Абордаж

Я люблю запах ваших духов Бальные танцы вино и любовь Силь ву пле мадам в мой экипаж Там я возьму вас на абордаж

      До смеха иронично мы с тобой смотримся сейчас, не так ли? Я вжимаю тебя в дверь кабинета, за которой толпятся непоседливые школьники, шепчу на ухо всякие непристойности и мои руки сминают твою грудь под блузкой. А ведь всего лишь пять минут назад ты меня прессинговала за плохое поведение на твоем уроке. Хах, ты же ведь даже не учитель. Поэтому я бесстыдно поглаживаю твои округлые бедра, оставляю засосы на ключицах и смеюсь в волосы, понимая, что я молодец.       Слушай, а как так получилось, что тебя зажимает десятиклассница во время практики?       Еще до этого в школе были на слуху сплетни о моей ориентации. Конечно же, за пределы нашей параллели это не выходило, хотя девчонки из «Б» класса намеревались разнести слухи по всей школе, пока я не поговорила с одной мадемуазель в туалете. Ну как поговорила? Зацеловала до смерти, познакомила с прелестями девичьей любви, хотя, скорее простого траха, а после, как ни в чем не бывало, попросила прекратить разговоры за моей спиной. Катька удивленно хлопала ресницами, когда к нам подошла та самая Анька и поздоровалась со мной, поинтересовавшись моими планами на выходные. Петька и Мишка всего лишь рассмеялись и продолжили катать математику у подруги.       Сказать, что я просто послала ее? Нет, напротив, мне очень понравилось в гостях у нее дома, особенно на мягких покрывалах. Правда ее розовые обои вогнали меня в тоску. Ненавижу розовый.       Но как же мы познакомились с тобой, а?       Это была середина сентября. Заходит к нам в кабинет завуч и объявляет о практикантках. Мы такие: «Мол, что это такое?». Непривычно сидеть в кабинете, когда перед нами скромно представляешься ты, теребя ладони и разглаживая невидимые складки на юбке. Вроде бы в вас не было ничего особенного, Ирина Юрьевна, однако вы смогли меня заинтересовать в этот же день, когда справедливо поставили двойку в журнал за мое безалаберное отношение к тригонометрическим функциям. Ну кто же был виноват в том, что мне больше нравились ваши глаза, а не арксинусы?       И так день за днем почти месяц, пока на носу не начала мельтешить четвертная от которой зависела моя семестровая, а от той — годовая. Такая цепочка, которая мне не была по душе. Катька отмахивалась, мол: сама разберись с этим, это же ты постоянно срываешь ее уроки. Я сделала обиженный вид, однако согласилась с правотой подруги. Только вот через час я вовсю плакалась Аньке, а после трахалась с ней у нее дома, пока младшего не надо было забрать с продленки, а ее родители были на работе.       Не давали вы мне покоя, Ирина Юрьевна, однако поставили хорошую оценку в четверти. То ли вы оценили мои знания, то ли вам просто стало жаль раздолбайку. Та же Катя упорно не понимала, как так все вышло, но табель перед ее глазами развеял все сомнения. После меня потащили домой и стали выяснять все подробности моих «знаний».       Зная Катю, я заранее приготовилась выслушивать нескончаемый водопад несусветного бреда ровно до того момента, как она спросила:  — Ты, случаем, не втюрилась в нашу Ирку?       Я же ей в ответ:  — А ты часом не наглоталась хлорки?       Сказать ничего — сказать все. Да, в нашем классе у тебя не сложились отношения только со мной, да, как ты видишь, и то временно.  — Воронцова, не будь такой сволочью!  — Ладно-ладно, — и я рассказала ей все. О том, что сплю с Аней Астафьевой из параллельного, о том, что меня бесят твои уроки, и о моем желании, чтобы у вас поскорее закончилась практика в нашей школе. На все мое излияние подруга ответила по счету ничего, кроме того, что я влюбилась в тебя. И ей было неважно, что я влюбилась в женщину, девушку, ее скорее удручал тот факт, что это была ты.       Но я-то понимала, что это не влюбленность. Пусть у Катьки были розовые сопли в голове, но у меня лишь начали закрадываться маленькие и мимолетные пошлые мысли о тебе. К примеру: чтобы вырез блузки не закрывал декольте, кончики твои туфель коснулись моих ног под столом перед учительским, губы у тебя то что надо, однако они слишком вызывающе выглядят с красной помадой. Так бы и съела ее. И на каком-то этапе я поняла, что это не особо нормально, думать о тебе в таком свете.       И тут, также неожиданно для себя, как и остальных, я стала привлекать твое внимание ко мне не дурацкими выходками, а иначе — интеллектом. Остроумные шуточки на уроках, не переходящие субординацию, заинтересованность в предмете и просьбы объяснить усложненные задания. Я стала брать больше домашки с перспективой попробовать свои силы в олимпиаде, что ты встретила с улыбкой. Классная же была в восторге и попросила тебя помочь мне с этим. Разве не чудесно?       Нет, никаких испанских страстей не было. Я лишь только тебе намекала, что мои интерес отнюдь не к олимпиаде, развевая некоторые мифы, что ты успела услышать в стенах этой дрянной школы, но подтверждая их подлинность. Но самым главным было то, что ты поддавалась мне. Закусывала губу, невзначай дотрагивалась своей рукой моей, когда я отдыхала после задач, проверяя как я работаю, ты подходила слишком быстро, дыша мне на ухо, почти соприкасаясь своими губами с моими. Знала бы ты тогда, как заводишь меня. И, опять-таки, нет в тебе ничего особенного. Обычная, совсем. Как типичная девушка двадцать первого столетия с кучей комплексов и заморочек насчет своей внешности. Конечно, слушать это от тебя было еще тем испытанием, которое я с успехом проходила только потому, что представляла как заткну твои губы в поцелуе, не решаясь этому на деле. Такая капризная, иногда доводишь до белого каления, что приходится стискивать зубы и слушать дальше твое нытье, скрывая спазмы в животе. Голос-то сексуальный, черт возьми.       Эта была страсть, которую можно было утолить лишь одним — сексом. Да, абсурдная мысль, на взгляд Кати, однако она поддержала меня в этой затее, и вот мы здесь с тобой, вдвоем, у нас пятнадцать минут перемены, пока следующий класс вернется из столовой. А пока насытимся друг другом, хорошо?       Но я никак не ожидала инициативы с твоей стороны! Ты снова оставила меня после своего урока, закрыв двери кабинета на ключ изнутри. Я просто не могла оторвать взгляда от твоего тела, ровно до того момента как ты меня не вынудила посмотреть в твои глаза, цепляя миниатюрными пальчиками с фрэнчем мой подбородок, поднимая голову вверх.  — Да, Ирина Юрьевна? — Да, я знаю как тебя заводит, когда я называю тебя по имени-отчеству. Ты закусываешь губу.  — Мелкая партизанка. — Ты все поняла, не так ли? Все мои намеки, взгляды, дерзкие фразочки в твой адрес?  — Для Вас — всегда пожалуйста.       Ты не сдерживаешься, берешь меня за грудки и целуешь — грубо и настойчиво, садясь мне на колени, что уже приводит меня в некий экстаз. Наконец-то, мадам, вы в моей власти. Как же я долго этого ждала! Но мне хватает ума резко подскочить и толкнуть тебя в дверь, прижимая к ней, расстегивая блузку. Я беру инициативу на себя, чувствуя как жар растекается по всему телу, заставляя идти вперед навстречу своим желаниям и тайным фантазиям.  — Какого черта?!  — Расслабься, Ир, так веселее. — Следующий твой недовольный восклик тонет в собственном стоне, когда я сдираю с тебя лифчик и припадаю губами к соску. Это в сто раз интересней, чем площадь круга или теорема косинусов. Здесь нет четких рамок, констант и законов, разве что те, которые устанавливаю я, постепенно раздевая тебя почти догола, оставляя лишь чулки, да и юбку. Твои трусики летят на мою парту и я резко раздвигаю твои ноги, припадая к самому желанному. Ты захлебываешься в собственной слюне, пытаясь не застонать в голос, сжимая мои волосы на макушке, содрогаясь в такт ритмичных моих движений языком внутри. Ты вкусная, кислая с солоноватым привкусом.  — Влада! Ах!       Кончаешь, до конца не осознавая происходящего. Ох, я и сама не могу до конца поверить в это. Слишком классно, чтобы было правдой. Но твои протяжный стон стирает мои последние опасения, что это всего лишь злая шутка моего воображения.       Встаю с коленей, придерживая тебя. Довольно смотрю на свою работу: взмокшая, растрепанная, со смазавшейся помадой, покусанной грудью, но довольная…       Когда ты приходишь в себя, отпускаю тебя и отхожу в сторону. Смотрю на часы: у тебя еще целых пять минут, чтобы привести себя в порядок. Поправляю свои черные волосы и довольно улыбаюсь, присытившись этими оральными ласками.       Прощаюсь с тобой перед самым звонком. Ты отпираешь дверь, стараясь не смотреть мне в глаза, хотя я тебя на голову выше. Смешно.       Как назло, на следующий день я просыпаюсь с температурой и провожу всю следующую неделю дома в постели. Возвращаюсь в школу, когда ваша практика уже закончилась, невольно понимая, что с тобой ушла и моя страсть. Даже звонить Астафьевой нет желания. Катька смотрит на мою кислую мину и сочувствующе вздыхает:  — Что, скучаешь по ней?       Фыркаю, слезаю с подоконника и подбираю с пола рюкзак.  — Да нет, я просто до сих пор у Ани номер не узнала. Как-то глупо выходит: спим около месяца, но даже толком не договариваемся о месте встречи.