Серая Азга варит кашу и остается вдовой

      Азга варила кашу из зерна, перемолотой коры и травы. В хижину, резким движением отпихнув полог, подняв тучу пыли, зашел Йюг. Ни слова не говоря, он протопал к разделочному столу, ухватил за горлышко глиняный кувшин и гулко забулькал, глотая холодную болотную воду. — Напылил-то… — проворчала Азга, помахав перед носом лапой, разгоняя долетевшую пыль. — Вернулись? А где этот ленивый ублюдок? — Нет ублюдка, — хрипло прорычал Йюг, стукнув кувшином о стол. Орк утер капли с черных губ и пояснил: — Сдох он. Завалили, сссуки… Четверых завалили наших. — Как так завалили? — удивленно спросила Азга, повернувшись к орку. — Ну как валят обычно? — Йюг ударил кулаком в ладонь. — В бою. — На меч посадили? — На стрелу. Сзади в спину. — Он чё, бежал, что ли, трус несчастный? — орчиха попробовала варево, не выказывая особого сожаления о судьбе погибшего мужа. — Не. Пока одного рвать пытался, другой дивняк ему сзади и засадил. — Хуй бы он ему сзади засадил, пидор гнойный… — проворчала орчиха, возвращаясь к своему вареву. — Этот лодырь мне ещё крышу залатать должен! Был… — Да ничо, не парься, залатаем. Азга подозрительно покосилась на Йюга. — Ты залатаешь? — Не, на хер, — отмахнулся тот. — Боркк там к тебе яйца подкатывал, он пусть и латает. — А и то верно, — согласилась орчиха, качнув из стороны в сторону головой, прикидывая вариант, и вновь склонилась над котлом. — Боркк мужик видный, молоток у его есть… Себе-то вон какой забор отстукал. — Ну вот и бери его, — сказал Йюг и присел на лавку. Азга поскребла выбритый висок и спросила: — А ебётся он как, не знаешь? — Мне-то откель знать?! — гыгыкнул Йюг. — Я те чё, эльфятина какая, мужикам жопы подставлять? Это ты у этой спрашивай, как её… — Орк дважды щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя. — У этой… — Кого? — Азга подула на ложку и попробовала варево. Поморщилась и сыпанула в кашу ещё горсть соли. — А эта… С сиськами такая корова, с косами еще ходит, морда намазанная вся… Да новенькая! Всего на ту Луну к нам прибилась. — Чурха? — О! Точно. Чурхой её звать. Боркк и к ней подкатывал. — Он ко всем подкатывал. — Во-во, ежли возьмёшь его, дык он и от тебя будет ко всем гулять, — Йюг снова хрипло заржал. — Раз гульнёт, больше не понадобится, — равнодушно отозвалась Азга, и орк сморщил нос, вспомнив, как своенравная баба скалкой разбила яйца одному из своих бывших. Этаким красивым движением снизу, как сам Йюг не раз разрубал врага своим ятаганом от паха до горла. — Сам-то чё, не подкатывал к ней? — поинтересовалась орчиха. — Имя вон даже не помнишь. — Не, не моё это, — отмахнулся Йюг и пояснил: — Глазы шибко мажет да лапы все исколоты. А клинья на коже ведь — это либо воин, либо блядь. Из нее какой воин-то? Значит, у людей в борделе была. Не нравится мне такое. — Она вся исколота, — равнодушно согласилась Азга, помешивая варево. — И на спине, и на жопе. — Видела, что ли? — Видела. — Где это? — На реке, когда лягушек ловили. Азга вновь попробовала стряпню и удовлетворенно улыбнулась.       На несколько мгновений воцарилась тишина. Йюг сидел на лавке, нахмурившись, задумчиво почесывая челюсть. — Хотя… — произнес он наконец. — Чёй-то не заметил я у ей розочек… — Чего не заметил? — Ну, розы. Цветы такие… — Знаю. Причём тут они? — Дык это ж клеймо бордельное. Когда люди кого из пленных определяют туда на работу, розами их клеймят, чтобы если сбегут, то сразу ясно, куда возвращать. А у Чурхи не помню таких на лапах… Или на спине что есть? Или прям на жопе? Азга наморщила лоб, припоминая. — Не, не было цветов никаких. Орнаменты одни. — Хм… Йюг вновь погрузился в раздумья. — Ну, а чё, — произнес он, размышляя вслух. — Рожу отмыть, и вполне… Если и правда не блядь… Хотя какой из нее боец-то, лапки тохонькие, бёдры кругленькие… Он поднял на Азгу глаза, в которых мелькнул интерес. — Дык, а это… Чё, хороша со спины? — Отовсюду хороша, — равнодушно ответила Азга. — И сиськи тоже? — А ты мозги напряги. Воображалка-то есть в башке? Вот сам и представь, — усмехнулась Азга, ещё раз попробовала варево и добавила: — Красуля и та облизнулась. — Да она на всех облизывается, — Йюг хлопнул себя по коленям и встал. — Ладно, подумаю. Может, и правда подкачу к ней. А ты про Боркка покумекай, а то… вон… — орк кивнул на просевший край кровли. — Да и в койке скучать не будешь. — У меня сиськи не хуже… Ну ладно, спрошу у неё. Коль нового мужика брать, то чтобы целиком нормальный был, и в работе, и в койке. — Дык попробуй сама, чё у кого-то там спрашивать? — снова заржал Йюг. — Не, — мотнула головой орчиха. — Пусть не думает себе ничего. В койку пущу, только когда совсем решу. Вы, кстати, это… Трупаки-то притащили? — Да ну на хуй! — махнул лапой орк. — Делать нечего ещё, мусор тащить. — Отряд Згона приволокли, всех. — Ну! Сравнила тоже, Згон — командир, герой войны — и какой-то там этот… У него и заслуга-то всего одна — что тебя обрюхатил… Увернувшись от тяжёлой поварешки, со звонким грохотом врезавшейся в стену, Йюг со смехом похлопал себя по коленям. — Ну, короче… — Поварешку отдай, — Азга потянулась к верхней полке за специями. Орк обернулся к стене, поднял поварешку и вернулся к столу. Ещё раз отхлебнув из кувшина, он продолжил: — В общем, пока поможем, чем может, а мужика найдешь, там и ладно. О трупаках не парься, на доброе дело пойдут. — Какое это? — Варги сожрут. — Откуда там варги? — Откуда, откуда… Из лесу, вестимо. — Если там эльфы шароёбятся, то варги-то чё? — Поэтому и варги, что эльфы шароёбятся. Охотничьи угодья у них там. Дивняки ещё не прознали, так что у зверят есть неделька-другая повеселиться да пожрать. — Ну и славно. Ладно, всё! — Азга стащила казан с огня на пол. — Вали на хрен, мне ещё кисель варить. Вечером подваливайте кашу жрать, а то я на этого лодыря наварила, а хавать-то и некому теперь. — Подвалим, — Йюг направился к выходу. — Мясо-то будет? Или одной кашей нынче потчуешь? — Будет, будет, — проворчала орчиха. — Чё ещё хочешь, сам тащи, и бухло своё несите. Я погребок тоже отопру. Помянем ублюдка… — Я ещё Красулю прихвачу и Чурху. Как раз и поболтаешь с ней. — Всё, давай, кыш, — Азга махнула на него лапой, и орк вышел наружу.