Пункт третий, подпункт четвертый

А это — кусочки к таймлайну эпилога, но спустя чуть больше времени. Это уже не столько эпилог, сколько пост-стори. Спасибо всем, кто читал! Мы пытались умереть после 12 главы, но выжили :) БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА — Эй, Бак, — зовет Стиви. Он притаился за углом, привалившись к стене плечом как бы между делом, и намерения у него серьезные — ради бога, никто ведь не караулит за углом, если ему не срочно. Этот угол — единственный во всей Башне, мимо которого не пройдешь. Это местная транспортная развязка, территория между сортиром и жилыми помещениями, миновать ее можно, только решив наведаться в другой сортир, наверху, но тот, с гигантским джакузи, недавно нарек своим огромный зеленый монстр, и пока никто не объяснил ему, что это не так работает. Баки, короче говоря, натолкнулся бы на Стива в любом случае, и Стив это знал. — Занял стратегически выгодную позицию, — похвалил его Баки. — Чего тебе? Стиви нахмурился. Их ритмы привыкания к этой новой чертовой жизни не совпадали — Баки уже привык не миндальничать, а Стиви еще жил в мире, где одно неосторожное слово то ли заставит Баки упасть и рыдать, то ли пробудит Зимнего, то ли еще что. — Поговорить, — наконец, сказал Стиви. — Это плата за возможность отлить? — Что?.. А, нет, конечно. Я подожду. — Уже не по себе, — хмыкнул Баки и обошел его, направляясь к двери, еще не отмеченной табличкой «ЗДЕСЬ ХАЛК». За минуту пребывания в комнате, подсвеченной какими-то синими огоньками и пропахшей цветочным освежителем воздуха, Баки осознал, что, вообще-то, не сомневается, о чем пойдет речь. В конце концов, Стиви уже пытался дважды. Даже с двух сторон, но и Баки, и Ванда, не сговариваясь, на попытку что-то выяснить реагировали одинаково — строили непонимающие лица. Ванда, правда, была та еще грубиянка и добавляла что-то вроде «и вообще это не твое дело». Наверное, поэтому Стиви караулил за углом не ее. — Бак. Я… Я просто не уверен, что это сейчас разумно, — сказал Стив минуту спустя, когда они переместились в гостиную. — Я не хочу лезть не в свое дело, но речь идет в том числе об атмосфере внутри команды. Вы оба много пережили и, возможно, сейчас вам кажется, что это наилучший выход, но не все так просто. — Иногда думаю, что дрищом ты был получше, — признался Баки. — Без обид. — Бак… — А может, все пошло не в ту сторону, когда ты решил отрастить бороду, потому что… — Бак. — ...я подозреваю, что длина бороды как-то влияет на желание взваливать ответственность на спину. — Хватит. — Может, я даже возьму с тебя пример... — Ну да. — ...хотя ваша спецагентка говорит, что я и так напоминаю бездомного. Мне настолько не идет щетина? — и Баки наконец-то улыбнулся. Известная, старинная закономерность: если у Стива серьезное лицо, ты не можешь делать такое же серьезное лицо, иначе его станет еще серьезнее, и тогда пиши пропало. Улыбка не сработала. — Представь на минуту, что будет, если на миссии с тобой что-то случится, — убийственно серьезно предложил Стив. — Ванда не железная, Бак. Ей хватило Вижена и брата. — Да нет, — вдруг ухмыльнулся Баки. Вышло наверняка жутковато — так же, как ощущалось; он скрестил на груди руки, скопировав позу Стива. Надо же, пронеслась мысль, Стиви все-таки вырос — ни слова о том, что будет с ним самим, если Баки на миссии открутят голову. — Нет, Стиви. Она, может, не железная, но крепче, чем ты думаешь. — Она… Просто девушка, Бак. — Во-первых, она очень симпатичная девушка. — Взгляд у Стива сделался осуждающим, и Баки продолжил уже серьезно: — Во-вторых, чья, ты думаешь, была инициатива остаться здесь? Не смотри на меня так. Я надеялся на лачугу в Ваканде или, на крайний случай, скромную квартиру в какой-нибудь городской глуши, и знаешь что? Я выяснил, что я тот еще подкаблучник, потому что эта твоя «просто девушка» заявила, что нельзя малодушничать и сбегать, и вот — вместо того, чтоб спокойно выращивать коз и читать журналы, мы снова на передовой. — Ты мог ее убедить, — вздохнул Стив. — Она пошла бы с тобой. — Ты слишком мало общался с женщинами, — снисходительно хмыкнул Баки. Стиви вымученно оскалился в ответ и провел по лицу ладонью. Широченной, не то что в былые годы, когда он даже хомяка бы не смог одной левой задушить. — Эй, — позвал Баки, сжав его плечо живой рукой. — Мы справимся. Кончай быть мамочкой-бойскаутом. — Кем? — фыркнул Стиви. — И перестань караулить людей у сортира, это напрягает. — Я не… Господи, да я просто не хотел вламываться. — Ага. Я так и понял. — Какой ты засранец. В былые времени — черт, интересно, Стиви тоже частенько думает вот это дурацкое «в былые времена?» — так вот, в те времена Баки бы растрепал ему волосы на макушке, а теперь с силой толкнул в плечо. Стиви даже не шелохнулся, только бровь приподнял. — Эй. Не толкайся. — А то что? — Я тебя повалю. — Ты? — Баки оглядел его с ног до головы так, словно перед ним все еще стоял тощий шкет, и изрек: — Надорвешься. Это был вызов — да или нет, готовы они или нет, плюнут на все или нет — и они плюнули, и в следующую секунду Стиви сделал какую-то мудреную подсечку, а Баки отшвырнул его за шкирку, как котенка. Попытался, точнее — потому что Стиви извернулся и прыгнул ему на спину. ...К черту бы их, эти былые времена. ПЛОХАЯ КОМПАНИЯ — Нет, — говорит Барнс, — неа, приятель, ты сегодня пропускаешь. — Но мистер Барнс!.. — Неа. — Нет, вы не понимаете, я должен! В Башню Мстителей Питер всегда старался попасть как можно быстрее, потому что, ну, Башня — это круто, это супергеройская часть его жизни со всеми сопутствующими плюшками в виде бесплатной бесконечной пиццы, подколок Соколиного Глаза, неиссякаемых апгрейдов от мистера Старка и, ладно уж, духоподъёмных речей от Кэпа. Хотя насчёт последних — Питер бы с удовольствием с кем-нибудь поменялся, типа — геройствует Питер, а речи слушает кто-то другой. Ну потому что, все эти «ты не бессмертен», «нам следует ценить доставшееся нам чудом, а не разбазаривать», и даже, о боже, «тебе, наверное, тяжело сразу принять, что я и твоя тётя — ну, ты знаешь». Питер и пробовать не стал ему объяснять, что дело, чёрт возьми, вовсе не в его внезапном старпёрском бенефисе с тетёй Мэй! Про бенефис Питер придумал не сам — подслушал как-то сказанное мистером Старком, но в душе был полностью согласен. Роман Капитана Америки с его, Питера, собственной тётей — это было как предательство, ну, всего устойчивого, что у Питера вообще было. В том смысле, что Капитан — он вообще символ, и не должен уплетать у вас дома фирменный пирог и уж тем более, боже упаси, стоять у плиты или отдраивать раковину. И с другой стороны — не то что Питер не желал тёте Мэй счастья, но всё-таки она всегда была только его. То есть её личная жизнь, если и была, Питера как-то не касалась никогда. Так вот, Питер рисковал вовсе не поэтому. И не потому, что была весна, и не потому, что все, побывавшие внутри клятого Камня Души, с каждым днём забывали всё больше, а значит, никто в школе и подумать не хотел, что ему, Питеру, можно дать немного форы. Ну, не то что держать его в школе из милости, но хотя бы не спрашивать на уроках столько же, сколько обычно, потому что ещё есть вся эта супергеройская дичь, и ни один подросток не смог бы на его месте нормально сдавать гору пробных тестов, тренироваться в Башне и после всего делать вид, что Капитан Америка, задумчиво поедающий мусаку на кухне Мэй — в порядке вещей. Чёрт возьми, Капитан был дружелюбным, он даже с Нэдом умудрился подружиться. Барнс с Алой Ведьмой тоже были вместе, насколько Питер понял, но это «вместе» как-то оставалось между ними. Может быть, так всегда, когда тебе пятнадцать. Всё было слишком медленно, и слишком быстро, и мистер Старк составил график патрулей и всё норовил исключить оттуда Питера под разными надуманными предлогами, но Питеру только это и было нужно! Только погони, только обезоруживать плохих парней и успокаивать хороших, и обойти все парки, и все крыши, и даже в канализационный люк однажды спуститься. Всё вокруг будто стало неудобным, тесным, кололось и жало, и Питер так хотел успеть хоть что-нибудь, что не успевал ничего вообще. Ну, или думал так. И вот теперь, когда на миссию собрались, Питер точно знал, Капитан, Чёрная Вдова и Соколиный Глаз — он опоздал. В Башне, по крайней мере на виду, был только Барнс, и говорил всё с этим же своим невозмутимым видом редкую чушь. Ванду он с этим же ровным видом раздевает? Нет, это всё неправильно, Питер же вообще не думал о таких вещах, то есть ему нравилась Лиз, и ЭмДжей, может, тоже, но почему все вокруг встречаются так явно? Разве Барнс с Кэпом не из прошлого столетия, разве они там не должны блюсти приличия? — Сегодня ты не играешь, — говорит Барнс и садится, подпирая собой дверь, в которую Питер только что вошёл. Заглянул в гостиную, думал, все будут в сборе, а они… — Сегодня ты не играешь, потому что за прошлую неделю тебя пришлось вытаскивать пять раз. — Это всё не… — Потому что ты не рассчитываешь вес. — Чего? — Берёшь больше, чем можешь утащить. Что Питера бесило в Барнсе — тот был быстрее. Питер метнулся к окну — и Барнс оказался там, Питер к двери — и Барнс к двери. Будто отматывал время назад и предугадывал. Да сколько же его учили в этой Гидре? — Это вам мистер Старк сказал за мной следить? — Старк вносит вклад в восстановление города и понадеялся на твоё благоразумие. — Но если он… — А я вот не надеюсь. Вот честно — Питер с ним подрался бы, отвести душу. Барнс не обиделся бы, он вообще не обидчивый. Но Питер даже, ну, добраться до него не мог, хотя казалось… — Да как вы уклоняетесь от паутины?.. — Хорошо отдыхаю. Сплю, ем, трахаюсь, перевожу через дорогу не больше пятерых старушек в день. — Каких старушек? — А ты тянешь их пятнадцать и ещё парочку хотел бы, да не можешь. Метафорических старушек, вот что я скажу. Но мир не рухнет, если один парень денёк отдохнёт, понимаешь о чём я? — Но остальные… — Согласны, а как ещё. — А мистер Старк… — Тоже бы согласился, если б знал. — Это что, отстранение от миссий? — Это забота, — Барнс вновь поднырнул под свежевыпущенную клейкую полоску, — и дедовщина. В том аэропорту ты дрался лучше. Гостиная была вся в паутине, ну, сверху донизу, когда Питер всё же выдохся. Он бы, наверное, был не против помириться, но говорить об этом — нет, увольте. Или они не ссорились? — Пойдём, — сказал Барнс, — выпьем пива что ли. Я знаю, что тебе нельзя. Стив меня расчленит, если узнает. — Да кто он такой, — буркнул Питер, и Барнс фыркнул: — Я всегда был плохой компанией. Пошли.