула челку со лба, красиво, и правда как в кино перед главной битвой, и добавила: — И, пожалуй, твой канал на ютубе. *** — Спрашиваю один раз: остаешься тут ржаветь в своих соплях или садишься в чертов космолет? Титан состоял из красной пыли, голых скал и опоганенного долгим простоем металла. Вдалеке маячило что-то, похожее на лес, но там вполне могла оказаться свалка. Вся эта планета — гора металлолома. Голая, раздолбанная хуже столетнего детища старины Бенца, и воняющая как труп железного мамонта. Свихнуться можно от одного этого запаха, неудивительно, что космический фиолетовый Гитлер ходил в ясли именно здесь. Ржавые качели, прикрученные к полу пирамидки и один горшок на двадцать сопливых титанов. Обмоченные штаны и пунктик на нехватке ресурсов — как это там называется, детская травма? Пока толстокожие гении-уродцы складывают из цветных кубиков “геноцид”, нормальные карапузы лопочут свое “мамочка” и колотят палками гаражи, а когда дорастают до пушек, паутин и умных говорящих железяк, им это нихрена не помогает. Потому что в конечном счете железные горшки, выходит, дают какие-то плюшки, если толпа подросших карапузов так облажалась. Нереально облажалась. — Ты вообще в себе? Но все еще не настолько провалено, чтоб Тони Старк позволил какому-то Железному дровосеку в юбке влепить ему пощечину. — Эй, полегче, механическая дамочка. Ты кто, кстати говоря? — Та, кто тебя отсюда увезет или бросит гнить, хренов нытик. — Переключи-ка голосовую программу с “мисс Хамло” на что-то нейтральное, идет? — Еще одна шуточка, рискнешь? — Господи, у тебя что, натуральное глазное яблоко? Как живое сердце у Пиноккио? — Я могу тебя убить. — Попроси свекольного гиганта тебя удочерить. — Он уже, — сказала женщина-андроид и улыбнулась синим силиконовым ртом. Развернулась, поднялась по трапу космолета, и шум двигателя разрезал тишину. Титан был не просто свалкой, он был адски бесшумной свалкой. До того, как тут начинали кого-то убивать или развеществлять. Тони машинально потер заклеенный кое-как живот. Был бы здесь кто другой — да кто угодно, особенно гребаный бой-скаут Роджерс, — и этот кто-то обязательно бы разбубнился на тему “нельзя уйти и просто бросить тех, кто тут только что исчез в неизвестном направлении”, но им повезло — на Титане остались только Тони и механическая женщина. И любителем сантиментов никто из них не был. Космолет выглядел, как какой-то паршивый диско-бар. Вырвиглазная подсветка, обклеенная этикетками от разномастного алкоголя стена — точно гордость местной горстки фриков, — четырехтысячный плейлист и недоеденные чипсы на консоли управления. На этом драндулете путешествовала словно группа ровесников Паучка. Мда. И судя по наклейкам, у этих застрявших в пубертате спасителей галактики должно найтись что выпить. Пришлось разворошить пару тайников, перерыв стратегические запасы колы и спрайта, это стоило боли в продырявленном туловище, но бутылкой виски Тони в итоге обзавелся. И, доковыляв до кресла, развалился на нем. — Солнышко, открывашки в твоей конструкции не предусмотрено? Механическая красотка его игнорировала, пришлось вскрывать самостоятельно — откручивалась современная крышка простым проворотом, участие синих андроидов-интровертов для этого не требовалось. Это Тони надо было молоть языком, а других собеседников на драндулете не случилось. Виски оказался недурным, на бар отеля с тремя звездами точно катит. — Так как так вышло, что наш мастер геноцида — твой папочка? За стеклом уже полыхал космос, и андроид делала вид, что поглощена созерцанием панели управления. Может, у них там установлен тетрис или космическое судоку рядом с регуляторами полета, от любителей колы и чипсов чего еще ждать. — Я не настаиваю, но раз уж нам предстоит совместное путешествие, лучше бы что-то знать друг о друге, знаешь, как всякие тим-менеджеры утверждают, это увеличивает эффективность всяких крайне важных процессов. — Поищи аптечку, — сказала на это синяя женщина. — Хочешь поиграть в медсестричку? — Если ты склеишь ласты, я выкину твой труп в космос. — Предложил бы тебе выпить, да у меня только виски, машинного масла не завезли. Демонстративный глоток — но только перед кем выпендриваться, перед металлическими лопатками? А потом громыхнула музыка, и стало ясно, на что местные тинейджеры тратили свои карманные деньги: на классные звуковые примочки. Басы жали так, что вибрировала спинка кресла. Господи, бог мой, у них хотя бы беруши есть? За ревом музыки он перестал слышать и хриплый голос умирающего интерфейса костюма, и стук крови в висках. Он сидел, как вип-гость в дерьмовом океанариуме, глушил виски и пялился на хвосты проплывающих комет. Скоро космос сузился до одной сверкающей точки, взорвался ослепительно-белым и затих до черноты, усыпанной точками звезд. Звезд Тони не увидел — он как-то длинно моргнул и не смог открыть глаза. В полусне он держал одной рукой перепуганного Паучка, а второй щедро хреначил по Таносу, здоровенному, как пятиэтажка, ракетами. Ракеты не кончались, хотя Пятница журчала в ушах, что за них потом придется писать отчет Россу, господи, почему Россу, — и чертов звездный придурок кидался под ракеты и что-то кричал. Потом физиономия его дернулась, и он рассыпался. А Паучок смотрел ошалевшими глазами. — Мистер Старк, позвоните, пожалуйста, тете Мэй, я потерял телефон, а она меня убьет, если я опять просто так куда-то пропаду. Только не говорите, где мы, ладно, мистер Старк? — Куда, черт возьми, мы летим? — На Вормир. Тони поморщился, выпрямляясь. Да, стоило ожидать, что анестетика, вшитого в медицинскую систему костюма, надолго не хватит. Окружающее стало до того отчетливым и ярким, словно он ни глотка не выпил. За стеклом мерцал нежно-розовый шар размером с баскетбольный мяч. Какого черта они забыли на Вормире? — Планетки поуместнее не нашлось, а? У тебя что, виза на Землю кончилась? — У меня есть дело на Вормире. — Так, ладно, киберледи. Теперь серьезно. — Встать ровно удалось, остатки костюма заменяли корсет, и Тони проковылял к пульту управления. — Поворачивай штурвал, нам надо на Землю. Там штаб и умные дяди и тети, в том числе одноглазый Фьюри, а порелаксировать на Вормир я тебя свожу потом. Андроид посмотрела на него прямо и спокойно. Настоящими этими своими глазными яблоками в синтетической оболочке. — На Вормире моя сестра. И я собираюсь ее найти. А ты собираешься мне не мешать. — И отвернулась, но не заткнулась на этом. — Потому что у тебя сквозная рана, и сам ты ее не зашьешь. Хочешь жить — заткнись. Баскетбольный мяч становился больше и больше. *** — Вам нужна кликуха, — сказал ей Нэд Лидс. — Что-то крутое, понимаете? Я подумал, ничего так, если вы будете Теткой Паучка или Паучьей Мамашей, это типа сразу громкая отсылка и звучит так, будто вы сейчас всему миру наваляете. Крутяк, да? Боже, Нэд Лидс, да ты спятил, подумала Мэй и засунула в рот кусок пиццы. У них в Штабе жизненно важных ресурсов было три — фасфуд, газировка и вай-фай, и в качестве первого сегодня громоздились на столе пять картонных коробок. Прямо поверх открытого и порядком запылившегося учебника биологии. Мэй сегодня даже полистала и обнаружила, что нынешняя молодежь пала ниже некуда — если раньше школьники схематичным человечкам пририсовывали всяческие узнаваемые органы, то теперь они рисовали поверх какого-нибудь мышечного корсета костюм Железного человека. Нет, вы только подумайте. Штаб они устроили в комнате Питера. Прямо посреди раскиданных футболок, под повесившимися на дверце шкафа джинсами. Все это вышло по-дурацки, как в подростковом кино: Нэд зашел, уселся на кровать и вытащил из-под подушки пачку орешков. Потом спохватился и застеснялся, попытался вытереть руку о штаны, господи, они все, что ли, не умеют пользоваться салфетками, — и тогда-то Мэй поняла, что им нужна еда, какая-нибудь поднимающая боевой дух, и салфетки, обязательно салфетки, не дикари же они. А перед этим всем, еще там, в кафешке с мороженым, Мэй очень серьезным голосом убеждала мамочку Нэда, что даже в такое сложное время никак нельзя впадать в панику и бросать частные занятия, которые она, миссис-прости-господи-Элизабет-Джонсон, ведет. Потому что, понимаете, перерыв в обучении — это всегда шаг назад, а современным подросткам и так только дай повод предаться безудержной деградации. — У вас как-то голос сел, миссис Джонсон? — мамочка Нэда была крепким мнительным орешком. Потому что настоящая миссис Джонсон была дребезжащей старушенцией, а Мэй Паркер нет. Она замешкалась, и Нэд подсказал страшным шепотом, тараща глаза: — Эта бабка — нагибатор со стальными яйцами, будьте жестче! “Нэд Лидс!” — произнесла Мэй одними губами, а потом набралась смелости и представила, что ей восемьдесят пять и у нее по струнке даже крышечки от йогурта ходят. — Это у вас что-то со слухом, дорогуша! Вам, наконец, все понятно или мне потратить на вас еще час личного времени? Теперь мать Нэда считала, что он в разгар тихого апокалипсиса, как хороший мальчик, занимается математикой. Это их тайное совещание было уже третьим. И Нэд Лидс хотел, чтобы Мэй взяла “кликуху”. Подумать только. — Мне лично больше нравится Паучья Мамаша, немного небрежно, но знаете, образ такой супермамочки, как в “Суперсемейке” — это как раз то, что нужно. — Нэд защелкал по клавишам ноутбука. — Я думал и про что-то совсем простое, что-то вроде просто Тетя Мэй, но это, знаете, типа вопрос целевой аудитории и центрального послания. “Тетя Мэй” — это если вам надо выдавливать слезы из людей, а вам вроде нужно не это, а чтоб вас слушали и не тупили, да? — Нэд Лидс, ты станешь пиар-менеджером, — сказала Мэй. — Оу, спасибо, — Нэд поднял голову и просиял. — Я, на самом деле, не знаю, кем быть, с тех пор, как понял, что джедаями у нас типа не становятся… Так что вам нравится — Тетка или Мамаша? — Знаешь, выбери-ка ты сам. Что бы он ни выбрал, Питер будет в шоке, когда вернется. Так и представляется это его “господи, тетя Мэй, ты что… с ума сойти, ты что, это ты, господи, охренеть можно!”. Наверняка даже он понимает, что два супергеройских прозвища на одну маленькую квартиру — это слишком. Даже одно-то слишком, но что поделать. Мэй задумалась всего на секунду, а потом оказалась под прицелом засветившегося глазка камеры. Нэд потыкал что-то на экране и улыбнулся: — Итак, с вами Паучья Мамаша!.. Мэм, — он понизил голос, — а вы сможете, например, повиснуть на потолке? А потом, ну, типа рассказать, кто вы. Знаете, этап самопрезентации, чтоб отпадно смотрелось... — Ты хочешь, чтобы я говорила о надежде, свисая с потолка? Господи, Нэд, не перегибай, там же пыль, в конце концов, и как это будет выглядеть! — Ну ладно, — вздохнул он. — Тогда просто давайте про эту вашу надежду... Но сначала выпустите паутину куда-нибудь, в окно, например... Знаете, как Пит это делает, вот так руку выкидывает вперед, как будто говорит врагам "идите вы на"... Ну, вы поняли. — Поняла, — Мэй крепче сжала штуковину с паутиной. Нет, это на что такое она подписалась?