read my lips

Чанбин уже десять минут c начала урока биологии смотрит в окно. Ничего хорошего в этом нет, он и сам это понимает — он запросто пропускает слишком много всего — но Хёнджин сидит рядом с ним, и Со знает, что друг пихнет его, если ему действительно нужно будет обратить на что-то внимание. День сам по себе угнетающий. Все небо затянуто белыми облаками, а воздух ещё с самого утра обещал дождь. Чанбин надеется, что будет гроза — он любит яркие вспышки на ночном небе и, конечно же, совсем не волнуется о громе. Разглядывая улицу перед школой, он замечает подъехавшую серую машину. Маленькая фигура с короткими блондинистыми волосами вылезает из неё, машет на прощание тому, кто остался в ней, и двигается в сторону школы. Чанбин хмурится, наклоняясь ближе к окну. Он проводит много времени, наблюдая за людьми, их лицами и жестами, потому что это самый лучший способ узнать, о чем они говорят, не слыша при этом ничего. Но ему кажется, что он никогда не видел этого человека раньше. Новый ученик? Просто посетитель? Блондинистая фигура ускользает из его мыслей на следующие десять минут, пока он продолжает витать в облаках. Его глаза закрываются сами по себе (спасибо октябрьской апатии). Через несколько минут острый локоть ударяется об его рёбра, и он вскакивает, настораживаясь и возвращая своё внимание на учительницу (которая сталкивается с ним взглядом, полным разочарования), не понимая, что происходит. Но совсем скоро он видит, что дверь открыта и в класс зашёл директор Чон, приведя с собой блондина примерно его возраста или чуть младше. Должно быть, это его Чанбин видел выходящим из машины ранее. Вблизи его внешность очень интересная: красивые глаза и мягкие губы, и его волнение, и - это веснушки? Директор говорит. Чанбин ненавидит, когда директор Чон говорит — у него маленький рот, и он почти им не двигает, из-за этого чтение по его губам — сущий кошмар. Чанбин сидит всего лишь на втором ряду, но ему приходится щуриться, чтобы понять, что он говорит. —... ученик по обмену из Австралии,— продолжает директор Чон.— Я надеюсь, вы отнесётесь к нему с уважением и поможете ему с корейским.— Чанбин смотрит на парня, который кажется смущённым словами. Директор говорит что-то ещё, Чанбин не видит, но он понимает, что это было что-то очень неловкое. Он кивает новенькому, прежде чем уйти. Мальчик неловко кланяется, совершенно не привыкший к новому жесту, и поворачивается к мисс Ким. —Привет!— говорит она, улыбаясь куда теплее директора.— Я мисс Ким, мы рады, что ты присоединился к нам. Кажется, там есть свободное место, впереди. Новенький кивает, немного улыбаясь — вот черт, его улыбка похожа на солнце — и кидает сумку на указанное место. На один ряд вперёд и два левее от Чанбина. Соседом Новенького оказывается Джисон — ещё один друг Чанбина, и из-за чего-то Чанбин чертыхается про себя, что Хану повезло с местом. Джисон улыбается Новенькому своей «плюшевой» улыбочкой, а тот неуверенно отвечает ему тем же, чем побуждает Хана наклониться поближе и сказать что-то, что Чанбин не может разобрать (слишком неудобный ракурс), но, к счастью, ему прекрасно видны лицо и губы Новенького. Что странно, Чанбин не может разобрать его ответа — он на английском говорит что ли?— однако теперь он выглядит спокойнее, протягивая руку Джисону для крепкого пожатия и широко улыбаясь. Что-то неописуемое происходит у Чанбина в груди от этого зрелища. Все его размышления прерваны идиотской рукой Хенджина, привлекающей внимание Чанбина. Он поворачивается к своему надоедливому соседу, хмурясь, а тот ухмыляется ему. — Так,— произносит он с мерзкой улыбочкой на губах и поднимает руки, чтобы прожестикулировать, одновременно произнося,— ученик по обмену, а? Чанбин чувствует, как его лицо краснеет, кровь приливает к щекам. Поворчав, он прячет своё лицо в ладонях, отказываясь смотреть на своего друга оставшийся час.

***

Второй, третий и четвёртый уроки он осматривает каждый класс в поисках Новенького. Он в отчаянии пытается подобраться поближе к его лицу и рассмотреть те веснушки (это же веснушки?). Чанбин понимает, что это звучит двусмысленно, поэтому он не решается произнести свои мысли вслух. Хёнджин все-таки пытается выудить у него хоть какую-то информацию на втором уроке, но Чанбин упорно игнорирует его, поэтому он только время от времени страдает от тычков в ребра. К счастью, Хёнджина он не видит до самого обеда, поэтому он может продолжать искать Новенького, не скрываясь. К сожалению, блондина он также не видит. Разве что однажды коротко заметил его в конце коридора между третьим и четвёртым уроком. После пятнадцати минут четвёртого урока, когда Чанбин уверен, что Новенький в класс уже не зайдёт, он сдаётся и укладывает голову на руки, теряясь в своих мыслях ещё раз, ожидая перемены. Когда все остальные ребята поднимаются, оповещая, что звонок с урока уже прозвенел, он срывается в столовую, садясь за привычный столик, за которым уже устроились Сынмин с Чонином. Он бросает свою сумку на стул, осматривая заполненную столовую. После нескольких кинутых взглядов, полных разочарования, Чанбин наконец-то замечает на своей руке чужую ладонь и поворачивается к Чонину. —Ты в порядке?— спрашивает самый младший с непониманием и даже немного волнением в глазах. Чанбин понимает, что со стороны он, должно быть, выглядел как ненормальный, и выдавливает из себя фальшивый смех, напоминая себе, что ведёт себя совершенно нелепо. —Я в норме, прости,— Чонин выжидает секунду, чтобы удостовериться, и кивает, возвращаясь к своему рису. Хёнджин приземляется рядом с Сынмином, который сразу же обнимает своего парня, утыкаясь тому в плечо. Хёнджин льнет к нему — им обоим удобно. Эта парочка самая жадная на прикосновения из всех, кого знает Чанбин. И несмотря на то, что он и остальные его друзья вечно дразнят их из-за этого, им всем это кажется милым. Чанбин знает, что друг в друге они находят все, чего им не хватает — они получили кучу дерьма от разных ублюдков, когда только начали встречаться, но они не позволили этому вмешаться в их отношения.

***

Хёнджин был первым, кому Чанбин признался в своей ориентации почти месяц назад. Хван крепко обнял парня пониже, придерживая его за затылок, пока Чанбин бессмысленно рыдал в рубашку своего лучшего друга. Он всегда был рядом с ним; использовал свой рост и немного пугающую внешность для того, чтобы посылать таких ублюдков как Джэён куда подальше, когда необходимо; был идиотом, когда Чанбину необходимо было посмеяться; был мягким и тёплым, когда для Чанбина все было просто слишком. Он мудак, но Чанбин не знает, как бы он жил без него. —А Со Чанбин сохнет по кое-кому,— произносит Хёнджин, играя бровями, и Чанбин думает, что нет, забудьте, вычеркните это, он просто мудак. Он чувствует, как его шея краснеет уже энный раз за этот день. —Я не сохну,— сказал как отрезал, надеясь, что не слишком громко, и кидает Хёнджину взгляд, полный ненависти. —По кому?— требует ответа Сынмин, поднимая голову с плеча Хёнджина и мило улыбаясь Чанбину. —Ни по кому,— произносит Чанбин одновременно с Хёнджином: —Новенький студент по обмену,— в этот же момент Чанбин сдаётся и стонет, пряча лицо в ладонях. Но уже через мгновение он чувствует, как его руки тянут вниз, и опускает, не в силах сопротивляться более. Чонин смотрит на него с лукавой улыбочкой. —Это его ты искал, когда пришёл сюда? —О Боже мой,— стонет Чанбин,— вы оставите меня в покое? —Нет,— отвечает Хёнджин, ухмыляясь,— потому что он сидит рядом со мной на истории, и мы вытворяем такую хуйню. И я познакомлю тебя с ним, как только я увижу этого клоуна. —О Боже мой, не надо,— произносит Чанбин с широко открытыми глазами.— Пожалуйста, позволь мне умереть спокойно. —У тебя никогда не было такой возможности. —Это он?— спрашивает Сынмин, указывая на другой конец помещения. Чанбин поворачивается так быстро, что перед глазами начинают плясать звёздочки. Даже не слыша, он знает, что Хёнджин, наверняка, хохочет у него за спиной, но ему пофиг. Он поглаживает мышцы на шее, осматривая столовую на наличие знакомой блондинистой головы. И естественно, вот и Новенький стоит ближе чем на два стола от них, держит поднос с едой из столовой (к сожалению) и, похоже, говорит с Бан Чаном? Чанбин не так уж и хорошо знаком со старшим парнем, но он кажется классным. Снова, когда Чанбин смотрит на губы Новенького, он не может ничего понять. Он не может читать по губам, если говорят не на корейском. (Но на губы ему все ещё нравится смотреть) Он наблюдает за тем, как Чан и Новенький, широко улыбаясь, подходят к столу, за которым сидит Джисон, и видит, как блондин садится спиной к Чанбину, чувствуя более чем маленькое разочарование. (Серьёзно, что сегодня с ним не так?) Он разворачивается обратно, не замечая хмурости на своём лице до тех пор, пока Чонин не кидает ему издевку, указывая на это. Он отмахивается от младшего, смущённый. —Я не могу...— начинает он, хмурясь, не зная, хочет ли он продолжить свою мысль. Он забывает о своём волнении, когда Хёнджин говорит: —Разве Чан тоже не из Австралии? Чонин бормочет одобрение. Тоже? Точно. Новенький же студент по обмену из Австралии. Должно быть, он говорит на английском — и Джисон говорил на английском, все верно. Теперь ясно, почему они поладили. Чанбин чувствует, как его сердце падает чуть ниже. Он всегда был плох в английском. Без понятия, почему это задевает его сейчас. Хёнджин хлопает по столу рядом с Чанбином, привлекая внимание. Они привыкли к таким мелочам за долгие годы. Он все ещё улыбается, но уже добрее в этот раз, менее противно и более понимающе. —Его зовут Феликс,— говорит он, и, к счастью, не добавляет больше ничего. Феликс Чанбину кажется, у него температура, потому что чувствует лёгкое головокружение весь оставшийся день. Но не в плохом смысле.

***

Первые несколько дней Чанбин изо всех сил пытался казаться Новенькому (Феликсу) не слишком странным. Ему казалось, что у него получилось. По более вескому мнению Хёнджина, он слишком много пялится. Но Чанбин все равно сидит типа-вообще-то-позади Феликса. Поэтому в свою защиту он говорит, что смотрит прямо, именно туда, куда он должен смотреть. На самом то деле это не его вина, что он проводит большую часть времени биологии, залипая на губы Феликса. Совсем не помогает и тот факт, что у Феликса есть привычка слушать музыку во время урока, и беззвучно подпевать, что вообще-то совсем нечестно. Во стольких смыслах. (Чанбин просит у Хёнджина конспекты уже третий раз, и Хёнджин мудро решает не комментировать это.) Феликс так же оказывается на уроке литературы с Чанбином, на который так же ходит и Сынмин. К сожалению, в этот раз Феликс сидит за Чанбином, и он не может развернуться и посмотреть на него, поэтому он целый урок играется с длинными рукавами и совсем не пытается уделить учителю должное внимание. С этого урока он всегда вылетает как можно быстрее — весь час он не может отделаться от чувства, что его затылок горит, и, скорее всего, это просто его воображение, но последние три раза, когда он разворачивался, чтобы забрать свой рюкзак, он встречался с блондином взглядом, создавая короткий, но напряженный контакт. Однако каждый раз все заканчивалось тем, что они оба неловко отводили взгляды и Чанбин выскакивал из класса с красным лицом. —Ты без ума от него, мой друг,— произносит Хёнджин на следующей день в столовой, когда Чанбин совершает ошибку, рассказав ему о том, что случилось. Он даже жестикулирует для особого значения. —Я не,— Чанбин делает паузу,— без ума. И не лезь, блять, не в своё дело,— он дергает своим плечом.— Пей воду. Не высовывайся. Это все бесплатно. Хёнджин приземляется рядом с Сынмином, прижимаясь к нему уже по привычке. Этот жест Чанбин видел уже миллион раз, и это заставляет его чувствовать легкость. —Это вообще не бесплатно,— говорит он, когда уверяется в том, что Чанбин смотрит на него.— Это стоит мне моего времени и здравого ума. —Я не просил тебя вмешиваться,— произносит Чанбин с раздражением в голосе. —Ну же, хён! Феликс такой классный. Он типа гиперактивный – он не похож на тебя – но он очень милый, и я знаю, что у вас все получится. —Да мне и так нормально. —Никогда бы не подумал, что ты тот тип людей, что просто пялятся издалека. —Я не пялюсь- Он мгновенно обрывает свою мысль, когда Хёнджин и Сынмин смотрят на другой конец стола. Последив за их взглядами, он замечает Джисона, стоящего с широчайшей улыбкой, и никого другого, как Чана и – говоря о дьяволах – Феликса. Новенького. Солнечная улыбка. Проклятие Чанбина. Вблизи это действительно веснушки. А еще Чанбин окончательно в пизде. Он немного давится своим обедом и на секунду смотрит вниз, собираясь с мыслями и разрешая себе (почти не жалея) упустить то, что сказано. Однако, когда он поднимает взгляд, он замечает, что Джисон совершенно точно его ждал, типа какой-то заботливый мудак, выжидающий момента опозорить его перед Самым Прекрасным Парнем На Свете. Чанбин чувствует, как он краснеет, но Джисон только ухмыляется и начинает говорить, неаккуратно показывая на языке жестов, несмотря на то, что Чанбин говорил ему, что он может читать по губам. Иногда Джисон просто слишком заботливый. —Простите, что давно не сидели с вами ребята, мы тусили с Феликсом,— он указывает на Феликса, который коротко машет (черт, это мило),— и помогали ему привыкнуть к новой обстановке. Но сейчас мы хотим вас всех познакомить! Так, эм, Феликс, это Хёнджин, Сынмин-а, и наш Чанбинни. Хён. Из всех гребаных возможностей назвать его. Чанбин уверен, что его уши ярко-красные, и он не разрешает себе поднять взгляд на Хёнджина, приклеив свой взгляд к рукам Джисона, который указывал на другой конец столовой. —А вон там Чонин,— продолжает он, совсем не отвлекаясь на яростный взгляд Чанбина, и машет младшему.— Иногда Уджин-хён и Минхо-хён тусуются с нами, но они одногодки с Чаном. —Классно,— говорит Феликс, медленно выговаривая слово своими мягкими губами, но его взгляд направлен на руки Джисона, готовые в любой момент сорваться в язык жестов.— Ты почему- —О,— кажется, Джисон догоняет, о чем он говорит, и смотрит на Чанбина. Не смотри на меня —Чанбин...? ...Клянусь Это не значит, что Чанбин неуверен в своём голосе, но, вообще-то, это правда. Он знает, что многие глухие люди не могут говорить, и у него есть преимущество в том, что он не всю свою жизнь был глухим, но он просто не знает, звучит ли он глупо, или слишком громко, или слишком тихо, или слишком что-то. Обычно он пытается не говорить рядом с незнакомцами, — даже проложил себе дорожку притворяться немым всю жизнь — и в этот раз он чувствует, что ни в коем случае не должен опозорить себя перед милым парнем. (Блять. Он признает, что считает, что Феликс милый? Блять. Это конец для него.) Но Джисон просто смотрит на него и ждет, поэтому в панике он крепко сжимает свои губы вместе, поднимает свои руки и просто говорит на языке жестов: «Я глухой». Джисон смотрит на него с непониманием. Он был его другом с первого года старшей школы и знает, что Чанбин может говорить, но также у Джисона есть ещё одна прекрасная черта характера — он не спрашивает о большинстве вещей. Пожав плечами, он открывает рот, чтобы перевести, но его перебивает Феликс. —О, окей,— Чанбин видит, как произносят его губы, но более того, он видит, как его руки произносят это. Этот лучик солнышка из Австралии с блондинистыми волосами, мягкими, как подушка, губами и веснушками говорит с ним на языке жестов, и Что Такое Жизнь? —Моя двоюродная сестра живет в Чонджу и она плохо слышит,— продолжает он, двигая руками совершенно свободно. «Я выучил язык жестов, когда был ребёнком, и никогда его не забывал. Я говорю на нем лучше, чем на корейском,»— вторую часть он только жестикулирует, оставляя Чонина и Сынмина (чьи навыки в языке жестов ничтожно малы) в недопонимании. Что-то очень тёплое и пугающее одновременно окутывает сердце Чанбина, он чувствует себя так, будто сделан полностью из пчёл, и он не может остановить маленькую улыбочку, которая появляется, когда он смотрит на блондина. «Это... круто,»— он смущённо жестикулирует. Пауза, а затем он продолжает.—«Вы, ребята, будете садиться?» Феликс садится рядом с Чанбином, чьё сердце, кажется, прилипло к горлу, с огромной улыбкой. Джисон садится с другой стороны, смеясь и пихая Феликса локтем, и говорит: —Ты никогда не говорил мне, что знаешь язык жестов! На что Феликс отвечает, что никто не спрашивал. Все это время он произносит руками с такой уверенностью, будто это его вторая сущность, и, скорее всего, это так и есть. Чанбин совершает ошибку, взглянув на другой конец стола на Хёнджина, смотрящего на него со смесью гнева и приятного удивления. Свободно, насколько он может, он жестикулирует Чанбину: «Почему ты не говоришь?» Прежде чем Чанбин отвечает, Феликс поворачивается обратно к нему: —Ты со мной на биологии, да? И на литературе? Чанбин чувствует себя перегруженным. Он кивает, во рту пересохло. Просто Феликс слишком близко. Он может пересчитать все его веснушки. На правой щеке у него большое скопление этих милых точек, и на кончике носа тоже. Один, два, три- —Клево,— говорит Феликс, снова улыбаясь ему. Это ослепляюще. Чанбин не просил о смерти, не в 17 лет. И все же. Он проводит оставшуюся часть обеда в ужасающей тишине. Феликс иногда начинает весёлые и восторженные разговоры, и Хёнджин кидает ему все более дразнящие взгляды с другого конца стола. В какой-то момент Джисон поднимает взгляд с экрана своего телефона, чтобы бросить точно такой же взгляд, что и Хёнджин ранее, и Чанбин знает, что Хван написал ему обо всем. Он думает, что с большим удовольствием свернулся бы комочком в каком-нибудь тёмном и тихом уголке, желательно в могиле. Или в канаве. Ему не принципиально. После тридцати минут притворства немым он обменивается очень неловким (с его стороны) прощанием с Феликсом, который улыбается и машет, выглядя совершенно не задетым холодным отношением Чанбина. Младший следует за Джисоном и Чонином на выход из столовой, и Чанбин сразу тяжело опускается на своём месте, страдание видно на его лице. —ЗАЧЕМ,— Хёнджин взрывается сразу, как Феликс скрывается из зоны слышимости, растягивая слово так, что Чанбин с трудом читает его. Чанбин просто стонет в ответ. —Друг,— говорит Хёнджин, наполовину радостный и наполовину разочарованный в Чанбине.— Зачем? Сынмин просто извиняющеся улыбается. Он никогда не говорит много. Чанбин думает, что именно из-за этого он ему и нравится. —Я только что все испортил, не так ли?— вопрошает Чанбин, смотря в никуда. —Да, парень,— произносит Хёнджин, хлопая того по плечу, вставая, чтобы пойти на следующий урок,— боюсь, что так.

***

Чанбин убегает с литературы в ту самую секунду, как она заканчивается, пытаясь избежать Феликса. Он уже достаточно опозорил себя. Когда уроки заканчиваются, он как обычно встречается с Хёнджином и Сынмином. Дом Сынмина находится по пути к дому Чанбина, и обычно Хёнджин заходит или к одному, или к другому. Сегодня — к Чанбину. Они прощаются с Сынмином, наблюдают за тем, как он заходит в дом, и отправляются дальше. Чанбин редко ходит куда-то один. Он не в такой опасности, как если бы он был слепым или даже немым, — если понадобится, он сможет закричать о помощи — но ему все же нужно быть осторожным. Кто-то с легкостью сможет подобраться к нему, а он не сможет ничего услышать. Это же и произошло в восьмом классе, когда его ограбили и он пришёл домой с синяком под глазом, разбитой губой и минусом в 50 тысяч вон в кармане. Его средняя школа находилась не в лучшем районе города, и у Чанбина были друзья, с кем происходили похожие случаи. Но как бы он ни доказывал своей маме и друзьям, что даже если бы он слышал, он не смог бы избежать случившегося, с тех пор они редко оставляли его одного, выражая тем самым свою защиту. Эта чрезмерная защита преследовала его уже третий год. На самом деле, Чанбину это нравится. Он часто борется с чувством одиночества, но вечное присутствие Хёнджина, Джисона и всех остальных друзей делает все немного проще. Когда они приходят к Чанбину, они сразу же поднимаются в его комнату и залезают на кровать как и миллион раз до этого. Обычно Чанбин спит после школы, что не очень-то и хорошо для его и так сбитого режима, но ему глубоко наплевать. Последние несколько дней были выматывающими. Но прежде чем он может скинуть с себя обувь и закрыть глаза, Хёнджин хватает его за руку, чтобы привлечь его внимание. —Что?— спрашивает Чанбин недовольно, поворачиваясь к другу. —Чувак,— говорит Хёнджин, наполовину жестикулируя,— если ты думаешь, что можешь избежать разговора о Феликсе, то я хочу тебя огорчить. —О Боже,— тянет Чанбин и краснеет, вспоминая события сегодняшнего утра.— Пожалуйста. Не надо. У меня нет сил вспоминать это. —Ты просто собираешься притворяться, что ты немой?— настаивает Хёнджин.— Это плохо закончится. —Это не совсем намеренная ложь или типа того. Я почти не знаю его. —...Но ты хо-о-очешь,— говорит Хёнджин играя бровями. Чанбин холодно смотрит на него. —Я не буду говорить об этом. Тебе. Не прямо сейчас. —Ладно,— произносит Хёнджин с ухмылкой,— но тебе придётся рано или поздно. И я буду здесь! Как и всегда! Несмотря на вечные оскорбления и пренебрежение от моего любимого хёна! Чанбин фыркает: —Любимый хён, иди в жопу. —Что? Я знаю, что я твой любимый младшенький. —Это Чонин, придурок. —Эй! —Ага. —Вообще-то, Феликс твой любимый младшенький– —Я не говорю с тобой! Пока! Хёнджин смеётся, и через некоторое время они оказываются в комфортной тишине, домашняя работа надолго забыта, а взгляд направлен в потолок. Чанбин спрашивает тихо через некоторое время: —Как Сынмин?— он немного поворачивается, чтобы увидеть ответ Хёнджина. Младший не смотрит ему в глаза, но поднимает руки, чтобы ответить ему с нечитаемым выражением лица: —У него все в порядке. Больше он ничего не говорит. Чанбин молчит, терпеливо ожидая продолжения. —Ему все еще страшно,— признает Хёнджин после долгой паузы, его руки немного трясутся, пока он жестикулирует. Чанбин не может понять, от страха ли это или от злости. Скорее всего, и того, и другого. —Это просто... выводит меня из себя, знаешь?— говорит Хёнджин, выглядя немного потерянным. Чанбин мычит, соглашаясь. Когда шесть месяцев назад Хёнджин и Сынмин начали встречаться, они пытались оставить их отношения как можно более личными. Их школа не очень-то и консервативная, но ублюдки есть везде, и Мин Джеён - один из таких. И, к сожалению, однажды он увидел их двоих в библиотеке после занятий и решил, что его дело теперь - растрепать обо всем всей школе. В то время как многие не придавали этому огромного значения, Джеёну и его дружкам казалось необходимым показывать при каждой возможности, насколько мерзкой им казалась пара. На протяжении нескольких недель вечные оскорбления в коридорах стали обостряться. Чанбин знает, что это очень сильно повлияло на и так неуверенного в себе Сынмина, но Со понимает, что Ким этого совершенно не заслуживает. Это продолжалось до тех пор, пока Хёнджин и Чонин не завернули за угол, увидев, как Джеён толкает Сынмина к шкафчикам, сжимая его предплечья до ярких следов на коже и выплевывая самые мерзкие оскорбления, доводившие Сынмина до слёз. Чанбин не был свидетелем этого конфликта, но Чонин рассказал ему позже, что он ещё никогда не видел Хёнджина настолько пугающим. Короче говоря, теперь Сынмин рассказывает Хёнджину все, если случается что-то из ряда вон выходящее. С тех пор Джеён ни разу не был настолько наглым, но подколы от него все ещё можно услышать тут и там. Хёнджин говорит, что он может выдержать любые оскорбления до тех пор, пока они не прикоснутся к Сынмину. Хёнджин дует губы: —Он не заслуживает всего этого. Они не имеют права заставлять его чувствовать себя так. Он должен чувствовать себя... защищённым. —Ты думаешь, он не чувствует себя защищённым?— Чанбин спрашивает медленно. Хенджин закусывает щеку: —Мне кажется, он чувствует себя лучше сейчас,— говорит он, позволяя маленькой улыбке растянуть его губы.— Я рад этому, но он– мы– никогда не сможем забыть об этом, понимаешь? Во всяком случае, пока мы не закончим эту гребаную школу,— добавляет он горько. Чанбин тихо думает, является ли он частью этого «мы». Он понимает, что, скорее всего, да. Обычно он тоже подвергается оскорблениям Джеёна. Чанбин не доверяет никому кроме своих ближайших друзей. Ему интересно, нужно ли Джеёну подтверждение информации, чтобы быть жестоким, играя с чувствами людей, или он делает это без каких-либо оснований. Ни то ни другое Чанбина не успокаивает. Вместо того, чтобы думать об этом, он берет руку Хёнджина в свою, снова откидывается на спину, закрывает глаза и засыпает рядом со своим самым лучшим другом во всем мире. Сейчас, он думает, он спокоен.

***

Прошло уже больше года с тех пор, как Чанбину кто-то нравился. Он совсем не скучал по бабочкам и вечной тревоге в его животе, и то, что эти чувства вернулись ни с того ни с сего, совсем не радовало Чанбина. Это ставило его в тупик. Последний раз Чанбин был влюблён в Чимина в девятом классе. Этот парень начал встречаться с девушкой как раз перед летними каникулами, из-за чего Чанбин чувствовал себя потерянным и расстроенным весь остаток лета. Это совершенно отличается от того, что он испытывает прямо сейчас. С Феликсом... это чувствуется чуть-чуть иначе. Чанбин не собирается отрицать, что тот ему нравится. (Хёнджин не позволит ему.) Он неохотно признаётся себе в том, что Феликс самый красивый человек из всех, кого он встречал — он лучший друг Хван Хёнджина, а это уже что-то значит. Более того, Феликс просто классный и приятный парень, несмотря на то, что он ходячий мем. Они с Джисоном хорошо ладят не просто так. Но все эти плюсы складываются в одного Очень Милого Мальчика, которого Чанбин не в силах игнорировать, и, кажется, это не очень-то хорошо сказывается на его сердце. Самое опасное для его пульса — урок биологии, стоящий первым в расписании. Закроем глаза на то, что он всегда приходит с растрёпанными волосами и заспанными глазами. Главная проблема в том, что Феликс никогда не вынимает своих наушников на этом уроке. И в них всегда совершенно точно играет музыка, потому что Феликс беззвучно подпевает каждой песне, мягко покачивая головой в такт мелодии, одновременно списывая заметки с доски в тетрадь и шепча строчки песни. И Чанбин кажется совершенно неспособным игнорировать этот факт. В начале он говорит, что это все строго в учебных целях. Кажется, Феликс слушает много песен на английском, и если Чанбин хочет научиться читать по губам, когда человек говорит на английском (а это непременно так), он обязан практиковаться. А как лучше научиться этому, если не через слова песен, которые он может в любой момент проверить, прав ли он? Другая причина — у Феликса очень красивые губы. Второй причиной Чанбин не гордится. Он соблюдает свой ритуал каждое утро: мечтает вместо того, чтобы уделять внимание уроку, и залипает на младшего, записывая конспект. Сегодня Феликс слушает трэк Кендрика Ламара, и Чанбин горд тем, что уже может узнать песню. Потом младший подпевает песне Блэкпинк, а затем какой-то неизвестной английской. Чанбин не узнает последнего трэка, но уже улавливает несколько строчек и считает это победой. Вот так это и продолжается день за днём. Через несколько дней Чанбин начинает помечать уже известные песни, а новые подсматривает в интернете. И если в конце концов Чанбин составляет плэйлист из песен, которые он видит, как напевает Феликс, то это дело только Чанбина. И если в два часа ночи буднего дня он все ещё не спит, его слуховые аппараты у него в ушах проигрывают песню, которую он впервые увидел на губах Феликса, а взгляд устремлён в тёмный потолок, плэйлист на повторе, то это тоже только его дело. И если он немного всплакнёт из-за строчки ‘стань немного смелее сейчас’, когда она заденет что-то очень глубоко внутри... Ну, никто не узнает об этом. Но все же, Чанбин бы смог выдержать все это, если бы не факт, что Джисон во время обеда теперь сидит с ними. И Феликса берет с собой. Не то чтобы Чанбину не нравилось, что Феликс сидит с ними за одним столом. Тем более, что он всегда садится рядом с Чанбином. Просто ему очень трудно все время избегать из-за этого взгляда Хёнджина. У Чанбина никогда не было привилегии не смотреть на человека, когда он говорит. Большую часть времени он проводит, смотря на лица, и он знает, что у многих людей с хорошим слухом это не получается так же хорошо как у него. Он просто привык. Он чувствует особенности людей почти сразу, а еще может понять тон, просто посмотрев на выражение лица и язык тела. Поэтому Чанбин очень быстро понимает, что Феликс очень громкий. Ему не нужно слышать Феликса, чтобы понять, что блондин везде. Всюду, куда бы он ни пошел с вечным движением, громким смехом и драматическими выражениями лица, которые всегда вызывают улыбку на лицах у всех поблизости. Он запросто стал солнышком компании. Раньше это была позиция Джисона, но сейчас Феликс делает это немного по-другому. Несмотря на это, Чанбин замечает, что говорит он не так уж и часто. Исключение – его разговоры с Чаном и Джисоном на английском. Он все ещё не уверен в своём корейском. Этот факт расстраивает Чанбина, потому что ему очень нравится смотреть, как Феликс говорит на корейском. Он говорит ему об этом однажды языком жестов (он так и не нашёл сил действительно сказать что-то). Огромная улыбка расплывается на лице иностранца, когда Феликс прикусывает губу, смотря на краснеющего Чанбина с чём-то похожим на трепет во взгляде. «Почему?»— жестикулирует он. Обычно он только жестикулирует, когда говорит с Чанбином. Ему кажется, что это все из-за той же самой причины — он знает язык жестов лучше, чем корейский. «Я не знаю,— Чанбин неуклюже жестикулирует. — Это интересно. Твои губы выглядят не так, как у носителей языка, когда ты произносишь слова. Это как... стиль искусства». Стиль искусства. Блять, неужели он правда это сказал? Хёнджин, наблюдавший за их разговором, взглядом говорит, что Со идиот, и теперь он сам должен разобраться с этим. Каким-то образом с того дня эти двое обычно используют большую часть обеденного перерыва воодушевленно жестикулируя друг другу. Трое старшеклассников, с кем Чанбин не очень хорошо знаком - друзья Джисона Минхо, Уджин и Чан — теперь сидят с ними за одним столом. Старшие ребята мгновенно находят общий язык с остальными, поэтому Чанбин и Феликс могут совершенно спокойно сидеть в своём уголке. В один из дней, когда Чанбин чувствует себя особенно храбрым, он говорит, что наблюдает за тем, как младший подпевает песням во время урока биологии. На это Феликс только смеётся и говорит, что наблюдает за Чанбином во время литературы, потому что тот строит смешные рожицы учителю. Он смеётся ещё сильнее, когда видит выражение лица Чанбина, потому что Со даже не знал, что делает какие-то рожицы. Феликс рассказывает, как тяжело ему было переехать, все ещё не зная языка. Чанбин рассказывает про их дружбу с Хёнджином и аккуратно доносит, что Хван встречается с Сынмином. Феликс просто широко улыбается, говорит, что они очень милая пара, и продолжает разговор, а Чанбин глубоко выдыхает, замечая только тогда, что он задерживал дыхание. Ещё Феликс очень... любит физический контакт. Он очень быстро становится большим щеночком в жизни Чанбина. Не то чтобы он очень высокий, но Чанбин совершенно точно низкий, и Феликсу, кажется, нравится обвивать руки вокруг плеч Со и опускать голову на его ключицы, когда в разговоре появляется пауза. Чанбин только надеется, что Феликс не чувствует его пульса. Ещё он пытается не становиться слишком радостным — Феликсу просто нравятся касания и он делает это со всеми. Просто чаще это случается с Чанбином, потому что они сидят рядом. Он должен всегда напоминать себе, что это ничего не значит. —У меня сегодня студенческий совет,— говорит Сынмин где-то через две недели после того, как приехал Феликс. —О, у меня танцы,— напоминает Хёнджин, глядя на Чанбина, печально вздыхающего и дующего щёчки. Где-то раз в месяц студенческий совет и танцевальная тренировка выпадают на один день. Это означает, что Чанбин должен остаться ещё на пару часов в школе, потому что ему запрещено ходить домой одному. Обычно это значит, что он неловко сидит у уголка зала и пытается сделать домашку, пока идёт танцевальная тренировка. «Ладно»— жестикулирует он, преувеличивая своё недовольство. Краем глаза Чанбин видит, как Феликс улыбается, чем привлекает внимание Со. «Я тоже в танцевальной группе!— Феликс радостно жестикулирует, и Чанбин пытается не подавиться своим напитком.— Ты останешься и посмотришь на нас?» Чанбин неуверенно улыбается и отвечает ему, делая для себя вывод, что остаться в живых да ещё и более менее нормально функционировать считается большим достижением для него. Да и, в любом случае, он здесь для хорошего времени, а не долгого, и смерть по причине Феликса Ли уже прекрасна сама по себе. После школы Хёнджин хватает Чанбина за руку и тащит ворчащего парня в зал. Когда они приходят, Феликса ещё нет, но Минхо, который тоже является частью команды, уже на месте, как и остальные пятеро ребят. Чанбин машет знакомому хореографу и садится в уголок, вынимая книги. Он настолько сосредоточен на задаче не быть слишком очевидным, ожидая Феликса, что замечает Ли только, когда сама тренировка уже началась. Он поднимает взгляд, застигнутый врасплох. Должно быть, они уже размялись, потому что сейчас они уже повторяют танец под счёт. Он коротко встречается взглядом с Феликсом, который подмигивает ему, (ох, его сердечко) и снова концентрируется на преподавателе. Чанбину всегда немного странно наблюдать за танцевальной практикой, потому что он, конечно же, не слышит музыки, но это не менее интересно от этого. Он полный ноль в танцах, но он точно может сказать, что Хёнджин, Минхо и Феликс очень талантливы. Их стили слегка отличаются друг от друга: Минхо кажется самым опытным, его движения резки или плавны, как это требуется. Хёнджин всегда танцует как в последний раз. Чанбин всю жизнь наблюдал за тем, как Хёнджин танцует, и он может сказать, что его страсть к танцам никогда не ослабевала. А Феликс... Феликс просто танцует так, как будто он был рождён для этого. Они несколько раз пробегают танец под счёт, затем преподаватель жмёт клавишу на стереосистеме, и они танцуют уже в полную силу. Это жёсткий хип-хоп, на который Чанбину очень нравится смотреть. Сильные и быстрые движения с бунтарским подтекстом. Феликс переоделся из его школьной формы в спортивные штаны и чёрный свитшот, и когда он двигается синхронно с остальными, он выглядит... потрясно. Его выражение лица идеально подходит танцевальным движениям. Чанбин мысленно помечает спросить, под какую песню они танцуют, чтобы позже найти текст. Тренировка пролетает очень быстро. Где-то за 30 минут до конца практики приходит Сынмин, присоединяется к Чанбину и смотрит на Хёнджина с дурацким влюблённым выражением лица, за что Со его немного дразнит. Сынмин в долгу не остаётся, переводя взгляд с Чанбина на Феликса и выгибая бровь. После этого Чанбин затыкается. Он немного зависает в своих мыслях, а когда моргает, тренировка уже закончилась, и очень потный Феликс Ли стоит прямо перед ним. Он неловко поднимается на ноги, вешая рюкзак себе на плечи. —Как мы?— радостно спрашивает Феликс, забывая жестикулировать, но Чанбин все понимает и немного улыбается ему. «Очень хорошо,— говорит он на языке жестов.— Я не знал, что ты танцуешь. Ты очень талантлив». Улыбка Феликса становится шире, грудь опускается и поднимается несколько раз, пока он смотрит на Чанбина. Его глаза сверкают как у какого-то дебильного диснеевского принца, и, даже не подумав, Чанбин открывает рот, как идиот, и говорит: —Не хочешь пойти до дома с нами? О. Точно. Упс. Феликсу не нужно второго раза, его нижняя челюсть немного отвисла, открывая вид на два больших передних зубика (мило), а его глаза распахнулись широко, пока он долго смотрел на Чанбина. В конце концов, он просто кивает и говорит: —Конечно. Хёнджин и Сынмин сегодня особенно энергичны. Всю дорогу до дома они пихают друг друга и хихикают. Они кидаются милыми безобидными обзывательствами, и Феликс присоединяется к ним, улыбаясь. Чанбин даже не пытается влиться в разговор. Очень трудно делать это, одновременно шагая. Когда ты ‘слышишь’ глазами, ты должен или смотреть на дорогу, или смотреть на губы собеседника, и он уже достаточно раз оступался на неровном тротуаре, чтобы выбирать второй вариант. Также он не смотрит на троих, потому что боится взгляда одного из них, направленного на него. На самом деле Феликс не выглядел злым, когда Чанбин заговорил, только удивленным, но тем не менее, Чанбин сжимает кулаки, тревожно трясясь, пока они идут. Он до сих пор не может поверить, что был так глуп, что притворился немым. Из-за этого он волнуется больше, чем из-за того, что у него получилось держать это в секрете так долго. "Это не специально",- повторяет он себе угрюмо. У него просто не хватило духу. Однако сейчас этот дух у него точно есть, и парень чувствует, как он неприятно вертится внутри него. Они подходят к дому Сынмина, и без обсуждений — ну, может быть, они и были, Чанбин просто не видел — Хёнджин заходит в дом вместе с Сынмином, а Феликс и Чанбин идут до дома Со. До Чанбина доходит, что он не знает, где живет Феликс. Может быть, он живет рядом с ним. Может быть, он через секунду помашет ему и уйдёт на соседнюю улицу. Может быть, он вообще не попрощается с ним и просто уйдёт домой, где он желал оказаться охотнее, не выдерживая и лишней секунды в обществе Чанбина. Может быть он зол, и он имеет на это право. Или может быть, ему даже никогда Со и не нравился, а этот инцидент оказался вишенкой на и-так-отстойном торте. Но ничего из этого он не делает. Они доходят до дома Чанбина в тишине, и потом Феликс неуверенно кивает в сторону двери, на что Чанбин отвечает кивком и застенчивой улыбкой, впуская в дом. Благодаря небеса за то, что его мама ещё не вернулась с работы, он слабо указывает на лестницу, прежде чем повести Феликса наверх в его комнату. Как только Чанбин заходит, он как обычно скидывает свой рюкзак на пол, затем нервно поднимает его обратно и опускает его рядом с кроватью аккуратнее, чем обычно. Он чувствует румянец, когда осматривает свою комнату — она не совсем в беспорядке, но до чистоты ей далеко, и он надеется, что Феликс не считает его каким-то неряхой. К счастью, Феликс не кажется зацикленным на этом. Вместо этого он осматривает стены. Чанбин рассеянно грызёт ноготь на большом пальце, наблюдая за тем, как яркие глаза младшего осматривают все плакаты и странные картины, которые он нашёл на распродажах, ожидая вердикта. Феликс поворачивается к нему с улыбкой: —Тебе нравятся Day6?— спрашивает он, указывая на один из плакатов. Чанбин не догоняет сначала, потом смеётся, поглаживая затылок неловко. —Да. А тебе? —Это моя любимая группа. Чанбин просто мычит, не зная, что сказать. Каким-то образом они оба оказываются на кровати Чанбина друг напротив друга со скрещенными ногами — Чанбин у изголовья кровати, а Феликс с другой стороны. —Итак,— произносит Феликс с дразнящей улыбкой,— поговори со мной. Чанбин понимает уловку, нервно посмеиваясь и пропуская пальцы сквозь волосы. —Послушай,— говорит он, неловко прочищая горло,— прости меня, пожалуйста. —Что? Ты не должен извиняться. —Нет, это было глупо- —Я думал... —Стой. —Нет, прости меня. Я не должен был думать, что из-за того, что ты глухой, ты и говорить не можешь. Это было неправильно. Чанбин немного отвлекается на то, как фраза ‘ты глухой’ слетает с губ Феликса. Ему нравится, в странном значении. Феликс произносит ее не так, будто он пытается защитить Чанбина от оскорбления, не маскирует ее другим, не использует ее как словесную пулю. Это освежающе. —Подожди,— говорит он после момента глупой улыбки, пока он залипает на губы Феликса. (нежные).— Подожди. Это не было- нет, все не так! Я- это все я, я просто начал жестикулировать так, будто это единственное, что я могу- это не ты- —Эй,— говорит Феликс, беря его запястье и мягко улыбаясь. Чанбин понимает, что он жестикулировал даже когда говорил, и чувствует, как его лицо краснеет. (Это происходит слишком часто в последнее время.)— Это было недопонимание. Все в норме. Теперь я знаю. Мы все ещё можем просто жестикулировать, если хочешь. —Я- да. Типа. Мы можем делать что угодно. И то и другое удобно. Для меня,— Чанбин уверен, что его лицо сейчас ужасно горячее.— Все отлично. Феликс улыбается той самой улыбкой, из-за которой появляются его ямочки на щёчках, а глаза превращаются в щёлочки. Чанбин считает, что эта улыбка должна быть нелегальной. Австралиец возвращается к рассматриванию комнаты. Его взгляд ещё раз падает на плакат с Day6. Чанбин понимает, что такого типа постер обычно висит в комнатах у девушек. Кажется, вселенная сговорилась, чтобы опозорить Чанбина настолько, насколько это вообще возможно. Но это не его вина, что Вонпиль такой красавчик. —Подожди-ка,— говорит Феликс, снова смотря на Чанбина, который, конечно же, взгляда не отводил. Кажется, вряд ли у него это вообще получится.— Тебе нравится их... музыка? Ты можешь... Феликс приподнимает свои брови и показывает на свои уши, краснея. Чанбин смотрит на него секунду, не понимая, а потом смеётся. —О! У меня есть наушники, ну, они больше похожи на слуховые аппараты, но использую их, чтобы слушать музыку,— чтобы сталкерить твою любимую музыку, думает он. — Технически, я не полностью глухой, но мои слуховые аппараты просто слишком... непрактичны для обычной жизни. Я использовал их всего лишь пару раз, даже когда я их только получил. Они просто делают все очень скрипучим и ‘ненатуральным’. И наша клиника не очень-то и хочет приобрести мне новые. —Ты... с самого рождения? —Был глухим?— Феликс кивает.— Не. Я хорошо слышал лет до... шести или семи? Я был хронически болен. Мое тело не любит работать как следует. На самом деле, инфекция проникла в среднее ухо, и мы слишком поздно начали лечить,— он посмеялся немного горько.— Они пытались дать мне слуховые аппараты, как я уже сказал, но они абсолютно бесполезные в разговорах с людьми. —Как это? Чанбин откидывает голову назад, думая, как же это объяснить и как остаться спокойным, потому что Феликсу, кажется, интересно. —Это типа... или все звучит как под водой, или все слишком громко и резко, и я могу слышать все, типа разговоры из других комнат или чужое дыхание. Это клево только минуту, но потом это просто. Много. И из-за того, что я большую часть времени не слышу ничего, я становлюсь чувствительным к звукам. Последний раз, когда я пытался использовать слуховые аппараты вне дома, это было слишком для меня. У меня... у меня была паническая атака. Он говорил очень быстро, запинаясь и нервно пытаясь подобрать слова, и он заикнулся, когда закончил. Должно быть, последнее ему все таки не стоило рассказывать. Феликс не хотел слышать этого. Он смущённо смеётся, пытаясь отшутиться. Однако Феликс не выглядит так, будто ему отвратительно или стыдно за Чанбина. Только понимание и чуткость видны на его лице. Он кивает, поджимая губы, затем подбирается ближе. Чанбин напрягается, прижимаясь к спинке кровати, Феликс смеётся, хлопая его по запястью в шутку. Чанбин ловит себя на мысли, что мечтает услышать как этот смех звучит. Феликс отстраняется обратно, чтобы Чанбин увидел его руки. «Я устал»— просто жестикулирует он. Чанбин смотрит на него несколько мгновений, не догоняя, прежде чем Феликс просто подаётся вперёд и отпихивает колени Чанбина до тех пор, пока он не получает достаточно пространства, чтобы улечься клубочком на подушку рядом со старшим. Смотря вниз на младшего, чьи губки мило надулись, а белые локоны прикрыли глаза, Чанбин неожиданно понимает, что ему только что внушили любовь. Стараясь не трястись, он опускается рядом с Феликсом, который смотрит на него, улыбается и переворачивается, чтобы положить свою голову на грудь Чанбину, как будто в этом нет ничего особенного. Нет никакой возможности, что Феликс не слышит громкое биение сердце Чанбина сквозь рубашку. На самом деле, он удивлён, что оно осталось в груди, а не прорвалось дальше и не выскочило из груди к этому моменту. Но оно все ещё на месте, рикошетит от рёбер и просто очень отвлекает. Но если Феликс чувствует, он ничего не говорит, просто закрывает глаза, прижимается к старшему ещё ближе (если такое вообще возможно) и засыпает. Чанбин смотрит на него, смех вырывается из груди. Он даже представить себе не может, как ему успокоиться, чтобы уснуть. Но несмотря на его мысли, он закидывает руку в капюшон толстовки Феликса, закрывает глаза и чувствует, как засыпает.

***

Он открывает глаза очень неожиданно, сначала не понимая, из-за чего именно. Через мгновение до него доходит, что свет в его комнате мигает. Таким образом его мама сообщает о своём присутствии, не вламываясь внутрь. Он моргает, прогоняя сонливость, и мельком задумывается, почему на нем лежит тёплое тело. Феликс уткнулся носом в его ключицу, перекинул через него одну ногу, а рукой вцепился в плечо, все ещё пребывая во сне. Чанбин испытывает невероятные чувства. Но его мама все ещё ждёт за дверью. Он резко садится на кровати, из-за чего Феликс скатывается с неё, ничего не понимая. Чанбин посылает ему взгляд раскаяния, прочищая горло, и торопится к двери, открывая её. —Чанбинни?— растерянно спрашивает его мама, пытаясь заглянуть в комнату.— Ужин готов. Что это был за грохот? Иногда он забывает, что люди могут... слышать. —Ничего,— говорит он слишком быстро, но потом вспоминает, что Феликсу нужно будет как-то выйти.— Феликс. Мой друг Феликс здесь. Он упал. Привет. —О! Ну, я могу его увидеть?— спрашивает она, снова пытаясь толкнуть дверь, а Чанбин не позволяет ей. —Мама, пожалуйста, может не сейчас- Но он чувствует дыхание за своим ухом и разворачивается, замечая Феликса, стоящего прямо за ним. Он широко улыбается и машет маме Чанбина сквозь щель в двери. Она машет ему в ответ с недопониманием. —Окей, вы познакомились,— пытается он завершить эту смущающую сцену, раздраженно и все ещё немного сонно.— Можете- —Он не хочет остаться на ужин? —/Мама/- Феликс сжимает его плечо, и Чанбин поворачивается, чтобы увидеть, как Ли жестикулирует, одновременно говоря вслух. — - на самом деле, мне нужно идти,— произносит он.— Мама хотела, чтобы я был дома до ужина. —Тебя довезти? — спрашивает мама Чанбина. —Все в порядке, спасибо! Я живу недалеко,— он поворачивается к Чанбину и нервно улыбается.— Спасибо,— повторяет он и краснеет неизвестно из-за чего.— Увидимся... увидимся завтра! И выходит прежде, чем Чанбин может сказать ему что-то ещё. Его мама поворачивается к нему, любопытно осматривая. —Он говорил на языке жестов,— говорит она, понимая что к чему. —Ага. —И он /милый/. Чанбин смотрит, как дверь закрывается за ним, и вздыхает. —Ага.

***

Тяжелое плечо врезается в спину Чанбина, почти роняя его, и он отодвигается в сторону. Он оглядывается в поисках обидчика, замечая проходящего мимо Мин Джеёна, который посылает ему уничтожающий взгляд. Хёнджин, стоящий рядом с Чанбином, разворачивается к Джеёну, выплевывая едкий ответ на очередное оскорбление Мина, которого Со не слышал. Все ещё немного растерянный Чанбин не понимает и просто смотрит в спину Джеёну. —Что он сказал?— тихо спрашивает он через секунду. Хёнджин смотрит в стену. —Ничего,— упрямо отвечает он. —Джинни. Что он сказал? Сжав зубы, Хёнджин поднимает руки и напряжённо показывает: «Че как, п-е-д-и-к-и?» О. Типа... во множественном. И стоят там только Хёнджин и Чанбин. Чанбин чувствует себя ужасно виноватым, ненавидя тот факт, что он знает, что является частью ‘этих’. Он прикусывает язык вместо того, чтобы озвучить эти предательские мысли. —Да что вообще хотя бы кто-то из нас сделал ему, а?— вяло произносит он. Хёнджин не отвечает, трясясь от злости. —Эй, все в порядке,—говорит Чанбин, пытаясь коснуться его руки, но Хёнджин отстраняется, его лицо перекошено яростью. —Все не в порядке!— говорит он, и Чанбин уверен, громко, потому что группа девочек, проходящих рядом, испуганно оборачивается. «Все не в порядке,»— начинает снова Хёнджин уже на языке жестов, тяжело дыша.— «Сначала я и Сынмин. И когда я все-таки смог заставить его отвалить от моего парня, он принялся за моего лучшего друга. Это ненормально». Чанбин смотрит на него. «Я в норме, Хёнджин-а. Мне похуй». «Нет, тебе не похуй, я же вижу, так и должно быть. И все равно, я могу справиться с этим, я,»— он прерывается и облизывает губы.— «Я уже вне всего этого,»— он продолжает, избегая взгляда Чанбина.—«Я уже прошёл через это. Ему нельзя позволять разъебывать твою жизнь таким образом. Я волнуюсь за тебя». Чанбин чувствует, будто его кровь одновременно и кипит, и леденеет. Он и не подозревал, что Хёнджин знал о его внутренних переживаниях. Оказывается, его друг более внимательный, чем Чанбин думал. «Окей, это волнует меня»— он жестикулирует медленно, лицо непроницаемо. Люди вокруг странно на них смотрят — они просто стоят посередине толпы, разговаривая друг с другом на языке жестов, но ему это абсолютно неважно в данный момент.—«Но я тоже могу с этим справиться»— Хёнджин просто сжимает губы.—«Почему ты волнуешься обо мне?» —Я просто... не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое, что и с Сынмином, окей?— говорит Хёнджин с серьёзным лицом. Чанбин неуверенно смотрит на высокого парня, но его сердце теплеет от этой заботы. —Ничего не случится,— отвечает он, но Хёнджин все так же не смотрит ему в глаза,— обещаю. Он не уверен, кого пытается уговорить.

***

На литературе кто-то кидает свои вещи на соседнюю парту, и Чанбин поднимает взгляд, испугавшись. Обычно рядом с ним сидит Хасоль, но сегодня она не в школе. Вместо неё за парту садится Феликс, и Чанбин пялится на него с широко открытыми глазами, прежде чем взять себя в руки. —Привет,— говорит он неуверенно. —Привет,— отвечает Феликс.— Я слышал, что случилось с Джеёном. Чанбин хмурится. —Хёнджин тебе рассказал? Феликс кивает. —Он был расстроен. Я спросил, в чем дело. Он не хотел рассказывать мне,— добавляет он, волнуясь, что Чанбин расстроится.— Я заставил его. —Все нормально,— говорит Чанбин.— ...и? —Я просто хочу сказать- я не знаю- что он ублюдок, и мне жаль. —Ага. Ну. Мы уже давно знаем это. —Все равно отстойно, что тебе приходится иметь с ним дело. Чанбин хмыкает, соглашаясь. Феликс глубоко вдыхает, устремляя взгляд в парту и сжимая челюсть. Он выглядит так, будто пытается найти в себе силы сказать что-то, поэтому Чанбин тихо ждёт. —Ненавижу людей как он,— говорит Феликс через какое-то время.— В Австралии я... я был из ‘этих’. Но здесь все по-другому. Ненавижу это отличие. Он долго молчит, позволяя переварить слова. Он был из этих. Чанбин пытается не запрыгать от радости. —И знаешь- только потому что он сказал это, ещё не значит, что это так. Но даже если ты не- —Нет,— быстро говорит Чанбин, перебивая Феликса, чьи глаза расширились от удивления.— Я имею в виду- нет. Все так. Он прав. Он мудак, но... он прав. —О,— произносит Феликс, улыбка медленно растягивает его губы, пока он смотрит на Чанбина. Со все ещё немного паникует от мысли, что Ли Феликс ещё не догнал, насколько он гей, и он прикусывает язык, чтобы не выпалить все это. Но широкая улыбка Феликса немного успокаивает Чанбина, и он улыбается в ответ. —О,— снова говорит Феликс, теперь уже улыбаясь во все 32. —Ага,— выдыхает Чанбин, улыбаясь в ответ.

***

После этого между ними почти ничего не изменилось. Чанбин не знает, ожидал ли он чего-либо. У него чуть больше надежды, но они все еще, типа, не встречаются. Пф. Конечно. Что, конечно же, нормально. Более чем нормально. (Почти.) Тем не менее, они стали чувствовать себя чуть увереннее рядом друг с другом. Феликс, заходящий к Чанбину после школы, уже стал нормой. Иногда Сынмин и Хёнджин присоединяются к ним, но чаще всего они вдвоём. Они сидят на кровати Чанбина и делают домашку или просто разговаривают. Когда темы для разговоров заканчиваются, как и задачи по математике, они засыпают друг на друге. Чанбин думает, что он никогда не сможет привыкнуть к пушистым волосам Феликса, щекочущим его нос, пока он спит. Но ему это определённо нравится. Также они обмениваются номерами, с чего начинается бесконечный разговор между ними. Чанбин притворяется, что устает от вечных уведомлений, но выдаёт себя с потрохами, отвечая через пару секунд. Диалог с Мальчик-коала: Мальчик-коала (18:13) эй эй эй

Бинни (18:15) че те нужно уродец

Мальчик-коала (18:15) грубо в любом случае когда твой др !!!

Бинни (18:16) !!! я не скажу тебе

Мальчик-коала (18:16) :’((( лан (18:20) через две недели в пн интересно

Бинни (18:21) блять хёнджин

Мальчик-коала(18:21) ♡✧( ु•⌄• )

Бинни (18:22) фдфдыдвд

Мальчик-коала <3 (18:22) ?

Бинни (18:25) ниче уронил телефон

Мальчик-коала <3 (18:26) в любом случае!!!! что ты хочешь!!

Бинни (18:26) ничего!!!!!!!

Мальчик-коала <3 (18:27) ты отстойный и это не остановит меня. я все равно придумаю что-нибудь (๑･`▱´･๑)

Бинни (18:27) АВТАТАЬДААЖАЖ

Мальчик-коала <3<3 (18:27) ????????????? хен ты в порядке?

Бинни (18:29) нет я должен идти не готовь мне ничего

Мальчик-коала <3<3 (18:30) ага ок канеш НЕ БУДУ ;)

Бинни (18:33) Ликс серьёзно

Мальчик-коала <3<3 (18:33) авдвжвжжвв

Бинни (18:34) ... ?

Мальчик-коала <3<3 (18:35) ‘Ликс’ точнее ниче я пошёл С другой же стороны, стычки с Джеёном быстро стали нормой. Чанбин только не знает, можно ли называть это ‘стычками’, потому что он даже ничего не говорит. Он понимает, что Джеён что-то говорит, но обычно он этого не видит. Он просто чувствует, как его тыкают в руку, пихают в плечо или пинают по голени, когда высокий парень проходит мимо. Он делает все, чтобы не реагировать. Он никогда даже не говорил с Джеёном. Он ему даже повода не дал, чтобы тот так обращался с ним. Глубоко внутри он понимает, что для Джеёна быть маленьким инвалидом и другом Хёнджина равняется мольбе о побоях. Он пытается игнорировать. После того первого случая это больше не происходит рядом с Хёнджином. Чанбин не рассказывает Хвану о происходящем. Он не видит в этом смысла. Если честно, Чанбин просто рад, что Джеён зациклен на нем, а не его друзьях. Сынмин уже прошёл через это, и Чанбин ни за что не позволит случиться этому снова. Ещё хуже было бы, если бы его новой целью стал Феликс. Чанбин благодарен, что Джеён никогда не проявлял интереса к иностранцу. Он без понятия, что бы он делал, если бы над Феликсом издевались. Сломал бы кому-нибудь нос, наверное. Эта мысль ему не нравится. В любом случае, столкновения в коридоре он может выдержать. Он находит пути избегать Джеёна на переменах, он держится ближе к другим людям или стенам, он контролирует свои шаги, чтобы они были устойчивыми, так он хотя бы не упадёт. Смущающий его факт в том, что у них с Джеёном два совместных урока, на которых нет ни одного из его друзей. Урок английского не так плох, так как Джеён садится на другом конце класса, и худшее, что он сможет сделать — шептать разные унижения, которые Чанбин все равно не услышит. Последний урок у них тоже общий, и он уже представляет большую опасность. Учитель пересадил их так, что теперь Джеён сидел прямо за ним. При таком раскладе игнорировать его становится сложнее. Это похоже на банальный фильм про старшую школу. Чанбин почти смеётся, спокойно вынимая слюнявый комок бумаги из своих волос, и выкидывает его назад, ничего не говоря. Он знает, что если бы в классе был Хёнджин или Джисон, они бы сказали ему сообщить об этом учителю, но они ничего не понимают. Чанбин и так кажется Джеёну уязвимым. Он не хочет доказывать этого, жалуясь учителю или делая что-то настолько же унизительное. Это не значит, что ему все равно, когда он чувствует лёгкий удар по затылку в пятый раз за день. Прошло уже полторы недели, и Джеён стал куда наглее. За все это время Чанбин ему ничего не сказал, но его терпение заканчивалось, и он не знал, сколько ещё сможет продержаться. Это достигает своего пика в одну из пятниц. У Чанбина получалось избегать Джеёна уже три дня подряд, что начинало раздражать второго. Чанбин уверен, что он чувствует, будто его игнорируют, несмотря на то, что это все, что Со когда-либо делал по отношению к нему. Джеён встаёт со своего места посреди урока, чтобы подточить карандаш, ударяя Чанбина по затылку, когда он проходит рядом. Со просто закусывает щеку и наклоняется ниже над своими бумагами. Это кажется его единственной защитой. К счастью, Джеён садится обратно, не тыкая Чанбина, и Со облегчённо выдыхает, пытаясь сфокусироваться на работе. Однако через секунду он чувствует, как что-то острое царапает его вниз по шее. Что-то похожее на только что заточенный карандаш. Чанбин вскакивает на месте. —Чё тебе от меня надо, а?— взрывается он, разворачиваясь к Джеёну, невероятно довольному собой. Уши Чанбина краснеют, когда он чувствует на себе взгляды всех присутствующих, но продолжает смотреть на своего мучителя, желая испепелить его взглядом. Высокий парень не отвечает ему, просто ухмыляется и смотрит куда-то за спину Чанбину. Чанбин упрямо отказывается смотреть назад, прослеживая его взгляд. Джеён смеётся, снова смотря на него. —Он не может слышать Вас,— говорит он, посмеиваясь, а Чанбин разворачивается назад, замечая учителя. Еще несколько других студентов смеются. Ыну и Квансу, два дружка Джеёна, естественно, тоже. Учитель Пак выглядит смущённым, и Чанбин понимает, что он звал его. Блять. —Со Чанбин,— повторяет учитель Пак, меняя своё выражение лица на злое,— вы хотите поделиться чем-то с классом? Чанбин просто смотрит на него. Он так устал от всего этого, и ему совершенно не хочется объяснять что-либо учителю. Этот старик никогда не любил Чанбина, ему не нравился тот факт, что Со попал в нормальный класс, даже несмотря на то, что справляется он абсолютно замечательно, спасибо большое. —Он, блять, царапает меня,— зло проговаривает Чанбин, указывая на Джеёна. Он жалеет о ругательстве в тот момент, как оно слетает с губ. И так тонкие губы учителя Пака исчезают. —Наказание, мистер Со,— сухо говорит он,— и вам, мистер Мин. Чанбин видит, как дружки Джеёна вскакивают в его защиту, и догадывается, что Мин за его спиной тоже пытается протестовать, но он устал, чтобы его что-то волновало прямо сейчас. Ладно. Ладно. Он отбудет своё наказание. Зато теперь он знает, что учитель Пак отсадит их друг от друга, и это большее, о чем он сейчас может попросить. В тот же момент, как урок заканчивается, он вылетает из класса настолько быстро, насколько это вообще возможно. Диалог с [Б]фф/демон:

Бинни (14:25) хахаха я заебался !!!!! задержусь после школы. наказание.

[Б]фф/демон (14:27) чё? из-за чего?

Бинни (14:28) «отВлЕКаЕт КлАсс» и птмчт пак ненавидит меня ага

[Б]фф/демон (14:28) пиздец друг мы с минни должны быть дома сразу после школы чтобы уехать в поездку

Бинни (14:30) да я знаю все ок мне 17 лол я могу дойти до дома сам хотя бы раз

[Б]фф/демон (14:30) :(( можешь спросить джисона, сможет ли он тебя проводить?

Бинни (14:31) я не буду заставлять его ждать так долго все ок я напишу тебе, когда приду, ок?

[Б]фф/демон (14:31) ... ок напиши повеселись на отбывании наказания дилетант

Бинни (14:31) ага повеселись в автобике 8 часов подряд

[Б]фф/демон (14:31) с моим парнем? да повеселюсь спс

Бинни (14:32) м е р з к и й

[Б]фф/демон (14:32) эТО НЕ ТО ЧТО Я ИМЕЛ В ВИДУ

Бинни (14:33) канеш

пока пошёл в тюрьму

[Б]фф/демон (14:34) ты проводишь слишком много времени с феликсом напиши мне когда будешь дома ок

***

Наказание оказывается не таким уж ужасным. Они с Джеёном вообще в разных комнатах, что, без сомнений, огромное облегчение. Он не в настроении, чтобы выдержать взгляды, направленные на него в течение полутора часов подряд. Вместо этого, Чанбину поручили отсортировать целую коробку трофеев, а Джеёна отправили заниматься бумагами в офисе. Чанбин никогда не был против уборки, поэтому время для него пролетело быстро. Учитель Пак похлопал его по плечу и сказал, что он свободен. Он собирает свои вещи настолько быстро, насколько это вообще возможно, захлопывает свой шкафчик и спешит к выходу. Дверь широко распахивается, когда он выходит, но останавливается почти сразу. Джеён, Ыну и Квансу все ещё стоят там, разговаривая. Ыну замечает Чанбина первым и пихает Джеёна, шепча ему что-то. Джеён поворачивается к Чанбину с насмешкой во взгляде. Чанбин чувствует, как его кровь леденеет. Он делает вид, что не обращает внимания и идёт дальше, не смотря на них. Он ловит себя на мысли, что жалеет, что не попросил Джисона подождать его. Потом он ненавидит себя за подобную мысль. На секунду ему кажется, что он уйдёт без очередной стычки, но отойдя всего на пару шагов от парней, он чувствует, как кто-то резко тянет его на себя за лямку его рюкзака. Он разворачивается, смотря на Джеёна и проклиная его про себя за то, что тот такой высокий. Чанбин слышал от нескольких людей, что у него достаточно пугающее выражение лица, однако это не отменяет того факта, что он только метр семьдесят в высоту, а детская болезненность оставила его худым. Он ещё никогда так сильно не ненавидел свою хрупкую фигуру, как сейчас. —Я ухожу,— говорит он, надеясь, что его голос не дрожит. —Так ты все-таки не немой!— произносит Джеён, все ещё держась за рюкзак Чанбина.—Я уж думал, мне показалось. Чанбин пытается вырваться из хватки Джеёна, но тот хватает его за грудки на рубашке и притягивает ещё ближе. Боже, как же банально. Чанбин сжимает зубы. —Да что я тебе сделал?— говорит он низким голосом, пытаясь выглядеть не таким напуганным, каким он является на самом деле. —Ну, из-за тебя я сегодня получил наказание,—говорит Джеён. Чанбин видит, как Ыну и Квансу смеются, будто бы Джеён только что сказал что-то очень остроумное. Чанбин закатывает глаза. —Ты сам себе его получил,— выплевывает он с последней каплей куража. Лицо Джеёна кривится из-за гнева. —Неверный ответ. А затем на его лице чужой кулак. Джеён отпускает его рубашку, чтобы ударить Чанбина в скулу, и так уже потерявший равновесие Со падает навзничь от удара. Руки хватают его за рубашку в ту же секунду, поднимая его обратно. Чанбин чувствует грубую хватку на задней части шеи, заставляющую поднять затуманенный взгляд. —Я знаю, что ты не можешь слышать,— говорит Джеён, удовлетворенно улыбаясь так, будто они обсуждают погоду,— поэтому я скажу так, пед- Чанбин прерывает его ударом в голову. Они отшатываются друг от друга на секунду, но Ыну и Квансу мгновенно оказываются по обе стороны от Чанбина, хватая за руки. Неподдельная паника зарождается в горле Чанбина. Он выплевывает «Оставьте меня в покое», вырываясь из их хватки, пока он испепеляет Джеёна взглядом. Джеён не отвечает, только ударяет его в глаз. Голова Чанбина откидывается назад, а затем он складывается вдвое, когда Джеён пинает его в живот, вызывая рвотный позыв на несколько секунд. К этому моменту дружки Джеёна уже сами держат Чанбина. Он понимает, что они смеются. У Джеёна на руках кольца (потому что он Ублюдок), и по лицу Чанбина течёт кровь из тех ран, что сделал Мин. Она стекает в глаза, закрывая обзор. Зрение было последним, что помогало ему сохранить спокойствие. В панике он извивается, пинается настолько, насколько это вообще возможно, зовя на помощь. Он чувствует крепкое тело несколько раз, прежде чем его отбрасывают на землю. Он чувствует удар об асфальт, затем пинок по животу, по ногам, по рёбрам. А потом все прекращается. Он так и остаётся скученным на земле, глубоко дыша и крупно дрожа. Ему страшно вытирать кровь с глаз, боится, что это спровоцирует новый пинок. После того, как он насчитывает тридцать секунд спокойствия, он тянется трясущейся рукой к лицу и вытирает глаза, замечая, что он немного плачет. У него нет сил чувствовать себя униженным. Приподнимая голову, он осматривает все вокруг, дважды проверяя, что он увидел. Ким Уджин, из всех людей, держит Джеёна в крепкой хватке вокруг шеи. Самый добрый старшеклассник выглядит безумно злым. Квансу на земле держится за руку, а Ыну вообще не видно. Осматриваясь, Чанбин видит, как дверь открывается. Выбегает учитель Пак, бледный и трясущийся Феликс не отстаёт от него — Феликс. Феликс встречается взглядом с Чанбином и сразу же бежит к нему, приседая на землю и проводя большим пальцем по брови. Чанбин понимает, что глаза младшего мокрые от слез, и хмурится. Он пытается сесть, чтобы успокоить мальчика, но неожиданно ударившее головокружение и Феликс заставляют его лечь обратно. —Не плачь,— удаётся сказать Чанбину, набравшись смелости, пытаясь дотянуться до лица Феликса.— Эй. Не плачь. —Я не плачу,— говорит Феликс, плача. —Я в порядке. Не плачь. —Почему ты не рассказал мне?— спрашивает строго Феликс, зло вытирая глаза.—Почему ты не рассказал мне, что они все ещё доставали тебя? Чанбин теряет все слова. —Не плачь,— повторяет он после долгой паузы, что заставляет Феликса плакать ещё горче. Потом из-за чего-то он наклоняется и притягивает его в объятие настолько сильное, насколько возможно, чтобы не причинить боли Чанбину. Со неловко хлопает его по спине, думая о том, что, возможно, он пачкает одежду Феликса кровью, но, кажется, Феликс об этом совершенно не волнуется. Когда Феликс отодвигается, он помогает Чанбину аккуратно сесть. Уджин больше не держит Джеёна в захвате, но прожигает его взглядом, от которого могут загореться горы. Джеён и Квансу смотрят в землю, пока учитель Пак размахивает руками с красным от злости лицом. Уджин замечает, что Чанбин уже сидит, и спешит к нему, не говоря ни слова, он поднимает его на руки. Либо Чанбин меньше, чем он думал, либо Уджин очень сильный. Он думает, что второе, исходя из того, что произошло между старшим и этими тремя. Он относит Чанбина в медкабинет, Феликс следует как волнующийся щеночек. Всю дорогу Чанбин уверяет, что он в порядке, ему просто нужно немного полежать или приклеить один или два пластыря, но оба его игнорируют. Уджин сажает его на маленькую кушетку и без слов поворачивается к шкафчику врача. Феликс присаживается перед ним на корточки. —Что случилось?— спрашивает блондин, выглядя немного спокойнее, но все ещё потерянным. Чанбин стонет, меняя свою позицию. —Я... мы оба получили наказание. Он разозлился на меня, и они поджидали меня после отработки,— он делает паузу.— Я ударил его по голове, думаю, от этого он не стал счастливее. Это вызывает у блондина смешок. Чанбин выдавливает слабую улыбку, но Феликс все ещё выглядит очень грустным. —Что не так?— спрашивает он, нахмурившись. —Со мной? Ничего. Я- — Феликс останавливается, закусывая губу.— Просто я так зол. Он худший человек из всех, кого я встречал. Не могу поверить, что он сделал это. Уджин садится рядом с ним, держа в руках разные баночки и упаковки с медикаментами. —Закрой глаза,— приказывает он. Чанбин подчиняется и чувствует, как старший прижимает ватку к порезам на лице. Когда он заканчивает, Чанбин открывает глаза и спрашивает: —Почему вы, ребята, все ещё здесь? Не то чтобы я жалуюсь. —Уджин-хён помогает мне иногда подтянуть корейский после школы,— говорит Феликс. Чанбин моргает. Он не знал этого.— Мы уходили, когда услышали... ну. Мы услышали, как ты кричал. Мы сначала не знали, кто это. —И, Уджин, как ты... ? —Я занимаюсь тхэквондо,— просто говорит Уджин. Кажется, это правда. Чанбин делает мысленную пометку узнать старшего получше. —Ну. Спасибо,— говорит Чанбин, шипя от боли, когда садится прямо. Феликс хватает его за плечо, помогая. —Где ещё болит?— спрашивает он. —Нигде. —Чанбин. —Мои- мои рёбра. Но они в порядке,— он делает глубокий вдох, проверяя.— Они не сломаны, я чувствую. Просто ушиб. —Ты уверен, что в порядке? Мы можем пойти к настоящему доктору, мы можем позвонить кому-нибудь- у Уджин-хёна есть машина- —Феликс,— произносит Чанбин максимально нежно, поглаживая руку младшего и переплетая их пальцы.— я просто хочу домой сейчас. Феликс шумно вдыхает. —Окей.

***

Уджин подбрасывает Чанбина до дома и кратко все объясняет его маме. Чанбин невероятно благодарен ему за это. Феликс не предлагает зайти вместе с ним домой, и Со не уверен, чувствует ли он благодарность или грусть. Он думает, что слишком сбит с толку, чтобы разбираться с этим всем сейчас. Махая на прощание и благодаря их ещё раз, он тащится в свою комнату и валится на кровать. Диалог с [Б]фф/демон:

Бинни (17:57) я дома

Он мгновенно засыпает. Ему ничего не снится.

***

Когда он просыпается на следующее утро, он больше получаса просто смотрит в потолок, чувствуя себя ужасно хреново. Наконец, он переворачивается на кровати, чтобы дотянуться до телефона на прикроватном столике, где он вчера его и оставил. У него 20+ непросмотренных уведомлений. Диалог с [Б]фф/демон: [Б]фф/демон (18:05) ок хорошо спс (18:35) Феликс только что написал мне о том, что случилось. ты ок? я знаю, что типа. ок. но ты ОК? чанбин?? а точно ты сейчас спишь наверное это хорошо отдохни ответь мне когда причитаешь ок? клянусь богу я убью этого уебка чанбин прости меня мы все тебя оч любим <333 мы с сынмином вернёмся в полдень в вс. мы можем прийти и посмотреть фильмы или что-то что ты хочешь. просто скажи (прочитано в 11:15)

Бинни (11:21) ты мой самый лучший друг, ты знаешь, да? ... я нз почему сказал это я имею в виду это правда я просто да пофиг спасибо. это было бы классно. со мной все правда ок. клянусь я тоже вас люблю дебил

Диалог с Грызун Джисон: Грызун Джисон (18:57) мне пох я самолично убью мин джеёна своими руками ему лучше оглядываться по сторонам ты знал, что человек может умереть от укуса белки? это правда особенно если эта белка принесёт с собой нож в школу (19:05) ... ок я успокоился я надеюсь ты в порядке друг. ты всегда можешь поговорить со мной я могу принести завтра мороженое мятное с шоколадом? твоё любимое? только скажи мне. я всегда к твоим услугам

Бинни (11:31) ... пжлст не садись за убийство сонни несмотря на это я благодарен за твою заботу энивей уджин хен уже обошёл тебя в этом и ещё спасибо это было бы здорово

Диалог с Чонинни: Чонинни (19:01) эй чанбин-хен~ мне жаль, что этот ублюдок полез к тебе. если есть что-то, что я или кто-то из нас может сделать, просто скажи мне <333

Бинни (11:34) следите за языком молодой человек ... и спасибо, я в норме клянусь <3

Он читает похожие сообщения от Сынмина, Минхо и Чана и понимает, что снова плачет. Он вытирает слезы, сбивчиво дыша и улыбаясь экрану. Он пытается игнорировать ноющее чувство от того, что он не получил ни одного сообщения от Феликса. Ничего страшного, повторяет он себе без конца. Он все равно видел Феликса вчера, они поговорили, ну, или типа того. Он не получил сообщения и от Уджина тоже, и он не волнуется из-за этого. Поэтому ничего страшного. Ну. Уджин не- Он прерывает себя. Абсолютно нет. Феликс не обязан писать ему, а Чанбин эгоистично ждёт от него чего-то. Он пытается стереть все мысли о блондине из головы. Когда Джисон открывает дверь, он не обращает никакого внимания на заплывший глаз Чанбина, просто пихает коробку мороженого ему в руки и отходит от двери. Он садится рядом с ним на диван и делает глупые комментарии насчёт неправдоподобного фильма ужасов, который они смотрят, и Чанбин чувствует, что он вот-вот взорвется благодарностью изнутри. На следующий день Хёнджин и Сынмин делают то же самое, улыбаясь во все тридцать два. Сынмин отводит его в сторону с серьёзным выражением лица и говорит: —Ты мог сказать мне,— они не разрывают объятия несколько минут подряд. Если Сынмин замечает его слезы на своей рубашке, он ничего не говорит. Хёнджин просто понимающе кивает, когда они возвращаются. Он как всегда чересчур прилипчивый, но он все ещё помнит о ранах Чанбина, и Со думает, что ещё никогда не был так благодарен за таких друзей. Весь вечер воскресенья у него почти получается не думать об одном австралийском мальчике. Поэтому, когда он получает от него сообщение, он немного удивляется. Диалог с Мальчик-коала <3<3: Мальчик-коала<3<3 (20:13) как тв? ты* (прочитано в 20:14)

Бинни (20:19) я в норме все ещё немного болит, но я в норме

Мальчик-коала<3<3 (20:20) если я встречу его завтра в шк, клянусь, я вырву ему глаза

Бинни (20:21) не нужно

Мальчик-коала<3<3 (20:21) я так забудь энивей!! я тебе по делу пишу

Бинни (20:22) не просто спросить о своём любимом хене?

Мальчик-коала<3<3 (20:22) ну это тоже не но на самом деле принеси завтра в шк свой слуховой аппарат

Бинни (20:24) ? я же говорил тебе, что я не могу использовать его по назначению типа в обществе

Мальчик-коала<3<3 (20:25) я знаю я хочу показать тебе песню (прочитано в 20:25)

Бинни (20:27) я ок я принесу

Мальчик-коала<3<3 (20:27) ок отлично!! хороших снов хен увидимся завтра <3 (прочитано в 20:27)

Бинни (20:31) да увидимся <3

***

На следующее утро Чанбин тратит 15 минут на рассматривание своего отражения. Он надеялся, что раны на его лице станут не такими заметными к понедельнику, но с ними ничего не случилось. Порезы покрылись корочкой, и опухоль на глазу немного сошла, но это все равно было очень заметно. Он знает, что этого не избежать. В солнцезащитных очках в школе ходить не разрешено, и мама Чанбина не красится, поэтому он просто решил забить и пойти так. К счастью, не так уж и много людей замечают его, и он приходит на биологию без каких-либо неловких встреч. Феликс уже сидит на месте, его лицо загорается, когда Чанбин заходит в класс. Чанбин пытается не дать его сердцу сдаться слишком сильно из-за этого. Он машет, немного улыбаясь, и садится на своё место рядом с Хёнджином. Феликс отклоняется назад к ним и жестикулирует: «Джеёна исключили». Глаза Чанбина расширяются. —Серьёзно?— спрашивает он, переводя взгляд с Феликса на Хёнджина. Хёнджин улыбается, кивая: —Ага, из-за дискриминации. —Мы с Уджином рассказали обо всем директору, а Ыну все подтвердил,— говорит Феликс. Его губы украшает маленькая самодовольная улыбочка. —Сынмин тоже ходил к директору,— говорит Хёнджин с серьёзным взглядом. Чанбин не думал, что его сердце может трепетать сильнее, чем в последние дни, но ему ещё раз доказывают его неправоту. —Скажи Сынмину, что я жизнь свою отдам за него,— говорит он, на что Хёнджин смеётся. —Я передам. Уверен, он чувствует то же самое,— он останавливается, задумавшись,— мы все.

***

После четвёртого урока Чанбин собирает свои вещи дольше, чем обычно, отправляясь на обед. Он волнуется, но не может понять, из-за чего именно. Его слуховой аппарат оттягивает карман. Когда он наконец заходит в столовую и закидывает свои вещи на стул за их обычным столиком, остальные уже сидят за столом с одинаковыми улыбками во все тридцать два. —Что?— садится он и выгибает брови, опасаясь ребят. —С днём рождения! Он смотрит на них несколько секунд в тишине, прежде чем рассмеяться. Он совершенно забыл, что сегодня был его день рождения. Но они помнили. А потом Феликс придвигает к нему немного помятый кексик, Чан зажигает свечку спичкой, а Чанбин чувствует, что вот-вот может зареветь. —Даже не смейте петь,— говорит он вместо этого, все смеются. —Загадай желание,— говорит Чонин, подпрыгивая на месте. Чанбин встречается взглядом с Феликсом на секунду и задувает свечу. —Вы не обязаны были делать это для меня,— говорит он, деля кексик на девять частей. —Мы не могли принести в школу суп с водорослями,— говорит Минхо с печалью в голосе,— поэтому мы поздравили тебя так. И да, мы должны были, идиот. Чанбин закусывает губу, улыбаясь всем сидящим за столом. —Я не- Спасибо. Всем вам. Серьёзно. Вы лучшие. —Ах, не становись таким сопливым,— жалуется Джисон, жестикулируя, прежде чем положить свою руку на плечо Чанбину. Феликс смеётся. Он улыбается, как и остальные, но в его взгляде видно волнение. —На самом деле,— говорит он, вынимая свой телефон из кармана,— все сейчас станет еще сопливее. Чанбин напрягается, оглядывая их всех и телефон, который ему протягивает Феликс. Ли стучит по столу рядом с ним, чтобы привлечь внимание. —Ты принёс его?— спрашивает блондин, когда Чанбин наконец поднимает глаза. Со кивает, вынимая слуховой аппарат из кармана. —Твой блютуз- включён?— спрашивает он, чувствуя себя немного глупо. Феликс кивает. Чанбин подключает два девайса, вставляет слуховые аппараты в уши и смотрит на то, что открыл Феликс на экране. Это просто шестиминутное аудио без названия. —И... что это такое? Феликс нервно прикусывает губу, но улыбается Чанбину все также ослепляюще. —Просто включи. Увидишь. Чанбин ещё раз обводит их всех нервным взглядом. Он сглатывает слюну, поправляет слуховой аппарат и включает, смотря в стол, избегая их взглядов. На одну секунду все тихо. Потом мужской голос начинает говорить. «Привет, Чанбин-а! Я думаю, ты не знаешь моего голоса. Это Чан! Я знаю, что мы не так уж и давно знакомы, но ты один из самых клевых людей, что я когда-либо встречал, серьёзно. Я рад, что ты так хорошо заботишься о Феликсе. Ты очень хороший друг. Ты знаешь, что раньше я боялся тебя? Мне очень стремно это признавать, я же твой хен. Но серьёзно! Ты выглядел таким страшным». Мягкий смешок сквозь микрофон. «Теперь я знаю, как я ошибался. Ты типа, самый милый парень на свете. Это не в плохом смысле. Я очень рад, что ты мой друг, Чанбин-а. С днём рождения!» Запись прерывается на несколько секунд. Чанбин как будто перестал дышать. Он не может взглянуть на них. «Чанбин-а! Это Уджин-хен». «И Минхо-хен!»— добавляет другой голос, слышится тихий смешок на заднем фоне. «Прости, что нам пришлось записаться в одно время,»— продолжает голос Уджина.— «Мы просто хотим сказать, что ты невероятный человек и друг!» «И мы очень рады, что познакомились с тобой поближе в этом году!» «Тебе исполняется 18, Бин-а! Ты становишься мужчиной. С ума сойти! Ты так уже прекрасный ребёнок и я- ау!- мы уверены, что будешь ещё более прекрасным взрослым. С днём рождения!» «Да, с днём рождения, Бин-а!»— слышится смех Минхо и второй кусочек записи обрывается. Чанбин сглатывает с трудом. «Чанбин-хен! Это твой самый любимый младшенький, Чонин! Ну, я надеюсь, что я самый любимый. Ты мой самый любимый хен. Ну, я пойму, если твой самый любимый младшенький — Феликс- ау! Он меня только что ударил. В любом случае. Ты невероятен, хен. Спасибо за то, что ты мой друг. Ты самый лучший хен, которого я мог пожелать. Я надеюсь, что мой голос не покажется тебе дурацким». —Твой голос не дурацкий,— шепчет Чанбин, не задумываясь, но он не смотрит на Чонина, чтобы не увидеть его ответа, слишком сфокусирован, чтобы не зареветь. «Тебе исполняется 18! С ума сойти! Я надеюсь, что буду таким же крутым как и ты, когда вырасту. С днём рождения, Чанбин-хён!» «Эй, Бинни-хён. Это Сынминни,»— долгая пауза.— «Я всегда не знаю, что говорить. Ты же и так знаешь, что тихий. Это подходит нам, да ведь? В любом случае. Ты один из самых лучших людей, что я знаю. Я очень счастлив, что ты мой друг. Я чувствую, что мы очень хорошо понимаем друг друга, да? Вы с Хёнджином так сильно мне помогли. Поэтому я всегда хочу помогать тебе. Ты можешь поговорить со мной всегда, когда тебе захочется, окей? Или мы можем просто помолчать,»— тихий милый смешок. Сынмин сам по себе тихий и милый.—« Это тоже хорошо. С днём рождения, хён!» Джисон, сидящий рядом, придвигается к Чанбину и берет за руку, сжимая в поддержке. Свободной рукой Чанбин вытирает свои предательски влажные глаза, немного шмыгая носом, пока тихая пауза затягивается между записями. «Че как, тёмный лорд? Это Джисон. Вау, я не знаю что сказать. Тогда я просто скажу тебе все как есть. Я подумал над тем, что бы ты хотел услышать произнесенное моим голосом, как тебе? Окей. Ты лучший, задрот! Я знаю, что ты ведёшь себя типа весь такой дарк, но на самом деле, ты один из самых добрых людей, что я встречал. Ты делаешь жизни всех лучше. Я рад, что могу называть тебя одним из моих лучших друзей,»— пауза.— «Уф, это как-то слишком сопливо. Это единственный раз, когда я скажу тебе это. ... Люблю тебя, хен!» Чанбин сжимает руку Джисона. Он сжимает в ответ. «... Чанбин-а! Это Хёнджинни. Я знаю, что ты знаешь, как звучит мой голос,» —это так,—«Феликсу пришла эта идея про твой др. Поверить не могу, что мы не додумались до чего-то похожего раньше. С другой стороны, быть умными – не про нас, да?»— пауза. Голос Хёнджина звучит сдавленно. Чанбин понимает, что к этому моменту он уже открыто плачет и тихо матерится, вытирает глаза, не отрывая взгляда от стола. «Я знаю, что часто дразню тебя, но я правда восхищаюсь тобой. Ты самый лучший друг, о котором я мог только мечтать. И теперь я стал слишком эмоциональным. Я закончу здесь, прежде чем я заплачу. Но я уверен, что ты уже плачешь. Ты всегда был чувствительным. С днём рождения, Чанбинни!» Чанбин прячет лицо в ладони. Он знает, кто будет следующим. Он точно не был эмоционально готов к этому и к тому, чтобы рыдать посреди столовой. «... Привет. Чанбинни-хен». Голос Феликса глубокий. Гораздо глубже, чем Чанбин ожидал. Какого черта вообще такой голос исходит от кого-то с таким личиком? «Это, э, Феликс. На самом деле у меня нет денег, чтобы купить тебе нормальный подарок, поэтому у меня появилась эта идея, тем более у Криса- Чана, вернее, есть кое-какая звукозаписывающая техника. Я надеюсь, что это нормально. Я просто хочу сказать тебе спасибо? Огромное. Переезд сюда был... чертовски сложным. И я очень рад, что встретил Джисона и Чана и что они познакомили меня с тобой и остальными. Ты... ты прекрасный. Лучший. Типа... просто. Очень умный и крутой, и красивый, и все в том же духе, ты знаешь... блять. Я просто замолчу, прежде чем я не опозорился ещё больше, ладно? С днём рождения, Бинни. Бинни-хен. Всегда забываю об этом. В любом случае. Я- мы все тебя любим». Слышится тихое шуршание, а потом запись обрывается, теперь уже не возобновляясь. Чанбин продолжает смотреть в стол ещё несколько секунд, вытирая слезы с глаз. Он чувствует тяжесть и смущение, а также любовь, распирающую его. Как только он чувствует прилив смелости, он отрывается от стола и встречается взглядом с Феликсом. —Тебе... тебе понравилось?— спрашивает Феликс, заметно волнуясь.— Типа... это были слезы радости или... злости или... Продолжает он нервно, когда Чанбин встаёт, подходит к нему и стискивает его в объятиях до боли в побитых рёбрах. Он прижимает своё лицо к мягкому худи Феликса и чувствует, как рука Ли ложится на его плечи, сначала подрагивая, а затем сжимая увереннее. После нескольких долгих секунд (это было бы дольше, не стой они посреди столовой) Чанбин отстраняется. —Это было идеально,— со всей уверенностью в голосе, на которую способен. Он смотрит на остальных семерых парней. —Все вы, идиоты, идеальны. Бля- идите сюда,— он закидывает руку на Чонина, стоящего ближе всех. Младший смотрит на него с сияющими глазами. —Мой голос не противный? — спрашивает он с улыбкой. Чанбин смеётся. —Неа. Очень красивый голос,— он треплет его волосы, прежде чем обнять всех остальных. —Окей, хён,— смеётся Хёнджин, пытаясь отстраниться от слишком эмоционального парня.— Мы поняли. Ты нюня. —Это все из-за вас! Плюс, ты восхищаешься мной, поэтому- Хёнджин захлопывает рот Чанбина своей рукой. Чанбин пытается укусить её. Атмосфера за столом становится привычной, а Чанбин сидит и смотрит, не имея возможности избавиться от улыбочки на лице. Весь его мир, должно быть, можно уместить в этих восьмерых парнях за обеденным столом, и это идеально.

***

Каким-то образом, к пятому уроку всей школе становится известно, что Джеёна исключили из-за агрессивного выражения своей ненависти. ‘Ненависти’. Ауч. После этого все оглядываются по сторонам, будто в поисках виновника, и Чанбин чувствует взгляды на своём разукрашенном лице. Должно быть, он действительно выглядит как жертва агрессивной ненависти. Но даже это не испортит его настроения. Ыну подходит к нему в следующую перемену. Только смотря на парня, Чанбин вспоминает пинки в живот и руки, державшие его. Но, с другой стороны, Ыну же тоже повлиял на решение об исключении Джеёна. Он сжимает челюсть, осматривая парня снизу вверх. —Что ты хочешь?— спрашивает он неприязненно. Ыну колеблется. —Я просто хочу извиниться,— говорит он. Потом хмурится.— Подожди. Я не знаю языка жестов- должен я- —Я могу читать по губам,— Чанбин перебивает его, выходя из себя,— И окей? Мне плевать на твоё извинение. —Да. Я знаю,— Ыну кусает губу.— И я просто хочу, чтобы ты знал... Я знаю, что Джеён тот ещё мудак. Мы все знаем. Но это не... Его отец- не самый лучший. Ты... ты был не единственным, кому доставалось. Чанбин долго смотрит на него, потом говорит: —Но я был тем, кто страдал в ситуации, когда контроль был в его руках,— Ыну начинает что-то говорить, но Чанбин прерывает его.— Мне жаль, что ему приходится проходить через это. Я надеюсь, что он сможет избежать этой ситуации. Но так же я...— он вздыхает, смотря в другой конец коридора, а затем снова на Ыну.— Спасибо, что ты рассказал мне об этом. Наверное. Но я не могу простить его. Не за все это. Тем более, что за него извиняется кто-то другой. Ыну сжимает губы, но медленно кивает. —Я понимаю. —Хорошо,— Чанбин начинает уходить, но поворачивается обратно.— Я бы оценил, если бы ты – и Квансу тоже, если его не исключили – больше никогда не говорили со мной или с кем-то из моих друзей. Ничего личного. Разве что, да. Личное. Ыну сглатывает, но кивает, ничего не говоря. Чанбин разворачивается и уходит на другой урок, так и не обратив другого взгляда на парня. Его сердце стучит, но он чувствует себя очень легко. После школы Чанбин стоит снаружи, ожидая своих друзей. К нему подбегает Уджин. —Привет, хён,— говорит Чанбин немного удивленно. Обычно он не встречает Уджина после школы. Стоящий смотрит на него с непроницаемым выражением лица. —Так... что там у вас?— спрашивает он.— У вас с Феликсом. Чанбин вспыхивает. —Мы друзья,— произносит он аккуратно. Уджин окидывает его своим взглядом, и Чанбин вздыхает. — Неужели я так очевиден?,— Уджин кивает, улыбаясь.— Да, он мне нравится. Но мы все равно только друзья. —Почему? —Почему? Что значит почему? Потому что он не- потому что я просто- потому что. Уджин смотрит на него с сожалением. —Чанбин. В этом году я провёл много времени с Феликсом наедине. Он говорит о тебе, будто ты развешиваешь звезды по ночному небу. Чанбин не знает, что сказать. Быть не может. —Если тебе все ещё кажется, что ты не нравишься Феликсу в этом смысле... я не знаю, что сказать тебе,— продолжает старший,— особенно после того, что он сделал сегодня. Уджин хлопает Чанбина по спине. —Сделай что-нибудь,— советует он, отбегая в другую сторону и оставляя шокированного Чанбина в одиночестве. Все это время он запрещал себе надеяться на что-то. Но Уджин не будет врать ему. Что значит... Его отвлекли неожиданно появившиеся Хёнджин и Сынмин. —Феликс написал мне, чтобы мы подождали его,— говорит Сынмин, и Чанбин хочет почти закричать НЕТ, они не могут ждать его, они должны уходить прямо сейчас. Он не уверен, что способен встретиться с ним прямо сейчас. Он не знает, что сказать. Феликс приходит через несколько минут, часто дыша из-за пробежки из другого конца школы. —Нужно было поговорить с учителем,— объясняет он. Чанбин только коротко кивает, мозг кипит от всех новых возможностей и информации. Он начинает идти, не говоря и слова, остальные тащатся за ним. Хёнджин уходит домой к Сынмину, и Чанбин с Феликсом идут до дома Со в тишине. Чанбин не может понять, дружеская она или неловкая. Чанбин поворачивается к Феликсу, когда они доходят до дома. Он понимает, что это первый раз, когда они встречаются взглядами после того, как вышли из школы. Феликс выглядит неуверенным и немного опечаленным. Чанбин паникует. Он хватает руку Феликса, сжимает её и заводит его в свой дом, затем в свою комнату. Они сидят на кровати друг напротив друга как и всегда. Теперь Феликс выглядит не таким грустным, но не менее неуверенным. —Хён?— зовёт он, мило выгибая бровь.— Ты в порядке? Чанбин сглатывает и кивает. —Да. В норме. Просто... думаю. —О. Долгая пауза. —Спасибо. За то, что ты сделал. Это... много значит для меня. —О, это ничего, хён,— говорит Феликс, почесывая затылок. —Это не ничего. Это...— Чанбин глубоко выдыхает, чувствуя, как он начинает загоняться.—Ты... очень дорог мне, ты ведь знаешь это? Феликс краснеет. Это до безобразия мило. Его волосы пушистые и растрепанные ветром, а сам он сидит в свитере, натянув рукава на кулачки. Чанбин думает, что Вселенная создала Ли Феликса, чтобы убить Со. И он совсем не против. —Ты очень важен мне тоже,— смущённо говорит Феликс, маленькая улыбка появляется на его губах. —Окей. Я имею в виду- типа. Важен. Как Хёнджин и Джисон, и Сынмин и все остальные тоже, да, но ты типа... Важен по-другому. Он отводит свой взгляд от Феликса. Если он увидит его реакцию, он не сможет продолжить. А он должен продолжить. —Блять. Я все испортил? Я не знаю. Я не очень хорош в таких делах. Ты очень милый и ты заставляешь меня чувствовать себя глупо, но в хорошем смысле и- и у тебя ебучие веснушки, ты знаешь насколько это грубо, и твой носик такой маленький и идеальный, и я вечно хочу тыкать в него или целовать, или делать что-то такое же милое, и твоя полуулыбка, она- я просто пиздецки голубой? Пиздецки голубой. Я не знаю. Точнее- знаю. Прости. Блять. Прости- Его монолог обрывается, когда Феликс хватает его руки. Чанбин, волнуясь, поднимает взгляд, видя улыбающегося Феликса. Его глаза превратились в щёлочки, а передние зубы немного видны. —Хён,— говорит он,— я тебя сейчас поцелую. —Окей,— Чанбин выдыхает, и Феликс наклоняется к нему. Его губы такие же мягкие, какими они кажутся, и окей. Окей. Окей. Феликс отстраняется через несколько секунд, но Чанбину уже не хватает воздуха. Феликс хихикает, затем поднимает руки, чтобы сказать на языке жестов. «Знаешь, ты довольно милый». —О. Нет. Пока,— говорит Чанбин, жутко краснея и пытаясь спрятать своё лицо в пледе. Феликс просто громче смеётся и притягивает его обратно, снова соединяя их губы. Сердце Чанбина испытало многое за последние дни, но это чувствуется как фейерверк, как пламя, как будто кто-то отбивает чечетку на его рёбрах. К этому он никогда не сможет привыкнуть. Это нереально и красиво, Ли Феликс. Он убирает одну руку с затылка Феликса (когда она туда попала?), чтобы сказать на языке жестов я люблю тебя. Он знает, что Феликс этого не видел. Но все в порядке. У них есть время.

***

(+бонус: На следующий день в столовую они заходят, держась за руки. Чан и Джисон громко "укают". Минхо с рыком передаёт 50 тысяч вон широко улыбающемуся Чонину. —Я думал, вы будете тянуть до февраля,— объясняет он, пытаясь сдержать улыбку. Феликс прячет своё смущенное лицо в шее Чанбина, Со просто смеётся. Он бы ни на что не променял этих восьмерых идиотов.)