Дарящая покой

      — Я не понимаю! Ты объясняешь слишком занудно...— Ён Ду надувает губы, все еще не понимая, как можно решить то, что мы проходили в прошлом году. Я тихо смеюсь над тем, как Ким Ель закусывает губу и вертит ручку в ладони - верные признаки того, что он раздражен. Из-за этих двоих в нашей комнате всегда шумно, а подготовка к тестам непременно заканчивается дружеской посиделкой...Дружеской? Ну, почти.       Перевожу взгляд со спорящих возлюбленных на девушку, сидящую напротив меня, рядом с Ён Ду. Она чувствует, что я на неё смотрю, и отвечает легким прищуром карих глаз. Хотя можно ли их назвать карими? Этот неповторимый оттенок можно увидеть, только когда сваришь крепкий, еще не залитый белыми сливками, горький кофе, который заставляет твои внутренности просыпаться каждое утро. Раньше я не мог даже посмотреть на неё больше пятнадцати секунд, но теперь могу неторопливо рассматривать её длинные темно-каштановые волосы, кончики которых немного вьются и оттеняют бледную от ночной зубрежки кожу. Она смущается, когда чувствует, как мой взгляд останавливается на её сером свитшоте. Хотя, нет. Это я заставил её носить мои мешковатые вещи в общежитии, чтобы другие парни не смели даже смотреть в её сторону. Она ничего не говорила по этому поводу, но, знаю, ей нравится моя ревность.       Пока Ён Ду бьет моего друга по плечу, из-за того, что он в который называет её глупой, Рю поднимает руку и показывает указательным пальцем на потолок. "Идем на крышу". Я с нетерпением откидываюсь на стуле, бросая тщетную попытку выучить хотя бы одно предложение по-английскому. Заставляю себя не смотреть в её сторону, прикрывая ненадолго глаза, обрывки из прошлого, как скальпель, разрезают мое спокойствие: удары отца, боль, появившаяся с длинными порезами на запястье, непереносимая ярость и разбитые в кровь кулаки. Этот холод обволакивает мое тело, забираясь в самую душу, появляется неосознанный страх и тревога. Едва выждав минуту, я отодвигаю стул и, не ответив на вопросы друзей, бегу по коридору. Минуя пролеты, считаю ступеньки и дотрагиваюсь ладонью до заветной двери.       Однажды я был здесь, совсем один - пытался избавится от непереносимой пустоты в душе. Сейчас же, вдыхая влажный воздух и разглядывая оранжево-розовое небо, полностью осознаю, каким дураком был. Сзади кто-то неожиданно набрасывается и, когда слышит мой возмущенный крик, со смехом говорит:       — Мне вот интересно, ты всегда ходишь в черном?— я не могу сдержать порыва и, перевернув её воздухе, закидываю к себе на плечо. Её пальцы вцепляются в мою спортивную куртку, а уши режет её резкий вскрик. Я попытаюсь сдержать усмешку: несколько недель назад мы поссорились из-за того, что именно из-за моей любви к черным вещам меня сложно найти в толпе.       — Только когда хочу сделать это.— моя ладонь накрывает поясницу, которая открывает небольшую полоску кожи между толстовкой и резинкой леггинсов. Рю резко вздрагивает, а потом затихает. Я осторожно иду к скамейкам, боясь скинуть столь драгоценную ношу. Её тело медленно съезжает по моему плечу, вызвав море мурашек, к которым я, похоже, уже привык. Рядом с ней по-другому никак. Опершись о мою грудь, она смотрит мне в глаза: что-то молчаливое и преступное есть в её поведении, словно Рю пытается показать то, что словами никогда не опишешь. Я знаю, что её прошлое с издевательствами мачехи осталось позади, но даже сейчас ей было легче так сообщить о своих чувствах, нежели произнести о них вслух. Эти раны никогда не заживут до конца.       — Ха Джун, ты труп.— с этими словами она резко поднимается и кусает меня за мочку уха. Миг боль быстро сменяется теплой волной внутри тела, когда Рю, прижавшись, целует меня. На что похож её поцелуй? Сразу начинает кружится голова, а воздуха стремительно не хватает, а мои руки лишь сильнее сжимают её. Как-будто им хочется поглотить из неё все - любовь, обиды, злость, ненависть. Её запах, цитрусовый шампунь и миндалевое масло, заставляет мое сердце не бешено биться, а наоборот, успокоиться и прийти в нормальное состояние. Раньше мне всегда было сложно справиться с эмоциями и агрессией, но даже из-за её простого прикосновения весь негатив куда-то испарялся. Будто кто-то нажал на выключатель.       Через несколько секунд, к удивлению, Рю отстранилась и, прижавшись холодным носом к моей шее, обиженно пробубнила:       — Ты опять на неё пялился.— сначала я лишь ошарашенно смотрел на её, не понимая, что она имеет в виду, но потом понял - Рю подразумевала Ён Ду. Действительно, мне какое-то время нравилась эта шумная, вечно вляпавшаяся в проблемы девчонка, именно Ён Ду научила меня по-настоящему любить. Но я не мог идти наперекор счастью своего лучшего друга, и поэтому был вынужден привыкнуть к боли внутри сердца, которая со временем стала понемногу, но затупляться. А потом пришла Рю и одним своим видом заставила меня задохнуться. В ней была необъяснимая уверенность и волевой стержень, она бросала мне вызов раз за разом. Но несмотря на её силу, она всегда боялась того, что мои чувства к Ён Ду могут когда-нибудь появиться вновь. Эта неуверенность в какой-то степени нравилась мне, не слишком часто Рю выворачивала себя наизнанку. Да, и можно было сказать, что дразнить её - мое самое любимое занятие.       — Но я прощу тебя, если ты поцелуешь меня еще раз.— и снова падение в водоворот. Позже она свернется в моих руках калачиком, словно маленький котенок, и заснет. Я осторожно, чтобы не разбудить, прислоняюсь лбом к её плечу и шепчу:       — Ты подарила мне покой.