На крыше

— Эй, пацан, а ты не пидорок случайно? — Голос Славы казался ещё более прокуренным, чем обычно. За шестнадцать лет жизни в одном доме, эта фраза стала для них своеобразным приветствием: традицией, если угодно. Сегодня Влад был явно не в духе, поэтому вместо привычных подколок, он просто протянул в сторону гоповатого парня поднятый средний палец. Тот на это лишь хмыкнул. «Пиздец!», — в очередной раз думает Влад, поднимаясь на третий этаж по облупившимся ступенькам. В подъезде отчётливо воняло тухлой рыбой и ссаниной. Типичный дом в типичном трущобном районе, что уж тут. Этажом выше жил и Славик: то ли друг, то ли враг. Парень поправил чёлку, надел капюшон чёрной худи. Даже сейчас были слышны пьяные крики отчима. Возвращаться домой мало хотелось, но нужно было переодеться и мало-мальски обработать свежий пирсинг. Отчим с друзьями дебоширили на кухне, поэтому вошедшего в квартиру подростка никто не заметил. А те, кто всё-таки заметили, предпочитали делать вид, что это не так. Никто из них Владу особо не симпатизировал. Оно и понятно! Тощий, бледный гот, особо не интересующийся ни пивом, ни футболом, ни тёлками. Даже Путина он не поддерживал. Быстро проскользнув в комнату, Влад переодел тёплую худи на лёгкую чёрную кофту с кучей маленьких черепов и, безусловно, длинными рукавами. Короткие он никогда не носил. Взяв с полки кошелёк и бутылочку с хлоргексидином, он скинул всё это в рюкзак и в уже более позитивном расположении духа покинул квартиру. Особого желания спускаться вниз у Влада не было, зато острая боль в животе от явного недоедания присутствовала, так что сходить до магазина всё же стоило. Закупившись, он вернулся в ненавистный подъезд и молниеносно взлетел на пятый этаж: к запахам ссанины и тухлой рыбы прибавился и запах сигарет. С пятого этажа — на всегда открытый чердак. С него — на плоскую, никогда не видевшую ремонта, крышу. На крыше было прохладно, что в жаркий майский день было огромным плюсом. Зато зимой — столь огромным же минусом. Начинало постепенно темнеть. Влад подошёл к краю крыши и сел, свесив вниз тонкие ноги в палёных конверсах. За них его однажды чуть не избил какой-то приятель Славы, но тот его в обиду не дал. Из-за чего, так никто из них понять и не смог. Внизу была старая детская площадка. Дети разошлись часа два назад, а она превратилась в алкопритон. Обычно там с десяток пьяных, жирных и потных мужиков за сорок увлечённо обсуждают что-то, активно матерясь и жестикулируя. Влад достал из рюкзака купленную еду, бутылку дешёвого кагора и увесистую книгу Ремарка, которую он, всегда быстро читающий, не мог осилить уже полторы недели. Так его вечера, а часто и ночи, проходили уже лет пять, наверное. Это уже казалось не романтичным и не завораживающим. Как то же извечное приветствие со Славой не казалось оскорбительным. Просто привычка: приятная, или нет, его не беспокоило. Прошло два часа: на улице стемнело окончательно. Кагор был выпит, еда, помимо той, которую он собирался оставить на утро, была съедена. Книга сменилась наушниками. Ночевать дома он сегодня не планировал: отчим вообще его вряд ли пустит. Единственное, что немного смущало, так это холод. Приятная майская прохлада сменилась весьма ощутимым ознобом. Но это не смертельно. Алкоголь и бешеная усталость начали понемногу вступать в свою законную силу. Отойдя от края, он лёг и подложил рюкзак под голову. Спать ему хотелось безумно, но, видимо, не судьба.  — Влад, ебаный рот, ты чё делаешь тут? Уже начавший засыпать парень непонимающе уставился на нарушителя спокойствия. До него не сразу дошло, кто перед над ним стоит, к кому обращается и о чём спрашивает. А когда дошло, отвечать всё равно не слишком хотелось. Но Слава был достаточно настойчив, чтоб его растормошить.  — Тебе ли не похуй? — Влад сел и протяжно зевнул. — Чё не дома?  — Батя бухой.  — К друзьям?  — Отличная шутка, браво.  — Чё смешного?  — Ничего, в том и проблема. Сам-то что тут забыл?  — Бля, хуёво. Ну, погнали ко мне тогда, хоть ты и пидор, но не на крыше ж тебе ночевать, — вторую часть вопроса он ожидаемо проигнорировал.  — Сдурел что ли? Съебись отсюда, Славик, я заражу тебя пидорством и изнасилую.  — Кто кого. Пиздуй давай. Сил продолжать спор у Влада не было. Зато перспектива спать на мягком диване, а не на холодном покрытии, была крайне заманчивой, поэтому, перестав строить из себя целку, он всё-таки поплёлся за Славой. В его квартире было тепло, пахло сигаретами и сгоревшим попкорном. Предлагать чай и раздевать Влада никто, конечно, не стал. Да и дивана здесь не было: только хозяйская кровать, куда его Славик и направил, а через несколько минут, когда и сам плюхнулся рядом, Влад уже крепко спал. А проснётся он только спустя три часа, когда он поймёт, что его кто-то крепко обнимает во сне. И услышит в темноте тихое: «Шавушечка ты моя»